Балда

– Можете, конечно, мне не верить, но всем известная с детства сказка Пушкина про Балду – написана с меня!

Незнакомец, с видимым удовольствием, сделал глоток кислого пойла, которое, по какому-то недоразумению назвали пивом. Его большой, несколько раз переломанный нос был сплошь покрыт тёмной капиллярной сеткой, от чего казался красным, как у алкоголика со старых карикатур. Его руки были больше похожи на клешни, кожа на пальцах покрыта бесчисленным множеством больших и мелких царапин, в которые въелась грязь, множество заусениц вокруг грязных ногтей красноречиво говорили о нелёгкой жизни и тяжёлой ручной работе.

– Да ладно тебе, заливать! Мы тут все – рассказчики! В кого не ткни пальцем, каждый – «гусляр-балладист»…

Второй мой компаньон уже минут двадцать мусолил так и не найдя спичек, чуть лопнувшую папиросу. Его кружка почти опустела, хотя на дне ещё оставалось около пяти глотков напитка.

У него тоже была колоритная внешность, но нос был не красным, а, скорее, синим, больше похожим на сливу. Огромные мешки под глазами, заплывшее лицо, как и у первого, только сам он был пониже ростом, а большой «пивной» живот сильно оттягивал серую футболку, от чего казалось, что мужик зачем-то засунул под неё подушку или мяч.

– Дело ваше, конечно… Можете не верить… Но знаете… мне нужно выговориться.

– Да ладно… чего уж там… Валяй! – Я присоединился к беседе и придвинул к центру стола припасённую вяленую рыбёху.

– Я, с Вашего позволенья, угощусь лещиком? Сто лет не лакомился…

Не дожидаясь разрешенья, красноносый незнакомец, оторвал бок, ловко разделал сухую рыбёху, и вытащив из о рта грязными пальцами рыбье ребро и начал свой рассказ.

– Всё началось с того, что я служил в армию. Нет, не так! Я был офицером! Не верите? Теперь я и сам не верю! А ведь служил! Был целым майором хронопатрульной службы!

– Что-то не слышал про такую. – Тихо отметил синеносый.

– Есть такая. Точнее, будет… Лет через шестьдесят… – Так же тихо прокомментировал красноносый. – Кстати, давайте познакомимся, что ли? Егор! Майор хронопатрульной службы. Сейчас, наверное, бывший…

– Лёша!

– Миша! – Зачем-то соврал я.

Мы обменялись символическими рукопожатиями и дежурными «Очень приятно!».

– Так вот, продолжил Егор, во время одного из патрульных вылетов, я оказался в начале девятнадцатого века. Время было, знаете, паршивое…

– Оно всегда такое…

– Всегда, да не всегда…

– Так вот. Как всем известно, в одна тысяча восемьсот двенадцатом году, была война.

– Конечно известно! С Наполеоновской Францией!

– Именно так! Так вот… Во время Бородинской битвы, я должен был сладить за порядком над батареей Раевского.

– А зачем? Там и так всё было «в порядке».

– Потому и в порядке, что мы следили. Если можно, не перебивайте, пожалуйста! А то я всё время сбиваюсь. Так вот… Если кто не в курсе, «Эмвэшки» четвёртой серии – капризные очень… Особенно, если «дельта Тэ» близки к нулю… Вот случайный взрыв и повредил обмотку ходового генератора.

Мне показалось странно, что человек со внешностью землекопа легко рассказывает об особенностях какой-то непонятной «Эмвэшки», а эта его «дельта Тэ» так просто «вышибла»…

– Слушай, Егор… А что значит «Эмвэшка»?

– Это от эМ и Вэ – Машина Времени…

Егор сделал глоток пойла и продолжил.

– В общем, задымила моя «Эмвэшка», я чуть не рухнул! Но, с Бородинского поля, всё-таки, убрался! А вот домой вернуться – не смог… Так и плюхнулся в Васильках… Представляете! В чужом Времени! Только родиться я должен через триста лет! А там… Не то что б радио… Простого электричества – нет! Чтоб худо-бедно отремонтировать мою «Эмвэшку» – хотя бы паяльник нужен! А у меня – вместо ящика с ЗИПом – дыра в обшивке… Сквозная! Да такая, что через неё вывалиться можно! Витков двести «серебрянки» повреждено! Харчей – на два дня... Как вам такое?

– Лучше не придумаешь!

– Тут и придумывать нечего! Всё так и было!

– Ладно! Дальше-то, что было?

– А дальше… Забросал я ветками свою «Эмвэшку», пошёл осмотреться. Гляжу, а тут какие-то мужики идут… крестьяне. Подхожу к ним, не успел слова сказать, а один из них меня дубинкой по голове… Оказалось, они меня приняли за французского офицера! Комбеза-то моего они никогда не видели! Вот и решили, что раз мундир незнакомый, значит я – враг!

Когда я очнулся, то комбеза на мне не было, как и ботинок… Оставили мне только нижнее бельё, да и то, наверное, только потому, что не поняли, как его снимать. Только я начал приходить в себя, так они меня водой из деревянного ведра окатили. Я дёрнулся, было, ан нет! Связали меня! Потом допрашивали… Так и не поверили, что я – русский, прибыл из Будущего. Ни одному моему слову не поверили… А знаете почему?

