Авария

Кресло, каждый изгиб которого — совершенство. Блистающий кнопками пульт. Вогнутая, будто сложенная из телеэкранов, стена. Когда-то считалось, что так будет выглядеть рубка межзвёздного корабля. Оказалось, что так будет выглядеть кабинет крупного ответственного работника.

***

Нет-нет, не было ни жертв, ни разрушений — просто вспыхнули и медленно стали гаснуть экраны.

Генеральный директор потыкал пальцем во все кнопки и вне себя откинулся на спинку кресла. Такого ещё не случалось! Ну, бывало, что забарахлит канал-другой, но чтобы так, скопом... Он был отсечён от подчинённых, как голова от туловища.

Генеральный директор схватил со стола пластмассовый стаканчик и залпом проглотил остывший кофе.

Вогнутая, как бы сложенная из экранов стена упорно не хотела оживать. Вместо этого мелодично забулькал сигнал видеофона.

Директор нажал клавишу, и на изящном настольном экранчике возник незнакомый юноша, одетый... Ну да в одну из этих самодельных верёвочных маечек... Как же они их называют? Какое-то совершенно дурацкое словцо...

— Здравствуйте, — сказал юноша. — Я к вам сейчас подъеду.

— Что происходит? — в негодовании осведомился директор. — Почему вдруг...

— Ничего страшного, — успокоил юноша. — Это не на линии, это у вас в кабинете неисправность. Скоро буду. — И дал отбой.

«Плётка!» — внезапно вспомнил директор название верёвочной майки и рассвирепел окончательно. При чем здесь плётка? Плётка — это совсем другое... Пороть их, сопляков, некому!

Он смял в кулаке пустой стаканчик и бросил на стол. Интересно, сколько времени юноша в «плётке» провозится со всей этой механикой? Если группа учреждений останется без руководителя минут на пятнадцать — тогда, действительно, ничего страшного. Но тут, кажется, речь идёт не о минутах, а о часах... Ну и сотруднички в службе связи! Ведь это надо было сидеть плести... И ведь в рабочее время, наверное!..

И вдруг генеральный директор сообразил, что вызывающе одетый сотрудничек будет первым его посетителем за пять лет — настоящим, не телеэкранным. Ошеломлённый этой мыслью, он оглянулся на персональный пневматический лифт в углу кабинета. Чёрт возьми, раз так, то надо встретить. Какой-никакой, а гость...

Он нажал кнопку, и из ниши в стене выскочил киберсекретарь на тонких трубчатых ножках.

— Два кофе, — барственно, через губу, повелел генеральный директор. — И наведи-ка здесь, братец, порядок...

***

Техники, как известно, опаздывают, но этот, в «плётке», видимо, был какой-то особенный: прибыл быстро, как обещал. От кофе вежливо отказался, раскрыл сумку и принялся выкладывать на стол разные диковинные инструменты.

Директор откашлялся. За пять лет он начисто отвык говорить на работе с живыми людьми.

— И долго вы её плели? — поинтересовался он наконец.

Юноша вопросительно посмотрел на директора, потом понял, что речь идёт об его уникальной маечке.

— Вообще-то долго, — со вздохом признался он. — Дня три.

— И какие преимущества? Я имею в виду — перед фирменными рубашками?

Юноша почесал в затылке.

— Понятно... — сказал директор. — Я надеюсь, поломка не очень серьёзная? Вы учтите: целая группа учреждений отрезана от руководства...

— Минут за пятнадцать справлюсь, — обнадёжил юноша. — Да вы пойдите пока, погуляйте. Я слышал, у вас тут парк замечательный...

— Где? — не понял директор.

Юноша удивился.

— Как «где»? Здесь.

Он вскинул голову и чуть ли не с ужасом уставился на клиента.

— Так вы что, ни разу в парке не были?

— Вообще-то я приезжаю сюда работать, а не прогуливаться, — сухо заметил директор.

Юноша смотрел на него, приоткрыв рот. Директору стало неловко.

— И потом я всегда думал, что в кабинет можно попасть только лифтом, — смущённо признался он. — Сначала подземкой, а там сразу лифт...

— Да как же это вы! — всполошился юноша. — Да это же и в инструкции должно быть указано... Вон та клавиша, видите?

