Анубис видит всё

Таверну из пригорода Мемфиса окутывал сумрак. Многочисленные посетители сидели за деревянными столами, угрюмо потягивая дешевое пиво из кружек. Монотонный гул их голосов навевал умиротворение и сонливость. Упитанный хозяин заведения в засаленном фартуке протирал грязную посуду такой же грязной тряпкой. На его мясистом лице застыло выражение вселенской скуки. Все были заняты собственными мыслями и предавались отдыху после очередного жаркого дня. Поэтому никто не обращал внимания на двух человек, выбравших самый темный и дальний от входа угол таверны.

Тело первого скрывала плотная шерстяная накидка, а капюшон был надет поверх головы так, что в сумраке удавалось разглядеть лишь острый орлиный нос, да короткую седую бороду, аккуратно обрамляющую лицо. В отличие от него второй и не думал прятаться от постороннего взгляда, представляя всеобщему вниманию бритую голову, подкрашенные пытливые глаза и гладкий овальный подбородок. Тонкие губы незнакомца подергивала едва заметная усмешка, когда он наблюдал, как его собеседник непроизвольно втягивает голову в плечи, пытаясь казаться еще более незаметным.

— Расслабься, Гормос, — хрипло произнес он, — до нас никому нет дела.

— Ты уверен? — прошептал тот из-под капюшона.

— Я всегда уверен в том, что говорю. Оглянись. Всех волнует лишь выпивка, да закуска.

— Просто не привык проводить время в подобных местах, — буркнул Гормос, — людям моего положения...

— Не пристало посещать кварталы для нищих, — закончил за него собеседник и ухмыльнулся, — да, я знаю. Но ради дела ты пойдешь на все, как и я. Верно?

— Верно, — сдержанно ответил тот, — ради дела я готов пойти на все, Воин.

Продолжая едва заметно ухмыляться, бритый кивнул. Он привык, что к нему давно обращаются по прозвищу. Так давно, что сам забыл собственное имя. Для многих он стал Серебряным Воином — наемником, берущим плату только серебром за свою работу. Ничего, кроме этого драгоценного, но столь редкого для Та-Кемет[1], металла его не интересовало. Ради серебра он готов пойти на все. На все.

— Давай, выкладывай. С чем у тебя трудности? — поинтересовался он, отпив из кружки.

— В тюках с золотом.

Воин вскинул брови:

— Как интересно.

Гормос заерзал на скамье:

— У меня их украли.

— Вот это ирония, — наемник сделал очередной глоток.

Его собеседник вздрогнул:

— Ты на что это там намекаешь?

Тот хищно улыбнулся, обнажая белые зубы:

— Вор украл у вора.

— Да, как ты... — зашипел, было, Гормос, но наемник лишь вяло отмахнулся.

— О, хватит пустой болтовни. Мне можешь не рассказывать, какие возможности таит в себе должность писца номарха[2].

— Твои беспочвенные обвинения...

— К делу, — нетерпеливо перебил Воин, — что ты хочешь от меня? Чтобы я вернул тюки?

— Да, и убей вора!

— Обратись к страже, — пожал плечами наемник, — пусть выследят и найдут.

— Не могу, — процедил сквозь зубы Гормос.

— Интересно, почему?

Писец вновь заерзал на скамье, чем вызвал самодовольную ухмылку на губах Воина:

— Так я и думал.

— Меня не волнует, что ты там думаешь! — зашептал Гормос. — Я не намереваюсь мириться с пропажей золота. Найди его и убей мерзавца!

— За щедрую плату.

— Знаю, — буркнул писец, — я не с пустыми руками пришел.

Он достал из-под накидки тяжелый кошель и аккуратно положил его перед Воином на стол. Тот осторожно дотронулся до него тонкими пальцами. Сквозь материю отчетливо ощущалась прохлада драгоценного металла.

— Половина, — пояснил Гормос, — остальное получишь по выполнении задания.

— Как обычно? — уточнил наемник.

— Серебро. Ты же только его берешь, верно?

— Верно, — подтвердил Воин, забирая кошель и пряча его за поясом белоснежной юбки, — кто он и куда направился?

Гормос вновь заерзал на скамье:

— Доказательств у меня нет, но...

— Но?

— Один из моих учеников пропал, — писец досадливо побарабанил пальцами по столу, — способный малый.

