Баба Клава против!

Словно драгоценный камень в изумрудной оправе, двухэтажный особняк элитного дома престарелых «Родные люди» укрылся в объятиях небольшого лесного массива, в пяти километрах от города N, надежно защищенный от посторонних глаз высоким, словно крепостная стена, забором. От проходной, где неусыпно нес вахту охранник, до самого сердца поместья – старинного особняка, некогда принадлежавшего графу Ивану Андреевичу Беглову, – простирался залитый солнцем парк. Ровные, посыпанные гравием дорожки, манящие удобными скамейками, устремленные ввысь пирамидальные тополя, пестрые клумбы, ухоженные кустарники складывались в гармоничный ансамбль, красноречиво свидетельствуя о любви садовника к своему делу. Казалось, он вдыхал душу в каждый цветок, стремясь раскрасить будни стариков, доживающих свой век.

За особняком тихо дремал пруд, густо заросший кружевными листьями кувшинок, среди которых покачивались белые и розовые бутоны. За оградой угадывались очертания смешанного леса, а напротив пруда, на небольшом возвышении, притаилась увитая диким виноградом старинная беседка. В ней, словно три феи из старой сказки, расположились три старушки. Несмотря на почтенный возраст, переваливший за восемьдесят, в их глазах, чуть потускневших от времени, все еще искрился юношеский задор, а в чертах лица угадывались отблески былой красоты.

— Клав, может, зря ты отказалась ехать с Володькой и его семьей в Испанию? — нарушила тишину одна из них. Вторая лишь молча взглянула на подругу.

— Ты совсем спятила, Петровна? – вспылила худощавая старушка в домотканом льняном платье, украшенном вышивкой. – Предлагаешь бросить подружек, с которыми мы огонь и воду прошли, и укатить в страну корриды и конкистадоров? Да я их тарабарского языка не разумею, и что я там делать буду, спрашивается?

— Да ладно, ладно, чего ты завелась-то, я ж просто спросила! – отмахнулась от нее подруга. – Расскажи лучше, что сынок сказал, когда вы по видеосвязи разговаривали?

— Ругается на меня, говорит: «Мать, ты совсем с ума сошла под старость лет, подалась в дом престарелых?» – передразнила она сына, передразнивая его интонации. – Никак не хочет понять, что не могла я вас просто так бросить. Из всего класса мы с вами только втроем и остались. Как дружили с самого детства, так, видимо, и уйдем одна за другой. А зная, что вы рядом, и помирать легче, да и на тот свет не одной отправляться буду. Все на мгновение замолчали, погрузившись в воспоминания о минувшей юности.

— Что-то, девочки, вы не о том болтаете, давайте лучше о жизни поговорим, — прошамкала тихоня Валя, поправляя подол цветастого платья.

Она всегда была самой спокойной и рассудительной из их троицы, а вот Клава была прирожденным лидером, и порой из-за ее проделок они оказывались в кабинете директора. В эпоху раздельного обучения мальчиков и девочек это казалось довольно странным, но Клава доходчиво объясняла бестолковым девицам, которые смели потешаться над ее невысоким ростом, хуком справа, как они не правы. Устав от бесконечных разборок, директриса отправляла всю троицу на исправительные работы в библиотеку или на подготовку актового зала к различным мероприятиям.

— Так от них хоть какая-то польза будет, – любила приговаривать она, прекрасно понимая, что дети послевоенного времени были предоставлены сами себе. Родители и старшее поколение, засучив рукава, трудились не покладая рук, разбирая завалы разрушенных домов, возводя новые, поднимая сельское хозяйство и промышленность…

Трудно жила страна в послевоенное время, но каждая считала, что детство их было самым прекрасным. У каждой девчонки жизнь сложилась по —своему, но пришли к старости почти одинаково. Клавка, вернее Клавдия Ивановна Виноградова вышла замуж за военного и уехала во Владивосток, где родила и вырастила вместе с мужем сына Володю, спортсмена, который на данный момент живет в Испании. После смерти супруга она вернулась в квартиру родителей, где и жила до отъезда в дом престарелых. Татьяна Петровна Лопухина, или как часто в жизни её называли Петровной, сразу после школы выскочила замуж и заканчивала институт уже беременной вторым ребёнком. Её семья трагически погибла, когда муж Костя отправился с друзьями и старшим сыном Арсением на сплав, а оттуда привезли уже их тела, виноватых так никто и не нашёл. Узнав об обрушившемся на неё горе, у несчастной женщины случился выкидыш. Из глубокой депрессии её вытащили подруги. После этого случая она поставила на себя крест и решила, что семейная жизнь не для неё, несчастная женщина всю себя отдала детям, воспитывавшимся в доме малютки. Оттуда и вышла на пенсию. А малышня до сих пор приходит проведать бывшую воспитательницу.

И последней в их неразлучной троице была Валька – Валентина Игнатьевна Ветрова, тихая заводь среди бурного течения. Директор школы не уставала изумляться, как эта круглая отличница умудрилась примкнуть к двум неугомонным бестиям. Жизнь, та еще кудесница, подбрасывает порой головоломки.

Валя замужем не была. После смерти матери делила кров с молодым человеком. Судьба сыграла с ней злую шутку: врачи вынесли приговор – бесплодие, редкое заболевание. Узнав о страшном диагнозе, ее «любимый» испарился на следующий же день. А спустя полгода всплыла горькая правда – у него давно была другая семья….

Валя с Петровной, осиротевшие вдвоем, уже было решили распрощаться с квартирами и искать приют в доме престарелых. Услышав об этом, Клава созвала свой верный «боевой отряд» и устроила им знатную взбучку за малодушие.

