Барсы

Барсы

Вообще-то, с барсами за время службы на границе, у Василия было связано много историй. Некоторые вошли в другие рассказы и книги, а о некоторых, наиболее интересных, речь как раз пойдет в этом рассказе.

На пограничной заставе Комаровка Каахкинского пограничного отряда Василий прослужил почти пять лет. Как мы уже знаем, застава находилась в живописных предгорьях Копетдагского заповедника под Ашхабадом. Каждый пограничный наряд, выходя на охрану государственной границы, получал на это приказ. Это с одной стороны, была и служебная необходимость, юридическая процедура, а с другой - целый ритуал, имеющий еще и воспитательное значение для пограничников, сложившийся десятилетиями.

В назначенное время пограничный наряд, или несколько нарядов, выстраивались в отведенном месте, как правило, в комнате пограничной службы, где офицер, прапорщик или опытный сержант ставили задачу кому, когда, где, что и как делать, чтобы не допустить или своевременно обнаружить нарушение государственной границы, а также что делать в случае обнаружения нарушителя или признаков нарушения и много других вопросов.

На заставе Комаровская, при отдаче приказа, кроме того, обязательно указывалось, что должны делать пограничники при встрече с дикими животными. Но животные ведь бывают разные. Ладно архары, горные козлы, кабаны, корсаки и гиены. Они обычно и так при встрече с пограничными нарядами или заслышав гул машины, сразу пытались скрыться от людей. Ведь Копетдагский заповедник был образован лишь в 1976 году, а до этого времени на диких промысловых животных даже официально была разрешена охота. Мясо животных шло на довольствие пограничников. И хотя потом, охоту запретили, но в отчетных документах, которые вел старшина заставы, так называемый ежемесячный “Отчет по форме “», еще долго в графе “приход”, был пункт – добыто от охоты и рыболовства…

А вот с хищными животными ухо нужно было держать востро. Даже казалось бы небольшие шакалы, сбиваясь по ночам в огромные стаи, устраивали такие “концерты”, что от их заунывного воя, плача и крика становилось жутко, особенно с непривычки, молодым солдатам. Дело в том, что крупные пищевые отходы, которые не шли на довольствие заставским хрюшкам, относились рабочими по кухне далеко в щель, за склад ГСМ. Кроме того, шакалов видимо привлекали аппетитные запахи и заставской кухни, свинарника, конюшни и собачьего питомника. В голодный период шакалы вообще подходили вплотную к забору пограничной заставы.

С наступлением темноты, обычно где-то под сопкой часового, за баней или у свинарника “затягивал” жалобную песню один шакал, его поддерживал другой, но совершенно в противоположной стороне, потом еще и еще. Вскоре песню “пел” целый хор. Постепенно шакалы подходили все ближе и ближе к заставе. Было такое впечатление, что за забором их десятки, а может так и было на самом деле, и что, они вот-вот появятся на территории заставы…

В теплое время года, когда в ленинской комнате было очень жарко, на заставе показывали фильмы в летнем клубе. Как мы знаем, фильмы привозили поздно вечером из санатория п. Калининский. И очень часто, шакалы, совсем осмелев и даже обнаглев, устраивали такие концерты, что своим непрерывным воем, плачем и криками даже мешали смотреть кино. Тогда часовой по заставе с фонарем уходил за забор и нес службу там, распугивая обнаглевших зверьков. Это помогало, но не на долго. Часовой уходил в одну сторону, а с другой уже снова “пели”…

Лучше всех справлялись с задачей только часовые, назначаемые из отделения службы собак. Собак шакалы боялись. Но собачки “часовыми” ходили редко, они ведь нужны были в пограничных нарядах на границе. А иногда, когда шакалы совсем уже не давали спать или смотреть фильм, один из водителей заводил машину и ездил с включенными фарами и фароискателями за заставой…

А еще поздней осенью, зимой и ранней весной, когда в тылу участка заставы все сопки до самой земли вытаптывались баранами и верблюдами, к заставе подходили и располагались на постой многочисленные колхозные отары баранов и стада верблюдов. Ведь здесь, кроме заставских лошадок и хрюшек никто больше не выпасался и травы, хоть и сухой, было очень много, особенно по лощинам и низинам.