Он подошёл к стене и утопил клавишу. В ту же секунду добрая треть стены куда-то пропала, и директор отшатнулся, как перед внезапно распахнутым самолётным люком.

Неимоверной глубины провал был полон листвы и солнца.

— Ничего себе... — только и смог выговорить директор. Он почему-то всегда полагал, что его командный пункт расположен в одном из подземных ярусов. Оказалось, что на первом этаже.

Веселая шелковистая трава шевелилась у самых ног. Шорохи и сквозняки летнего утра гуляли по кабинету.

— Так вы говорите, пятнадцать минут у меня есть?

***

Удивительный день! Всё впервые. Отключились экраны, зашёл человек, открылась дверь в стене...

Директор разулся и посмотрел назад, на свой кабинет.

Вот, значит, как он выглядит со стороны... Белый, словно парящий в воздухе куб с тёмным прямоугольником входа и лесенкой в три ступеньки. А вон ещё один кубик... Да их тут много, оказывается.

Вдали из-за дерева проглядывала неширокая полоска воды.

«Если провозится подольше, можно будет на речку сходить...» — удивив самого себя, подумал директор.

На соседней поляне загорали. Там, прямо на траве, возлежал дородный мужчина в трусиках строгого покроя. Чувствовалось, что загорает он с недавних пор, но яростно: кожа его была воспалённо-розового цвета.

Глядя на него, директор почему-то забеспокоился и подошёл поближе, всматриваясь и пытаясь понять причину своей тревоги.

Во-первых, загорающего мужчину он откуда-то знал. Но причиной было не это. Причиной была неуловимая нелепость происходящего.

Крупное волевое лицо, твёрдый, определённых очертаний рот, упрямый, с ямкой, подбородок... Такого человека легко представить за обширным столом перед вогнутой стеной из телеэкранов. Человек с таким лицом должен руководить, направлять, держать на своих плечах сферы и отрасли.

Воспалённо-розовый ответственный работник на нежно-зелёной траве посреди рабочего дня — воля ваша, а было в этой картине что-то сюрреалистическое.

Директор неосторожно зацепил тенью лицо лежащего. Воспалённо-розовое веко вздёрнулось, и на генерального директора уставился свирепый голубой начальственный глаз.

— Я загораю, — низко, с хрипотцой сообщил лежащий.

— Простите? — удивился директор.

— Вы же хотели спросить, что я тут делаю? Я загораю.

— Да я, знаете ли, понял, — несколько обескураженно сказал директор. — Я, собственно, хотел спросить: не вас ли я видел на Арчединском симпозиуме пять лет назад?

Свирепый голубой глаз критически и с каким-то сожалением окинул директора.

— Очень может быть...

Да-да! И голос тоже! Именно таким голосом осведомляются о причинах небывало высокого процента брака. Или, скажем, о причинах непосещения зрителями городского театра, если товарищ руководит не в производственной сфере, а именно в культурной... Целую вечность генеральный директор не беседовал с собратьями по штурвалу. Проклятые телеэкраны отсекли их друг от друга, наглухо заперев каждого в своем рабочем кабинете.

— Вы, как я понимаю, тоже здесь... руководите? — попытался наладить разговор генеральный директор.

— Руководил, — последовал ответ.

«Ах вот оно что...» — подумал директор и ровным голосом, будто ничего существенного сказано не было, продолжал:

— И чем же вы руководили?

— Телевизорами.

Шутка была тонкой, и кто, как не директор, мог оценить её в полной мере!

— Да, действительно... — вежливо посмеявшись, сказал он. — Экраны, люди на экранах... И ни с кем из них в жизни не встречаешься, филиалы-то — по двум континентам разбросаны... Иной раз глядишь в телевизор и гадаешь: есть на самом деле эти люди, нет их?..

— Нет их, — бросил лежащий, подставляя солнцу внутреннюю недостаточно воспалённую часть руки.

— Простите? — опять не понял директор.

— Я говорю: нет их! — рявкнул мужчина. Не вынес изумлённого директорского взгляда и рывком сел. — Ну что вы уставились? Людей, которыми вы руководите, нет. И никогда не было. Повторить?

Директор всё ещё молчал. Мужчина шумно хмыкнул и снова растянулся на траве.

— Я вижу, вы от меня не отвяжетесь, — проворчал он.

— Не отвяжусь, — тихо подтвердил директор. — Теперь не отвяжусь.

