Башня Хаоса

Знаете, то, что меня пытаются убить при переходе на новый этаж, уже стало доброй традицией, и я был к этому готов. Ну как готов… Нихрена я не был готов, потому что перед самым переходом применил слишком сильную массовую атаку, которая сильно меня подкосила.

Как обычно, я находился в полной темноте.

Сначала подумал, что просто не пришел в себя. Но нет. Темнота была абсолютной и давящей. Я не видел собственной руки перед лицом. Я не мог пошевелиться. Со всех сторон меня облегала теплая, влажная и невероятно упругая… Плоть? Она ритмично пульсировала, сжимаясь и разжимаясь, как гигантское сердце, или желудок. Вместо воздуха в легкие лезла какая-то зловонная сырость, отдающая тухлятиной.

Недолго думая, я вызвал Хранителя Дыхания, который вот в очередной раз меня спасает от удушения, но этого было мало. Стенки ловушки сжимались с такой силой, что трещали кости — даже мое усиленное тело не справлялось с давлением.

Меня накрыла безумная паника. Сердце бешено заколотилось, пытаясь вырваться из груди. Я судорожно взглотнул, и в моем сознании пронеслась мысль, что это конец.

Но потом стены из плоти начали сокращаться, проталкивая меня куда-то вниз. По ушам все сильнее начало отдавать биение. Что-то и где-то продолжало колотиться.

— Твою мать… — попытался выдавить я, но рот тут же забило густой, склизкой дрянью.

Жжение пришло секундой позже. Сначала зашипела броня, которая верой и правдой служила мне на втором этаже, сейчас издавала звуки, похожие на шкварчащее масло. Следом зашипела и моя собственная шкура. Меня переваривают!

Я дернулся, пытаясь раздвинуть конечности, но тиски плоти держали крепко. Руки прижаты к корпусу, ноги спутаны. Я был куском мяса внутри какого-то монстра. И судя по тому, как быстро кислота проедала защиту, времени у меня оставалось не больше пары минут.

Каждая мышца моего тела гудела. Я был силен, сравнимо с искаженными практиками. И все же этого не хватало! Я ничего не мог сделать! Инстинкты вопили, требуя биться в конвульсиях, но это не помогало.

Спокойно… Надо подумать. Какие у меня варианты? Не знаю. А что с девушками? Не знаю. Мало мне себя, так я и за них переживаю!

Боль усилилась. Плечо обожгло так, что перед глазами, несмотря на темноту, поплыли красные круги. Кислота добралась до тела. Это отрезвило лучше любого ведра ледяной воды.

Ты хочешь меня сожрать? Я тебя сам сожру!

Старая добрая злость вытеснила страх, превращая меня в животное. Я оскалился в темноте, чувствуя, как мои губы разъедает кислота. В конце концов, у меня есть навык, который делает любую органику моим топливом.

Извернув шею под неестественным углом, я без сомнений впился зубами в пульсирующую стенку.

Вместо привычного приятного вкуса я ощутил прямо противоположное. Вкус был отвратительный. Горький, кислый, с нотками гнили. Но я не знал брезгливости. Или я сожру его, или он сожрет меня.

Я вырвал кусок плоти. Горячая, вонючая жижа хлынула мне в рот, обжигая горло, но тут же превращаясь в тепло — в энергию.

Я жрал с остервенением зверя, загнанного в угол. Глотал огромные куски вместе с кровью, вгрызался все глубже и глубже. Стенки моей темницы содрогнулись. Спазмы стали хаотичными, испуганными. Ага, не нравится? А мы только начали.

Кислота продолжала жечь спину, кожу саднило немилосердно, но сила, подстегиваемая поступающей биомассой, уже включилась в работу.

Очередной рывок. Зубы скрежетнули о что-то твердое — кость? Неважно. Вскоре прозвучал приятный хруст. Тварь снаружи заревела — глухо, вибрирующе, так что у меня заложило уши. Весь этот живой мешок дернулся, меня мотнуло, но я вцепился пальцами в разодранную рану, подтягиваясь.

