Аврора

От автора. Не самая удачная история. Или... совсем не удачная

В начале мая муж отправил её в загородный коттедж. Как обычно. Привычно за последние два года. То есть он вошёл в её апартаменты и спокойно сказал:

- Завтра едешь за город.

Аврора подняла глаза от вышивки, за которой сидела в это время, и кивнула:

- Да, Михаил. Хорошо.

- Машина будет ждать в девять у подъезда, - добавил он и вышел.

А женщина закончила уголок вышивки и поднялась с кресла. Взглянула на гардеробную, мысленно прикидывая, что именно возьмёт с собой. Вещи надо брать только на первое время, пока она не привыкнет к новому, летнему распорядку. А потом за недостающим можно будет посылать в городскую квартиру прислугу.

Аврору муж с первых минут приучал к тому, что она всего лишь жена-вывеска в его финансово богатой и роскошной на приключения жизни.

Сколько она себя помнила – с детства внешне была невзрачной и ничего из себя не представляющей. В зеркалах видела какое-то стандартное лицо – небольшие карие глаза, невыразительные губы, нос – из разряда «не пойми что». Даже скулы, которые у других женщин были высокие и выглядели, как надо, чтобы лицо казалось тонким и одухотворённым, у неё слишком расширяли линии лица; блёкло-русые волосы только после мытья слегка пушились, всегда короткие, да и фигурка была… мальчишеской, плосковатой…

Повезло родиться в семье с достатком, поэтому получила неплохое образование и умение идеально следовать этикету. Хоть и была старшей среди трёх детей, замуж долго не выходила. Невзрачная же. В отличие от сестры и брата. Младшая сестрёнка выскочила замуж, едва только закончила заграничную гимназию, – за одноклассника. И осталась за границей. Брат женился, едва вернулся из армии. Выгодно: тесть владел парой заводов. Родители помалкивали, но Аврора ловила их взгляды: «Останется без приличной партии! Повиснет на родительской шее – работать-то не приучена!» Она же втихомолку удивлялась: сами же не пустили работать – кривились, что работа – не для людей их круга, а теперь… Правда, мама из всего этого трагедию не делала. То и дело покупала дочери красивые дорогие безделушки из ювелирки. Аврора благодарила её, скрывая снисходительную улыбку: «Думает – кто-то польстится хоть не на меня, так на моё богатство?»

А потом наступили совсем плохие времена. Отец слишком азартно играл на бирже. И однажды в доме появился высокий беловолосый красавец, который разговаривал с её родителями сверху вниз, а те смиренно принимали этот тон, разве что по вечерам мама, запершись, плакала в спальне, а папа нервно ходил по лоджии, снова начав курить. Аврора видела запавшие от плача глаза матери и тщетно пыталась выяснить, насколько они обнищали и впали в зависимость от красавца и бандита (проскользнуло разок такое в беседе родителей) Михаила. И так уныло плелись дни, пока в один не очень прекрасный вечер тот не увидел её – Аврору. Родители опаздывали домой с какой-то встречи в ресторане, и старшей дочери досталось сомнительное удовольствие принимать внезапно явившегося в дом нежеланного гостя. Впрочем, сомнительное… Ей понравилось, хотя при этом красавце она и держалась несколько скованно. И вот тут-то и пригодилось её умение выглядеть светской и благожелательной, несмотря и вопреки. Михаил, кажется, серьёзно впечатлился её манерами. И предложил её родителям сделку.

Уже вечером того же дня родители усадили дочь в каминной комнате и серьёзно поговорили с ней. Сделка – её замужество взамен на списание всех семейных долгов со стороны Михаила – состоялась с немедленного согласия девушки. Аврора тоже понимала, что фиктивный, по сути, брак – её единственный шанс получить семью, какой бы та ни была, получить статус замужней дамы, чей муж не только ровесник ей и красавец, но и богат. И ещё это единственный шанс – отблагодарить родителей, которые так много для неё, для её сестры и брата сделали… Правда, под конец беседы мать как-то странно подалась к ней со словами:

- Аврора, мы давно хотели сказать тебе…

- Не надо! – оборвал её на полуслове отец.