Мужчина посопел.

— С самого начала, что ли? — недовольно спросил он.

— Давайте с самого начала...

В светлых солнечных кронах журчал ветер.

— Лет семь назад, если помните, — не пожелав даже разжать зубы, заговорил незнакомец, — в верхах в очередной раз подняли вопрос: что мешает работе сферы управления... — Он сделал паузу и, преодолев отвращение, продолжал: — Привлекли специалистов, построили какой-то там сверхкомпьютер... Понатыкали кругом датчиков, телекамер...

— Послушайте! — не выдержал директор. — История с компьютерщиками мне известна! Но вы перед этим сказали, что якобы...

— А какого дьявола спрашиваете, раз известна? — вспылил лежащий. — Давайте тогда сами рассказывайте!

— Но позвольте...

— Давайте-давайте! — потребовал воспалённый незнакомец. — Так что выяснили специалисты?

— Да ничего нового! — в свою очередь раздражаясь, ответил директор. — Доказали, что часть управленческого аппарата — балласт! От балласта избавились...

— Как?

— Что «как»?

— Как избавились?

— Н-ну... ненужных руководителей отстранили, нужных оставили...

— Вас, например?

— Меня, например!

— Так, — сказал лежащий. — Замечательно. И многих, по-вашему, отстранили?

— Да чуть ли не половину... Но я не понимаю...

Директор опять не закончил, потому что лежащий всхохотнул мефистофельски.

— Ну, вы оптимист! — заметил он. — Половину... Это надо же!

— Послушайте! — сказал директор. — Как вы со мной разговариваете! Я вам что, мальчишка? Или подчинённый?... Ну, не половину, ну, три четверти — какая разница!

— Разница? — прорычал лежащий, снова уставя на генерального директора свирепый голубой глаз. — Я, кажется, переоценил вашу сообразительность... Вы что, не понимаете, что это такое — три четверти управленческого аппарата? Если они все разом почувствуют, что под ними качнулись кресла!.. Как вы их отстраните? Куда вы их отстраните? Да они вас самого в два счёта отстранят! Объединятся и отстранят!..

Директору захотелось присесть, но он ограничился тем, что поставил на траву туфли, которые до этого держал в руке.

— Так что было делать с нами? — всё более накаляясь, продолжал лежащий. Собственно, лежащим он уже не был — он полусидел, попирая нежно-зелёную травку растопыренной пятернёй. — А? С генерал-администраторами! Которых — пруд пруди! «Дяденька, дай порулить» — слышали такую поговорку?.. — Он передохнул и закончил ворчливо: — Уж не знаю, в чью умную голову пришла эта блестящая мысль, а только наиболее влиятельных товарищей перевели с повышением в замкнутые кабинеты с телевизорами, а телевизоры подключили к тому самому компьютеру — благо, вся информация была уже в него заложена. Вот он-то и подает вам на экраны изображения, которыми вы руководите... не причиняя вреда окружающим.

— Вы... шутите... — прошептал генеральный директор.

Собеседник шумно вздохнул и лёг.

— Но если это так... — хрипло сказал директор («Так, так», — подтвердил собеседник, прикрывая глаза), — я возьму его сейчас за глотку и спрошу...

— Кого?

— У меня там один... в кабинете... экраны ремонтирует...

— Бросьте, — брезгливо сказал собеседник. — Он ничего не знает. Он ремонтирует экраны.

— Но надо же что-то делать! — закричал директор.

— Что?

— Но вы же сами говорили: три четверти... огромная сила...

— Была, — уточнил собеседник. — Когда-то. А теперь пять лет прошло! Всё потеряно: связи, влияние — всё... Нет, дорогой коллега, переиграть уже ничего невозможно. — Последнюю фразу он произнёс чуть ли не с удовлетворением.

Директор наконец взял себя в руки. Лицо его стало твёрдым, прищур — жёстким.

— Да вы вроде радуетесь, — холодно заметил он.

Лежащий хмыкнул, не открывая глаз.

— А как, позвольте спросить, вы сами об этом узнали?

Страшный незнакомец повернулся на другой бок, продемонстрировав спину с травяным тиснением и прилипшим листочком.

— А случайно, — помолчав, признался он. — У них, знаете ли, тоже иногда накладки бывают... Короче, узнал. Потом отыскал одного из этих... программистов.