Но иногда, в редких случаях, кочевья разрешалось разбивать за ЭСС. Там для колхозников и колхозного скота, вообще была благодать. Травы было столько, что баранов и выгонять не нужно было никуда. Они просто стояли на одном месте и ели, ели и ели траву…

Обычно, стойбища колхозники разбивали в лощине за стрельбищем и в щели Роберговская. И если воду баранам в районе стрельбища возили в поилки водовозками, то в щели Роберговская ее брали из колодцев.

А вот пограничникам выпас скота за системой оборачивался лишними проблемами. Ведь колхозников за ЭСС нужно было прикрывать дополнительными пограничными нарядами. Хорошо еще, что места высылки постоянных нарядов в ночное время совпадали с местами расположения стойбищ. Часто колхозники заезжали на заставу и благодарили пограничников, что они очень помогают им выпасать баранов. Особенно, когда ночью светит прожектор. В луче прожектора и видно все вокруг, и барсов он отлично отгоняет от отар.

- Так у вас же собак полно, алабаи огромные, они что, не охраняют отары? – спросил как-то капитан Лисицкий у чабанов.

- Ай, начальник, собачки наши боятся барсов, - ответил чабан, - если прожектора нет, обязательно барсы барашка утащат, каждую ночь приходят…

- Да ладно, Чары, когда будете делать шурпу или шашлык, как говорится, не забудь пригласить, - засмеялся начальник.

- Начальник, я серьезно, - улыбнулся чабан, - а в гости приезжай сам, и офицеры твои пусть заезжают, в любое время, мы гостям всегда рады…

Нужно отметить, в те времена дружба пограничников местных жителей была настоящей и носила взаимовыгодный, в рамках закона, характер. Многие колхозники были членами добровольных народных дружин, которые создавались в каждом поселке и ауле. Ведь тогда и лозунг “Государственную границу охраняет весь советский народ” был не пустым звуком.

Капитан Лисицкий был опытным начальником заставы, поэтому к информации чабанов, которые выпасали баранов за ЭСС, несмотря на шутки, он отнесся вполне серьезно. Особенно, когда и чабаны, которые выпасали баранов в тылу участка у ЭСС, тоже стали жаловаться, что по ночам к ним стали “наведываться” барсы. А о том, что 2,5 метровый проволочный забор ЭСС им не помеха, мы уже знаем...

Действительно, когда в горах выпадал снег, а вершины сопок покрывал густой туман, архары и кабаны спускались с сопок в долины, где было полно густой травы. А вслед за ними спускались обычно и барсы. Но если быстроногих архаров и свирепых кабанов еще нужно было поймать, то именно барашки были для барсов вполне легкой и удобной добычей.

А что барс, зверь очень опасный, вся комендатура знала по случаю, который произошел на десятой заставе. Кстати, позже начальник той заставы, майор Гвоздь, стал комендантом на 1 комендатуре, куда входила и застава Комаровская.

Василий слышал эту историю много раз, всякий раз с различными новыми подробностями, уточнениями и слухами. Но если вкратце, то произошло там следующее. Десятая застава Артык, стояла в предгорьях и была очень ответственной в оперативном отношении. В тылу ее участка хлопковые поля, населенные пункты и железная дорога подходили вплотную к ЭСС. А дальше, в тыл до самого горизонта простиралась пустыня Кара-Кум, прочерченная вдоль границы линией знаменитого Кара-Кумского канала, орошающего хлопковые поля. На отдельных участках от ЭСС до линии государственной границы было чуть больше сотни метров. Хлопковые поля иногда были засеяны и за ЭСС. А вот вдоль арыков (каналов) для их полива росли непроходимые заросли камыша. А как известно, заросли камыша, это любимые места для обитания кабанов. Здесь уводы, сочном тростнике и траве, кабаны достигали огромных размеров, не то, что “гончие” горные. Офицеры застав второй комендатуры, частенько выходили на охоту за кабанами, тем более, тогда она была разрешена. Но за кабанами в камыши приходили на охоту не только пограничники, но и барсы с гор.

