Архив забытых историй

Глава I. Глиняная дочь

Серый туман, спустившийся с хмурых гор, лениво стелился по угрюмой долине. Он обволакивал болото, словно пыльный саван, и полз к заброшенному хутору, где в единственном уцелевшем доме жили старый гончар Йозеф и его жена Грета. Их жизнь, как и окружающий пейзаж, давно потеряла краски, став такой же беспросветной и тоскливой.

Много лет назад их единственная дочь, их маленькая Хельга, умерла от лихорадки. С тех пор в доме поселилось горе, и его холодное дыхание не покидало их ни на минуту. Грета, не в силах вынести боль, часами сидела у окна, глядя на туманное болото, словно надеясь увидеть там призрак своей Хельги. А Йозеф, склонившись над гончарным кругом, месил глину, но руки его были тяжелы, и не рождалось из-под них ничего, кроме уродливых, бесформенных кувшинов, которые никто не хотел покупать.

Однажды, когда вечерние сумерки уже сгустились и тени в углах стали похожи на живых существ, Грета подошла к мужу и тихо, с надрывом, прошептала:

— Йозеф, я больше не могу. Это горе, оно душит меня. Я задыхаюсь.

Йозеф поднял на неё усталый взгляд. Глаза его, всегда полные доброты, были теперь тусклыми и безжизненными.

— Что ты хочешь, Грета? — спросил он хрипло.

— Сделай, сделай мне куклу, — взмолилась она, и в её голосе зазвучали нотки безумия. — Сделай её из глины. Такую, чтобы она была как наша Хельга. Чтобы у неё были её глаза, её улыбка… Чтобы она заменила нам нашу девочку.

Йозеф оторопел. Он смотрел на жену, не понимая, всерьёз ли она это говорит.

— Грета, ты… ты что такое говоришь? Разве глина может заменить живого ребёнка? — пробормотал он, чувствуя, как холодный страх подступает к горлу.

— Может! — выкрикнула Грета, и в её глазах вспыхнул безумный огонёк. — Ты же гончар! Ты можешь вдохнуть в глину жизнь! Сделай, Йозеф! Сделай это ради меня! Ради нашей Хельги!

Йозеф тяжело вздохнул. Он видел, что разум его жены помутился от горя. Он понимал, что это безумная затея, но ему стало невыносимо смотреть, как она страдает. Он решил, что лучше сделать то, о чём она просит, чтобы хоть ненадолго утихомирить её боль, а там… там будет видно.

— Хорошо, Грета, — сказал он, беря в руки большой ком глины. — Я сделаю. Я вылеплю тебе куклу. Точь-в-точь как наша Хельга.

Грета слабо улыбнулась. Эта улыбка, тусклая, как осеннее солнце, стала единственным светом в их мрачном доме. Йозеф сел за свой гончарный круг и начал месить глину, но на этот раз руки его двигались с какой-то новой, странной энергией. Он представлял себе лицо их маленькой Хельги, её тонкие ручки и ножки, и глина послушно принимала нужную форму. Так, в доме, окутанном туманом и печалью, началась новая, странная жизнь. Жизнь глиняной дочери.

Глава II. Глаза из пуговиц

Йозеф работал, не покладая рук. Он брал глину с берега туманного болота — вязкую, холодную, пахнущую сыростью и гнилью. Поначалу он думал, что ничего не получится, но чем больше он месил её, тем податливее она становилась, словно живая. Йозеф лепил лицо, ручки, ножки, и каждый изгиб напоминал ему их маленькую Хельгу. Боль в его сердце, казалось, перешла в глину, сделав её тёплой и послушной.

Дни сменялись ночами, а Йозеф всё сидел за своим кругом. Он не спал и почти ничего не ел. Грета сидела рядом, не сводя с него глаз, и её нетерпеливое ожидание окутывало его, словно ядовитый туман. Она приносила ему еду, но он не замечал её. Он видел только глину, которая становилась точной копией их дочери.

Наконец, кукла была готова. Она сидела на стуле, бледная, но такая похожая на Хельгу, что у Йозефа перехватило дыхание. Он вытер пот со лба и устало откинулся на спинку стула.

— Грета, она готова, — прошептал он. — Но у неё нет глаз.

Грета вскочила с места, её глаза горели лихорадочным огнём. Она побежала в сундук, где хранились старые вещи, и достала оттуда две старые, потемневшие пуговицы. Они когда-то были на сюртуке Йозефа, и их медный блеск давно померк.

— Вот! — воскликнула она, протягивая их мужу. — Эти подойдут. Пришей их.