— Вы мне его адрес не дадите? — быстро спросил директор.

— Не дам, — сказал собеседник. — Вам пока нельзя. Ищите сами. А пока будете искать, придёте в себя, образумитесь маленько... Как я. — Он поглядел искоса на директора и посоветовал: — А вы посчитайте меня сумасшедшим. Станет легче. Я же вижу, вы уже готовы...

Директор оглянулся беспомощно. Мир давно уже должен был распасться на куски и рухнуть с грохотом, но, похоже, он рушиться не собирался: всё так же зеленел, шумел кронами и мерцал из-за стволов неширокой полоской воды.

— И вы думаете, я вам поверю? — весь дрожа, проговорил директор. — Подавать на экраны жизнь... Да он что, Шекспир, ваш компьютер?

— А! — с отвращением отмахнулся лежащий. — Какой там Шекспир!.. Нормальная компьютерная игрушка...

Директору хотелось проснуться. Или хотя бы схватить лежащие на траве туфли и припуститься бегом из солнечного зелёного кошмара в привычную реальность кабинета.

— Не может быть... — вконец охрипнув, сказал он. — Это скандал. Вмешалась бы международная общественность...

— Вмешалась бы. — Собеседник одобрительно кивнул. — Но не вмешается. Тут вот какая тонкость... Жажда власти (она же административный восторг) определена ныне медиками как одна из форм сумасшествия. Так что в глазах общественности мы с вами, коллега, скорее пациенты, чем заключённые...

— Но если человек до конца дней своих просидит в кабинете? — крикнул директор.

— Ну и просидит, — последовал философский ответ.

— Так... — задыхаясь проговорил директор. — Так... И что вы теперь намерены делать?

— Загорать, — лаконично отозвался собеседник.

— Ну допустим, — собрав остатки хладнокровия, сказал директор. — День будете загорать, два будете загорать... У вас, кстати, кожа облезает... А дальше?

— Облезает, говорите? Это хорошо...

— Вы мне не ответили, — напомнил директор. — Что дальше?

Взгляд незнакомца несколько смягчился. С минуту лежащий изучал директора, явно прикидывая, а стоит ли с этим типом откровенничать.

— Тут, я смотрю, речка есть... — нехотя проговорил он наконец. — Она ведь куда-то должна впадать. Наверное, в какую-нибудь другую речку. И та тоже... Значит, если поплыть отсюда по течению, можно и до моря добраться... Закажу яхту. Или даже сам построю. Хочу, короче, попробовать кругосветное плавание. В одиночку...

После этих слов генеральному директору стало окончательно ясно, с кем он имеет дело. Видимо, следовало вежливо со всем согласиться и тут же откланяться. Но директор был ещё слишком для этого взвинчен.

— Ах, кругосветное! — сказал он. — В одиночку!.. Оч-чень, оч-чень интересно... А кому, позвольте спросить, это нужно? Вы! Энергичный, инициативный человек...

— Кому? — взревел воспалённо-розовый незнакомец. — Мне! С детства, знаете ли, мечтал! Плывёшь этак, знаете, по океану и не причиняешь вреда ни единой живой душе!.. Идите, — почти приказал он. — Идите в ваш кабинет, играйте там в ваши игрушки, идите куда хотите!..

На траву рядом с директорской тенью легла ещё одна. Директор оглянулся. Это был юноша в «плётке». Лежащий бешено посмотрел на верёвочную маечку подошедшего и повернулся к публике без малого алой спиной.

— Вроде работает, — сообщил юноша, с интересом разглядывая облезающую спину. Спина была похожа на контурную карту Европы.

Генеральный директор сделал страшные глаза и предостерегающе приложил палец к губам. Затем — по возможности бесшумно — поднял с травы туфли и, ухватив за неимением лацкана какую-то верёвочную пупочку, увлек изумлённого юношу в сторону кабинета. Босиком и на цыпочках.

— Видите, человек лежит? — шепнул он, отведя его подальше.

Юноша испуганно покивал.

— Совершенно страшная история... — всё так же шёпотом пояснил генеральный директор. — Крупный ответственный работник, я с ним встречался на симпозиуме... Вы же представляете, какие у нас нагрузки...

— Так что с ним? — спросил юноша. Тоже шёпотом.