— Думаешь, его рук дело?

— Понятия не имею. Я же не провидец. Но он отсутствует уже несколько дней.

— Как его имя?

— Аменхотеп.

— Забавно, — хмыкнул Воин, — видимо, его отец настоящий счастливчик[3]. Что можешь о нем рассказать?

Гормос развел руками:

— Кроме того, что он считает, как сам Тот[4] и любит посещать публичные дома — ничего.

— Негусто, — снова хмыкнул наемник, — ладно. Я разберусь.

***

Серебряный Воин внимательно разглядывал небольшой вход в пещеру, темневший на фоне каменистого кряжа. Верблюд тихо ворчал под ним, переминаясь с ноги на ногу, а солнце сильно пекло голову. Его лучи отражались от бритой лысины, заставляя ту блестеть, словно драгоценный металл.

Найти это место оказалось совсем несложно, хоть доля везения и присутствовала в поисках.

Зайдя в публичный дом Мемфиса, Воин случайно услышал от Азенет, милой черноволосой девицы в белоснежном облегающем платье, что ее недавно посещал странный гость, заплативший за услуги два дебена[5] золотом. Такая щедрость показалась подозрительной не только наемнику, но и самой Азенет. Поэтому она хорошо запомнила того посетителя. А также то, что он отправился по дороге в сторону Сивы[6]...

Путешественник на верблюде с тяжелыми тюками особо и не думал скрываться. Местные ливийцы, обустроившие привал неподалеку, видели, как незнакомец свернул с основного пути и направился в сторону каменистого кряжа, видневшегося вдали. Поэтому найти эту пещеру в скале не составило особого труда. Однако простота настораживала Серебряного Воина.

«Либо вор круглый дурак, либо здесь что-то нечисто».

Схватив копье с бронзовым наконечником, он спрыгнул с верблюда. Крепкие жилистые ноги, обутые в кожаные сандалии, бесшумно погрузились в песок, на котором еще виднелись следы волока. Они вели ко входу в пещеру. Недалеко от него в тени кряжа мирно посапывал верблюд путешественника. На непрошеных гостей животное не обратило никакого внимания. Наметанным взором Воин подметил, что тюки на нем отсутствуют.

«Очевидно, затащил в пещеру. Следы волока именно от них».

Вступив на каменистую поверхность, он подождал, пока глаза привыкнут к сумраку, а затем продолжил движение вглубь.

Проход оказался достаточно широким и с высоким сводом, дабы позволить свободно пройти человеку. Стены пещеры были прохладными и влажными на ощупь. Осторожно ступая, Воин продолжал движение вперед по пути, уходящему вглубь. Его руки крепче сжали копье, а тело напряглось, готовое к любым неожиданностям.

Когда свет, проходящий через вход, начал тускнеть, наемник внезапно остановился. Мышцы напряглись, а чувства обострились. Ему показалось, что до ушей долетел какой-то звук. Он вслушался, стараясь уловить малейший шорох.

«Видимо, вор уже где-то рядом».

Однако больше звук не повторился. Воин простоял, застыв, около минуты, пытаясь различить хоть что-нибудь, но безуспешно. Пещера была погружена в полную тишину.

Беззвучно выдохнув ртом, он возобновил аккуратное движение вперед, выставив оружие перед собой. На полу стали чаще попадаться мелкие камешки, поэтому приходилось ступать медленнее, дабы не наделать излишнего шума.

Совершив еще несколько шагов вглубь, наемник вновь остановился. Звук раздался опять. На этот раз более отчетливый, нежели прежде.

Это был шепот. Тихий, словно вялый ветерок колышет зеленые листья пальм. Воин замер. Он готов был поклясться всеми богами, которых знал — на этот раз ему не почудилось. То был действительно шепот. Ему удалось расслышать не только слово, навеянное, подобно дуновению слабого сквозняка, но и нотки. Угрожающие нотки.

— Всё.

«Всё? Что, всё?».

Он до рези в глазах всмотрелся в сумрак и, наконец, увидел вора.

Пещера заканчивалась небольшим округлым расширением. Вор расположился на земле спиной к выходу. Напротив него возле стены виднелись те самые злосчастные тюки, набитые золотом.

Больше Воин медлить не стал. В два счета преодолел отделявшее их расстояние и совершил роковой выпад копьем...

***

— Вот теперь точно всё, — буркнул он.