– Как же одну-то, Клав? Мы думали, ты к сыну укатишь! – растерялась Петровна.

– Знаете, подруженька, всему свое время! Мальчик давно вырос, внуки тоже оперились, да и правнуки уже взрослые, только вот русского языка не знают. Собрались жениться! А я-то что там делать буду, старая перечница? Вижу их каждую неделю по компьютеру, и хватит с меня. Васятка из двадцать седьмой квартиры настроил мне это чудо заморское – машину, так и общаюсь на расстоянии. Живы, здоровы – и слава богу! Но вот в эту богадельню, которую вы намылились, – дудки! Не поеду!

– А куда же ты, голубушка? Мы справки наводили, все дом престарелых хвалят.

– Ох, наивные вы мои! Я деньги на похороны копила. Квартиру продам. Да еще и Володькина квартира есть, он сам мне велел ее пустить с молотка, сказал, что сюда ни ногой. Так что, девочки, мы миллионерши! На старости лет нам причитается элитный пансион, достойный наших неземных красот. – Она гордо вскинула голову в кружевном платочке и заливисто расхохоталась. – Читаю ваши изумленные лица, аж смешно. Можете не тратить даром слова, я уже все за вас решила!

Так три закадычные подруги оказались вместе, и жили они не в казенной комнатушке, а в роскошных апартаментах: дверь приветливо распахивалась в просторный зал для отдыха, из которого вел коридор к совмещенной ванной комнате и трем уютным, отдельным спальням.

Неожиданно небо разверзлось, поглотив солнце черной, зловещей тучей. Порывистый ветер, словно предвестник бури, сорвался с цепи, швыряя в лицо колючие капли дождя, жадно впитываемые раскаленным асфальтом. Неуютное предчувствие скользнуло под кожу. Старушки, застигнутые врасплох, не успели бы укрыться в здании, поэтому, переглянувшись, поспешили в старую беседку, чья крыша, хоть и древняя, но все же давала хоть какую-то защиту. Казалось, время не властно над этой постройкой – ходили слухи, что ей уже два века, и добротность старинной работы чувствовалась в каждой детали.

Ветер стих так же внезапно, как и налетел. Бабушки, крепко взявшись за руки, чтобы устоять на скользкой дорожке, робко двинулись вперед.

— Ой, девоньки, не нравится мне этот гром! — дрогнувшим голосом произнесла Клава, и в этот миг небеса разверзлись. Ослепительная молния с оглушительным треском вонзилась прямо в беседку, и следом – вторая, словно добивая. Три старые женщины, как подкошенные, рухнули на утоптанную землю, не издав ни звука. Их души, словно птицы, вырвались из бренных тел, оставив безжизненные куклы лежать в старой беседке.

Их нашли лишь спустя два часа, промокших насквозь и бездыханных. Скорая примчалась по первому зову взволнованной директрисы, но спасать было уже некого.

— Смерть наступила мгновенно! – констатировал врач, опустив взгляд. – Вызывайте полицию, необходимо зафиксировать происшествие.

— Как же так? – в отчаянии ломала руки хозяйка элитного заведения. – Я понимаю, одну, но почему сразу троих?

— Такие случаи, к сожалению, не редкость. Вот, посмотрите, – мужчина указал на небольшое углубление в земле, где виднелись оплавленные кусочки кварца. – Это место удара молнии. Вскрытие покажет точную причину, но уже сейчас могу с уверенностью сказать, что смерть наступила из-за остановки сердца. Возможно, также произошла остановка дыхания из-за спазма мышц, поскольку молния воздействует на нервную систему, повреждая мозг. Подобное случается, когда разряд попадает в землю рядом с человеком – вокруг образуется сильное электромагнитное поле, воздействующее на всё живое.

***

Три призрачные полупрозрачные фигуры парили над распростертыми телами, с любопытством разглядывая суету внизу.

— Всегда мечтала побывать на раскрытии дела об убийстве! – с довольной усмешкой протянула Клава.

— Сглазила, подруга, когда намекнула о скорой кончине. Вот, любуйся теперь: висим тут, как неприкаянные, и что дальше с душами будет – одному Богу известно! Твое желание – умереть вместе – исполнилось, – проворчала беззубая Валя, недовольно поджав губы.

— А ты что скажешь, Петровна?

Татьяна, казалось, не слышала ее. Взгляд ее был прикован к трем безжизненным телам, распростертым внизу. Она странно посмотрела на подруг, потом снова перевела взгляд на мужчину, склонившегося над ними.

— Петровна! Ты чего? – с беспокойством спросила Клава.

— Второй раз в жизни его вижу, и оба раза – ситуации смерти.

— Ты о чем, Тань? – не поняла Валя.

— Когда у меня случился выкидыш после той трагедии, он тогда еще юнцом был, проходил стажировку на скорой помощи. Гляди, до сих пор работает!

— Не морочь голову, Петровна! Я слишком хорошо тебя знаю. Колись, в чем дело?

— Думала, во сне помру, поэтому все чистое на ночь надевала, а тут в грязи извалялась, да еще юбка задралась чуть ли не до пупка, – Татьяна всхлипнула, прикрыв лицо руками.

— Ой, дурища, кошелка старая! Кому есть дело до твоих прелестей в таком-то возрасте? В морге отмоют, приоденут, да еще и визажист свой из морга, как его там? Танатокосметолог, кажется, все подправит. Как пел мой любимый Николай Караченцов: «А у меня всё схвачено, за всё заплачено! И жизнь моя налажена…». Я заранее обо всем подумала! Эх, что бы вы без меня делали, милые мои подруженции?

Последнее, что увидели души бабулечек, – как их бренные тела погрузили в черную утробу труповозки, а их самих окутал густой, липкий туман, словно саван.