Директор быстро оглянулся на лежащего и, снова сделав страшные глаза, покрутил пальцем у виска.

— Что вы говорите! — ахнул юноша. — Так это надо сообщить немедленно!..

— Тише!.. — прошипел директор. — А куда сообщить, вы знаете?

— А как же!

— Молодой человек... — В голосе генерального директора прорезались низы. — Я вас убедительно прошу сделать это как можно скорее...

Они ещё раз оглянулись. На нежно-зелёной поляне по-прежнему сияло воспалённо-розовое пятно. Как ссадина.

— Вот так, — с горечью произнёс директор. — Работаешь-работаешь...

Не закончил и, ссутулясь, пошёл к кабинету. Потом вздрогнул, опустился на корточки и с заговорщическим видом поманил к себе юношу туфлями, которые всё ещё держал в руке. Юноша посмотрел на странного клиента, как бы сомневаясь и в его нормальности, но подумал и тоже присел рядом. Оба заглянули под светлое матовое днище кабинета.

— Слушайте... — снова зашептал директор. — А вон тот кабель... Он куда идёт?

Юноша пожал загорелым плечом.

— Это надо схему смотреть, — сказал он.

— Слушайте... А он нигде не соединяется с каким-нибудь... компьютером, например?

— Ну а как же! — всё более недоумевая, ответил юноша. — И не с одним. У вас у самого в кабинете два компьютера, оба в сети…

— Да нет! — с досадой перебил директор. — Я не о том... Понимаете, лет семь назад построили какой-то там сверхкомпьютер…

— Семь лет назад? — Юноша недоверчиво засмеялся. — Да он уж, наверно, списан давно!

— Вы полагаете?

— Уверен!

Они поднялись с корточек.

— Спасибо, — стремительно обретая утраченное было достоинство, изронил директор. — Спасибо вам большое... И, пожалуйста, не забудьте о моей просьбе... — Он хотел было подать юноше руку, но в руке были туфли. Возникла неловкость.

— Вы сейчас в лифт? — поспешно спросил директор.

— Да нет, я, пожалуй, пройдусь... — отвечал юноша, озадаченно на него глядя.

— А, ну пожалуйста-пожалуйста... — благосклонно покивал директор и вдруг встревожился: — Позвольте, а как же вы тогда сообщите?..

Вместо ответа юноша многозначительно похлопал по сумке.

***

Ступеньки взметнулись, распрямились, и прямоугольник входа исчез. Это директор нажал клавишу в своем кабинете. Потом внутри слепого матового куба что-то слабо пискнуло. Это включились экраны.

Юноша в «плётке» повернулся и, покачивая сумкой, двинулся через парк.

— Ну и зачем вам это было нужно? — с упрёком спросил он, останавливаясь над воспалённо-розовым мужчиной.

Лежащий приоткрыл глаз.

— А-а... — сказал он. — Так вы, значит, ещё и экраны ремонтировать умеете?

— Мы же вас просили ни с кем из них не общаться! — Юноша был явно расстроен. — Излечение шло по программе, наметились сдвиги... Сегодня мы его выпустили на травку, подобрали погоду, настроение... Неужели за речкой места мало? Почему вам обязательно надо загорать рядом с... э-э... — И юноша в «плётке» обвёл свободной рукой многочисленные белые кубики, виднеющиеся из-за деревьев.

— А он первый начал, — сообщил лежащий, кажется, развлекаясь. — И вообще — где яхта? Вы мне обещали яхту!

— И с яхтой тоже! — сказал юноша. — Зачем вы нас обманули? Вы же не умеете обращаться ни с мотором, ни с парусом! Перевернётесь на первой излучине...

— Ну не умею! — с вызовом согласился лежащий. — Научусь. Пока до моря доплыву, как раз и научусь. А пациент этот ваш... Я тут с ним поговорил... Зря возитесь. По-моему, безнадёжный.

— Должен вам напомнить, — заметил юноша, — что вы тоже считались безнадёжным. Причем совсем недавно.

Воспалённо-розовый мужчина открыл было рот, видимо, собираясь сказать какую-нибудь грубость, но тут над парком разнёсся гул и шелест винтов, заставивший обоих поднять головы. Что-то, похожее на орла, несущего в когтях щуку, выплыло из-за крон и зависло над неширокой полоской воды.

Вертолёт нёс яхту.

1988