Байки седого дракона (*30 иллюстраций)

В мрачном свете заката, когда небо окрасилось в алый цвет, словно предвестник беды, на горизонте замаячил силуэт величественного города – Драконбурга. Лучше всего его было видно в полёте: высокие стены, сложенные из камня, казались неприступными. Ведь каждому из местных было не всё равно, что о них подумают соседи. Потому что проблемы все были как раз из-за них, живущих поблизости.

Работать соседи не хотят, вечно в чём-то нуждаются, а хуже того – пытаются забрать то, что пригодилось бы самим жителем «Королевства дракона», как его называли повсюду, рассказывая, как небылицы, так и завидую достижениям местных.

«Королевство» дракона действительно начало потихоньку формировать себя по округе, появившись из одного единственного города, который ещё раньше вовсе был деревней. И тоже – дракона.

Многое наворотил за последний год Дракон. От того обутые-одетые, сытые и образованные люди больше не сжигали других людей на кострах, не протыкали друг друга шпагами, саблями и не рубили мечами, не вешали всех на всеобщее обозрение и не обезглавливали. Признаться, честно, никого даже на кол не сажали. Казалось бы, чего там смотреть на центральной площади? Но отринув всякое насилие меж собой, как раз на площадях и среди дворца совета, на партсобраниях и на заседаниях местных учреждений, люди дракона больше спорили на научные темы, чем на тему войны. Вроде возможной тепловой смерти Вселенной, но уже для всех, а не чисто для соседей.

Умные все по округе стали, образованные и говорили друг другу «товарищ», как и самому Дракону. Подойдёт такой к Дракону, значок покажет и скажет:

– Спасибо, товарищ дракон, за нашу беззаботную жизнь без чумы и проказы. И детям за счастливое детство без заячьей губы и свинки. Всё-таки медицина за последний год далеко ушла. Никто никому в глаз не плюёт, когда чирий вскочит! Да и мышей не толкут в труху, чтобы зубы почистить, а зубной порошок предпочитают. Который – «драконий». Хорошо же! Так свои зубы лет до тридцати останутся!

А Дракон только оскалится в ответ своими зубами, размерами с коготь медведя и переспросит:

– Как там новая школа? Построили? Садики работают? А как насчёт университета? Нормальные преподаватели? Профессор тот толстый из Рима кроме латыни что-то путное рассказывает?

Всё-всё ему расскажет случайный человек из местных. Обо всём доложит. И на всякий случай свои советы даст. А то как же, Дракон без его совета обойдётся?

Кипит трудовой город, обустраивается Драконбург, коптят небо фабрики и заводы, ума набираются люди, вместо того, чтобы в Крестовые походы ходить или набегами на дракарах вдоль всей Европы плавать. А чтобы почтить основателя такого разумного подхода к управлению Алой республики, (как сами того пожелали люди на собрании, устав, что их королевством называют), в благодарность за суету товарищу Дракону Драконовичу построили целый замок!

Или Красному Дракону, сыну Золотого Дракона, внука Змея-искусителя, если касаться полной биографии.

Не дворец пионеров, конечно, как повелел выстроить сам Дракон для местных детишек, но и не филармония – лишние люди не сунутся. Считай, дом для своих. За былые заслуги под старость лет. Ему, да товарищу Нюри. Она же – бывшая королева Нюри, а ранее – похищенная драконом принцесса Нюри, которая теперь не только читала книги, но и писала свои. Для местной библиотеки. А кому надо – копию сделают хоть для Рима, хоть для Лондона, где пока по губам читают. И только – монахи.

Чтобы Дракон не ютился среди плотно застроенных каменных городских улиц, а спокойно себе приземлялся на крышу без разрушений своими могучими лапами, замок был не только с высокими смотровыми башнями для наблюдательной Нюри, но и с плоскими как блинчик площадками, на которые крылатый руководитель трудовой партии, избранный единогласно, мог приземляться с разбега, с наскока, с прискока, или даже с криком «уйдите все, что-то ветрено сегодня!».

Хорошая была и центральная площадка, удобная. А если дождь или снег, то Дракон прятался погреться от непогоды. Но уже не в промозглую пещеру, а Драконью залу, где заботливая Нюри не только за Дракошкой ухаживала и волком, но и о супе для Дракона не забывала, а ещё сама вела всякое хозяйство, из посторонней помощи лишь доставку товаров к двери принимая.

Волк в Драконьей зале появился сразу. Ведь ещё до начала строительства замка посреди поля стояла его конура, которую Дракон повелел каждой городской собаке поставить, если рядом с человеком жила, а не в питомнике местном обитала на разведении и заботе. От того волка каждый из местных жителей собак и развёл. И теперь каждый пёс одомашненный на улице подбегал к Волу и валялся на спине, подставляя пузо и принимая главенство волка-патриарха четвероного клана, который не в лесу где-то себе бегал, а целый город под охрану взял. И на гостей города с подозрением смотрел. Тогда как местных не трогал. Потому те намордников на собак своих никогда не одевали.

