Архипелаг

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПАДЕНИЕ В БЕЗДНУ ХРОНОСА

Не стерег исступленный дракон,

Не разверзлась пред нами Геенна

Затопили нас волны времен

И была наша участь -мгновенна

Александр Блок

Глава первая. Острова на краю мира

Россия, Белое море, архипелаг Сойминский. Конец августа 2021 года

Самолет постепенно снижался, полет подходил к концу.

Пассажиры кто дремал, кто позевывал, а иные глядели в иллюминаторы, где под крыльями раскинулись серые с прозеленью волны Белого моря.

Народу на борту вместе с Антоном было без малого два десятка.

В хвостовой части самолёта сидела семья бизнесменов средней руки. Крепко сбитый, хотя и погрузневший «папик» лет этак сорока пяти, его молодящаяся тощая супруга и дочка - на вид довольно милая девочка лет четырнадцати. На следующем кресле устроилась девица лет восемнадцати, одетая в роскошно-драные джинсы со стразами, с растрепанными наподобие вороньего гнезда волосами цвета ржаной соломы и пирсингом в голом пупке и оттопыренных ушах. На ней была длинная оранжевая блузка... Полуприкрыв густо окрашенные вампирско-синюшными тенями глаза, она подергивала всем телом, слушая какую-то музыку на дорогущем айфоне. У ног ее, как верный пес, лежал туго набитый баул с дизайнерскими логотипами.

Слева от нее кресло занимала две девушки на вид не старше вампирообразной меломанши, но одетые, пожалуй, еще страннее - в новенький камуфляж с опереточными аксельбантами и погончиками, украшенными стилизованной под старославянский алфавит буквой «К», высокие почти до колен ботинки со шнуровкой и при этом - в аккуратно обвивавшем голову цветастых платочке.

Не болтайся у одной из них на шее на фоне синей десантной тельняшки крестик самоварного золота, Зимин, чего доброго, принял бы платочек за хиджаб. Надо думать, юные создания обучались в каком-то из расплодившихся по России, подобно многочисленным частным «университетам» и «академиям», «кадетских корпусов» (их создатель, граф Аракчеев, небось, в гробу извертелся от подобного кощунства).

А платочек - дань пресловутому «православному дресс-коду», о пользе которого заявил замминистра культуры.

Возле самой кабины пилотов расположился хорошо упакованный парень, по виду явно бизнесмен. Он держал на коленях включенный нетбук, и выражение лица выдавало глубокую сосредоточенность - не иначе и в полете к святому месту не мог отвлечься от мирской суеты в виде курсов и биржевых котировок.

Еще в салоне присутствовало с десяток классических туристов - люди от двадцати до сорока в штормовках и свитерах, с гитарами в чехлах - это их рюкзаки забивали багажное отделение. Три дамы, довольно молодые и сексапильные, и семь или восемь мужчин. (На Сойминском в эти дни вроде был какой-то слет авторской песни). Взгляд его выделил одну пассажирку - на лицо ниспадали многочисленные косички, джинсы в обтяжку и майка-топик цвета апельсина. А по соседству с ней - молодая дама (именно дама)в светлом летнем пальто и с небольшой сумкой с логотипом -«Адвокатское бюро «Юстиц-коллегия»

Ну и он, Зимин А. Г., специальный корреспондент «Всероссийского вестника» (пятое место по тиражу и третье в рейтинге авторитетности по Федерации в когорте усыхающей бумажной прессы) и ведущий аналитической программы «Голос разума» на «Пятом канале».

Вообще-то Антон не планировал лететь этим рейсом, изначально собираясь добраться через Архангельский аэропорт Талаги, откуда на острова летали самолеты местной компании «Нордавиа». Но полет отменили из-за технической неисправности борта - у Ан-24-го начал сбоить движок. Так что пришлось оперативно менять планы и улетать из провинциального Васьково на старичке Л-410-м.

Сперва, конечно, детище давно почившей Чехословакии не внушило ему доверия, он даже думал избрать водный маршрут. Но время таки поджимало, материал был нужен главреду в начале следующей недели. Да и, в конце концов, угробиться можно на самом современном «Боинге». Их то, между прочим, и бьется больше всего.

- Подлетаем! - сообщил высунувшийся из кабины пилот, немолодой, под стать машине, и краснолицый.