Воришкой оказался молодой паренек с загорелым лицом и подкрашенными голубыми глазами. Глядя на распростертое тело, наемник не испытывал ни толики сожаления. Мальчишка сам напросился. Не стоило воровать золото у писца. Даже если оно само было краденое.

«Глупец. Видимо решил обеспечить себе безбедную жизнь... Интересно, это и есть пропавший Аменхотеп? Или некто другой? Если он и вправду ученик Гормоса, то должен признать — считал он всяко лучше, нежели скрывался».

Осматривая тело, Воин заметил свернутый кусочек папируса, прикрепленный к поясу вора. В глазах наемника сверкнул огонек любопытства. Протянув руку, он достал папирус и, развернув, пробежал взглядом по иероглифам. Несмотря на густой сумрак, ему удалось разобрать письмена. И от того, что он прочел, сначала бросило в колючий холод, а затем в пламенную ярость.

«Отвезешь тюки в пещеру неподалеку от Сивы. По пути особо не скрывайся, дабы нашему общему другу было сподручнее тебя найти. За себя можешь не беспокоиться — мои люди окажутся рядом в нужный момент и защитят тебя. В итоге все в выигрыше. Мы получаем золото. А номарх — вора, обкрадывающего провинциальную казну. Поживешь пару деньков в пещере — и все. Свободен и богат. До встречи.

Гормос».

Руки Воина непроизвольно сжались в кулаки, ломая хрупкий папирус. Его кусочки плавно опустились по воздуху и бесшумно упали на пол пещеры.

«Гормос! Ах, ты мерзавец! Решил меня подставить?! Нужно выбираться отсюда, пока...».

В пещере вновь раздался шепот.

Воин вздрогнул и схватился за копье. Взгляд его подкрашенных глаз метнулся к неподвижному телу. В голове промелькнула мысль, что удар оказался несмертельным. Однако быстрый осмотр убедил в обратном. Бронзовый наконечник пронзил самое сердце.

Звук снова повторился. Подобно слабому сквозняку, он пронесся по пещере, вызывая предательскую дрожь.

— Видит все, — произнес зловещий шепот.

Наемник почувствовал, как сердце резко ускорило ритм. Он не мог определить, откуда шел таинственный звук. А спрятаться здесь негде. В пещере не было никого, кроме него самого, да мертвого тела. А мертвецы разговаривать не умеют.

«Надо выбираться отсюда. Немедленно!».

Воин уже хотел направиться к выходу, как вдруг замешкался.

«Забрать тюки с собой? Было бы неплохо, только...».

Додумать он не успел.

Зловещий шепот заставил прервать размышления о золоте. Впервые в своей жизни он почувствовал неконтролируемый страх. Воин не мог объяснить его причину. Просто то неведомое, что происходило сейчас вокруг, внушало настоящий животный ужас.

— Видит все, — эхом пронеслось по пещере, отражаясь от каменистых стен.

«К демонам пустыни это золото! Пусть Гормос им подавится!».

Забыв об осторожности, наемник ринулся к выходу. Мелкие камешки хрустели под ногами. Из легких вырывалось прерывистое дыхание. На лбу выступил пот. Впереди показался спасительный проем. Замедлив бег, Воин зажмурился, давая глазам привыкнуть к свету. Затем, спустя пару секунд, он вышел наружу, покинув злосчастную пещеру.

Вдохнув полной грудью горячего воздуха, наемник прикрыл веки и мысленно заставил сердце унять ритм.

«Спокойно. Что бы там ни было, оно уже позади... Проклятый Гормос! Решил подставить меня! Письмо... Совсем забыл про него! Надо забрать его... И вернуться в пещеру... Вернуться в пещеру? Придется. Быстро. Туда и обратно. В конце концов, мне все просто померещилось. Да-да. Мне просто померещилось. Ярость ослепила мой разум. Вот и начали чудиться голоса. Так, что все в порядке. Я вернусь за письмом. Быстро. Туда и обратно. Пока люди Гормоса не появились...».

Приняв решение, Воин открыл глаза и сразу же почувствовал боль в затылке. Такой силы, что потерял равновесие и рухнул на раскаленный песок. В глазах потемнело, а разум погрузился во мрак.