Свадьба состоялась. Лучшие стилисты города поработали над невестой – так, что, подняв роскошную фату невесты и оценив увиденное, жених довольно хмыкнул. И была единственная совместная ночь. Точней, даже не ночь, а самое её начало, так как новоиспечённый супруг, выполнив долг, сразу оставил супругу в её спальне в одиночестве. После чего Аврора стала выполнять только обязанности хозяйки по дому и супруги на тех светских приёмах в доме Михаила и на вечерах, на которые приглашали её мужа.

В первый же год её замужества, едва только светский сезон в городе закончился, Михаил и отослал жену в загородный коттедж. И уже без него Аврора продолжала там светскую загородную жизнь, поддерживая в двухэтажном коттедже, похожем на дворец в миниатюре, распорядок летних светских дней и порой без мужа (дачная вольность) проводя приёмы, на которые, словно бабочки на огонь, слетались все соседи. И таким образом женщина продолжала поддерживать репутацию мужа не только как богатого, но и как весьма светского человека.

Она не претендовала на всецелостное внимание мужа, но порой ловила на себе его взгляд и видела в нём некую толику… уважения. Возможно, как к партнёру по жизни? Она же, если удавалось, посматривала на него тайком и всё изумлялась, насколько он… И прикусывала губу, слишком хорошо понимая своё положение при нём.

Иногда она странно улыбалась самой себе. Когда оставалась в одиночестве. Странно, потому что именно в эти редкие мгновения улыбаться вроде как нечему.

А она вспоминала чьё-то полузабытое изречение, что жизнь есть сон. Кто из великих это сказал – она не то чтобы не помнила. Не знала. Но не в этом дело… Даже в личном сне она не могла быть с Михаилом на равных, хотя порой ей очень хотелось подойти к нему и просто… взять его за руку…

Иной раз она чувствовала, что испытывает чисто физически необъяснимую тошноту. Когда впервые это произошло, а именно через месяц после единственной ночи с супругом, она обрадовалась, что в её жизни вот-вот появится то, что будет иметь для неё громаднейшее значение. Что в её жизни появится другая жизнь – ребёнок... Увы и ах…

Потом тошнота вновь слегка коснулась её – так, словно о чём-то напоминая. Но Аврора уже знала, что это такое. Это смутное напоминание об одиночестве. Она тут же старалась заглушить его делами по дому и новыми увлечениями.

… Аврора очнулась от воспоминаний о том, что её ждёт в закрытом коттеджном посёлке для городской элиты, и принялась за подготовку к дороге и жизни за городом. Она знала, что в коттедже уже сейчас прислуга вовсю готовится к её приезду, что Михаил позаботился, чтобы коттедж встретил её уютом и привычным блеском. Так что…

Столкнувшись взглядом с собственным отражением в зеркале шкафа, она, не улыбаясь, не дрогнув ни единой чёрточкой лица, подумала: «Я манекен». И тут же забыла об этой странной для себя мысли, правда так и не вызвавшей в ней ни единой эмоции. И закрыла зеркальную дверцу шкафа… Иногда ей казалось, она и правда спит. Спит всю свою сознательную жизнь… Или кто-то потерял от неё ключ, а личный завод вот-вот закончится. Ровная и спокойная жизнь без потрясений и известная далеко вперёд на много лет… Мужу она даже была благодарна – за то, что знакомые светские женщины завидовали ей, считая их брак идеальным.

… Прошла неделя – а вместе с ней два приёма для тех, кто приехал в дачный посёлок для избранных так же рано, как и она. Муж позвонил из города и сухо поблагодарил, сказав, что недавние гости ему передавали приветы и своё восхищение тем, как Аврора ведёт дом. Аврора же поблагодарила его за то, что он дал ей свободу в этом отношении. А держа в руках замолкший айфон и бессмысленно глядя в пол, мысленно поблагодарила мужа за то, что не приезжает. Как-то… без него лучше. Не так хочется сделать что-то, что для светской дамы… глупо и непостижимо. И он не поймёт…

Впереди будничная неделя без особых потрясений. Спустя эту неделю она должна посетить дом одной из соседок, заранее разославшей приглашения на свой день рождения. Здесь, вне города, можно не заморачиваться с новыми нарядами, так что Аврора не стала беспокоиться о подготовке к этому дню, а занялась поместьем: домом и приусадебным хозяйством – в основном садом.