Машина легла на крыло, заставив желудок Зимина тошнотворно ухнуть куда-то вниз, а за иллюминатором была уже не серая гладь моря, а хвойная зелень и бледно-желтый песок. Позади ойкнула какая-то из «кадеток». Через пару минут самолет уже катился, слегка подпрыгивая по травяной полосе, покрытой стальными листами с дырками - такое Зимин уже видел на старых аэродромах в Заполярье.

«Посадка мягкая! Спасибо пилотам!» - мысленно произнес он.

…Зимин сошел с трапа самолета и задумчиво принял из рук пожилого работника аэропорта сумки, изучая здание местного аэропорта. Вместо привычных стекла и бетона его взору предстала довольно милая из досок и кирпича конструкция с бревенчатой башенкой, в которой сидел диспетчер.

«Надо бы на такси...» - машинально подумал он, и тут же усмехнулся. Ну какое такси, это ж Сойминский! Откуда в столице маленького архипелага в северном море какие-то такси?

Зашагал вверх по улице Галечной, даже не спрашивая дороги. Гостиница «Норд», в которой его ожидал забронированный номер, располагалась именно в конце этой улицы.

Гостиница как гостиница. Двухэтажный кирпичный дом со стеклянными дверьми. В холле его встретил плакат-объявление, сообщающий, что гости и участники чемпионата по рыбной ловле «Фестиваль селедки» должны зарегистрироваться у кого-то там по адресу или через сайт вэвэвэ что то там…

«Фестиваль селедки»? Хм... Надо будет разузнать, может для репортажа пригодиться.

Получив у портье, натуральной блондинки лет чуть моложе тридцати с дежурной улыбкой, ключ с большой медной биркой, по полутемной винтовой лестнице поднялся на второй этаж и занял причитающийся ему номер под номером двадцать два.

Небольшая комнатка с телевизором на стене на кронштейне и небольшим холодильником - уже привычный евростандарт. Из короткого коридорчика вход в санузел - с душем и туалетом. Из окна номера открывался прекрасный вид на озеро и далекие стены Сойминской крепости -ныне монастыря. По дизайну вполне нормально, как на его взгляд, без особых претензий, но хочется надеяться, что и без клопов, хотя и дороговато как для провинции. Воспользовавшись удобствами и переодевшись в старые джинсы и штормовку, он спустился вниз, рассчитывая перекусить.

Увы, тесный гостиничный ресторан его разочаровал. Кухня тут была в основном почему-то с «мексиканским оттенком»: буррито трех сортов, фасоль со жгучим перцем и текила по триста рублей порция. Решил отложить кормежку до лучших времен. И уже возвращаясь в номер, почти столкнулся с соседом, как раз отпиравшим дверь.

Вот так-так! Мир воистину тесен! Это был никто иной как Борис Семенович Колыванов, доцент Архангельского университета с кафедры истории, с ним Антон познакомился этой зимой на Международном съезде ученых в Питере.

Глядишь, будет кого и о чем расспросить.

Предчувствия его не обманули. Доцент Колыванов охотно согласился просветить старого знакомого под коньячок «за встречу». Тем более что чувствовалось, у него, что называется, наболело. Ибо прибыл Борис сюда не отдыхать и не в паломническую поездку.

- Все дело в том, - доверительно рассказывал он за чашкой чая Антону в своем скромном двухместном номере, - что как раз в эти дни в прошлом году мы обнаружили в районе мыса Ветреный на Сойминском остатки древнейших культовых сооружений, примерно четвертого или даже как бы не пятого тысячелетия. Сейд (как припомнил Антон, так называли невесть когда и кем выложенные на здешних берегах каменные лабиринты), да не простой, раза в три больше обычного, дольмены, и, внимание, каменные плиты с выбитыми надписями на неизвестном языке - знаками подобными письменности Винча!* Ах, простите, вы ж, наверное, не знаете, что это такое... Но поверьте на слово, потянет на сенсацию!

- Пресловутая Гиперборея? - осторожно осведомился Зимин.