***

Очнулся от того, что мелкие песчинки неприятно кололи кожу на лице, забиваясь в ноздри и прилипая к губам. Ветер усилился, подбрасывая их в воздух и швыряя в разные стороны.

Воин открыл глаза и застонал. Голова раскалывалась от ноющей боли в районе затылка. Что его ударило? Или, быть может, кто? Медленно, опершись на руки, он сел и осмотрелся.

Видимость стала хуже. В паре десятков локтей от себя уже трудно было различать предметы. Они растворялись в желтоватой пелене. Песчинки кружили в воздухе и больно били по коже. К счастью, высокий каменистый кряж, вдоль которого пролегала дорога, сохранял свои очертания посреди безумной пляски песка и ветра.

Со стоном, наемник встал на ноги. Голова слегка кружилась. В ушах гудело.

«Пора возвращаться в Мемфис... Письмо! Нужно забрать его!».

Воин обернулся ко входу в пещеру, намереваясь сходить за остатками папируса, и застыл, как вкопанный. Проем в скале преграждал огромный валун. Воин моргнул, словно пытаясь отогнать наваждение. Но оно не исчезло. Валун продолжал загораживать вход в пещеру. Причем настолько плотно, что издалека казался частью каменистого кряжа. Все еще не веря своим глазам, наемник приблизился к валуну и попытался сдвинуть с места. Однако тот стоял намертво. Он приложил больше усилий. Вены на руках вздулись. На лбу выступила испарина. Снова безрезультатно. Бросив бесплодные попытки сдвинуть валун, Воин сделал пару шагов назад и отдышался.

«Откуда он здесь? Упал сверху?».

Наемник поднял взор в сторону вершины кряжа. Однако ничего толком разглядеть не сумел. Кружащие в воздухе песчинки мешали обзору. Воин вновь перевел взгляд на загадочный камень.

«Уж не он ли меня ударил? Вряд ли. Иначе я был бы уже мертв. Тогда что? — он мотнул головой, — В конце концов, это не так важно. Важно то, что этот валун встал намертво. А, значит — письмо похоронено в пещере навеки. Вместе с тюками золота и помощником Гормоса. Пора возвращаться в Мемфис. Писец должен мне серьезный разговор. И я не ручаюсь за благоприятный его исход!».

Подобрав копье, припорошенное песком, он вскочил на верблюда и направился в сторону дороги, ведущей в Мемфис. Приходилось передвигаться медленно, дабы не сбиться с пути.

***

Путь до Мемфиса занял больше времени, нежели он рассчитывал. Несколько раз Воин едва не сбился с дороги, которую так и норовило засыпать песком. Ветер не успокаивался, продолжая вздымать мириады песчинок. Его вой неприятно отдавался в ушах. Однако чем ближе наемник приближался к Мемфису, тем меньше становилось в воздухе песка. При этом порывы ветра не ослабевали.

Наконец, впереди показалась бедняцкая застройка пригорода. При виде знакомого пейзажа, он испытал некое подобие облечения.

«Пожалуй, стоит сегодня передохнуть. Гормос никуда не убежит до завтра».

Остановившись возле той самой таверны, где они сидели вчера, наемник привязал верблюда к пальме и юркнул внутрь.

— Хозяин, пива!...

Он осекся.

В таверне никого не было.

Воин окинул помещение непонимающим взглядом. Представшая картина вызвала у него искреннее изумление. На скамьях не сидели многочисленные посетители, так свойственные питейным заведениям в вечерние часы. Длинные деревянные столы из тамариска[7] не ломились от кувшинов и блюд. Они были пусты, как и сама таверна.

Воин стоял в проходе и тупо разглядывал заведение, которое теперь выглядело унылым и одиноким.

«Куда все подевались?».

Снаружи продолжал завывать ветер. И это сочетание — сильных порывов воздуха с пустотой таверны — заставляло чувствовать себя неуютно.

— Трактирщик! — громко позвал Воин.

Ответом была тишина. Его голос прозвучал в ней слишком громко. Чересчур громко. Неприятно отдаваясь на душе. Он пробежал взглядом по таверне еще раз. На ближайшем столе виднелся слой пыли. Будто здание пустовало уже давно. Но этого не могло быть! Ведь еще вчера здесь отдыхала целая толпа народу!

Почувствовав непонятную тревогу, наемник произнес в пустоту:

— Неважно. Проведу вечер с Азенет.