Так вот, как-то Гвоздь, взяв с собой одного пограничника, пошел на охоту. Любой офицер заставы хорошо знает участки, где можно встретить кабана, а где архара. В этот раз пошли на кабанов. Быстро нашли свежие следы большого стада. Но в этот раз, вместо кабана вышли на барса, который тоже караулил кабанов. Огромный барс,очень опасный хищник, первым обнаружил людей и в огромном прыжке бросился на офицера…

Гвоздь был не только опытным и смелым офицером, но еще и крупным, физически очень сильным человеком. Достаточно сказать, что на одной руке он легко мог подтянуться на турнике десяток раз. Офицер успел выстрелить в барса до того, как тот свалил его с ног и страшным ударом лапы выбил из рук автомат… Между барсом и пограничником завязалась смертельная схватка. Гвоздь сильными руками всячески пытался мешать зверю рвать себя зубами и когтями, прикрывая горло, он даже успел крикнуть солдату, чтобы тот стрелял в барса…

Но молодой солдат его уже не слышал, потому что сильно испугался и бросив свой автомат, давно убежал в сторону заставы…

Хорошо, что по пути, перепуганный на смерть солдат встретил пограничный наряд “Дозор”, который тут же сообщил на заставу о случившемся и бросился на помощь офицеру.

Когда пограничный наряд и тревожная группа с заставы прибыли к месту происшествия, то обнаружили следующую картину. На земле весь в крови, в изодранной в клочья одежде лежал и стонал офицер, пытаясь закрыть руками и остановить кровь из глубоких ран на груди. А в нескольких метрах от него лежал мертвый барс. Гвоздя спасло скорее всего то, что его выстрел оказался смертельным для барса и первые страшные удары его лап пришлись по автомату. Зверь, почувствовав, что слабеет, видимо, отпустил жертву и пытался уползти в камыши…

После этого Гвоздь долго лечился в госпитале, а потом продолжил службу. Факт убийства редкого животного был конечно негативный, но действия пограничника признали законными. Ведь во всех нормативных документах, регламентирующих пограничную службу, в любые времена указывалось, что пограничники имеют право использовать оружие для обезвреживания животных, угрожающих жизни и здоровью военнослужащих и других граждан, а также для подачи сигнала тревоги или вызова помощи. А рассказывать об этом случае Гвоздь очень не любил и всегда уклонялся от расспросов любопытных сослуживцев.

В 1978 году зима была очень снежной. В долинах он быстро таял, но в горах и на сопках лежал долго. Колхозники рано подогнали свои стада ближе к ЭСС. А за системой, в районе стрельбища и в щели Роберговская вообще отары выпасались с осени.

Как-то вечером на рубеже прикрытия сработала ЭСС. Старшим тревожной группы выехал Василий. Уже через пятнадцать минут УАЗик с тревожной группой был на правом фланге рубежа прикрытия и приступил к проверке КСП и проволочного забора ЭСС. Место сработки системы нашли быстро… То, что увидели пограничники удивило не только молодых солдат, но и бывалых.

Вообще-то, чтобы сработала система, достаточно замкнуть две соседние нити, а тут было полностью снесено три пролета забора! Один пролет, это три метра. Стоять остались только столбы. Провисшая проволока осталась только на козырьках.А ведь забор системы имел 24 стальные нити колючей проволоки! Кое-где, на колючках оборванных нитей, виднелась шерсть архаров, а на контрольном валике были многочисленные их следы. Следы архаров были и на КСП. Большое их стадо пронеслось со стороны границы в тыл участка.

- Это кто же их так напугал? – спросил связист Ковалев.

- Иранские чабаны, наверное, они к роднику Енап частенько заходят, - ответил Василий.

- Смотрите, товарищ лейтенант, - произнес инструктор службы собак сержант Семирня, показывая на КСП.

На контрольно-следовой полосе, припорошенной подтаявшим снегом, отчетливо виднелись четкие отпечатки огромной кошки!

Розыскная собака Акбар, обычно энергичная и свирепая, вела себя как-то подавлено и испугано, постоянно принюхиваясь и озираясь по сторонам, она жалась к сержанту.

- Это барс архаров гнал, - изучив дорожку следов, проговорил сержант.

- Не остыли еще, вот Акбар и нервничает, - добавил он и потрепал собаку за ушами, стараясь успокоить.

Василий доложил начальнику о причине сработки ЭСС.

- Хм, странно, обычно архары не рвут проволоку системы, вернее, редко рвут, вытягивают – да, но рвут редко, - ответил капитан Лисицкий.