– И почему же?

– Креста на мне, видите ли, нет! И что в Будущем их ни у кого нет – тоже не поверили…

– А что потом?

– Да что потом… Продали меня… В крепостные!

– Да ну! Как?

– Да Бес их знает! Ни бумаг каких, ни расписки… Так, связанным, и продали!

– Кому?

– Попу! Был там такой, Отец Онуфрий! В принципе, нормальный мужик, для своего времени. И кормил прилично, и не обижал. И работы давал, в общем-то, посильные. И семья у него – очень даже… Как жёнушка его хороша! И лицом приятна, и душою… А с сынишкой его, Митрошкой, так у нас и вовсе, как-то, отношения сложились. Он ведь, моему Серёжке – ровесник!

– Ну, ты ж, наверное, не об этом хотел нам рассказать?

– Конечно! Я о том, что договорился я с Онуфрием, что через год он меня отпустит. Конечно, этот год мне пришлось понапрягаться… И работал, что называется, за семерых, но зато – ел за троих. Точнее, получал харчей, из расчёта «на троих». Сам ел как и раньше, а две свободные порции – относил в местный трактир. За год у меня серебряных копеек собралось, считай, килограмма полтора. Потом я их отнёс местному ювелиру, тот их переплавил и сделал из них шестьдесят две сажени серебряной проволоки.

– А на кой тебе столько проволоки? – Лёша, кажется, ничего не понял.

– Как это, «на кой»? У меня в «Эмвэшке» ведь обмотка повреждена была! Правда, проволока была не изолированная. Пришлось соображать. Помог богомаз, который у Отца Онуфрия церковь расписывал. У него был лак… Паршивый, конечно, лак.. А чего с него хотеть, если он его тут же, на печке и варил… Брал подсолнечное масло, жарил-парил… Сначала получалась олифа, а потом – лак… Вот из этого лака я и делал изоляцию!

– А починял как? У тебя ведь ни припоя, ни паяльника…

– Ну, припой – дело не хитрое! Нашёл лудильщика, да за литр самогона у него и выменял! И припой, и паяльник… Правда, пришлось повозиться! Но ничего! Сдюжил!

– А что потом?

– Да что потом… Пришёл к Онуфрию. Так, мол, и так… Год у тебя я верой-правдой, батрачил! Пора и честь знать! Очень уж, правда, Онуфрий не хотел меня отпускать! Говорит, мол, надо бы и то сделать, и это…

– Погоди-ка, Егор… Говоришь, Пушкин работника Балду писал с тебя… Почему же ты – Балда?

Егор усмехнулся. – Да потому и Балда, что у меня фамилия – Балдин! Меня и в школе Балдой дразнили, и в Училище… Даже в патрульной эскадрилье, и то – Балдой звали. Вот, когда меня спросили, как тебя зовут, я и ляпнул… А потом – поздно было что-то менять.

– Погоди… В той сказке Балда и оброк с чертей собирал, и вокруг моря на кобыле…

– Да не было там такого! И со мной такого не бывало. А вот, что Онуфрию я щелчки по лбу бил – было! Только, конечно же, до потолка он не прыгал, и язык себе не повреждал… А вот ума Онуфрий, всё-таки, лишился… Только не от моих щелчков… Больно уж Попадья, любезная Мария Филипповна, хороша была… А Онуфрий – все посты соблюдал… А Мария Филипповна – живая женщина, хороша собой… Мы и сошлись, пока Онуфрий свои службы с литургиями служил… В общем, согрешили мы с ней.

– А Пушкин…

– Пушкин эту историю для детей писал. Не мог же он, как было…

– Да, Егор… Он не мог… А ты-то, как мог? Ведь у тебя – где-то жена есть, сын Серёжка…

– А ты бы устоял? Я ведь свою жену, к тому моменту, уже почти год не видел!

– А если она почувствует?

– Что она может почувствовать? Она ведь родится только через триста лет!

Егор допил своё пойло и вытер губы рукавом.

Лёша тоже окунул свою «сливу» в кружку и сделал глоток.

– А потом, что? – Поинтересовался я.

– Да что потом… Свою «Эмвэшку» я-то починил, если это можно назвать ремонтом. Проводку спаял и заизолировал. Только вот, не получается мне Домой вернуться! Видимо, где-то в обмотках я витки перепутал. Да и было бы странно, если б угадал. У меня ведь нет ни приборов, ни схем… Так… Где увидал обрыв ­ там и спаял. Тяга получилась не симметричная… Вот меня и носит куда ни попадя… Вот и сейчас… Зарядится на солнышке «Эмвэшка», и дальше поскачу! По моим прикидкам, ещё раза четыре надо «скакнуть», чтоб до своего времени добраться…

– Ой, врёшь ты всё, Егор… – Лёша почесал затылок.

– Ну, как говорится, не любо – не слушай, а врать – не мешай. – Егор подмигнул мне, чтоб Лёша не мог увидеть.

– Ладно, мужики! Хорошо с вами тут пиво пить! Благодарствую!

Я оставил недопитое пойло и рыбу на столике и ушёл.