— Выпускай! — прорычал я, выплевывая кусок мяса.

Свет ударил в глаза резко и болезненно. Я прогрыз внешний слой! Сквозь дыру размером с мою голову хлынул белесый, мутный свет. Еще одно усилие. Я уперся ногами в противоположную стенку пищевода (или где я там был), напряг спину, игнорируя боль от ожогов, и рванулся вперед.

Влажный чмок — и я вывалился наружу.

Я шлепнулся на что-то мягкое, пружинящее и мокрое. Перекатился, инстинктивно пытаясь встать в боевую стойку, но ноги поехали по слизи. Меня вывернуло наизнанку — желудок решил избавиться от остатков «трапезы», которую я только что употребил.

Прокашлявшись и утерев рот тыльной стороной ладони (которая тоже была покрыта какой-то дрянью), я наконец поднял голову и осмотрелся.

— Ебучий случай… — выдохнул я, не найдя более мягкого слова.

Если второй этаж был адской духовкой с гигантскими деревьями и спорами, то третий оказался, на первый взгляд, единым живым организмом.

Вокруг не было земли. Не было камня. Почва под ногами представляла собой бугристое, темно-багровое мясо, покрытое сетью синих и фиолетовых вен толщиной с мою руку. И оно дышало. Медленно, едва заметно вздымалось и опускалось.

Я стоял на краю небольшой поляны… если это можно так назвать. «Трава» здесь была похожа на пучки жестких волос или ресничек, которые шевелились сами по себе, пытаясь оплести мои сапоги.

Но хуже всего были деревья.

Это были не растения. Это были конструкции из белых, желтоватых костей, скрученных в спирали, сросшихся суставами. Вместо коры — натянутые сухожилия. Вместо листьев — лоскуты кожи, свисающие с костяных ветвей, капающие сукровицей. Ветер шевелил их, и этот звук… нет, это не шелест, а влажное шлепанье.

Я обернулся, чтобы посмотреть на тварь, из которой только что выбрался. Это оказался какой-то бесформенный бурдюк на трех толстых, суставчатых лапах, похожий на гигантского клеща-переростка. Из прогрызенной мною дыры в его боку сочилась черная жижа. Тварь слабо поскуливала, пытаясь дотянуться до раны одной из лап, но движения уже затухали. Я сожрал что-то важное внутри. Может, сердце, а может, просто перегрыз нервный узел. Причем никакого уведомления не получил.

— Лина! — крик вырвался сам собой, нарушив чавкающую тишину этого места.

Тишина. Только влажное хлюпанье «земли» и далекий вой, от которого мурашки побежали по спине. Вой не был похож ни на что, слышанное мной раньше. Это звучало как вопль человека, растянутый и искаженный до неузнаваемости.

Я попытался сосредоточиться и активировать навык, но тут же схватился за голову. Ци была на нуле. Я сжег все резервы еще у разлома, создавая гравитационный пресс, а то, что успел восстановить за счет поедания твари, ушло на регенерацию ожогов. Впрочем, я без промедления начал втягивать в себя ци, медитируя прямо на ходу. Уровень ци тут был еще выше, чем на деревьях. Такими темпами я должен быстро восстановиться, а пока надо подумать.

Подумать спокойно и без паники. Они прыгнули вместе со мной. Значит, должны быть где-то рядом. Если только этот чертов разлом не разбросал нас по всему этажу, чего не должно было произойти. Уже наученный опытом, я убедился в том, что вошел, имея прямой контакт с девушками.

Я поднял взгляд к небу, надеясь увидеть солнце или хотя бы звезды. И замер.

Неба не было в привычном понимании.

Зато был гигантский глаз. Красный, воспаленный, пронизанный светящимися нервными окончаниями, которые вспыхивали, как молнии, передавая импульсы от горизонта к горизонту.