Умные у них собаки в Драконбурге и всё тут!

Но если с волком в замке Дракона всё понятно, а с принцессой-королевой Нюри тем более, то откуда же взялась в просторной зале Дракошка? На эту тему спорили даже местные. Одни говорили, что из яйца. Другие, что Дракон без всякого яйца принёс.

Волка же он где-то добыл. Вот так и Дракошку добыл, а та привязалась и не уходит. А ещё люди спорили, что появилось первым в городе, Дракошка или Вол? Потому что их часто видели вместе. Как и вместе с Нюри, которая выгуливала обоих по узким городским улицам или широким паркам и площадям. Тогда как самой матери драконницы и хозяйке волкопса не нужно было большого пространства, чтобы приземлиться на улицу. Она не застревала среди каменных строений, не сносила деревянные постройки с разбега и не сдувала потоком ветра от крыльев крыши, (которые все как одну в соломенном виде запретили, как бы чего не вышло).

И глядя на то, как Нюри выгуливает маленькую розовую драконницу, люди уже гадали насчёт будущего цвета настоящего серьёзного дракона, когда вырастет. А пока у Дракошки от всей серьёзности были лишь зачатки крыльев и торчало два зуба из-под верхней губы. Тогда как внизу был целый ряд зубов-тёрок. Такими зубами она легко перетирала в кашу даже самые твёрдые косточки. И местные жители всякий раз пытались подсунуть ей ещё косточку. И ещё. Маленькая же, растёт же!

– Так, Дракошка, оставь кости Волу, – советовала всякий раз мать крылатого создания, так как однажды действительно снесла яйцо. Но деталей того совершенно не помнила. Более того, его даже высиживать не пришлось. Однажды просто вернулась в замок с покупками в руках, а посреди залы сидит Дракошка размером с кошку и глаза голодные-голодные, а папа-Дракон её вылизывает и заботливо говорит так:

– Ох, яйцом ещё пахнет. Ну ничего, мы это дело сейчас подправим. Молока ей принеси.

– А Драконам можно молоко? – сразу поинтересовалась Нюри, привыкну, что её Дракон есть всё, хоть рыцарей в полном облачении, правда доспехи потом погнутые выходят, но зато с той формы люди научились консервы на заводе делать. Супы в них закатывают и пюре, чтобы долго хранились. Полезно!

– Маленьким молоко всем необходимо. Даже змею его пьют! Видела хоть как, как уж корову доит?

– Нет, – призналась Нюри.

Она хоть и начитанная, но жизнь по книгам не освоить. Это Дракон всю жизнь наперечёт знал, за людьми из-под облаков поглядывая. А она только из башен на них смотрела. И то, чем дальше и интереснее, тем меньше видно. И так было ровно до тех пор, пока Дракон для неё подзорную трубу не придумал, потом бинокль, потом очки для чтения, чтобы смотрела куда хочет: вдаль, вблизи, снова в даль, но уже двумя глазами.

Стоило Нюри принести Дракошке молока в мисочке, как она тут же начала лакать его, лезть лапами, разлила половину, но и того, что попало, хватило, чтобы напиться в волю, а потом сонно заморгать и улечься прямо посреди залы.

– Как же это на полу прямо? – тут же разволновалась Нюри, которая всегда за что-то переживала. Сначала за то, как люди за год замок возвели. Потом за то, как это Дракон их инженерии, геометрии и прочему строительному делу научил за тот же год, а потом за то, как механизмы по городу начали ездить неодушевлённые. Самоходами их люди называли. Но они-то с драконом знали, что это первые прототипы роботов. Пока – на пару. А дальше – видно будет.

И вот с тех пор, как Дракошка появилась на свет, а папа съел её скорлупу и вылизал морду родового лица как клубничное желе, Нюри переживала почти исключительно за неё. То полотенцами лицо вытрет, когда с волком поиграются, то лапы ей моет постоянно, пока Дракон не скажет: «но ведь у детей должен быть иммунитет, чтобы на каменном полу спать!»

Скажет и забудет, а ей потом сиди всю ночь под свечой, половичок тки, затем лежанку драконью делай, чтобы помягче было и с бортов не дуло. Ведь что ей иммунитет, если ребёнок косточки грызёт как пёс и ни слова ей не говорит, как Дракон? Да и заговорит ли теперь – вот в чём вопрос… о котором люди вокруг гуляющей с Дракошкой и волком Нюри тоже теперь судачили.

– Да заговорит, не бойся, – успокаивал Нюри Дракон, постоянно пропадающий днём на заводах и фабриках, чтобы самоходы лучше по улицам ходили. За собаками, там, убирали в автоматическом режиме. Или брёвна таскали за пределами города на лесопилках, к вящей радости лошадей и дровосеков, которые первый пар тем самодвижущимся механизмам своими дровами и обеспечивали… пока Дракон озеро чёрное как ночь не нашёл, раскопал и бочками приказал черпать, новый завод поставив на окраине города.