- Да при чем тут вся эта оккультная чепуха? - не на шутку обиделся служитель науки. - Север - это не археологическая и культурная пустыня, как думает обыватель... Да если б только обыватель! Кто, например, знает про Усть-Полуйскую культуру? Это ранний железный век. Железный век в нашей тайге и тундре, когда ненцы и чукчи еще в прошлом веке пользовались каменными и костяными орудиями! Или культура «рогожной керамики»? Это второе тысячелетие до нашей эры! Второе! Вы это понимаете? Многие ли за пределами узкого круга вымирающих академических динозавров слыхали про цивилизацию бронзового века на Таймыре? А их бронзу выкапывали, между прочим, из хорезмийских и тохарских погребений! Сколько лет ученые занимаются проблемами лабиринтов-сейдов? И что они об этом скажут? Ни-че-го! - огорченно и зло бросил Колыванов. - Так что остается работать на энтузиазме и в надежде на чудо... Вот мы и работаем - трое преподавателей, студенты-практиканты и один лаборант…

- Любопытные вещи вы рассказываете, Борис, - покачал головой Зимин. - И что, неужели такое открытие никого не интересует?

Доцент лишь развел руками.

- Да что там говорить! - воскликнул Колыванов. - Тут на первом этаже сидит в номере доктор физико-математических наук Иннокентий Андреевич Раков, ваш земляк из Москвы. Это, между прочим, настоящее светило геологии! Между прочим лауреат Госпремии России за прошлый год! Вы, возможно, даже о нем слышали…

Антон не слышал, и, признаться, удивился, что в отечественной геологии, об упадке и кризисе которой не раз писал его родной «Всероссийский вестник», есть еще светила.

- Господин Раков, - продолжил Колыванов, - возглавляет экспедицию Академии Наук. Не так давно в Белом море произошли небольшие сейсмические толчки.

На этот раз Зимин припомнил, что информация об этом мелькала в прессе, но его внимания не привлекла.

- Так вот, в составе этой экспедиции аж пять человек! Это все, на что удалось выбить средства Институту геоморфологических проблем! - Колыванов был искренне возмущен. - А оборудования кот наплакал, потому как перевозка бешеных денег стоит! Да и то наполовину китайское наполовину старое советское. А ведь этого феномена, землетрясений, тут прежде не фиксировалось! Даже канадцы и норвежцы выражали интерес, но их не пустили -контрсанкции-с - а нашим вот кинули кость! Что могут пять человек узнать за месяц? Живет он в одном номере с четырьмя другими членами своей экспедиции - из экономии -потому как увы - бюджет! Вот оно, финансирование нашей науки…

Зимин оставил опечаленного доцента в номере, выпросив у него разрешения посетить раскопки, и отправился на прогулку по поселению.

Несмотря на удаленность от цивилизации и отсутствие асфальта, поселок выглядел вполне живым и даже симпатичным. Во всяком случае, той печати обреченности и явного умирания, какие Зимин не раз и не десять видел в российской глубинке, тут не наблюдалось. В «Сойминском» имелись почтамт, отделение «Сбербанка», детский сад, школа, а в старых магазинчиках-лабазах позапрошлого века яркими тумбами выделялись терминалы оплаты мобильной связи. Редкие машины у домов поражали разнообразием - от какой-то самоделки, где вместо водительского сиденья был приспособлен табурет до японских внедорожников, а пару раз попадались малосерийные болотоходы на базе «Lada-Надежда». То и дело проезжали экскурсионные ПАЗики или такси-«бигфут», и тут же мирно разгуливало коровье стадо.

На глаза то и дело попадались указатели для туристов вроде: «Сойминский морской музей- 2 км» или «Ставить палатки и разводить костры разрешается только после получения разрешения в лесхозе и только в специально обозначенных местах».

Увидев медную чеканную вывеску «Кафе «Беломорская харчевня» над почерневшей от времени приземистой избой, он вошел и устроился за столиком из некрашеных струганных досок толщиной в руку и сбитом толстыми гвоздями под старину. Заказал кофе у симпатичной официантки-поморочки старшего школьного возраста, своим свеженьким личиком и формами навевавшей мысли на тему сексуального домогательства. И с неудовольствием обнаружил, что цены тут почти на уровне московских. Правда, к кофе был бесплатно подан вкусный мармелад местной выделки «из свежего агар-агара», как гласило меню, но Зимин сладкоежкой не был.

В окно он высмотрел стайку туристов в компании девушки-экскурсовода. Та что-то говорила им, указывая на заведение, возможно, какую-нибудь любимую экскурсоводами чушь на тему, что в этой обжорке останавливался в старину заморить червячка сам Петр I или, бери выше, Иван Грозный. Туристы, восхищённо переговариваясь, вовсю фотографировали. Затем, не переставая щёлкать мобильниками, потянулись в резные двери местной харчевни.