По рассказам начальника заставы, Василий знал, что архары, преодолевая проволочный забор, используют свои рога, как бы раздвигая сначала нити, а потом проскакивая всем телом. На скорости у них это ловко получалось. Здесь же пронеслось целое стадо и им видимо было не до ювелирной работы, унести бы ноги…

- Ладно, ждите пока приедут мастера по электроприборам для ремонта забора, а потом возвращайтесь на заставу, - отдал распоряжение капитан Лисицкий.

Прошло дня два. Жизнь на заставе шла своим чередом. После боевого расчета начальник быстро поставил всем офицерам и старшине задачу на сутки. У Василия завтра был день занятий с пограничниками по пограничной и физической подготовке, поэтому после ужина он отправился домой.

Проведение занятий, как и многих других мероприятий на заставе имело свои особенности. Главная из них, это то, что все мероприятия нужно было проводить в две смены: утром и после обеда. А как могло быть иначе. Утром на занятия шли те, кто уходил на службу после обеда. А во вторую, основную смену, занятия проходили с теми, кто служил ночью. Не случайно ведь даже общий подъем на заставе был по распорядку дня в 13.00. А еще этой ночью, в случае обстановки, он был назначен старшим тревожной группы.

Примерно в три часа ночи Василия разбудил зуммер телефонной трубки. Она висела прямо на стене у окна, над изголовьем кровати, чтобы ее быстро и удобно было брать.

- “Ну вот, ни одной ночи без сработки ЭСС”, - подумал он, беря трубку.

- Слушаю, лейтенант Бобров.

- Товарищ лейтенант, сработал пятый участок рубежа прикрытия, вы старший тревожной, - доложил дежурный связист.

- Так ведь там наряд “Часовой границы”? – проговорил Василий.

- Наряд проверил участок, все нормально, а он опять сработал, - ответил связист, - начальник приказал, чтобы вы выехали, установили и устранили причину срабатывания ЭСС, если она техническая. Тревожная уже ждет вас в машине.

Когда “Тревожная группа” прибыла на рубеж прикрытия, то у ворот ее встретил наряд. Василия сразу удивило то, что ворота почему-то до сих пор были закрыты.

- “Странно, сегодня старший наряда сержант Титаренко, а с ним опытные Шелепов и Онищенко с собакой, они то должны знать, что если едет “Тревожная группа”, то ей необходимо обеспечить быстрый проход ворот, на то она ведь и тревожная…”, - удивленно подумал Василий и вылез из машины.

Когда он подошел к воротам, старший пограничного наряда, стал докладывать о несении службы. Василий сразу обратил внимание, что сержант говорит почти шепотом.

- Титаренко, почему ворота до сих пор закрыты? – строго спросил он у сержанта.

- Так по той стороне вдоль системы барс с нами службу несет, - попытался пошутить Титаренко.

- Что за шуточки, какой еще барс? Давай, открывайте ворота, - приказал Василий.

- Товарищ лейтенант, да какие тут шуточки, - проговорил вожатый собаки Онищенко и добавил, - вы на Имира посмотрите!

Только тут Василий заметил, что огромная овчарка Имир, прижав уши и поджав хвост, испуганно жмется к ногам хозяина.

- Так, Титаренко, давай рассказывай по порядку, что у вас тут происходит? – спросил он у сержанта.

- А пусть Шеляшков посветит фароискателем вон туда, - проговорил Титаренко, показывая рукой вдоль ЭСС, в сторону старой кошары, - он до сих пор, по-моему, здесь, только отбежал подальше.

Василий приказал водителю развернуть фару в указанную сторону. И точно, метрах в ста, ста пятидесяти от машины, в свете фары, он сразу заметил два уже знакомых ярких зелено-желтых глаза барса, их блеск трудно было перепутать с другими животными. Самого зверя не было видно, видимо он залег в траве. Интересно было другое, что даже машина его не сильно испугала, раз он не убежал до сих пор совсем. Своими мыслями он поделился с пограничниками.

- За Имиром охотится, - проговорил Онищенко, поглаживая собаку между ушей, чтобы успокоить.

Тем временем, сержант начал рассказ:

- Барс появился, как только мы сменились и старый наряд ушел на заставу.

