Архивные маги (отрывок)

В среду Унро позвонили из секретарского отдела Эллинского дворца.

— К вам тут посетители, гражданские, — сухо сказал секретарь. — Настаивают на личной встрече. Заберите прямо отсюда, чтобы мы потом не искали их по территории.

Недоумевая, Унро послал Тень и Рока, и вскоре в его кабинете стояли двое: пожилая женщина, невысокая и крепко сбитая, и сухощавый подтянутый мужчина лет сорока. У нее в руках была корзина, укрытая белоснежной салфеткой, а у него — объемный бумажный сверток.

Унро не знал никого из них.

— Мартин Мунце, — представился мужчина и придвинул для своей спутницы стул.

— А меня Прасковья зовут, Прасковья Ивановна Рощина, — сказала женщина и села, ставя на колени корзину.

В кабинете тихонько распространялся сдобный и пряный дух, как от пирогов с мясом, и кто-то из магов, торчавших в дверях, то ли Рок, то ли Тень, шумно сглотнул слюну.

— Мы из Длинного Редана, — пояснил Мунце и, видя непонимание на лице Унро, вздохнул. — Увидели объявление в журнале.

Унро тоже вздохнул, потом захлопнул крышку ноутбука.

— Ничего не понимаю, — признался он. — Расскажите подробнее. Какое объявление? Рок, Тень, или идите работать, или заходите внутрь.

Они, конечно же, сразу прошли в кабинет и устроились на разных концах широкого подоконника.

Женщина с корзиной благодушно улыбнулась им.

— Худющие, — сказала она. — Не зря, значит, я взяла с собой гостинцы.

— В журнале «Вестник Гражина» в этом месяце была опубликована статья о людях, погибших во время мятежа, — тем временем начал говорить Мунце. — Хозяин выписывает его, хотя, наверно, в следующем году уже не будет.

— Да уж без тебя, наверно, не будет, — фыркнула женщина. — Он небось и ни сном ни духом, как это делать-то.

— Я уволился в этом месяце, — пояснил Мунце, и Унро потер переносицу, все еще не понимая, в чем дело. — Ваши коллеги, Джек и Энца, работали у нас летом. Это если вы не понимаете, о чем я.

— Имение Длинный Редан? — вдруг понял Унро и вспомнил, как он первый раз встретился с напарниками — те как раз возвращались из этого места.

Прасковья Ивановна закивала, потом длинно вздохнула.

— Бедовые ребята, — сказала она. — А видишь… как сложилось-то… Кто б знал, кто б знал. Хозяин-то объяснил, что они не погибли, а только в лужу эту проклятущую угодили, но кто его знает, что там да как...

— В журнале было написано, что сейчас ваше руководство решает, каким образом можно поставить памятник пострадавшим магам… и чтобы не нарушать закон.

— Мы ведь знаем, что у вас не полагается, — печально сказала женщина, перебивая Мунце. — Что прах надо развеять, а памятник только магический на несколько дней… как это там…

— «Место памяти», — подсказал Тень.

— Так вот, — сказал Мунце. — Не знаю, как для остальных, которые погибли, а вот для ваших коллег у нас есть… одна идея. Когда они у нас были, то запускали с крыши змеев, лоботрясы… Простите. Запускали вот этих змеев.

— И я Мартину говорю, — снова встряла Прасковья Ивановна. — А чего бы нам их не привезти? Пусть там себе где подвесят. И память, и не каменная какая глыба, как императору-то последнему поставили. Закон же не нарушает?

Посетители вопросительно уставились на Унро.

— Шеф? — осторожно позвал Тень.

Лицо Унро стало бледным, и он усилием воли заставил себя не прижать привычным жестом руку к груди. Не хотел никого пугать.

— Да это… отличная идея, — негромко сказал он. — Просто на самом деле отличная.

Он прикрыл глаза на миг, успокаиваясь. Потом поднял ладонь, останавливая соскочивших с подоконника Рока и Тень.

— Простите, — сказал он. — Все хорошо. Уже прошло. Покажите змеев.

Под жалостливым взглядом Прасковьи Ивановны ему стало не легче, только стыдно, что такой слабак.

Мунце же кивнул, не теряя невозмутимости, и начал разворачивать сверток.

— А вы, мальчики, — сказала Прасковья Ивановна, — возьмите-ка корзинку. У вас кухня какая есть тут? Я же вам гостинцев привезла, в городе вашем еды-то нормальной нет.

Идею слуг из имения Длинный Редан на еженедельном совещании не одобрили.

— Воздушные змеи? — нервно вздыхая, переспросил директор. — Ну… как-то несолидно. Нет, не солидно. Это не то впечатление, которое хотелось бы оставить. Я ведь верно говорю? Коллеги?..

Унро смотрел на сцепленные перед собой руки, на записную книжку, в которой тезисно изложил это предложение, и слушал, как все соглашаются — не очень уверенно, но все же соглашаются с директором.

— Хорошо, — немного резко сказал он, не замечая, что прерывает на полуслове заведующую медблоком. — Я так понимаю, что финансирование на это вы не выделите, так же как и место?

— Да, Унро, — кивнул директор. — Да, к сожалению… я понимаю ваши чувства, но мы должны думать об общем имидже Института. Наш филиал — ровесник столичного, и…

— Хорошо, — снова перебил Унро, но в этот раз осекся. — Извините. Если этот проект будет сделан нашими силами в пределах территории архива, я могу рассчитывать на ваше разрешение?

