Арбуз катался на метро

Наш Арбуз родился на бахче. Сами понимаете, это жаркие края и закутанные до бровей тетки, которые собирают урожай, грузят в повозку. Унылый ослик осторожно ступает по выжженной земле, тянет повозку по ущелью. Легкий грузовик скачет по горным перекатам, долго трамбует арбузы на ухабах. Потом бесконечно грузится баржа, а потом… А потом что? Потом, наверное, свобода! Свобода путешествия по стране! А она ого-го! Великая и бескрайняя – от тепла до холода, от дня к ночи, от грязи в князи! И все это в рамке разноликих берегов, усеянных деревьями, домами, людьми. А между ними тишина, покой, кислород.

– Мама права. Мир интересен! Он создан, чтобы отдать себя до зернышка, – мечтает Наш Арбуз, а другие Арбузы его не понимают и похоже не собираются. Благородные мысли не их удел. Им бы добраться в целости и сохранности, а там хоть трава не расти, солнце не свети.

– Я хочу к девочке с большими голубыми глазами и обязательно пушистыми белыми бантами, как облака! – фонтанирует Наш Арбуз.

– Какая разница – девочка, мальчик, у всех зубы одинаковы, – ворчит самый Большой Арбуз.

– Рассуждаешь, как недозрелый. Вот попадешь под распродажу половинками, а еще хуже, дольками. Вкусишь кариес судьбы!

– Напугал! – Нашему Арбузу съязвил Большой.

– Я еще не пугал. Будет хуже, если тебя разрежут, а там вместо сочной мякоти, перезрелая вата или рваная пустота. И тогда твоя страна - помойка!

Так всю дорогу спорили. Спорили до хрипоты и уже придумали драться, как баржа пристала к берегу. Все арбузы как-то разом притихли. Немного стало страшно. Куда их забросит торговля?

Пошла разгрузка: вправо, влево, вверх, вниз, на машины, мотоциклы, велосипеды, авоськи, сумки, животы. Разгрузили, распределили, повезли, выставили на продажу.

Наш Арбуз купил дядька с усталыми морщинами вокруг глаз. Купил для сына, последние деньги отдал, даже на пакет не оставил. Сердобольная продавщица выдала дядьке сетчатую авоську, а сверху перевязала ручки бантиком. Дядька зашел в вагон метро, сел, бока Арбуза поджал стоптанными ботинка, потом глубоко вздохнул, а на выдохе заснул.

Ехать в вагоне было здорово. Так здорово, что в душе у Арбуза родилась песня, и он её запел.

– И-и-и!. О-о-о!.

И тут диктор объявил остановку.

Дядька выскочил из вагона. Двери закрылись.

– А я? – удивился Арбуз.

Поезд дернулся. Арбуз не удержался, по инерции покатился в конец вагона.

– Бомба! – пискнула тетка и подобрала ноги.

– Я хороший, – успел сказать Арбуз, пролетая мимо. И тут он лбом припечатался об туфлю другой пассажирки. Туфля чуть не прослезилась от радости. Она, видать, давно жаждала общения, рот приоткрыт, а в нем, как белые зубы, торчат тонкие пальцы. И только Туфля приготовилась выразить дружелюбное желание поговорить за жизнь, как «оп-ля» – нога, вместе с Туфлей, зависла в воздухе и ласково лягнула Арбуз.

Арбуз сначала пролетел, потом прокатился, потом попал под каблук девушки. Она не заметила, она была занята, она целовалась с парнем.

Арбузу вспомнилась мама, ее теплые губы, нежные руки. Вспомнились звезды в ночи степи, вой знакомого волка. «Где они все?» – огляделся Арбуз. Похоже, жизнь походила на бодливую козу Аку. Она часто сбегала с привязи на бахчу. Эта ненасытная больше портила, чем съедала. От такой суровой прозы жизни Арбузу захотелось взвыть грустную волчью песенку.

– И-и-и… О-о-о…

Кто-то переступил с ноги на ногу, пребольно прижал Арбуз к двери.

– А-а-а! – петь Арбузу расхотелось.

Покатился от греха подальше, под соседнюю скамейку, задумался.

«Не, здорово получается, я чё, зря на бахче парился? Зря старался, наливался соками, слушал мамины советы. Она обещала, что его с удовольствием съедят. И вместо этого он, как сушеный урюк, катается по метро».

«Ух ты, какие каблуки! Кроссовки импортные. И чё делают? – Арбуз выглянул из-под скамьи, заметил молодую пару. – Целуются?! И эти целуются? Все целуются! А как же я?!»

Арбуз погладил девушку по нейлоновому чулку.

– Ай, – девушка уставилась на Арбуз.

– Съешь меня, – попросил Арбуз и состроил такую умильную рожицу, что девушка не удержалась от хохота.

– Ты чего? – буркнул жених.

– Выйдем! – попросила девушка. – А то у меня в голове помутнение, разговариваю с Арбузом, вернее Арбуз разговаривает со мной – съесть просит.

– Съешь лучше меня. – Жених улыбнулся.

Девушка с женихом исчезли в проеме двери, а Арбуз пригляделся к другим пассажирам: хмурая тетка, студентик, семейная пара, полиционер, женщина с малышом.

Ага, Малыш!

Малыш болтал ножками и смотрел на Арбуз. Арбуз внимание заценил, подкатился и стал мячиком подскакивать и биться о подошву сандалий малыша, а в подошве дырочки как в свистульке. «Пирк-пирк, пирк-пирк», – запели сандалии.

– Мамощка - албуз.

– Бяка! – решила мамощка.

– Я хороший! – возразил Арбуз.

Мамощка брезгливо ткнула коготком в корочку.

– Видишь! Ручки, ножки, и еще разговаривает! Значит бяка.

– Съешьте меня.

– И не подумаю! – Женщина влажной салфеткой протерла свои пальчики, оглянулась, не найдя урны, скомкала салфетку, обтерла щеки, губы малыша. - У нас потом руки, ноги начнут разговаривать, а на голове вместо ушей тапочки повыскакивают.

– Ну и фантазия! – удивился Арбуз и тут вагон резко притормозил. Арбуз не удержался, влетел под скамейку в дальний угол.

Ударился. Вот сюда в правый бок.

Черт, как больно!