Они устроились за заранее накрыты столом и принялись трапезничать. Судя по запаху, чем-то рыбным. Не иначе экскурсовод была в доле с хозяевами. Ну и пусть их. В конце концов, как было сказано в нарытых справочным отделом материалах, на Сойминском не так много семей, которые, так или иначе, не были бы связаны с музеем-заповедником.

Он скользнул взглядом по трём типам «братковской» наружности, кучковавшимся за дальним столиком. Странные туристы скромненько ели пельмени и солянку с грибами. Грехи что ль замаливать приехали? Впрочем, внешность обманчива. Но тут Антон рассмотрел получше человека в форме у стойки, покупавшего банку «Туборга» , и замер от удивления. Неужели... Воистину мир тесен!

Он встал, бросив на стол пятьсот рублей, и вышел следом за любителем пенного напитка.

Через минуту его ладонь уже сдавливало крепкое рукопожатие Вячеслава Вячеславовича Боровского - подполковника морской пехоты Северного флота.

С Боровским, тогда еще старлеем Антон познакомился в далеком уже (как летит время!) 2008 году. Было это в Осетии и обоим тогда пришлось сперва преодолеть предубеждения. Одному к «тупой военщине», другому - к «щелкоперам».

Однако расстались они почти друзьями, и время от времени Зимин созванивался с офицером, когда были нужны советы для статей касательно армии.

- Ты тут какими судьбами, Вячеслав Вячеславович? - По службе? Неужто школу юнг возрождать собираются?

-Был вроде такой разговор в вашем министерстве... Только от наших воевод разве дождешься? - буркнул подполковник. – Провести рекогносцировку и предварительную подготовку к учениям – «Север-Антитеррор», – выговорил он по слогам. - Конную атаку морских душманов отбивать учиться будем, не иначе! Заодно Лисий проверить -хотя чего проверять пока не сообщают. А вообще-то у меня дядька тут живет. Я ж, почитай, что из этих мест родом. Мама моя с Сойминского, это отец с Кубани…

Историю знакомства поморской рыбачки с молодым офицером-подводником, в результате которого и появились на свет Боровский и два его брата, Зимин услышал еще при первом знакомстве, но что корни приятеля именно на этих островах не знал.

- Не женился?

- Увы… - покачал головой Боровский. - А ты?

Многозначительное молчание было ответом.

- Ладно, не будем о грустном. Ты вот лучше скажи-ка мне, Вячеслав Вячеславович, не посоветуешь ли, как почти местный житель, какую-нибудь достопримечательность, про которую на Большой Земле бы не знали…

Зимин вдруг запнулся, ощутив на себе чей-то неприязненный взор. Подняв голову, он увидел стоявшего шагах в десяти странного типа в белом балахоне вроде монашеской рясы, разве что коротком, до колен. Тот сразу отвернулся и заспешил куда-то, но Антон успел разглядеть напряженное выражение неприятного лисьего лица. Боровский зло сплюнул.

- Вот тебе, господин журналист, и местная достопримечательность нарисовалась! - глядя в пространство, сообщил он. - Это кто ж такой? - Зимин приготовился выслушать рассказ о каком-нибудь здешнем юродивом.

- Сектант, мать его в душу! Да нет, какой сектант, бери выше, член, блин! Истинной и Боговдохновенной Церкви Последних Времен!

- Интересненько… - проворчал журналист. - Что-то я про таких не слышал!

Лет восемь назад он делал цикл статей по российским тоталитарным сектам, на память о чем остались золотая медаль «Европейской Федерации независимой прессы» и челюсть, сломанная кастетом ошалелого культиста вуду.

- Да они недавно у нас, и полугода нет, - пояснил собеседник. - Приперлись прошлой осенью, сперва десяток, а вот теперь еще с пару дюжин понаехали. Членов бл… церкви. Члены! Членами там вот такие, в белых простынях. А мозгом у них бл… пресвитер Варнава! - было видно, что бравый морпех зол не на шутку.

- Не слыхал, - повторил Антон. - И чем они тут занимаются?

Бывалый журналист почуял запах жареного. «Зловещая секта на святых островах» - недурной был бы заголовок.