Хотя, если приглядеться, то сквозь красные облака порой пробивались лучи солнца, а значит, оно все же есть. Но что тут, мать вашу, произошло, что весь этаж превратился вот в это? Ах да… Меня же предупреждали, что его полностью пожрал хаос. Но кажется мне, что не все так однозначно.

Так, не понял.

Краем зрения я заметил, как гигантский глаз в небосводе… Дрогнул! Он движется, мать вашу! Он наблюдает!

Я физически ощутил тяжесть этого взгляда.

Теперь я точно стану параноиком, в этот раз с вполне весомой причиной.

— Ну привет, — прошептал я, не в силах отвести взгляд. — Ты кто такой?

Вряд ли он меня услышит, конечно, но я уже во все готов поверить.

Глаз моргнул.

Звук был таким, будто в океан сбросили скалу. Влажный, раскатистый шлепок, от которого дрогнула мясная почва под ногами. По поверхности глаза прошла волна слизи, очищая его, и зрачок чуть сузился, фокусируясь… казалось, прямо на мне.

Я аж инстинктивно пригнулся, готовясь скрыться после того, как на меня посмотрели.

Надо уходить. Стоять на открытом месте под этим взглядом — самоубийство. И надо найти девчонок. Срочно.

Лина… Она сильная, она выжила в пустыне, она пережила многое. Но здесь? Тревожно.

Я двинулся вперед, стараясь ступать аккуратно. Почва чавкала. Каждый шаг оставлял в мякоти вмятину, которая тут же медленно выравнивалась. Ощущение было мерзкое, даже для меня.

А запахи… А пахне как! Я не мог их не чувствовать во всей красе. Впервые я проклинал свой класс за особо чуткое обоняние. Каких запахов тут только не было, но запах гнили выделялся ярче всех остальных. Будто тут только и делают, что гниют трупы. Хотя, глядя на окружение, так оно и есть. Мой желудок снова сжался от отвращения. Но я все же собрался с духом и двинулся вперед. Идти было непросто не только из-за местности, так еще и кожа адски горела из-за ожогов.

Пройдя метров пятьдесят, я наткнулся на ручей. Только текла в нем не вода, а густая, бурая жидкость. На кровь не похоже, но тогда что?

На берегу этого потока росло нечто, напоминающее иву, только ветви были сделаны из кишок. Под «деревом» что-то блеснуло.

Я метнулся туда, скользя по слизи.

Это был обрывок ткани. Окровавленной ткани.

Сердце пропустило удар. Лина? Нет, у нее одежда была другой. Это… кусок плаща? Да, похоже на то.

Значит, они здесь. Они рядом.

Я сжал ткань в кулаке. Тряпка была еще теплой.

— Тео!

Крик был слабым, приглушенным, словно доносился из-под земли. Или из-под плоти.

Я замер, вертя головой.

— Алана?!

— …ео! Сюда!

Да, это Алана. Причем голос был до предела напряженный.

Я рванул на звук, перепрыгивая через пульсирующие вены-корни. Звук шел из небольшой рощицы костяных деревьев.

Влетев в заросли, я увидел картину, от которой кровь вскипела мгновенно.

Алана стояла, прижавшись спиной к стволу, сложенному из позвонков. В руке у нее горел огненный меч, но пламя было тусклым, угасающим. Её черная броня была покрыта глубокими бороздами, из которых сочилась кровь. Одной рукой она придерживала Лину.

Лина выглядела плохо. Можно сказать, бледная как смерть. Ее броня тоже выглядела едва ли не как лохмотья, а тетива на луке порвана.

А перед ними…

Перед ними стояло три твари. И еще с десяток трупов таких же. Помимо них были и более страшные останки монстров, походящие на искаженных монстров. Что же тут произошло?!

Еще живые твари напоминали собак без кожи. Только мышцы, скрученные в жгуты. Головы — оголенные черепа с длинными, влажными языками. И у каждой твари вместо хвоста извивался толстый червь с зубастой пастью на конце.