После завтрака Аврора, одетая в домашний брючный костюм, обутая в удобные, мягкие полуспортивные туфли, прихватила корзину и садовые ножницы, а затем вышла в сад. Она любила собственноручно срезать розы, а затем расставлять их букетами по тем комнатам и залам коттеджа, в которых они должны быть.

Осторожно шагая между клумбами и цветочными рядами, иногда выхватывая рассеянным взглядом фигуры охранников, которые то и дело мелькали между кустами и деревьями, она бегло думала о том, что охрана – это всё-таки смешно, если учитывать, что посёлок для элиты и так закрыт на всевозможные замки и повсюду оснащён веб-камерами наблюдения. Но, если Михаил для своего спокойствия считает, что это необходимо, она не будет противоречить ему…

Иной раз она забавлялась вопросом, который никогда бы не посмела бы задать мужу: почему в охранники он набирает самых красивых молодых мужчин? Проверяет её? Или… насмехается над ней таким образом? Он же прекрасно знает, что она всегда будет ему верна… И, неожиданно сталкиваясь с охранниками в саду, она холодно улыбалась им – скорее даже мимо них, в пустоту. Чисто светская привычка…

Другой вопрос пришёл в голову лишь однажды и тут же был забыт: почему у более богатых соседей охранников намного меньше, чем у неё?..

Срезав первые розы, Аврора начала мысленно перебирать будущие события сегодняшнего дня. После того как она расставит цветы по вазам, надо переодеться в спортивную форму и спуститься в цокольный зал коттеджа, где её будет ждать фитнес-тренер, приезжавший из города и обучавший её модной среди аристократок борьбе. Надо бы хоть за пять минут до его прихода успеть побегать по залу: время от времени её посещало безумное, до тошноты желание мчаться изо всех сил куда глаза глядят. Смирять это желание удавалось именно с помощью бега «по кругу»… Затем надо посмотреть деловые бумаги по содержанию коттеджа. Затем приготовить к обеду некое изысканное блюдо: в последнее время в среде светских женщин стало модным готовить нечто ресторанное, но никак не обыденное, а затем выкладывать снимки блюд в инстаграмм… После обеда – час вышивания или вязания. К чему будет склонна душа. Потом обещала забежать соседка, чтобы посмотреть, как Аврора составляет букеты из роз. А на деле – подозревала она – соседке просто хочется поболтать, что она любит делать, слишком назойливо глядя в глаза собеседнице. На это наверняка уйдёт час. Потом полдник, который, весьма возможно, придётся разделить с соседкой, если та сегодня окажется слишком настырной…

Аврора легонько вздохнула. Несколько монотонная и предсказуемая – такая жизнь ей всё-таки нравилась. Если уж вечный сон, так лучше без кошмаров…

Она поправила в корзинке срезанные цветы, чтобы добавить к ним ещё пару тёмно-красных – любимый цвет…

Сегодня она с утра чувствовала знакомую, мягко намекающую тошноту, поэтому размышляла, стоит ли к распорядку дня добавить ещё какие-нибудь заботы – или всё-таки на минуты раньше посетить цокольный зал, чтобы подольше побегать до прихода фитнес-тренера? Побегать так, чтобы задыхаться в конце последнего круга…

Удивлённо улыбнулась себе: с каких это пор желание двигаться вдруг становится таким… востребованным?.. Пока же с тошнотой справлялась, потому что стояла среди кустарниковой кипени роз, благоухающих трав и цветов, в густом пении садовых птиц, сквозь ветви деревьев пригреваемая майским солнцем… Да и не получится побегать: в последнее время к тошноте от одиночества добавилась совсем уж неожиданная усталость. Поискав в интернете, пожала плечами. Депрессия? Ну… Вполне возможно.

Рассеянно и равнодушно улыбнулась белокурому красавчику, охраннику, который плохо спрятался в кустах сирени. И, сразу забыв о нём, отвернулась идти к коттеджу.

… Резкий треск сломанных ветвей заставил её подпрыгнуть на месте.

Треск повторился. Нет, он и не заканчивался, раз начавшись!.. И раздался не один этот треск, а множество, словно бежали со всех сторон, грубо ломая посадки!

Что происходит?! Вокруг неё прекрасные кусты и цветы, купленные по сумасшедшим ценам и высаженные личным садовником – с истовой любовью и чуть ли не с трепетом! И кто-то бежит по драгоценным растениям?!