- Да в том-то и дело, - обреченно махнул рукой Боровский. - Никто толком не знает. Живут в своем гнезде, да, там даже на воротах табличка есть: «Сойминское подворье Истинной и Боговдохновенной Церкви Последних Времен!» Выходят разве только за продуктами или еще по каким делам, молятся себе, бывает снаружи слышно, да поют гимны, иногда вроде не по-русски и не по-английски - я то других языков не понимаю. Одна радость - почти не вербуют никого из наших. Все готовятся к какому-то «Славному Завершению», ибо их Господь Гневный мол, избрал.

- Это к Армагеддону, что ли?

- Да откуда ж мне знать?! - возмущенно воскликнул Боровский. - С ними вон сам архимандрит Даниил хотел поговорить, так они даже не впустили его. Их и наша местная администрация выселить пыталась, да хрен их выселишь. Участок, где они обретаются, Костьке Корытову принадлежит, козлу нашему местному, который с ними снюхался. А он может что угодно у себя творить и каких хошь гостей принимать. Демократия, блин! Частная собственность! - Вон, кстати, видишь, Лёш, - он указал на странное башнеобразное сооружение, торчавшее над тесовыми и шиферными крышами, - вон там их гнездо. Башню, вишь, соорудили…

Антон лишь покачал головой.

Обычно, как он хорошо знал, сектанты кучковались в мегаполисах, охмуряя замотанных безумной сутолокой простаков. Ну в крайнем случае доставая психиатров и полицейских рассказами про то, как инопланетяне-рептилоиды стремятся добраться до них, облучая Х-лучами через стену, или как демоны нашептывают им на ухо нечестивые мысли на тему продажи бессмертной души или убийства тещи.

- Вот такие вот дела, - пожал подполковник плечами, - сектантское капище у нас есть, того и гляди, мечеть построят…

- Это вряд ли, Вячеслав, для мечети прихожан завозить придется, - успокоил его Зимин.

- Ну, за этим дело-то точно не станет, - Боровский саркастически ухмыльнулся. - Я как в Москву приезжаю, мама моя, это ж типа Каир какой-нибудь или Стамбул.

Антон неопределенно пожал плечами. Он считал себя человеком современным и без предрассудков. Но, тем не менее, тоже, когда доводилось пользоваться метро, не без раздражения отмечал, что толпа пассажиров выглядит, политкорректно выражаясь, с каждым годом всё более интернациональной. А если в какой-нибудь супермаркет заглянуть, то за кассовыми аппаратами лиц славянской наружности почти и не встретишь.

- Это ты, товарищ подполковник, еще в Париже не бывал… - попытался успокоить он собеседника.

- Так ведь догоним, - вздохнул морпех. - И перегоним! И будет у нас на Сойминском не то, что мечеть, а и пагода, а то и до синагоги дело дойдет.

- «Сина Гоги? Вай, а щито ви имеете протыв сина Гоги?» - процитировал Зимин и почувствовал тут же укол стыда. Человек ведь за родной край переживает, как ни крути. Но Боровский лишь рассмеялся. Этот старый тбилисский анекдот был ему не знаком.

А потом Зимин неожиданно для себя спросил.

-Скажи, Слава -как ты думаешь... Война будет?

Лицо Боровского на миг стало каменно неподвижным.

-Антош... -произнес морпех чуть подумав. Я солдат -не политик... Солдаты войн не начинают. А до политиков тебе в Москве всяко ближе.

Зимин только кивнул, подумав что похоже задел какую то важную невеселую струну в душе старого приятеля.

- Ну ладно, господин журналист, бывай! Меня дядька уж заждался, небось!

И вновь одарив Зимина крепким рукопожатием, Боровский скрылся в переулке.

***

Остров Большой Сойминский. Мыс Ветреный.