Покинув таверну, Воин перебежал небольшую улицу. Ветер хлестал ему в лицо, заставляя выступать слезы. Поэтому, когда он остановился возле двери в публичный дом, то удовлетворенно выдохнул. Утерев ресницы, наемник уже собирался постучать, но его рука, сжатая в кулак, замерла в воздухе. Дверь оказалась приоткрытой.

Воин нахмурился и непроизвольно сжал древко копья.

«Они никогда не оставляли дверь открытой».

Толкнув ее, он осторожно вошел внутрь и прислушался. Здание утопало в сумраке и тишине. Гнетущей, давящей тишине.

— Азенет?

Его голос эхом отразился от прохладных каменных стен. И ответом ему было лишь привычное завывание ветра в открытых окнах публичного дома. Воин уже собрался отправиться на поиски, но неожиданно для себя передумал. Его воображение быстро нарисовало мрачную картину того, как он бродит по пустым комнатам в поисках людей, а за стенами воет ветер, заставляя скрипеть распахнутые ставни.

Наемник поежился.

«Видимо, все разошлись по домам. Завтра все будет, как обычно».

В недрах разума Воин прекрасно понимал, насколько глупым звучало сие предположение. Но в тот момент размышлять желания не было.

Он развернулся, чтобы уйти, однако напоследок все-таки крикнул:

— Эй! Есть кто?!

Где-то в глубине здания скрипнули деревянные ставни. И все. Ответом ему вновь стала тишина. Наемник ощутил, как легкие мурашки бегут по спине. Поежившись, он поспешно вышел наружу.

Сумерки сгущались над городом. Ветер выл над крышами невысоких построек. Озадаченно осмотревшись и закусив нижнюю губу, Воин решил вернуться домой.

***

Воин шел по улице на север в сторону своего дома, периодически прикрывая лицо от особо сильных порывов ветра.

«Гормос получит по заслугам! Клянусь Ра, я этого так не оставлю!».

Разум наемника сосредоточился на мыслях о последнем задании, полученном от писца. Он сознательно уходил от восприятия действительности, ибо не мог найти объяснения тому, что происходит вокруг. Однако его глаза продолжали видеть опустевшие улицы Мемфиса.

«Просто час уже поздний».

Так успокаивал себя он. Однако внутри прекрасно понимал, что сие оправдание никуда не годится. Даже в самые поздние часы на улицах присутствуют стражники. Подвыпившие ремесленники возвращаются из таверн, а нищие просят милостыню у подворотен. Сейчас же не было никого. Ни единой живой души. Мемфис выглядел пустым. Мертвым. Воин чувствовал это. Ощущал каждой клеточкой кожи. Но при этом отказывался воспринимать.

Его дом был уже близко. Оставалось пересечь небольшую площадь, и он окажется на родной улице, а затем — и в родных стенах. Выйдя на площадь с южной стороны, Воин остановился, дабы осмотреться. Она также была пуста. Факелы, обычно зажигаемые на ночь, не освещали пространство. Мрак окутывал Мемфис. Однако он не был полным и непроглядным, Наемник отчетливо мог разглядеть каждую деталь окружения. В то же время тьма казалась осязаемой. Тяжелой. Давящей своей массой на плечи. И, самое неприятное, теперь чудилось, что за ним наблюдают. Некто невидимый. Скрывающийся во мраке от посторонних глаз. Он вновь непроизвольно сжал древко копья. Сердце в груди ускорило ритм. Воин снова ощутил, как к нему начинает подступать то чувство неконтролируемого страха, что он испытал в пещере. Животного ужаса, которому нет объяснения.

«Мне просто нужно выспаться».

Эта мысль слегка притупила тревогу.

Однако сделать очередной шаг он не успел.

С противоположной стороны площади раздался шум. Из-за воя ветра наемник не сразу сумел расслышать его. Однако спустя пару мгновений шум раздался вновь. Звук походил на угрожающее шипение крокодила. Воин не раз слышал подобные звуки, путешествуя вдоль камышовых зарослей Нила.

«Крокодил в городе?».

Он не успел поразмышлять на тему того, как зеленая рептилия может свободно разгуливать по Мемфису.

Окутанная сумраком, она показалась на противоположной стороне площади. При виде красных немигающих глаз и пасти, усеянной рядами острых зубов, у него перехватило дыхание. Существо снова издало угрожающее шипение, напоминавшее крокодилье. Оно стало водить вытянутой мордой из стороны в сторону, шумно втягивая воздух через маленькие ноздри.