Нас разделял только забор ЭСС. Мы идем вдоль системы, и он идет. Мы останавливаемся, и он останавливается, садится и как кошка, хвостом стучит по сторонам. Пытались его пугать, да какой там. Ни света Фас-4 (фонарь следовой)

не боится, ни криков. Имир вообще, как щенок, к ногам жмется, еле ногами перебирает. Потом нам позвонили с заставы, что сработал 5 участок. А мы как раз его только прошли. Наверное, этот котик хвостом систему нечаянно задел. Мы вернулись, проверили, все чисто, на КСП следов нет, а вот на контрольном валике барс уже тропу натоптал. Система была не замкнута. А вот второй раз ЭСС мы сами сработали, думали, что барс машину испугается…

- Ну а позвонить нельзя было на заставу, про барса доложить? – спросил Василий, когда сержант замолчал.

- А что бы изменилось, он машину-то не очень испугался, да и как можно нормально службу нести, если тут мешают…, - усмехнулся сержант.

- Да, Титаренко, тут ты, пожалуй, прав, - согласился Василий.

Потом он включился в линейное гнездо связи у ворот и подробно доложил начальнику заставы по телефону о том, что происходит на рубеже прикрытия. Начальник внимательно выслушал и отдал распоряжение:

- Давай “покатайтесь” вдоль системы, по тылу, фароискатели включите, пошумите, там, посигнальте и возвращайся на заставу. На комендатуру и в отряд по сработке я сам доложу. Да, Титаренко передай, если снова барс появится, пусть пуганут осветительными выстрелами из СПШ…

Василий сделал все так, как приказал начальник и вскоре вернулся на заставу. В эту ночь барс больше на рубеже прикрытия не появился.

А на следующее утро из щели Роберговская приехали чабаны и пожаловались, что ночью барсы утащили еще двух барашков.

На боевом расчете начальник заставы еще раз предупредил всех пограничников, выходящих в наряды за ЭСС, чтобы были внимательнее и осторожнее, особенно в темное время суток.

После боевого расчета, когда все офицеры и старшина заставы собрались в канцелярии, то капитан Лисицкий начал совещание, но не как обычно, а вопросом:

- Ну, что товарищи, а вы обратили внимание, что шакалы перестали песни петь по ночам вокруг заставы?

- А что тут удивляться, товарищ капитан, если у опорного пункта и за вышкой часового, где пасека летом стояла, теперь две отары овец на кочевье встали, - ответил старшина.

- Ну да, у них вон алабаи какие, на УАЗик кидаются так, что готовы колеса отгрызть, - усмехнулся капитан Султанов.

- Так-то оно так, но ко мне сегодня снова подходили чабаны с кошары, что у опорного пункта стоит и жаловались, что видели свежие следы барса, - возразил Лисицкий и продолжил, - а вчера из кошары, что на пасеке стоит, пропал барашек.

- Хорошо, значит сегодня на шурпу к ним пойдем, - засмеялся старшина Ларин.

- Ладно, шутки шутками, но то, что я довел на боевом расчете про барсов, всех касается, - ответил Лисицкий и начал ставить задачу на следующие сутки.

Была суббота, банный день, а на завтра начальник объявил себе выходной. Это означало, что его нельзя теперь тревожить по пустякам и текущим вопросам, а можно только по реальной обстановке. Ответственным на ночь был назначен лейтенант Бобров.

Все шло как обычно, вечерние наряды вышли на службу. Прапорщик Ларин выдавал пограничникам на складе свежее постельное и нательное белье, проверял как натопили баню, а потом обеспечивал мытье пограничников. Замполит пораньше съездил за нарядом “Часовой шлагбаума” в Зелевских воротах и на обратном пути заехал за фильмом в санаторий п. Калининский. Фильм начали поздно, пока перемотали пленку, пока то, да се. Нарядам, которые выходили на службу во второй половине ночи и рано утром, не повезло, их капитан Султанов, как обычно, отправил спать.

Шел фильм, когда где-то в 23.30 в ленкомнате приоткрылась дверь и дежурный по заставе сержант Фаткулин тихо произнес:

- Шеляшков, готовиться на службу.

Рядовой Шеляшков был водителем УАЗика и прослужил на заставе уже почти год. Высокий, нескладный, чуточку несобранный, но спокойный и добрый солдат был, в целом, добросовестным и исполнительным пограничником.