Она ещё не успела обернуться, чтобы посмотреть на нарушителя покоя. Увидела: сбоку к ней прыгнул тот самый белокурый молодчик – из ближних сиреневых кустов. Он быстро подхватил её на руки. «Меня похищают?! Но я столько раз видела этого охранника здесь!» - ахнула она, судорожно прижимая к себе корзину с цветами и собираясь завизжать. Но молодчик нёс её бережно, хоть и беглым шагом – причём к коттеджу. Значит, он оберегает её от чего-то или кого-то?

Однако секунду спустя она завизжала-таки.

Но не потому, что всё ещё думала – её похищают. А потому, что сначала взгляд упал на корзину, которую всё ещё прижимала к груди… Господи, к груди!.. Эту грязную, с торчащими во все стороны сучками, словно выдранную из навозной кучи вещь, в которой лежали не прекрасные розы, а уродливо изогнутые сухие лозы с колючками и какое-то пришибленное сено, мертвенно-серого цвета, явно из надёрганных сорных трав.

А потом она подняла глаза – и завопила, через секунду снова сорвавшись на визг, испугавший её саму.

Её стремительно нёс куда-то жуткий урод. Заросшее чёрной шерстью лицо отличалось плоским, почти вдавленным носом. Рот… Нет, не рот! Пасть полураскрыта, потому что её трудно закрыть – мешали глазные клычища, кровянившие отвислые, багровые, в чёрных точках мясистые губы. И прижимал он её к себе, уже не будучи как обычно затянутым в светлый полувоенный френч. Он жёстко притиснул её к металлическим пластинам, будто вплавленным в его внезапно косматое тело!.. Глаза, мельком глянувшие на вопящую ношу, на мгновения заставили Аврору заткнуться, всего лишь сверкнув на неё болезненным бело-жёлтым светом.

Но всё, что ни происходило, летело именно что секундами.

Она не успела докричать, как внезапно чудовище, нёсшее её, будто споткнулось на бегу. Ещё ничего не соображающая, иначе завопила бы ещё сильней, Аврора, тем не менее, резко напряглась – в ожидании совместного падения. Чудовище сумело-таки сделать ещё пару шагов – по ступеням к двери коттеджа. И споткнулось во второй раз. Аврора от первого крика ещё охрипла, наверное, поэтому сдавленный вскрик на взлёте перешёл в кашель: теперь она видела, почему оно спотыкается. И даже падает!.. Из горла чудовища, едва видного из-за чёрной шерсти, на уровне её собственного подбородка, выскочило острие какой-то толстой стрелы!

Закатывая умирающие глаза, оно смогло подняться ещё на две ступени…

Дверь резко распахнулась – и на крыльцо в сад выскочил Михаил.

Беглая мысль: «Откуда он здесь?! Он не говорил, что должен приехать!»

Дальше Аврора наблюдала ужасающе безумное кино: муж ринулся к ней, протягивая руки – явно, чтобы подхватить её, если чудовище будет падать. Или – когда будет падать… Секунда… И… Женщина только и могла, что хрипеть в попытках закричать, когда с его лицом, знакомым лицом её красивого мужа, начала происходить трансформация: его словно обмело чёрной шерстью, а человеческий рот вытянулся в стороны – в оскаленную пасть!

А через две секунды перед глазами Авроры потемнело: выносить увиденное в эти два кратких мгновения сознание отказалось.

А именно – через две секунды короткая стрела свистнула (она уже начала вычислять этот звук!) и со смачным звуком разбрызгала кровь по левой стороне лица Михаила! Кажется, проткнув его глаз!

Но терять сознание хорошо в ситуациях нормальных. А женщина помнила, что несущее её чудовищное существо тоже начало падать. А может, пришла в себя Аврора, из-за того что как раз-таки упала – на него, естественно. И дикая боль в руке, которой она поневоле ударилась о лестничную ступень, привела её в сознание: «А если я сломала запястье?!»

Быстро выкарабкавшись из-под ослабевших рук (жутко тяжёлых лап с ещё более тяжеленными когтями!!), державших её, Аврора бросилась к двери в коттедж. Схватилась за ручку – и оглянулась. И снова завизжала: по всему саду бегали какие-то странные люди, которые отстреливали её охранников (чудовищ!) из ручного оружия, название которого она не сразу вспомнила, но слово это будто само выстрелило (от одного этого слова сердце трепыхнулось!) в её голову. Арбалеты!