- Есть! - громко проговорил Леонид и протянул преподавателю хорошо сохранившуюся овальную бронзовую пластинку, которая с одной стороны имела выпуклый барельеф, напоминающий зрачок. - Занятный медальончик!
- Это не медальон, Лёня, - пояснил Сырцов. - Это часть ритуального шаманского убора. Шаманы некоторых северных племен при камлании надевали особую маску с такими вот имитациями глаз. Видишь, как она изогнута, это для того, чтобы хорошо ложилась в глазницу. Однако, - историк сел на любимого конька, – в арктических и субарктических культурах Евразии эпохи бронзы и раннего железного века такое изделие могло служить и для другой цели: у многих народов существовал обычай хоронить умерших с закрытыми глазами, дабы демоны не могли проникнуть в умершего через них. К слову, наш обычай класть монеты на веки покойнику восходит к той же традиции... Но странно, для данного региона эти штуки не характерны. Так что возможно вы, господин студент, держите в руках сенсацию... Возможно, о вас напишут в прессе!
- Как про Пугачеву с Галкиным? – глупо улыбнулся юноша.
- Ну не так, - иронично переглянулся Алексей Семенович с симпатичной ассистенткой Артемидой Долгой, - но где-нибудь на десятой странице... Сейчас времена иные, увы, чтобы о научных открытиях передовицы писать.
Впрочем, несмотря ни на какие времена, заместитель главы специальной Беломорской экспедиции Арктического федерального университета был доволен. Они раскопали этот внешне заурядный сейд, оказавшийся настоящим памятником культуры. В нем, как оказалось, проводили службы, сменяя друг друга, шаманы и жрецы многих народов на протяжении веков, если не тысячелетий. Уже обнаружено много памятников разных эпох и разных культур, населявших этот край, начиная с эпохи неолита.
Только сегодня они стали обладателями тонкостенных, украшенных искусным орнаментом горшков, пролежавших в земле невесть сколько веков, причем целых.
Замечательно, что вместе с этими горшками был найден небольшой тигелек для плавки бронзы. Он почти в точности повторял толстостенные, овальные тигли бронзолитейщиков, найденные Колывановым шесть лет назад на Пясине.
Тут же нашлась и литейная форма из мыльного камня для отливки антропоморфной фигурки – точная копия находок на Таймыре из стоянки Абылаах-1. Двенадцатый век!
«До нашей эры», - уточнил он сам для себя.
А здешние петроглифы – вот это уже потянет на доклад в Лондоне или Копенгагене.
Он оглядел поставленные стоймя камни.
Тематика вырезанных в камне рисунков была разнообразной, но преобладали сцены охоты. Это и морской промысел: лодка с дюжиной гребцов преследует кита, в которого уже выпущен гарпун; зимняя охота: стрелок, вооруженный луком, преследует на лыжах какое-то животное. Присмотревшись, можно было узнать в убегающем от человека звере... тигра. Откуда они здесь, на Белом море? Вроде, никогда не водились. Или это не тигр, а какой-нибудь барс, или вообще пресловутый «лемпарт»* - вымершая века назад огромная болотная рысь, «лютый зверь» древних русских летописей, изображения которого иногда находят на скифских барельефах?
Но не это было самым странным.
Рядом с привычными, в общем-то, для русского Севера изображениями (ну, киты с тиграми не в счет) находились рисунки, напомнившие те, что встречались на стелах Древнего Египта и критских фресках! Львы (ну или как-бы-львы) сидящие на тронах, песиголовцы и быки. Ну, положим, а вот это откуда?
Сырцов недоуменно созерцал типичную для Кносского дворца сценку тавромахии – пляски с быками, когда на спину огромного зверя взлетает беззащитный человек и, отчаянно балансируя, пытается удержать равновесие, чтобы не сверзиться наземь прямо под копыта разъяренной твари.
Все это дополнялось узорами, характерными, как он несколько часов назад выяснил во всемогущем и всеведущем Гугле, для культуры доиндоевропейского населения Ирландии – круитнов, они же западные пикты. Конечно, ирландцы плавали и в Гренландию, и в Исландию, но то было намного позже. Или святой Брандан и монахи Кутберта шли по чьим-то следам?
- Алексей Семенович, Артемида Юльевна, идите сюда! - позвала Лена Зотова, терпеливо расчищавшая скопление крупных обломков.
Преподаватели поспешили на зов. Неужели снова какой-нибудь сюрприз? Вот уж повалило, один за другим.
- Что это?
Девушка смела кисточкой последние песчинки с покрытого ярко-зеленой патиной предмета. Осторожно, так, чтобы остался в земле четкий отпечаток, извлекла находку. Это была бронзовая ручка ножа, но из ее утолщенного, более изогнутого конца торчал проржавевший кусок железного клинка.
- Это биметаллический нож! - вынес вердикт Сырцов. - Такие ножи и кинжалы делали в самом начале железного века, когда железа было мало и его очень ценили. Но такие вещи известны только на Кавказе и в Южной Сибири! Сильно подозреваю, Леночка, что вы отыскали самое раннее изделие из железа в Арктике, - добавил он. – Сейд, предположительно, датируется десятым веком до нашей эры.
- Как вы думаете, Борис Валерьевич обрадуется? – поинтересовалась студентка.
- А то, - подтвердил Сырцов. – Вот вернется из поселка, будет ему сюрприз.
Артемида между тем любовалась находкой.
- Да уж, - мечтательно произнесла она, - сработано искусными мастерами.
Сделала несколько плавных движений, имитируя танец с саблями. Выглядела при этом настолько эротично, что Алексей Семенович почувствовал возбуждение.
- Ну ладно, - заторопился он, - я думаю, на сегодня пора заканчивать. Конечно, сейчас все еще белые ночи, но спать тоже когда-то надо. А вам еще партию в этот ваш «Вархаммер» доигрывать! - улыбнулся он.
Студенты принялись собираться, весело перекликаясь.