— Территории архива? — переспросил директор. — То есть как?.. внутри флигеля?

— Над крышей, — терпеливо пояснил Унро. — У нас есть крыша.

— Ах, ну да… конечно. Что ж, я не против. Я не уверен, что у вас что-то получится без финансирования… своими силами, да? Что ж, попробуйте, я не против.

Унро перевел взгляд на лицо директора. Круглое, смуглое, в мелких добрых морщинках. Равнодушное.

— Я приготовлю все нужные документы, — сказал Унро. — Завтра вам принесут на подпись.

* * *

На следующий день в архив пришли десяток-два студентов, несколько преподавателей, следователи из Чайного домика, врачи из местного медблока, боевые маги из патрульной службы, диспетчеры из Эллинского дворца и еще какие-то люди, совсем неизвестные Унро.

Приходили они в течение всего дня, и после обеда в коридорах архива было не протолкнуться. Люди сновали туда-сюда, от кабинета Унро и общего рабочего кабинета, где лежали воздушные змеи, до крыши, где временно растянули тенты от мелкого моросящего дождя. Крышу замеряли, переругивались, записывая данные. В общем кабинете появились бумажные чертежи и несколько ноутбуков, на которых маги рассчитывали пространственные свертки и вычисляли параметры стихийной компоненты.

К большому неудовольствию Рока и Тени эти пришельцы не принесли с собой еды, сожрали все вкусные пироги Прасковьи Ивановны, а еще заставляли их ползать по крыше вместе со следователями, чтобы проверить какие-то параметры.

— Что случилось? — тихо спросил Унро у появившегося ближе к обеду Сагана.

— Прости, — сказал тот, — раньше не мог прийти. А в смысле «что случилось»? Это разве не ты в «Гусине» повесил объявление в группе, что нужна помощь с памятником? Сегодня с утра все его репостят.

«Гусин» был местной социальной сетью, в которой у гражинского Института была официальная и неофициальная группа.

— Не я, — пожал плечами Унро. — Я хотел, конечно, попросить несколько человек помочь с расчетами, но…

Про себя подумал, что это, видимо, сделал кто-то из тех, кто вчера присутствовал на совещании. С директором спорить не стали. Но все же помогли.

Унро на всякий случай вдохнул и выдохнул, ощутив дурацкое колотье в груди.

Спустя два дня все было готово. В субботу назначили открытие, и Тень, поизучав сеть и отдельно «Гусин», озабоченно сказал:

— Шеф, ну тут… народищу собирается прийти ого-го. Много то есть.

Унро нахмурился.

— Толкотня будет, — сказал он. — Может, перенесем, запустим раньше, в ночь на субботу?

Тень кивнул было, но тут Рок, сидевший в углу кабинета с телефоном, резко сказал:

— Нельзя. Это общая память. Зачем тогда затевали все дело?

День в субботу выдался холодным, но ясным. Солнце светило сквозь тонкие голые ветви деревьев, росших за флигелем архива, и блестело на оконных стеклах.

Группа магов-воздушников стояла на крыше, ожидая сигнала.

Унро с крыльца смотрел на молчаливую разношерстную толпу, собравшуюся перед флигелем и вокруг него. Рок и Тень с Гарброу стояли неподалеку, на всякий случай сразу с аптечкой.

Здесь были не только маги, но и обычные люди, друзья и родственники погибших в ту ночь.

Унро всю ночь думал, что нужно будет сказать. А сейчас вспомнил, что у них все неофициально, растерялся перед таким количеством людей, и заготовленная речь осталась на скомканной бумажке в кармане пальто.

И он ни на миг не мог забыть, что сам-то он героем не был. Он был дураком, который из идейных побуждений полез в террористическую организацию и понял, что творится, только в самом конце. Да, он чуть не умер, когда передавал сведения, успел предупредить всех, кого нужно.

Но спасти никого не сумел.

— Я очень благодарен всем, кто пришел, — сказал Унро.

Громко не получилось, горло перехватывало. Но, кажется, его и так слышали.

— Многие из вас в ту ночь помогали освободить город. Многие из вас потеряли близких. Им не поставят никаких монументов, но помнить их мы будем пока сами живы. Спасибо всем, кто помогал со змеями. Мы составили специальную сеть чар, чтобы поддерживать их. Это не камень и не бронза, но… это все равно настоящий памятник.

Он кивнул Якову, ждавшему в первых рядах, и тот махнул ребятам на крыше.

Унро, чувствуя нутром, как разворачиваются мощные тугие плети чар над флигелем, сошел со ступенек, чтобы посмотреть вместе со всеми.

Змеи рванули вверх и закачались, слегка под углом. Здесь, внизу, ветра не было, он сейчас был только там, в небесах со змеями. Навсегда с ними.

Змеи просвечивали на солнце — яркие, совсем не траурные. Коробчатый змей с нарисованным драконом и изящный веер с голубыми узорами. Хвосты из папиросной бумаги трепетали широкими полосами. И даже небо казалось более синим, чем на самом деле, почти летним.

Унро поймал себя на том, что улыбается. Позади него всхлипнула женщина, а потом кто-то захлопал, и все подхватили.

Какая в общем разница, что там за памятник. Память все равно в сердце, а не в камне.