Она рванула дверь на себя, унося в памяти образ когда-то любимого и прекрасного сада – страшного места с уродливыми безлиственными деревьями и кустами чёрно-серого цвета, покрытыми ядовито-жёлтой плесенью и ядовито-серыми лишайниками. Унося образ когда-то тайно любимого мужа, а теперь чудовища, безнадёжно мёртвым валявшегося на ступенях крыльца.

- Сто-ой! – завопили за спиной, и Аврора, ахнув, захлопнула за собой дверь, на автомате щёлкнув внутренним замком и тут же быстро пятясь от этой двери по коридору.

Вместо уютного тамбура, чьи стены были облицованы красивыми большими плитами песочно-солнечного цвета, дверь впустила её в неожиданно пустынное, пыльное помещение. Но дверь в помещение открыта – и там, далеко, в других комнатах, дом ещё был таким же, как недавно – утром. И она так захотела рвануть туда, в красивые, сияющие солнцем комнаты!

Оглянулась на треск выламываемой двери – и втянула воздух сквозь зубы: пустота мчалась за нею, наравне с нею, уничтожая немногие красивые вещи в тамбуре, облепляя их мгновенно запылённой паутиной и, кажется, даже плесенью!

Долго оглядывать помещение, резко превращавшееся в запустелое и пахнувшее затхлостью и в самом деле резкой плесенью, она не смогла. Пока Аврора держалась на мысли, что, несмотря на странную волну запустения, преображавшую коттедж, здание осталось тем же, а значит – можно его проскочить и выбежать на дорогу, где и позвать на помощь… Бросилась к следующей двери – и, схватившись за очередную дверную ручку, вдруг уставилась на свою руку. Грязную, словно она не цветы (она скривилась от воспоминаний: цветы?.. Цветы?!) собирала, а без перчаток копалась на клумбе. Кожа была не просто грязной, а в страшных, кое-где кровоточащих царапинах.

В себя привёл грохот в дверь, которую она машинально закрыла-таки за собой – как теперь понимала, на довольно хлипкий замок. И, забыв обо всём, кроме собственного спасения, Аврора бросилась сначала в рекреацию, уже ожидаемо пустынную, разве что заполненную сломанной мебелью, затканной пыльной паутиной.

За спиной раздался треск, который заставил её рвануть изо всех сил к двери в коридор, а та – распахнулась навстречу, и женщина чуть не врезалась в грудь следующего чудовища. Но грохот шагов преследователей за спиной слился вместе с прыжком этого чудовища, которое только и успело протянуть к Авроре руки, а потом бросилось закрыть её собой, а затем рухнуло, повалившись в сторону.

Взвизгнувшая от слишком стремительных событий женщина, не замечая, что от ужаса заливается слезами, по инерции проскочила мимо грузно шевелившегося (недобитое?!) тела и кинулась в открытый дверной проём.

Беглый осмотр коридора – никого! Аврора, в слезах, пробежала до следующей двери. Грохот за спиной (а люди ли и эти?!) ужасал. Быстро протянула руку к дверной ручке, а сама отвернулась – посмотреть, как далеко преследователи, которые вроде как не чудища, но ведь убивают!.. И, не заметив и промахнувшись, ударилась пальцами о ручку, содрала кожу. Подвывая от страха и до тошноты непонятных событий, Аврора онемелыми от боли пальцами снова попыталась схватиться за ручку и в спину услышала ошеломляющее:

- Это не она! Не она! Обыскивайте дом! Найдите её!

Всё по той же инерции Аврора, торкавшаяся в наглухо закрытую дверь, замерла было в неясной надежде, но в следующий миг её словно ударило от нового крика:

- Эту тоже взять! Узнать, кто такая!

Агрессивный приказ будто прочистил мозги – и она вспомнила, что эта редко используемая ею дверь открывается в другую сторону. И выскочила в служебный коридор, и трепеща от страха и глупо надеясь: а вдруг там тоже остался кто-то из прислу… из чудовищ?! Они хоть пытались её спасти!