— Мясо… — прошипела одна из тварей.

Прошу прощения? Они и говорить умеют? Из какого дерьма тут сделаны монстры?

Алана сделала выпад мечом, отгоняя ближайшую, но движения были вялыми. Она истощена. Впрочем, как и я.

Пу-пу-пу…

— А ну, брысь! — рявкнул я, выходя из тени костяного дерева.

Твари синхронно повернули головы в мою сторону. Пустые глазницы черепов уставились на меня.

— Еще один… — просипел вожак стаи.

Я усмехнулся, чувствуя, как по телу разливается привычный холод боевого транса. Пусть Ци мало. Пусть тело болит. Но когда есть внятная цель — жить становится проще.

— Тео! — вскрикнула Лина, но голос сорвался на визгливый хрип. Алана ничего не сказала. Она просто опустила меч, который, казалось, сейчас выпадет из её дрожащих пальцев, и сползла спиной по костяному стволу. — Черт… — выдохнула эльфийка, глядя на меня расширенными глазами. — Ты… Реально ты?

Они были быстрыми. Очень быстрыми. Первая тварь прыгнула, целясь мне в горло. Я ушел в сторону перекатом, но лапа скользнула по плечу, раздирая едва затянувшуюся кожу.

Я рубанул саблей наотмашь. Клинок вошел в тело твари, как в масло. Холод сработал мгновенно — место разреза покрылось коркой льда. Тварь завизжала, падая на бок.

Вторая попыталась зайти со спины, но я, используя инерцию, развернулся и пнул её в морду. Тяжелый сапог встретился с костяным черепом, и раздался хруст.

[Вы убили пробужденного монстра]

Третья, самая крупная, рванула к девочкам.

— Хрен тебе! — заорал я.

Ци было мало, но на один фокус с гравитацией хватит. Я сконцентрировался на шарике под своими ребрами.

Гравитация ударила по твари сверху, прижимая её к земле. Мясная почва прогнулась, чавкнула. Тварь распластало, кости затрещали.

Алана не растерялась. Она шагнула вперед и вонзила свой меч прямо в хребет прижатой мною псине. Запах паленого мяса ударил в нос.

Оставшаяся в живых тварь, которую я заморозил, попыталась отползти.

Я подошел к ней. Она смотрела на меня пустыми глазницами, щелкая челюстью.

— Ну ты и урод, — сказал я и опустил саблю, отсекая череп.

[Вы убили пробужденного монстра]

Тишина вернулась. Только мое тяжелое дыхание и это вечное хлюпанье мира вокруг.

Алана рванула ко мне и ударилась в грудь, чуть не сбив с ног, стиснув меня так, что аж ребра сжались. Она тряслась и мелкая дрожь била её тело, передаваясь и мне.

— Эй… — я зашипел, когда она задела свежий ожог. — Тише. Я здесь. Она резко отстранилась, словно обожглась сама. Взгляд эльфийки метался по моему лицу, по лохмотьям кожи.

— На нас живого места нет, Тео, — её голос был глухим, лишенным эмоций. — Лина пустая. Я… я еле стою. А ты… Она скривилась, глядя на слизь и ожоги на моем плече. — Тебя что… переварили?

— Почти угадала, — я стряхнул слизь с рукава. — Пробудился прямо в желудке.

Лина даже не пыталась встать. Она сидела в луже слизи, глядя на меня, и беззвучно плакала. Губы тряслись, она хватала ртом воздух, но не могла выдавить ни звука. Истерика накрывала её волной — откат после того, как она, видимо, уже похоронила меня. Я опустился рядом, коснулся её плеча. Она вздрогнула и вцепилась в мою руку так, что побелели костяшки.

— Я думала… — её голос сорвался на всхлип. — Я не чувствовала тебя… Вообще…

— Знаю, — я просто прижал её голову к своему плечу, пачкая её волосы в слизи, но сейчас было наплевать.