Йозеф колебался. Что-то внутри него противилось этому. Он чувствовал, что эти пуговицы, старые и холодные, были не к месту. Но он увидел безумие в глазах Греты и понял, что спорить бесполезно. Он взял две пуговицы и прилепил их на место где должны быть глаза.

В ту же секунду кукла дрогнула. Её холодные ручки , стали мягкие как кожа. А пуговицы, некогда тусклые, внезапно заблестели, но блеск этот был неживым, мёртвым, словно в них отражалась вся пустота и холод болота.

— Мама, папа, — прошептал тонкий, безжизненный голос. Голос был похож на шёпот ветра, пронёсшегося над старой могилой.

Грета вскрикнула от радости, а Йозеф попятился. Он смотрел, как кукла встаёт со стула, как её конечности, некогда слепленные из глины, двигаются. Она была точной копией их Хельги, но глаза… Глаза были пустыми и безжизненными, и они не выражали никаких чувств.

— Мама, я вернулась, — повторил бездушный голос, и кукла сделала шаг к Грете.

— Хельга! — Грета упала на колени и обняла её, и в тот момент она не чувствовала, как холодна её кожа.

Йозеф смотрел на это, и ему стало страшно. Он создал не дочь. Он создал нечто, что пришло из болота.

Глава III. Гнилые овощи и мёртвый скот

Первые дни после появления глиняной Хельги были наполнены странной, жуткой радостью. Грета заботилась о ней, как о живом ребёнке, расчёсывала её тонкие, как паутина, волосы и шила ей платья. Она не замечала, что глаза куклы оставались пустыми, а её улыбка была похожа на застывшую гримасу. Она не слышала, как её голос, словно шёпот ветра, пронёсшегося над болотом, повторял одно и то же: «Мама, папа, я здесь».

Йозеф же не находил себе места. Он с каждым днём всё больше чувствовал, что совершил ужасную ошибку. Кукла, хоть и была похожа на их дочь, была холодна, как камень, и не выражала никаких чувств. Она могла сидеть часами, не двигаясь, глядя в одну точку, а по ночам, когда все засыпали, он слышал, как её тонкий голос что-то шепчет на неведомом языке.

Первый тревожный знак появился, когда Йозеф вышел в огород. Его гордость, его капуста, которая ещё вчера стояла тугими зелёными кочанами, теперь лежала на земле, вялая и гнилая. Листья её были пожухлыми, а изнутри шёл отвратительный, кислый запах.

— Что это? — пробормотал он, склонившись над грядкой. — Не было никаких дождей, ни града. Что могло погубить всё за одну ночь?

Он вернулся в дом и рассказал обо всём Грете, но она лишь махнула рукой.

— Это мелочи, Йозеф, — сказала она. — Ты просто плохо ухаживаешь за огородом. Зато наша Хельга вернулась!

Но Йозеф не мог успокоиться. Он начал присматриваться к кукле, и в его душе рос холодный страх. Он заметил, что, когда глиняная Хельга проходила мимо огорода, туман с болота начинал сгущаться, а сгнившие овощи как будто становились ещё отвратительнее.

Через несколько дней случилось второе несчастье. Домашняя скотина — единственная корова и две свиньи — лежала в хлеву мёртвая. На их телах не было ни единой царапины, ни укуса. Они просто лежали, и глаза их были открыты, полные ужаса.

— Это невозможно! — выкрикнул Йозеф, когда увидел это. — Это дьявольщина!

Он схватил куклу за руку. Её кожа была ледяной, и он почувствовал, как по его спине пробежал холодок.

— Это ты! — закричал он, и голос его сорвался на шёпот. — Это ты принесла в наш дом проклятие!

Глиняная Хельга посмотрела на него пустыми глазами-пуговицами и равнодушно ответила:

— Я не делала ничего плохого, папа. Я просто хочу быть с вами.

Грета встала между ними, загораживая куклу.

— Йозеф, что ты говоришь? Как наша Хельга может быть причастна к этому? Это просто совпадение!

Йозеф лишь покачал головой. Он понимал, что спорить бесполезно. Он пошёл к мельничному пруду, чтобы хотя бы там отвлечься от дурных мыслей. Но и там его ждало разочарование. Пруд, ещё вчера полный рыбы, стал мутным и пустым. Вода пахла тиной, а на поверхности плавали мёртвые мальки.

Он сидел на берегу, опустив голову, и чувствовал, что весь мир вокруг него умирает. Он знал, что всё это — дело рук куклы, что она не их дочь, а нечто тёмное и злое, пришедшее из болота. Но он не знал, как убедить в этом Грету, которая видела в кукле только их потерянную Хельгу. И он знал, что, если не сможет избавиться от этого проклятия, весь их мир обратится в прах, как сгнившие овощи и мёртвая рыба.