Воин не стал ждать, пока его обнаружат. Страх придал ему сил. Он ринулся обратно на южную улицу со скоростью антилопы и юркнул в один из многочисленных проулков. Сердце трепетало в груди. На лбу выступил пот, несмотря на обдающий кожу сильный ветер.

— О, боги всемогущие, что это?

Ответом на вопрос, сорвавшийся с пересохших губ, стал шепот. Воин узнал этот голос, ибо слышал его раньше. Сегодня. В пещере.

— Видит все, — донеслось до него сквозь вой ветра.

А затем раздался смех. Тихий и далекий. Словно кто-то насмехается сквозь сжатые губы.

— Хм-хм-гхм-гхм...

Внутри у наемника все сжалось. Он не понимал, что происходит. Куда все подевались? Что это за тварь на площади? И откуда доносится таинственный голос? Быть может, он сошел сума? Его хватил удар, и теперь он бродит где-то по пустыне в собственном бреду? А картины перед глазами — лишь видения, навеянные больным воображением? Он не знал ответов ни на один вопрос.

До звона в ушах он прислушался, не идет ли та тварь по следу? Однако сквозь вой ветра ничего различить не удавалось. Тогда, собравшись духом, Воин подошел к краю стены и выглянул из-за угла.

Мемфис исчез.

***

Точнее та его часть, что была впереди. Теперь перед глазами Серебряного Воина предстала совсем иная картина. Площадь осталась. Она по-прежнему была окружена домами. Но что это были за дома? Он никогда раньше не видел таких зданий — огромных, как горы. Ветер завывал в их темных окнах, словно в пустых глазницах великанов, распространяя по округе свою дикую и жуткую песнь.

Наемник был полностью сбит с толку. Напуган. Животный страх, вспыхнувший с новой силой, готов был поглотить его целиком подобно бездне, в которую смотришь слишком долго. И только невероятное усилие воли помогало сохранить остатки собранности и рассудка.

Крепко стиснув зубы, Воин заставил себя покинуть проулок и выйти на улицу. Под его сандалиями раздался хруст. Опустив глаза, наемник обнаружил, что земля усыпана осколками битого стекла и странным легким материалом, похожим на папирус. Только более хрупким и с пожелтевшими краями. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Воин опустился на колено и поднял с земли один из листов. На нем виднелись письмена странной формы, выведенные в идеальные линии. Наемник не знал этого языка, однако, к своему удивлению, смог его прочесть. Хоть и не понял до конца смысл.

«С 1964 г. власти Египта ограничат доступ к пирамидам. Планируется расширение и постройка военных баз на территории Некрополя. Въезд в Завиет-эль-Эриан[8] ограничен. Раскопки в данной местности запрещены...».

— Что это? — прошептал Воин.

Порыв ветра выхватил лист из дрожащей руки. Наемник поднялся.

— Помоги мне Осирис, я схожу с ума!

Как только он произнес эти слова, вокруг раздался шепот. Тот самый, что Воин слышал в пещере. Теперь казалось, он шел отовсюду. Тихий, насмехающийся и зловещий.

— Порази-и-и-и-тельно. Ты обратился с молитвой к богам... Серебряный Воин.

Он вздрогнул и резко развернулся, держа копье наготове. Но ни позади, ни впереди никого не было. Только огромные здания с пустующими окнами, да вой ветра в них. Из-за накрывающей паники, наемник начал ощущать нехватку воздуха. Дыхание участилось. Сердце норовило выскочить из груди через гортань.

Тем временем шепот повторился:

— Тебя прозвали Серебряный Воин. Но не потому, что ты благороден и чист, подобно этому металлу. Нет. Ты брал плату серебром за свою работу. Кровавую работу.

— Кто ты? — прохрипел Воин. — Покажи себя!

Зловещий шепот, игнорируя вопрос, продолжил:

— Ты безбожник. Как и те, кто населял этот город. Как и те, кто населял это время. Этот мир.

Чтобы сохранить самообладание, Воин стал чаще дышать. У него начала кружиться голова. В висках стучал отбойный молоток, а копье намокло от пота.