– Нефтеперегонный, – произнесла по буквам Нюри для Дракошки и повторила. – Попробуй сказать – «нефтеперегонный»! Ну или просто – нефть. Или – «папа». Слушай, а «мама» скажи, а?

Дракошка в ответ бегала за палками, кувыркалась через голову, пыталась поймать хвост или махать маленькими крылышками, но ничего не говорила. Только тяфкать начала, подражая Волу, которому её игра нравилась. И вспомнив, что он не только прародитель всех волкособак в Драконбурге, но и совсем молодой первопёс, он охотно принимал эту игру, и сам порой лаял от души, когда носились по узким улочкам за мышками или сидели с голодными глазами перед мясником, который сначала старался не обращать внимания, а затем оглядывался и пока никто не видит, кидал им кусочек другой или добавлял с довольным видом:

– Ну ладно, ладно, костей-то у нас пруд пруди! Держите по одной!

– Кости-то хоть не куриные? – тут же подбегала Нюри. – В горло не вопьются?

– Ну что вы, товарищ Нюри. Эти кости я бы сам грыз, если бы в том была нужда. Но нужны у нас никакой в городе нет, – и следов вручал ей окорок в дорогу или почки, чтобы Дракона Драконовича угостила, который сына мясника вылечил, запретив уринотерапией заниматься, как знахари советовали.

– Воду лучше пейте, – советовал всем горожанам Дракон и на фонтаны показывал, да краны общественного трубопровода. Не говоря уже о тех, что в баню заведены, а выводятся канализациями, скрытыми под землёй. Или по поверхности – водостоками, когда дожди идут сильные или снег тает.

А ещё каждый житель знал, что вода у них чистая, но лучше всё равно кипятить. Так потребление вина в городе и упало, а затем и производство. Зачем людям вино, если вода либо чистая, либо кипячёная? Разводить больше с вином не надо. А руки давно не винной водой моют или розовой, а мылом, которое на заводе мыловаренном и варят. И жира различных животных, которых пока ещё мыть не начали. Но кто знает, что ну будущий год будет?

Дракон в очередной раз дав дельный совет, улетел с площади Энтузиастов, оставив Нюри, Дракошку и Вола гулять в тенистом скверике, среди молодых деревьев, пышных кустов и людей, читающих на скамейках и среди беседок книги. В отличие от прочих парков, где люди начали бегать (одни или с собаковолками), причём не на работу или за животными по лесу, а для здоровья, на этой площади было много литераторов и читателей по той причине, что совсем недавно на её окраине поставили Новую библиотеку, тогда как в старый Архив доступ ограничили для узкого круга лиц, работающих с ветхими свитками или скрижалями. И теперь все читатели ходили за новинками в эту самую библиотеку. А чтобы далеко не ходить, по городу уже три новых библиотеки строили. И ещё три сквера и восемь парков разбивали. Для читающих, тренирующихся и бегающих, и музыкантов, которые тоже были не против на свежем воздухе порепетировать.

Взглянув на удаляющийся хвост дракона в облаках, Нюри расположилась на свободной скамейке, сложила очередной окорок в сумку, а оттуда вытащила пару мисок. Наполним её водой, мама-драконица, поставила их перед собой. Вол тут же приблизился, но первым пить не стал. Дождался подруги. Тогда как Дракошка сначала понюхала воду, потом осмотрелась, как учил папа, и только потом осторожно начала лакать, больше не разливая с разбега лапами.

– Так, ну контролировать ты себя потихоньку учишься. Но говорить-то когда будем? – заявила ей Нюри и Дракошка посмотрела на неё с укором. Пришлось погладить. – ладно-ладно, не тороплю, – добавила мамашка и достала следом новую книгу из библиотеки.

Прочитав на обложке: «Волшебный хлеб», Нюри задумалась. Такого рассказа Дракон ей не рассказывал вечерами. Тогда как понятно, что все местные рассказы, истории, романы и прочие повести о дальнем будущем и совсем скором рассказывает местным только он, но в последнее время кто-то стал записывать. И то и дело попадались писатели, которые выдавали их за свои.

– Что это ещё за Мазур Эс такой? Плагиатор, поди, какой-нибудь. Вечно у моего дракона лучшие идеи воруют. Научили на свою голову, – забурчала Нюри, но книгу открыла и посмотрела на Дракошку. – Читаем?

Перестав лакать из миски, та тут же обвила ноги, как змея и захлопала глазами, давая понять, что вся состоит только из внимания.

– Ну хорошо, – открыла первую страницу Нюри и погрузилась в чтение вслух.

Вол тяжело вздохнул и прилёг у куста рядом. В это странное время, когда человек открывал рот, а Дракошка хлопала глазами, ему приходилось сидеть без движения рядом и тоже делать вид, что внимательно слушает. Но зачем это делать, он не понимал.

Может, на следующий год дойдёт?