Глава IV. Старый отшельник и Искра Жизни

Йозеф не мог сидеть сложа руки, пока его дом и жизнь умирали. Он решил пойти на болото. Может быть, там, где он взял эту проклятую глину, он найдёт ответы.

Туман всё так же висел над болотом, но теперь он казался не просто влажным, а тяжёлым, как могильная плита. Йозеф шёл вперёд, чувствуя, как под ногами чавкает грязь. Внезапно он увидел вдали огонёк. Он пошёл на свет и вскоре вышел к маленькой, покосившейся хижине. У двери сидел старый, сгорбленный человек. Лицо его было изборождено морщинами, а глаза, как у совы, блестели в темноте.

— Здравствуй, — сказал Йозеф, и голос его прозвучал хрипло. — Ты кто?

— Я — отшельник, — ответил старик. — Живу здесь, на краю болота. Что привело тебя в эту глушь? Я чувствую, что ты несёшь на себе тяжёлое бремя.

Йозеф рассказал ему всё: о своей дочери, о Грете, о глиняной кукле и о том, как их жизнь медленно превращается в прах. Отшельник внимательно выслушал его, покачал головой и вздохнул.

— Я знал, что так будет, — сказал он. — Болото — это не просто вода и грязь. Это место, где живут тёмные духи. Они забирают души всех, кто пытается что-то создать из болотной глины. Они хотят жить, и для этого им нужны чужие души. Кукла — это не твоя дочь. Это злой дух, который принял её облик. Он будет высасывать жизнь из всего, что её окружает, пока не заберёт всё.

Йозефу стало страшно. Он схватился за голову.

— Но что же мне делать? — вскричал он. — Неужели нет спасения?

— Есть, — ответил отшельник, и его глаза стали твёрдыми, как камни. — Но это трудный путь. Ты должен найти «Искру Жизни». Она находится в самом сердце старого дуба, что растёт в центре Чёрного Леса. Только она может прогнать злых духов и вернуть жизнь в твой дом.

— Но… но лес…! — Йозеф знал, что Чёрный Лес — это страшное место, и никто ещё не возвращался оттуда живым.

— Ты хочешь спасти свой дом и свою Грету? — спросил отшельник. — Тогда у тебя нет выбора. Но помни: путь будет долгим и опасным. Злой дух, что сидит в твоей глиняной дочери, будет пытаться остановить тебя.

Йозеф, полный решимости, кивнул. Он понимал, что это его единственный шанс. Он попрощался с отшельником и направился к Чёрному Лесу.

Дорога была трудной. Ноги его вязли в грязи, а из болота доносился шепот, который называл его по имени. Он чувствовал, что кукла пытается сбить его с пути, но он не сдавался. Он шёл вперёд, и в сердце его была одна-единственная мысль: спасти Грету, вернуть им их жизнь. Он был готов к любым испытаниям, лишь бы только освободиться от этого проклятия.

Глава V. Искра жизни

Путь Йозефа через Чёрный Лес был тяжёл. Земля под ногами была покрыта толстым слоем мха, который скрывал под собой скользкие корни и коварные ямы. Вокруг стоял такой плотный мрак, что было не отличить день от ночи. Из темноты на Йозефа выскакивали чудовища, что выглядели как наполовину люди, наполовину звери. Они пытались остановить его, но он не сдавался. Он знал, что ему нужно идти вперёд.

Наконец, в самой чаще леса, он увидел его — огромный старый дуб. Его ветви были такими старыми, что казались скрюченными пальцами. В самом сердце его ствола было свечение — тёплое и мягкое, как свет луны. Йозеф протянул руку, и в этот момент из темноты появилась глиняная Хельга.

Она встала перед ним, и её пустые глаза-пуговицы, казалось, были полны недоброго света.

— Папа, — прошептал её голос, похожий на шелест листвы. — Ты не должен этого делать. Ты должен остаться со мной. Мы будем жить вместе, как одна семья.

Йозеф посмотрел на неё. Он видел в ней свою дочь, но знал, что это всего лишь обман. Он понимал, что под личиной Хельги скрывается злобный дух, который принёс в их жизнь разрушение.

— Ты не моя дочь, — сказал он твёрдо. — Ты — дух из болота.

— Я могу вернуть тебе твою дочь! — прошипела глиняная кукла. — Я могу сделать так, чтобы ты снова стал счастлив!

— Нет, — сказал Йозеф, и глаза его наполнились слезами. — Я не верю тебе. Я ещё не выжил из ума чтобы доверять злу.

Он сделал шаг вперёд, не обращая внимания на куклу. Он протянул руку к дубу и взял «Искру Жизни». Она была тёплой и лёгкой, как птичье перышко. В этот момент глиняная Хельга закричала — крик был тонким и пронзительным, как стон ветра в трубе.