***

Архипелаг Сойминский. Остров Лисий.
Бывшая Беломорская комплексная лаборатория РАН

Маленький остров, расположенным чуть в стороне от своих старших собратьев, и отроду не имевший лис среди обитателей, был ничем как будто не примечателен.
Лес, утесы, высокая гора, каменистые берега без единой удобной бухточки - даже легкое волнение не давало пристать. Остров был необитаем. В разное время там были и поморские становища -рыболовов и «зверовщиков», пытались строить часовенки неугомонные монахи, обосновывались военные моряки и люди науки… Но сейчас он был пуст и ненаселен - и последние люди ушли с него уже четверть века с лишком, оставив лишь полуразвалившиеся сооружения. Последний раз люди посещали его лет пять назад - какой-то залетный бизнесмен решил было приспособить его для туристических нужд, но только увидев как там обстоят дела - тут же свалил.
И вот сейчас в одном из покинутых зданий произошло нечто необычное.
Древний магнитометр, устаревший задолго до того как его привезли сюда на этот клок земли в северных морях, и включенный в снаряжение обсерватории невесть зачем, вдруг принялся покачивать рамочкой инклинатора. В этом покачивание внимательный взор мог бы рассмотреть некий странный ритм - словно бы в такт биению сердца некоего существа что спало под островами. Но на него некому было обратить внимание.

***


Рейд острова Сойминский. Борт крейсерской яхты «Нева». Около полуночи.


Василий Николаевич Котлов, кадэпэ * с двенадцатилетним стажем и доцент Мурманского мореходного университета, обнаружил, что его клонит в сон. Ну да - как никак «собачья» вахта. Собачья она воистину и есть собачья. Правда, на нее капитан «Невы» назначил себя сам. Во-первых, беломорские приливы, отливы и нагонные ветра достаточно коварны, а команда у него «ух!» - морские волки лучше некуда. Почти все кроме старпома перво - и второкурсники. Мальчишки (и девчонки) нынешнего компьютерного века.
Так что его глаз, глаз старого моремана будет не лишним. Кроме того, пусть ребятки отдохнут. Завтра им предстоит плавание, причем не в самое спокойное место Белого моря, на Кемскую губу.
Туда, где к морю спускаются отроги Кольского хребта, туда, где возвышаются над Кандалакшской бухтой древние, разрушенные временем горы, с которых иногда срываются ледяные шквалы перевалившего через перевалы арктического воздуха. Довольно сложный для навигации район, с высокими приливами и отливами, где морская вода встречается с течением Двины и Онеги. Хорошая школа для моряка, ибо только так, под парусом можно по-настоящему узнать море.
Их яхта - по сути гафельная шхуна шестьдесят тонн водоизмещением, два десятка метров в длину имела осадку в два почти метра -не считая шверта. У берега с отмелями будет сложно -в прошлую регату Насонов на «Нарвале» обогнал «Неву», проскочив через район песчаных банок у Кандалакши... Да и в отличии от многих других яхт построена не из новомодного пластика и дюраля а из стальных листов. Новаторство хорошо, кто бы спорил. Но проверенные временем решения, обводы, парусное вооружение имеют свои преимущества. Фальшкиль,который утяжелён свинцовыми чушками. Носовые паруса ― на закрутках, грот с механизацией, шкотовые лебедки... Немного ретро, немного классики, немного стиля, и получается очень неплохой корабль -спасибо спонсорам!

