Аромат прошлого

Это был обычный, ничем не отличающийся от других, вечер в доме удовольствий «Милый дом». Никто не запоминал его настоящего названия, ведь в общих кругах его знали как «Белая птица». Люди стали о нём так говорить из-за обитателей этого места. Молодые девушки оказывались здесь не по своей воле, и хоронили свои надежды и мечты в стенах этого дома. Так и сложилось, что белый - цвет траура, символизировал работниц «Милого дома». Место, в котором твоя жизнь не принадлежала тебе, а любое нарушение внутренних правил и порядка строго наказывалось. Одно из самых тяжёлых деяний было — выйти за стены дома удовольствий. Неоспоримым наказанием, а кому-то, возможно и спасением была смерть. Девушек, нарушивших это правило, считали испорченным товаром. Проще было устранить проблему, чем восстанавливать репутацию дома, в случае, если работница очернит его, за пределами стен.

Одной из девушек, получивших такое наказание, стала танцовщица, на чьё место позже поставили работать Юнхуа.

Тот вечер не предвещал ничего необычного. Юнхуа добела напудрила лицо, завершив последний штрих в подготовке к выступлениям и тяжело вздохнув, подошла к открытому окну. С глубин дома доносились звуки играющей цитры на перебив оживлённому общению, когда по ту сторону окна стояла манящая ночная тишина. Шоркая ногами по деревянным половицам, девушка вышла из своей комнаты, встретив около лестницы старшую хозяйку дома.

— Ты сегодня хорошо подготовилась — старуха холодно оглядела Юнхуа — … у тебя оплачен один танец для молодого господина, не забудь.

В ответ девушка молча кивнула. Она не знала, хорошо ли выглядит, или наоборот. Ей было это безразлично. Сегодняшнее «подходящее» ханьфу было случайностью. Юнхуа не глядя достала его из сундука, потому что оно находилось на поверхности остальных, и было следующим по очереди, нарядом на выступление.

Она опустила взгляд себе под ноги и двинулась вниз по лестнице. Девушка делала так каждый раз, когда выходила в общий зал, или в те места, где находились мужчины. Последним, в лицо которого она посмотрела — был её муж. В тот момент Юнхуа поклялась, что никогда не взглянет ни на одного другого мужчину. Она просто боялась забыть. Из-за этого страха Юнхуа каждую ночь перед сном представляла в голове тот момент, когда её уносили на плече, от любимого. До сих пор, на ее губах оставался привкус металла, как в тот день, когда она хваталась за его окровавленное, бессознательно лежавшее тело. Это был последний раз, когда она видела его лицо.

В тот вечер девушка преодолела привычный маршрут, который вёл из комнаты в общий зал, где выступали танцовщицы. То же место. Та же музыка. Те же заученные танцы. Юнхуа не уставала. Не злилась. Она не замечала темно ли в зале, или зажжены фонари. Прилипает ли ткань к телу от летней жары, или покрывается мурашками кожа, от вечерней прохлады. Она просто кружилась в танце с закрытыми глазами, не чувствуя время. Оно для неё не было медленным или, наоборот, слишком быстрым. Оно, в одночасье, перестало для неё существовать.

Закончив танцевальную программу, Юнхуа пошла в отдельно отведённое место, для тех случаев, если посетители хотели насладиться танцем в уединении.

Зайдя в помещение, кое-что всё-таки изменилось в её душе. Странное тепло разлилось по всему телу, и взгляд девушки нервно забегал по половицам, будто ища, за что ухватиться. Она закрыла глаза и медленно вдохнула, до боли родной, аромат кедра и зелёного чая. Тот самый аромат, который она впервые почувствовала, когда однажды молодой человек укрывал её от дождя, своей накидкой, тёплым летним днём. И тот самый аромат, который она чувствовала, когда их разлучили. Тот самый аромат, который она не позволяла с себя смывать несколько недель, но работницы дома смыли с неё насильно.

Сердце закололо, и Юнхуа схватилась за грудь обеими руками, словно пытаясь успокоить. Её пошатнуло в сторону, но в моменте удалось устоять. Посетитель сорвался с места, но неловко замешкался.

— Не стоит переживать, господин, прошу, присядьте и насладитесь танцем. — дрожащим голосом, произнесла девушка.