Йозеф повернулся к ней и увидел, как её лицо искажается от злобы. Её глаза-пуговицы стали красными, а кожа, похожая на глину, начала трескаться.

— Я не дам тебе этого сделать! — взвыла она.

Но Йозеф уже понимал, что нужно делать. Он подошёл к ней, взял её в свои руки и вложил «Искру Жизни» ей в грудь. В ту же секунду из её груди вырвался яркий свет, и он осветил весь лес. Кукла закричала ещё раз, и её крик был таким сильным, что деревья вокруг задрожали.

Глиняная кукла начала таять. Её лицо, руки, ноги — всё превратилось в грязную лужицу. А на том месте, где она стояла, осталась маленькая, светлая точка. Йозеф наклонился и увидел, что это «Искра Жизни», которая теперь светилась ещё ярче.

Йозеф понял, что, отдав ей «Искру Жизни», он не только избавился от проклятия, но и навсегда потерял свою дочь. Он сел на землю, и слёзы текли по его лицу. Он знал, что его дочь никогда не вернётся, но он также знал, что теперь он освободился от проклятия, которое принёс в их жизнь. Он был готов вернуться домой, чтобы рассказать Грете, что их дочь никогда не вернётся, но они смогут жить дальше.

Глава VI. Возвращение

Йозеф шёл назад, и каждый шаг давался ему с трудом. Лес больше не казался ему таким страшным, как прежде. Теперь он был просто лесом, полным деревьев и тишины. Он чувствовал, что словно отдал часть своей души, чтобы спасти свой дом от проклятия. Он вернулся к своему хутору. Дом стоял на месте, но он чувствовал, что внутри что-то изменилось.

Грета сидела у окна, как и всегда, смотрела на туманное болото. Она не обернулась, когда он вошёл. Он подошёл к ней, взял её руки в свои, и они были холодными.

— Грета, — сказал он, и голос его дрогнул. — Я вернулся.

Она повернула к нему лицо, и он увидел, что её глаза снова стали живыми. Но в них была такая боль, что Йозеф не мог смотреть на неё.

— Где она, Йозеф? — спросила она тихим, безжизненным голосом. — Где наша Хельга?

Йозеф сел напротив неё, опустив голову. Он не знал, как сказать ей правду.

— Грета, — прошептал он. — Наша Хельга… Она не была нашей дочерью. Это был злой дух, который пришёл с болота. Он высасывал жизнь из всего, что нас окружало.

Грета вздрогнула. Она посмотрела на него, и в её глазах стояли слёзы.

— Что ты говоришь? Ты… ты сделал с ней что-то?

— Да, — ответил Йозеф. — Я должен был. Я пошёл в лес, чтобы найти «Искру Жизни». Только она могла освободить нас от проклятия. Я нашёл её, и я вложил её в неё. И она… она исчезла.

Грета закрыла лицо руками и заплакала. Она плакала так, как не плакала с тех пор, как умерла их настоящая дочь. Она плакала о своей утрате, о своей надежде, о своём безумии.

Йозеф сидел рядом с ней, и его сердце разрывалось от боли. Он знал, что он сделал правильный выбор, но это не облегчало его боль. Он знал, что они никогда не увидят свою дочь снова, но они смогут жить дальше.

Когда Грета успокоилась, она подняла голову и посмотрела на Йозефа.

— Почему ты не сказал мне раньше? Почему не образумел?— спросила она.

— Я думал, ты не поверишь, — ответил он. — Я думал, ты сойдёшь с ума от горя.

Грета положила голову ему на плечо.

— Я уже была сумасшедшей, Йозеф, — сказала она. — Мой разум был затуманен от горя. Я хотела только хотя бы разок ее снова увидеть, прикоснуться, обнять нашу любимую Хельгу. - Грета помолчала с минуту, вытерев последние слезы. - Но теперь… теперь я могу оплакать её по-настоящему. Нашу настоящую Хельгу. И жить дальше.

Йозеф обнял её крепко. Он чувствовал, как их сердца бьются в унисон. Они потеряли своего ребёнка навсегда, но они нашли друг друга снова. И хотя они не были счастливы, они были вместе, а это было самым главным. Туман над болотом начал рассеиваться, и солнце впервые за долгие годы осветило их дом.

Йозеф и Грета сидели у очага, обнявшись. Пламя весело потрескивало, и его тепло согревало их, но сердца их всё ещё были холодны от горя. Они оплакивали свою дочь, и в то же время были рады, что проклятие, которое принесло им столько страданий, наконец-то закончилось.