На «Онеге» на мостик вышел капитан. Котлов улыбнулся, разгоняя усмешкой усталость. Коллега Сновин в свои тридцать три стеснялся молодости и даже отпустил шкиперскую квадратную бородку чтобы скрыть этот недостаток. Втайне как краем уха услышал Котлов, Альберт считал что возраст мешает его карьере - уже четвертый год командовать небольшим паромом на линии Петербург-Выборг ему наскучило.
Сновин скрылся в кокпите, зато появился его старший помощник.
Котлов вздохнул, чуть поморщившись. Инна Булкина - студентка третьего курса судоводительского факультета Калининградского морского университета его втайне раздражала. Не то чтоб он был прямо диким сексистом, полагавшим как и в старину что «Женщина на корабле - к беде». Да и училась она старательно, на палубе и с парусами не дрейфила, не трусливая и крепкая - первый юношеский по спортивной гимнастике.. Но все равно как ему казалось - для Инны Валерьевны - дочери члена совета директоров холдинга «Балтийская сельдь» эти морские приключения все равно были блажью. Ей бы подошел экономический - с прицелом занять место отца... Но нет - девка мало того что штурман так еще затеяла и сочинять особый женский яхт-клуб и даже думает продавать его акции. А кому такое может быть нужно? Лесбиянок что ли катать по волнам??
Кто как хочет -но девчонка - старпом - это не айс, как говорит молодняк.
... Котлов перевел взгляд на корму «Невы» -где у штурвала уже его старпом - курсант пятого курса Степан Ромов, пытался взять секстаном высоту ночного светила. Архаичный, но по-прежнему обязательный элемент морской практики, несмотря на то, что сейчас достаточно нажать кнопку на Джи-пи-эс или «Глонасс» и получить точное местоположение со спутников. А то ведь может оказаться и так, что вся эта хитрая машинерия откажет, и человек останется с морем один на один. И тогда…
А еще вспомнил, как Степа пожаловался перед выходом в море на современных девушек – он познакомился с одной юной особой по Интернету и та, когда он упомянул в переписке, что умеет работать секстаном, сочла, что «секстан» - это какая -то хитрая штука, которую продают в секс-шопах…
Ромов внезапно опустил пресловутый навигационный инструмент и несколько секунд что-то рассматривал.
Затем нерешительно направился к капитану.
- Олег Игоревич, - Степан выглядел несколько растерянным. - Там что-то странное с компасом.
Подойдя, Котлов невольно поднял брови. Картушка старомодного магнитного компаса рядом с рулевым колесом вращалась туда-сюда в нактоузе.
Шуточки приполярных магнитных бурь? Но не было раньше такого, а он не новичок в здешних морях, это его восьмая Беломорская регата! Да и до того погонял лесовозы из Мурманска в Норвегию и Англию.
Потом он заметил нечто еще более удивительное - репитер гироскопа тоже подрагивал.
- Не к добру это… - процедил капитан и на всякий случай распорядился. – Степан, отдай второй якорь! И свяжись со Сновиным.

______________

*Винча — северобалканская доиндоевропейская археологическая земледельческая культура эпохи неолита, распространённая на территории современной Сербии, частично Болгарии, Косово, Македонии и Румынии (5700—4500 лет до н. э.)
От культуры Винчи сохранилась древнейшая медная шахта Европы — Рудна-Глава. Носители Винчи были знакомы с плавкой меди, что позволяет отнести данную культуру к медному веку (энеолиту). На городище Винча были изготовлены самые ранние известные образцы медных орудий труда в мире. Обнаружено большое количество надписей, предположительно пиктографических или слоговых. (т.н. «Дунайское протописьмо»)

*Лемпарт — ныне вымерший или истреблённый вид хищников семейства кошачьих - вроде гигантской рыси или леопарда. Упомянут например у хорошего и увы подзабытого писателя В.Кроткевича(«Дикая охоте короля Стаха»), который позаимствовал существо из старинных литовских хроник. Согласно мнению ряда ученых «лютый зверь» с которым сразился по его собственным воспоминаниям Владимир Мономах -именно лемпарт.

* Кадэпэ (морской жаргон) - от сокращения КДП - капитан дальнего плавания