Да, я совсем забыл, что от нервного перенапряжения она может срываться в истерику. Как давно же это было последний раз…

Лина шмыгнула носом, отстранилась и, вытерев лицо тыльной стороной ладони, попыталась нацепить маску серьезности. Получалось плохо — губы дрожали, а глаза были красными. Но она старалась. За это я её и ценил. Не отпуская меня, я ощутил, как она применила исцеление на меня, затягивая мои ожоги. И ведь не поскупилась на остатки ци.

— Так, отставить сопли, — скомандовал я, оглядываясь по сторонам. — Ситуация непростая, я бы сказал критическая. Вам повезло, что на вас не напали особо опасные твари, но даже так наше состояние на грани смерти. Пока отдохните, а я восстановлюсь.

Я подошел к ближайшей твари. Вонь от неё исходила такая, что глаза слезились. Но выбирать не приходилось. С отвращением я начал ее пожирать, но никакого удовольствия я опять не испытывал. Да что ж за подстава такая?! Раньше всегда было вкусно. А местные твари словно специально такие!

Меня передернуло, в висках застучало, но я стиснул зубы и продолжил. Тело жадно впитывало чужую силу, перемалывая её, очищая и направляя в ядро. Тошнота немного отступила, а в мышцах появилась привычная упругость.

Я проделал то же самое с остальными трупами. Когда я поднялся, меня слегка шатало от переизбытка энергии, но это пройдет.

— Уходим, — я вытер руку о штаны, хотя это было бесполезно — они и так были в слизи. — Лина, посмотри своим зрением. Что видно?

Девушка закрыла глаза, концентрируясь.

— Тут… очень шумно, Тео. Весь мир фонит энергией. Это как пытаться услышать шепот на стадионе.

— Сконцентрируйся. Живые твари явно должны выделяться.

— Тц… Легко сказать! Посмотри вокруг! Тут же все живое…

— Ищи аномалии. Пустоты. Или наоборот — сгустки. Что-то, что выбивается из общего ритма.

Она постояла так минуту, бледнея на глазах. Потом резко выдохнула и открыла веки.

— Там, — она указала на гряду странных скал, похожих на гнилые зубы, торчащие из десны горизонта. — Там… странное скопление.

— Скопление чего?

— Энергии. А какой конкретно, сказать не могу. Может, там целая армия тварей, а не людей.

Звучало как приглашение на казнь. Но других ориентиров у нас не было.

— Ладно, двинули. Алана, ты замыкающая. Лина — в центр. Я веду. И смотрите под ноги. Если эта земля решит нас прожевать, я хочу знать об этом заранее.

Путь до «зубастых» скал занял около часа, но по ощущениям — вечность.

Идти по живому мясу — то еще удовольствие. Почва пружинила, чавкала, иногда из пор вырывались струи горячего пара, пахнущего аммиаком. Пару раз я замечал, как под поверхностью, под полупрозрачной пленкой, проползают жирные черви толщиной с бревно.

Глаз в небе продолжал следить. Зрачок лениво смещался. Каждый раз, когда его взгляд проходил рядом, воздух становился тяжелым, гравитация словно усиливалась вдвое. Мы падали, вжимаясь в складки местности, и ждали, пока этот прожектор уйдет дальше.

Когда мы добрались до подножия скал, я понял, что ошибся. Это были гигантские костяные наросты, покрытые желтоватой накипью.

— Тихо, — я поднял кулак, останавливая группу.

Инстинкты царапнули нервы. Что-то очень громкое было впереди…

Бум. Бум. Бум.

— Спрятаться, — произнес я, указывая на расщелину между двумя «клыками».

Мы втиснулись в узкую щель. Стены здесь были сухими, костяными, что радовало. Лина прижалась ко мне, дрожа всем телом. Алана достала меч, но не зажигала его, чтобы не выдать нас светом.

Я осторожно выглянул наружу.

Внизу, в долине, разворачивалась картина, от которой даже у меня, привыкшего к странности этого мира, волосы на затылке зашевелились…