Астронавт

Астронавт

Первоклассник сидел напротив раздевалки и ждал, пока отец заберёт его вечером после школы. Позади семь уроков, два из которых — иностранные языки, и лёгкая атлетика после занятий.

— Ну что, показывай дневник!
Он достал дневник и протянул отцу.
— Четыре, четыре, четыре… А почему не пять?
— Так получилось, — ответил он, пытаясь соткать оправдания из воздуха, но сегодня их запах не чувствовался.
— Ладно, пошли.

Они вышли из школы и двинулись по вечернему городу к дому. Путь в пять километров должен был занять почти час.

— Восемь на шесть?
— Сорок восемь, — отвечал он, пытаясь собрать уставшие мысли в кучу.
— Семь на семь?
— Сорок шесть.
— Нет.
Отец привычным движением сжал его ладонь, перебирая кости так, словно на неё обрушился холодильник.
— Ай!
— Ещё раз. Семь на семь?
— Сорок девять.
— Шесть на семь?
— Шестьдесят два…
Через секунду холодильник снова упал на руку.
— Нет. Ещё раз.
— Сорок два.
— Да. Восемь на четыре?
— Тридцать два.

Он смотрел на ночное небо, с которого, как виноградины, свисали спелые звёзды. Они были так красивы… Этот вид хоть немного отвлекал от капкана, в который превратилась рука отца.

— Шесть на пять?
— Тридцать один, ай… Тридцать!
— Тридцать! Зачем ты это делаешь?
— Чтобы лучше запомнилось. Дай сюда руку и пошли дальше.

Стоять и ничего не делать можно было сколько влезет, но отец так просто не отстанет. Он протянул руку и побрёл дальше, мимо проносящихся машин. Надо отвлечь его от этой херни, идти ещё минут сорок, а рука уже отваливается.

— Пять на пять?
— Двадцать пять. А сколько лететь до этих звёзд? — выпалил мальчик сразу после ответа, не давая отцу ни секунды, чтобы придумать новый повод превратить его правую кисть в фарш.
— Всей жизни не хватит, — ответил отец безразлично и холодно. Он знал, что сын умышленно переводит тему, но всё же ответил.
— А там тоже есть жизнь?
— Никто не знает. Может быть. Четыре на четыре?
— Шестнадцать. А что будет, если выйти в космос без скафандра?
— Ты умрёшь.
— А как?
— Там нет атмосферы. Сначала задохнёшься, а потом замёрзнешь. Девять на девять?
— Восемьдесят один. А что нужно, чтобы полететь к ним?
— Хорошо и много учиться. Двадцать три плюс восемнадцать?
— Пятьдесят один…
— Неправильно.
Отец сжал ладонь и начал поигрывать костяшками, усиливая нажим.
— Сорок один!
Кричать и вырываться бесполезно: либо соображаешь быстрее, либо правая ладонь окажется в гипсе.

— А почему дядя Толя стал пилотом, но не стал космонавтом?
— Ему было достаточно самолётов. Можешь сам у него спросить, когда увидишь. — Его брат жил в другой стране и приезжал раз в пару лет, не чаще. Сын его почти не помнил — только истории с аэродромов и то, что он всегда был весел.

— А люди когда-нибудь смогут полететь к звёздам?
— Возможно.
— А сейчас это, наверное, слишком дорого?
— Да. И это никому не интересно, делать там нечего. Одиннадцать в квадрате?
— Сто восемнадцать…
— Нет. — На этот раз мальчик получил подзатыльник. По крайней мере, голова болит меньше, чем рука.
— Сто двадцать один.
— Да. Шесть плюс девять?
— Пятнадцать.
— Умножить на три?
— Сорок пять.
— Минус двенадцать?
— Тридцать два… нет, тридцать три.
— Да. — Отец сделал паузу, пока они переходили дорогу.

— Думаешь, инопланетяне есть? — спросил мальчик.
— Может быть, где-то.
— Думаешь, они следят за нами?
— Ты просто насмотрелся мультиков. — Отец был почти в два раза выше, и от этого казалось, что его голос звучит откуда-то с недосягаемой высоты. Он был умён, но отчего-то избегал разговоров глубже, чем о делах в школе. Может, думал, что мальчик его не поймёт, или был слишком уставшим и голодным.

— А что такое чёрные дыры?
— Какая разница?
— Ну, мне просто интересно.
— Лучше бы тебе было интересно, как получать в школе что-то кроме четвёрок.
— Но я стараюсь.
— Значит, слабо стараешься.

Они перешли ещё одну дорогу. С каждым шагом паузы между вопросами отца становились длиннее, но сами вопросы — изощрёнее. Казалось, его цель — придумать самую мучительную пытку математикой, словно предыдущие были недостаточно болезненны. Мальчик пытался выделить на ответы какую-то часть разума, чтобы реже получать по шее, но при этом не терять из виду небо. Какие же они большие и яркие… Вот бы выбраться на крышу и любоваться ими хотя бы полчаса. Интересно, а Рита тоже на них любуется, или ей интереснее куклы? Он думал о девочке с белокурыми волосами из его класса. Она была отличницей, не то что он.

«Интересно, отчего её глаза так похожи на эти яркие огни?» — спросил он сам себя. Вряд ли отец захотел бы отвечать, даже если бы понял, о чём речь. Наверное, было бы здорово с ней погулять, но из дома его никто не отпустит, а живёт она так далеко, что без троллейбуса не добраться. Да и что она ответит? Наверное, засмеётся, покраснеет и скажет, что «мама не разрешит».

Лучше думать о звёздах. Они не придумывают отговорки и не ломают руки, стесняясь своего блеска. Они позволяют смотреть на них, сколько захочешь. Как бы я хотел полететь к ним когда-нибудь…

Может, отец и прав. Если отвечать на его вопросы правильно, я непременно смогу купить ракету. Когда вырасту.

Когда вырасту…