— Завиет-эль-эриан, — прошептал голос уже громче и становясь все более угрожающим с каждой секундой, — Закрытый город. Военный город. Военный город на месте Некрополя и гробниц. На священной земле! Я не мог больше терпеть их выходки. Как и твои, Серебряный Воин!

— Покажи себя! — вновь прохрипел наемник, сжимая копье так, что костяшки побелели.

И снова его требование осталось без ответа. Призрачный голос опять опустился до шепота.

— Анубис видит все, Серебряный Воин. Анубис видит все. Твои грехи. Грехи тех, кто был до тебя. Грехи тех, кто будет после тебя. И ты увидишь. Ты увидишь, что ждет вас. Ждет вас всех.

По телу Воина пробежала дрожь.

«Анубис?».

Пересохшие губы наемника разомкнулись, и с них невольно сорвался беззвучный вопрос:

— Я умер?

Ответ последовал незамедлительно:

— Для своего мира — да. Нет — для мира моего... Пока нет.

Воин явственно осознал, что остатки сил и разума стремительно покидают его. Непроизвольным движением он прикрыл ладонью лицо.

— Не может быть, — прошептал наемник, — когда?

— Пещера, — прошелестел голос Анубиса, — Выход. Боль.

Воин вздрогнул. Он вспомнил, как потерял сознание от сильной боли в затылке и рухнул на горячий песок. Страшная догадка осенила его. В памяти всплыли лица ливийцев, указавших дорогу до пещеры... Подручные Гормоса?

«Я не потерял сознание тогда. Я... я... о, боги...».

Словно читая его мысли, вокруг вновь раздался приглушенный и сдержанный смех:

— Хм-хм-гхм-гхм.

Воин развернулся и собрался, было, бежать обратно. Неизвестно куда. Лишь бы подальше отсюда. Но застыл, как вкопанный. С юга по улице к нему шел он. Медленным шагом, он неумолимо приближался к наемнику. Черные глаза на вытянутой клыкастой морде шакала неотступно следили за ним.

— Пора взвесить твое сердце, Воин, — прошептал Анубис. — А серебро здесь ничего не стоит.

— Зачем ты забрал меня сюда?! — крикнул наемник, отшатываясь в сторону площади. — И почему я?! А как же Гормос?!

— У всех свое время, — шепот резко перешел в громогласный гул, — никто не уйдет от моих весов! Ты воин. Как и те, кто посмел осквернить гробницы за тысячи лет после тебя! Вам уготована одна участь. В одном месте. В одно время!

На последних словах голос Анубиса стал настолько оглушительным, что здания вокруг пошли трещинами.

Воин не выдержал и ринулся на площадь. Руки, вцепившиеся в копье, ходили ходуном. Страх застилал взор. Однако пробежать успел он немного.

Выбежав на площадь, наемник застыл, словно молнией пораженный. Путь к отступлению был отрезан. Копье с гулким стуком упало на землю.

На него смотрела она.

Огромная длинная пасть, усеянная зубами, как у крокодила. Мускулистое тело, подобное бегемоту. Мощные львиные лапы, вооруженные острыми, словно заточенные кинжалы, когтями. И глаза. Красные, немигающие глаза, полные бессмысленной ярости и жажды крови.

Зловещий голос бога прогремел позади:

— Я взвесил твое сердце, Серебряный Воин... и оно тяжелее пера! Да исполнит Амат мою волю!

Издав звериный рык, от которого душа ушла в пятки, Амат ринулась в сторону Воина, вопль которого потонул в зловещем смехе Анубиса.

[1] Та-Кемет — древнеегипетское название Египта, относящееся к плодородным землям, орошаемым водами Нила, отличным от Дешрет (пустынь).

[2] Номарх — должность управителя нома (провинции) в Древнем Египте.

[3] Аменхотеп — с древнеегипет. — «Амон доволен».

[4] Тот — древнеегипетский бог мудрости, знаний, Луны, покровитель библиотек, ученых, чиновников, писцов, государственного и мирового порядка.

[5] Дебен — древнеегипетская единица измерения массы. Золотой дебен — 13,6 грамма, медный — 23,7 грамма.

[6] Сива — оазис в Египте к западу от долины Нила в Ливийской пустыне.

[7] Тамариск — вид небольших деревьев и кустарников. Родиной считается Египет.

[8] Завиет-эль-эриан — город в нижнем Египте, расположен между Гизой и Абусиром.