Водители часто назначались часовыми по заставе. Ведь на границу в пеший наряд их не пошлешь. Они всегда нужны с машиной. Вот и сегодня, Шеляшков заступал часовым в 24.00.

Минут через пять дежурный заглянул снова и позвал водителя на службу уже громче. Кто-то тихо вышел, но это был другой пограничник, видимо пошел в туалет. Но когда сержант Фаткулин заглянул в третий раз, на него зашикали солдаты, а капитан Султанов громко произнес:

- Фаткулин, надоел ты уже, мешаешь фильм смотреть, спит наверное, Шеляшков, в спальном помещении ищи его…

Так солдаты, которые скоро должны были идти на службу, часто делали, ложились одетыми не на свои, а крайние к выходу свободные кровати, чтобы дежурный не бродил по всему помещению и не будил других.

Примерно без пяти минут 24.00 Фаткулин снова тихо приоткрыл дверь ленкомнаты и жестом позвал лейтенанта.

- “Эх, как всегда, на самом интересном месте”, - подумал Василий, но сразу встал и вышел отдавать приказ часовому. Служба важнее всего. Наряды должны получать приказ и выходить вовремя…

Но в коридоре сержант Фаткулин, едва лейтенант закрыл за собой дверь, взволнованно произнес:

- Товарищ лейтенант, Шеляшкова нет нигде!

- Как нет? – удивился Василий, - а где же он.

- Да не знаю, в казарме нет, в гараже нет, на конюшне и то нет, везде смотрели, старый часовой, Букесов, его тоже не видел, - растерянно развел руками сержант.

Василий вошел в комнату связи и на всякий случай спросил у рядового Копейко, не срабатывала ли система. Хотя, если бы и сработала, то связист и так обязан немедленно включить сигнал тревоги “В ружье!”…

Тут закончился фильм и из ленкомнаты стали выходить пограничники, громко обсуждая и пересказывая интересные моменты. Василий подошел к капитану Султанову и доложил ему о случившемся.

Капитан Султанов не стал долго церемониться и сказал Фаткулину:

- Давай, поднимай заставу в ружье, сейчас мы его быстро найдем!

- Товарищ капитан, поздно уже, не хотелось бы начальника тревожить, выходной же он, - возразил сержант.

- Действительно, застава и так после фильма на ногах, просто построим на вечернюю проверку, да и все, - поддержал Фаткулина Василий.

Капитан Султанов согласился и вскоре вся застава стояла в коридоре, кроме тех, кто был в нарядах и спал в спальном помещении. Шеляшкова в строю не было. Султанов был очень энергичным и резким в принятии решений человеком. Он быстро поставил задачу на поиски водителя. Без внимания не осталось ни одно помещение и строение на заставе, даже отдаленный свинарник, дровяник и склад ГСМ. И хотя основная помывка в бане закончилась часа два назад, послали человека и туда...

Минут через десять застава построилась снова. Поиски Шеляшкова результатов не дали.

- Так, нужно звонить начальнику, - проговорил старшина Ларин.

- Придется, - согласился капитан Султанов и приказав всем никуда не расходиться, пошел в канцелярию. Старшина и лейтенант направились за ним.

Войдя в кабинет, Султанов тяжело вздохнул,посмотрел на лейтенанта и старшину, а потом решительно снял трубку. Через некоторое время в трубке раздался голос капитана Лисицкого:

- Слушаю…

- Извините, Борис Федорович, - как можно дипломатичнее начал Султанов, - на заставе без происшествий, только рядового Шеляшкова найти не можем, а ему часовым заступать…

- Хорошо искали? - через некоторую паузу спросил Лисицкий.

- Да, все обыскали, нет нигде, - взволнованно ответил Султанов.

Капитан Лисицкий был очень опытным и хладнокровным офицером. Помолчав некоторое время, он стал отдавать распоряжения:

- Так, уже пол первого, часовым отправляйте следующего по графику, заставу “В ружье!”, я сейчас подойду и будем дальше искать…, куда он денется с подводной лодки! Да, и на комендатуру пока не докладывать!

Через три минуты теперь уже все, кто был на заставе, построились вооруженные на центральной аллее. Вскоре подошел капитан Лисицкий. Султанов доложил ему, что застава по команде “В ружье!” поднята.