Юнхуа приготовилась танцевать. Заиграла цитра. Девушка закрыла лицо, сложив руки перед собой, а потом провела полукругом, вырисовывая плавные линии в воздухе. Это был не тот танец, который она исполняла каждый день в общем зале, и не тот, который танцевала только для особенных посетителей. Он был наполнен нежностью и тоской. Долгой-долгой тоской о прошлом.
Юнхуа кружилась, вдыхая аромат далеко прошедших времён. Она хотела так думать. И думала…
Хоть на момент, ей хотелось представить, что всё прошедшее было сном. Такое, казалось бы, простое желание, которому не суждено сбыться, для Юнхуа было большой надеждой. Той надеждой, которую она похоронила в стенах дома удовольствий, много лет назад.
Закончив танец, девушка стояла посреди комнаты, как рыбацкая лодка посреди океана, во время шторма. Посетитель, не сказав ни слова, тяжёлыми шагами подошёл к Юнхуа и протянул закрытую ладонь. От напряжения, вены на запястье мужчины надулись, а пальцы, которыми он что-то сжимал, побелели.
Он взял ладонь девушки и накрыл ею свою руку, а затем расслабил кулак.
Юнхуа почувствовала кожей что-то мелкое и непонятное.
— Невозможно…
Она подняла взгляд на мужчину. Впервые за несколько лет.
В ладони теперь она, сжимала свой браслет, который любимый сорвал с неё, в момент их разлуки. В тот момент, когда он цеплялся за её руки, прямо перед ударом в голову. Перед тем как она в последний раз на него взглянула, думая, что никогда больше не увидит.
— Ты… — прошептала девушка, не веря своим глазам. — Это сон. Опять.
— Ты не спишь, синичка. — дрожащим голосом произнёс мужчина. — Я тебя нашёл.
Юнхуа молча изучала его лицо. Те же карие глаза. Тот же шрам над правой бровью. Та же улыбка. Только взгляд. Взгляд был уже другим. Таким же, как и у неё. И она его не узнавала.
— Ты жив. Линьчжу, ты правда жив? Или… или я сошла с ума.
Смех, доносящийся из общего зала, вдруг стал невыносимо громким. Юнхуа оглядела помещение, и в голове пронеслась мысль: всегда ли здесь было так светло.
— Они думали, что у меня уже нет шансов, и оставили там лежать. Дети нашли меня и рассказали старейшине. Он выходил меня, и я выжил. Я искал тебя всё это время. И нашёл. Я нашёл тебя, Юнхуа…
Мужчина пытался внятно произносить слова, но слёзы этому препятствовали. Трясущимися руками он держал лицо Юнхуа, и так же как она, не мог поверить в происходящее:
— Я пришёл за тобой, синичка.
— Ты намерен выкупить меня?
Вот она. Надежда. Юнхуа знала, что она пахнет кедром и зелёным чаем. Она не забыла его.
— Сбежим. Все свои сбережения я отдал за твой танец. Я не могу позволить тебе ждать, когда заработаю ещё.
Девушка понимала, что в таком положении, для Линьчжу сумма выкупа была неподъёмной. И она не собиралась ждать.
— Сбежим сейчас.
Юнхуа сжала родную ладонь, с былой нежностью, но так крепко, что почувствовала, как жар приливает к его пальцам. Она боялась снова его отпустить. Сердце будто запустилось по новой и билось быстрее, чем когда-либо. В горле стоял ком, который становился больше, с каждой секундой. Юнхуа наконец, почувствовала себя живой.
Волоча мужчину за собой, она пробиралась по тёмным коридорам дома удовольствий. Она вела его туда, где немногие осмеливались ходить. Старые крашеные половицы скрипели под бегом двух пар ног. В тех частях дома лишь изредко зажигали свет, и тот вечер не был исключением. Из маленьких окошек на стенах выступал лунный свет. В помещении стояла тишина, сюда не доходили звуки и шум из зала. Только на несколько секунд оно заполнилось топотом, и шуршанием одежд, пока не закончилось в конце коридора. Дверь здесь была заперта изнутри, но не препятствовала выходу наружу. Ключ висел рядом. Нужно было только отпереть и выйти. За спиной послышались посторонние звуки, похожие на топот. По мере приближения они становились громче, пока за углом не показалось мерцание фонаря. Юнхуа замешкалась. Сердце билось настолько сильно, что отдавало в голову. Она подняла взгляд со ржавой замочной скважины, на лицо Линьчжу и улыбнулась. И радость, и тоска, и множество невысказанных переживаний смешались в этой безмолвной улыбке.
Они вышли, держась за руки.

— Она здесь! — Из глубин коридора послышался крик, и суетливые возгласы.
— Бежим. Скорее! — Девушка ринулась прочь, потянув за собой возлюбленного. Время вернулось в жизнь Юнхуа, но для неё, оно текло слишком быстро. Настолько быстро, что она не успела увернуться от стрелы, прилетевшей ей в левую лопатку.
— Она уже здесь не нужна, нельзя позволить ей запятнать наш дом. — произнёс хриплый женский голос, удаляющийся вглубь по коридору.
Ноги Юнхуа подкосились, и не сумев удержаться, она упала коленями на землю. Мелкие камешки впились в голые колени, а жёсткое приземление оставило ссадины. Линьчжу успел подхватить её за живот, спасая от полного падения. В этот самый момент, из уголка губ девушки потекла струйка тёмной крови.
— Юнхуа! — мужчина застыл в оцепенении, и уставил свой взгляд, на торчащую из её спины, стрелу.
По ткани стремительно расползалось алое пятно. В воздухе растворился металлический привкус.
Девушка закряхтела. Пальцы, сжимающие старый браслет, предательски ослабли, и тот упал на землю.
Линьчжу аккуратно перевернул девушку дрожащими руками и положил на правый бок, отчасти на свои колени, однако стрела мешала сделать это полноценно:
— Сс. С. Ссиничка. — Всё, что смог произнести мужчина, глядя на то, как из возлюбленной постепенно утекает жизнь.
Юнхуа была готова к этому. Она знала, на что шла. И она не жалела. Лишь обессилено лежала и смотрела в глаза любимого. Тело до жути горело, но не было сил пошевелиться. А потом стало спокойно. Так приятно и спокойно. Она посмотрела на лицо Линчьжу в последний раз. Девушка уже его не забудет.
По её щеке покатилась одинокая слеза. Лицо обдувал прохладный ночной ветерок, и с лёгкостью доносил до неё аромат кедра. Юнхуа улыбнулась. Впервые за долгие годы. Эта улыбка принадлежала только ему. Она наконец свободна. И счастлива.