Баллада про Зелёного, век жабу не топтать

Ща для братвы будет рассказ про Зелёного, где усё как надо: и про любовь, и про предательство, и про мохнатую судьбу. А в основе - слово старого сверчка, кто в кустах зашкерился и всё слышал.

Сёма Зелёный сидел в траве. Не просто так, а по жизни — затаился. Душа у него была тонкая, романтичная, ну как лезвие в хлебушке. Всё пел себе под нос гнусаво, хрустел травкой, пил росу как "три топора", и ни с кем вразнос не шёл.

— Я, говорит, фраер тихий. В лужайке прописан, с мухами накоротке. Уважуха без резни и мир во всем мире.

Зелёный он был, как хрусталик на утреннике, не воровал, не грабил — жил мечтой. И мечта у него была — спеть так, шоб аж у всех баб сердце дрогнуло.

И тут она появилась...

Кобла с болотца. Лягуха в авторитете.

Не девочка-девочка, а матёрая жаба — с грудью, как кочки, глазами — как нарды, и жопой, как дело по статье 105 УК РФ. Вся такая скользкая, опасная, но… пахла свободой и блендамедом.

— Ты хто, кузнец? — спрашивает.

— Сёма я… Зелёный.

— А спеть слабо?

А Сёма что? Сёма — влюбился. Как малолетка в пахлаву. Подвинулся, гитарку из травинок достал — и выдал с перебором и присвистом:

«В траве сидел кузнечик… совсем как огуречик…»

Голос — с повидлом. Душа — навылет.

И жаба — тает, как срок по УДО.

Но любовь — она как этап: всегда кто-то сходит.

На следующий день — треск в траве, Сёма поёт, а жаба уже не мурлычет. Она скривилась, глазом повела и квакнула:

— Слышь, песель, ты с мухами запелся? Ты ж мне пел. Только мне!

А Сёма как дурак:

— Так я ж всем от души…

Ошибка. Роковая.

И была у Сёмы романтика, а стал — фарш.

Она его в один хап — и в брюхо. Словно не парень был, а пирожок с котятами.

Травка — пустая. Музыка — смолкла.
Мухи — в трауре.

Но и тут Сёма не просел.

Изнутри, прямо из жабьего кармана, он песню допел. Ту же самую. С болью, с надрывом. Прям как на малолетке перед этапом на взрослую зону.

«Совсем, совсем как огуречик… зелёненький он был…»

И жаба — лопнула. Прямо по швам..

А в небе — облачко в форме кузнеца.

И в траве снова — тень, и снова песня.

С тех пор траву у болота обходят стороной.

А если слышишь в сумерках старую песню, тихо так — не подпевай. Это, братцы… Сёма поёт. С любовью. С гнильцой.

И шо в сухом остатке, по понятиям:

— Любовь — это не шконка, не всем уютна.

— Пой по зову души, но смотри, кому в ухо поёшь.

— Даже если тебя схавали — можно лопнуть красиво.

Ша, расход!