- Ну что, не нашлась пропажа, или наша подводная лодка дырявая? – пошутил капитан Лисицкий, разряжая напряженную обстановку.

- Нет, товарищ капитан, - ответил Султанов (в строю он обращался к начальнику как положено, по званию).

- Ладно, вопрос ко всем! – продолжил начальник заставы, - кто видел Шеляшкова в последний раз?

Пограничники начали вслух вспоминать, кто и где видел Шеляшкова…

- Так, что за базар, давай докладывайте по одному и не мямлить, - строго приказал капитан Лисицкий.

Но вот очередь дошла до сержанта Титаренко. Он до этого в поисках не участвовал, так как уже спал, потому что в два часа заступал в наряд на рубеж прикрытия.

- Разрешите, товарищ капитан? – проговорил сержант, - когда я пошел спать, Шеляшков говорил, что где-то часиков пол десятого, в десять, он собирается пойти в баню, чтобы потом еще успеть хорошо высохнуть и остыть, а то ему в 24.00 часовым заступать нужно…

- Так в бане нет никого, я смотрел, там даже и дверь закрыта, - ответил рядовой Гумиров, которого посылали в баню в начале поисков…

- Как закрыта? – в один голос спросили прапорщик Ларин и капитан Лисицкий.

- Так, я подергал, она закрыта, - недоуменно пожал плечами Гумиров.

Гумиров был молодым солдатом, недавно прибывшим из учебного пункта и еще не знал, что в субботу, в банный день, дверь в баню не закрывается до утра. Дневальные по питомнику и по конюшне должны были периодически подкидывать уголь в топку, чтобы баня не остывала и наряды, которые ходили на границу в первую смену, ночью возвращаясь со службы, могли потом нормально помыться и попариться…

- Ну вот вам очередное доказательство того, что как молодой, так и горе! – возмущенно произнес прапорщик Ларин.

- Да уж, как тут не поверишь в правоту этой любимой поговорки солдат второго года службы, - поддержал его капитан Султанов.

- Погодите радоваться, - в свою очередь, проговорил капитан Лисицкий, - значит так, прапорщик Ларин, лейтенант Бобров, Гумиров и вы четверо, - начальник показал головой в сторону первого отделения, - взять пару фонарей и за мной…

- Да, Букесов, подгоняй свою машину к бане, тоже посветишь, а остальным быть в беседке и пока не расходиться, - добавил он.

Вскоре группа пограничников во главе с начальником заставы приблизилась к бане. Старшина подошел к двери и подергал за ручку. Дверь действительно была закрыта.

- Ну вот, я же говорил, - оживленно произнес Гумиров, - а вы мне не верите!

- Да ты посмотри, пограничник, дверь с наружи может быть закрыта только на замок, а замок вот он, висит на ручке! – старшина показал пальцем на замок, - значит она закрыта изнутри!

- Изнутри ее закрыть можно только на крючок, но тогда она бы она немного двигалась, а тут – глухо, как будто ее забили гвоздями, - не унимался Ларин.

- Так, Шерлок Холмс, хватит рассуждать, стучи в дверь сильнее! – прервал речь старшины начальник.

Гумиров и прапорщик Ларин принялись во всю колотить кулаками по двери. Никаких результатов, за дверью была тишина.

- Так, там за баней, у топки, лежит колун (огромный топор для рубки дров), тащите его сюда будем ломать дверь, - громко проговорил капитан Лисицкий…

А тем временем к бане подъехал Газ-66 и водитель Букесов, опустив стекла дверей машины, направил фароискатели на баню.

И в этот самый момент внутри бани сначала послышались какие-то шорохи, а потом загремели падающие тазы… После этого за дверью раздался тихий и испуганный голос Шеляшкова:

- Кто там?

Некоторые были всего в полуметре от двери. Вокруг самой бани и на дороге тоже было все исхожено барсом.