Ещё одна дверь, ведущая на улицу, где среди клумбовых полос обычно останавливались продуктовые и вообще хозяйственные машины. Но… Она растерянно замерла, тараща больные от плача глаза и забыв, что дверь за спиной не захлопнута.

Хотя что из того…

Вместо выхода к рабочим помещениям, куда обычно подъезжали магазинные поставщики с продуктами или служащие клининга, она попала в странное место.

Коттеджный посёлок никак не мог располагаться посреди города! Посреди незнакомого громадного города! Среди двух- и пятиэтажных зданий, и не кирпичных, а каменных, словно бы старинных, среди сплошной брусчатки (где асфальт?!) – там, где даже намёка нет на траву и вообще растительность! И – тишина… Такая, что голову немедленно сдавило от этой тишины, а в ушах зазвенело… Аврора опять инстинктивно попятилась. Сразу ткнулась спиной в дверь и, может, потому отчётливо расслышала беспорядочный шум всё ещё бегущих за ней людей…

Снова непроизвольно взвизгнув затравленным зверем, она бросилась от двери – прочь от дома, от последнего предмета, связывавшего её с жизнью, в стабильности которой полчаса назад она была так уверена!

Пустынные улицы странного и, кажется, древнего города напугали её не так, как преследователи и затаившиеся в доме чудовища. Но, пробежав один переулок, оставив за спиной ту самую единственную дверь, которая связывала её с прошлой жизнью (или грёзой о ней?!), она остановилась отдышаться. И вдруг замерла. Оглянулась. Коттеджа нет. Он остался за поворотом, за углом дома… Снова взгляд на руки. Чуть дышать не перестала… На ней нет того удобного трикотажного костюмчика, который она любила за максимальный комфорт… Какая-то рубаха из жёсткой ткани, даже не заправленная в такие же мятые серые штаны. Разве что на ногах довольно удобная обувь – похоже, давно разношенные полуботинки… или даже… башмаки?

Она вздрогнула, когда ей показалось, что за ней снова бегут…

И начала осознавать, что происходит нечто, больше похожее на сон во время болезни. Сначала бурные события. Теперь – тишина и пустота. Ведь только во сне может застояться такая жуткая тишина – в городе. Она даже специально шаркнула ногой по сухой и пыльной брусчатке, чтобы услышать хоть звук. И нахмурилась, этим движением заглушая непроизвольную дрожь. Шарканье-то расслышала. Не сон.

Вернуться?

Снова оглянувшись, быстро пошла по улице, лихорадочно раздумывая, сумеет ли обогнуть этот громадный дом, чтобы снова выйти к коттеджу. Что бы там ни случилось (она с содроганием вспомнила мужа, который на её глазах превратился в чудовище), всё-таки коттедж – единственное место, в котором есть уголки для… пряток. А там… Может, те страшные люди уйдут, и тогда, оставшись одна в доме, она сумеет понять, что происходит… Или найдёт того, кто ей объяснит происходящее…

В пустых, но лихорадочных раздумьях дойдя до края громадного дома, она осторожно выглянула из-за угла. А потом мелкими перебежками добралась до угла коттеджа, чтобы осторожно, на цыпочках подойти к двери.

Дверь в коттедж, открытая ею, коротко раскачивалась. Но перед самим коттеджем никого не было. Или… Выходили, осмотрелись и снова ушли в дом?

Внутри, в полдневной и хмурой темноте помещения, мелькали фигуры – наверное, тех убийц с арбалетами. Аврора отпрянула и, спрятавшись за приоткрытую дверь, прижалась спиной к стене дома…

«Я дура, - внезапно сделала она вполне реальный вывод. – Я знаю все закоулки своего дома. Я знаю, как спрятаться так, чтобы меня здесь не нашли, потому что это мой дом, несмотря на его преображение. А ещё я зна… - И тут у неё перехватило дыхание. – Знать-то я знаю, но… А если… Если это не убийцы? Или убийцы, которые хотели меня спасти от тех чудовищ? Нет… Они хотели меня поймать, а значит…»

Она снова затаила дыхание, прислушиваясь.

Звуки внутри дома начали утихать, как будто группа людей собралась воедино и уходила из дома в сад, а потом уже туда, откуда они в саду появились.

Облизав пересохшие от частящего дыхания губы, Аврора проникла в дом.