Все это время за дверью бани раздавался какой-то грохот и звуки передвигаемой мебели. И вот, наконец, дверь открылась и на пороге все увидели живого и здорового Шеляшкова. Солдат улыбался такой улыбкой, именно про которую, наверное, говорят – счастливая…

Все стали с любопытством заглядывать в баню. А выходя из нее только покачивали головами. Заглянул внутрь и Василий. В раздевалке, да и в моечной-парилке всюду валялись перевернутые скамейки и шкафы а по полу были разбросаны тазы… Создалось впечатление, что здесь приготовились держать оборону и для начала возвели баррикаду из мебели у двери… Вот почему Шеляшков так долго открывал дверь. Ему ведь нужно было сначала к ней добраться и разобрать баррикаду…

- Гумиров, давай, бегом на заставу, передай капитану Султанову, застава, отбой, нашелся Шеляшков, - проговорил капитан Лисицкий.

- Рассказывай, бедолага, что произошло? – обратился к Шеляшкову прапорщик Ларин, хотя не он один уже давно сгорал от любопытства.

- А чего рассказывать, - растерянно пожал плечами Шеляшков.

- Ничего себе, устроил целый переполох, а рассказать нечего, - усмехнулся Василий, - ты хоть знаешь, сколько уже время? Второй час ночи!

- Да отстаньте вы от него, пусть в себя придет, - улыбнулся наконец капитан Лисицкий, - да Шеляшков, на службу сегодня уже не идешь, выходной тебе запишем…

- Ага, три часа из выходного в бане уже попарился, - засмеялся прапорщик Ларин.

Уже когда пришли на заставу, то Шеляшков, придя немного в себя рассказал следующее.

Часов около десяти вечера, как и планировал, он пошел в баню. Там уже никого не было. Он быстро помылся, париться не стал, не любитель, оделся и собрался выходить, открыл дверь… и замер от ужаса!

Прямо напротив двери, где-то метрах в двух от нее сидел барс и смотрел на дверь... Шеляшков сначала даже не поверил своим глазам, думал что ему почудилось. Он осторожно приоткрыл дверь снова…, и тут же ее захлопнул, закрывшись на крючок. Барс был на месте, только подошел еще ближе к двери. Прошло минут двадцать, Шеляшков зная, что ему скоро пора на службу, снова попытался открыть дверь. Он осторожно снял крючок и слегка приоткрыв дверь стал смотреть в щелочку. Барс по-прежнему сидел у двери и принюхиваясь, нервно бил хвостом из стороны в сторону. Но вот он учуял за дверью какое-то шевеление и шорохи и в тот же момент бросился на дверь…

Все таки умные люди придумали то, что двери в парилке и в бане должны открываться наружу. Своим весом барс захлопнул дверь так, что она затрещала. Потом он стал скрести по ней когтями, или точа их, или пытаясь открыть… (позже на двери нашли множественные следы когтей) Шеляшков не стал больше испытывать судьбу. Крючок вещь ненадежная. В дверную ручку он вставил ножку от лавки, пододвинул шкаф и для надежности им тоже закрыл дверь, а этот шкаф подпер еще одним шкафом, только положив его на бок. Сам забежал в парилку, закрылся, а в ручку двери тоже вставил ножку от лавки. Может быть в тот момент, когда Шеляшков сидел в парилке, как раз и приходил Гумиров, и не достучавшись, ушел. Шеляшкову же показалось, что он просидел вечность в парилке. Хорошо, что он не парился и там было не так жарко… Потом он из парилки все же вышел, но испытывать судьбу больше не стал и решил ждать помощи с заставы…

В эту ночь из кошары, что стояла у опорного пункта, кстати, от бани по прямой всего метров триста, барс снова утащил барашка.

Когда чабаны пожаловались начальнику на это, он ответил, что у него барс этой ночью чуть солдата из бани не утащил… Чабаны обиделись, думали что капитан Лисицкий, как обычно, шутит, но тогда начальник молча повел их к бане и показал следы барса. Они там уже подсохли, но хорошо были видны вокруг бани… А следы когтей, на дверях. Туркмены только все время приговаривали: “Вах”, “Вах”, “Вах” и сочувственно кивали головами в знак понимания…

И хотя над Шеляшковым еще долго потом подшучивали пограничники заставы, мол расскажи, да расскажи, как тебя барс чуть не утащил из бани, однако с тех пор, в одиночку в баню больше никто уже не ходил…

А еще, с этого дня, и до особого распоряжения, решением начальника заставы, часовые по заставе, в темное время суток, стали ходить только парные.