Байки зимнего леса

Ветер свирепо завывал за маленьким окном, снег негромко стучал в мутную пленку рыбьего пузыря. Рассохшаяся деревянная рама была покрыта глубокими трещинами. Сквозняк проникал в дом, отчего неровное пламя лучины прыгало, создавая зыбкие жуткие тени.

— Терпи, Любава, душа моя — приговаривал Красимир, вытирая крупные капли влаги с высокого гладкого лба девушки. — Велимудр обещал зайти вечером.

— Терплю, свет очей моих, — хриплым голосом отвечала она.

Где же знахарь? Занят он, великой мудрости человек. Столько душ спас он от черной тени Мораны, сколько нет волос на голове юной девы. Один, а успевает и в лес ходить, и людей лечить. Ученика бы ему, а то, как помрет и сгинет знание его.

Любава закашлялась, выгибаясь дугой всем телом. Вот жеж хворь приключилась, поговаривают, что опять нечисть балует. Да и холода эти, не было никогда в Благоземье такого, что в осень золотую ветра ярились и снег лютовал.

Красимир поплотнее укутал девушку и пошел к печи подкинуть дров, зябко было в горнице, худой был дом, да новый построить было не на что. Сироты, кому они нужны? Староста, дядька Деян, конечно, помогал. Выделил дом, сыграли свадебку, да недолгим было счастье, заболела дражайшая Любава.

Родители Красимира сгинули в болотах, ему тогда и пяти лет не набиралось. Кикиморы, кто же еще? Они коварные, идешь мимо кустика, а оттуда рука хвать тебя — и в омут. Ищи свищи потом, не найдешь никого.

У Любавы несчастье случилось, когда ей было уже за 10 годков. Батьку тогда задрали звери лесные. Хорошим охотником был, ни разу из лесу без добычи не возвращался, а тут на тебе, сам стал добычей зверя дикого. Матушка-то ее давно к Моране ушла, болела часто.

Вот так и жили две сиротинушки, помогали друг другу. В поселении-то хватало добрых людей, привечали, как могли, не обижали зазря. Да и молодые не чурались работы и почитали стариков, жили по заветам предков наших.

— Красимир, открывай! — глухой голос донесся снаружи, а дверь пару раз содрогнулась от мощных ударов. Знахарь силен, даром что магической силой одарен. — Заморозишь старика.

Дверь отворилась, впустив внутрь плотное белое облако мороза. Любава застонала, не открывая глаз.

— Плоха девица-то, — вынес вердикт Велимудр, двумя гигантскими шагами пройдя от двери до лежанки с девой. — Дам я корешков да трав лечебных, но помрет она все едино.

— Как же так? — сердечко юноши ухнуло в пятки. — Неужель нет способа вылечить?

— Хворь сия, — знахарь наставительно поднял палец вверх. — Есть проявление волшбы черной. Нечисть балует. Где ты видел снег осенью? Вот то-то и оно.

— Так откуда нечисть-то взялась, дядько? — Красимир не мог поверить, что Любавушка может покинуть мир этот. — Белая Рать всех нелюдей же того, порешила.

— Тех порешили, — философски заметил Велимудр. — Новые развелись.

— И что делать? Подскажи, как с хворобой бороться? Есть ли средство?

— Есть, — знахарь зачерпнул ковш студеной воды и сунул в печь. — Достань ветвь Поющей Лозы.

— Ты в своем уме, старик? — Красимир посмотрел на окно. Под ним собралась маленькая белоснежная кучка, уже начинающая подтаивать. — Снег за окном.

— Ищи лесных Волхвов, — не обиделся Велимудр. — Ежели по душе им придешься, то помогут лесные волшебники.

Ковш зашипел в печи, брызгая жгучими каплями кипятка. Знахарь, покопавшись в суме своей походной, добыл на свет кореньев лечебных да трав разноцветных. Побросал все в ковш и забормотал себе под нос наговоры лечебные. Пар от ковша окрасился синим, по избе отчетливо разнесся тяжелый сладковатый запах.

— Пои деву сиим настоем три раза в сутки, — Велимудр тяжело вздохнул, глядя на дрожащую Любаву. — Вылечить не вылечит, но бодрости немного придаст.

— А где искать Волхвов тех? — Красимир накинул тощий полушубок и втискивал ноги в невысокие обрезанные валенки.

— Стой ты, дурень! — осадил его знахарь. — Сгинешь почем зря и жинке своей не поможешь. Поутру и пойдешь. Держи оберег, должен охранить тебя от нечисти лесной. А путь тебе Волхвы и покажут, ежели помочь решат.

Он погладил по голове Любаву, хлопнул по плечу Красимира и вышел на двор. Хлопнула дверь, отрезая мороз от домашнего тепла. Красимир метнулся к столу и налил обжигающей жидкости в деревянную кружку.

— Сейчас, душа моя, — бормотал он, ожесточенно дуя на отвар. — Будет полегче.

Действительно, пара глотков зелья сняла жар. Щеки Любавы порозовели, дрожь прекратилась, и она заснула, свернувшись клубочком. Юноша бдительно охранял ее сон, поглаживая по густым черным волосам, пока сам не задремал, скрючившись в неудобной позе.

Рассвет разбудил его, солнечным зайчиком пощекотав нос. Красимир чихнул и открыл глаза. Любава тоже уже не спала, лежала молча, блестя черными бусинками глаз.

— Пойду я, душа моя, — юноша напоил девушку очередной порцией отвара. — Искать Волхвов. Велимудр дал оберег и научил, где искать их.

— Что ты говоришь такое, свет очей моих? — испугалась Любава. — А как сгинешь ты в лесу?

— Без Лозы не обойтись, — ответил он жене. — А сгинешь ты, сгину и я, не смогу смотреть на солнце, когда тебя рядом не станет.

Надев валенки, юноша решительно покинул избу. Там, за спиной, тихо всхлипывала юная супруга. Жалко ее, ох как жалко. Еще ведь не слышала топота ножек деток, а уже такая беда приключилась. Одна надежа, лесные Волхвы.

Заборы мелькали один за одним, вот уже и околица, а за ней и лес виднеется. Ноги сами несли куда-то, лишь успевай переставлять. Вот и лес, густые кроны сомкнулись над головой, вокруг потемнело. Не мог солнечный свет пробиться сюда, не мог.

Красимир растерялся. Лес, куда ни глянь, был одинаковым. Куда идти? Где искать лесных волшебников — непонятно.

— Волхвы, помощи прошу! — вдруг закричал он. Авось, услышат лесные волшебники, небось помогут. — Волхвы!

Не было ответа ему, молчал лес, лишь шелестели ветки над головой. Долго бродил юноша по лесу, долго кричал, призывая на помощь, до хрипоты. Отчаялся он, уселся в сугроб у старого пня и заплакал от бессилия. Прощай, любимая супруга, прощай, счастливая жизнь.

— Не торопись горевать, — ветром пронесся шепот. — Рано вам еще к Моране.

Красимир вскочил, настороженно оглядываясь по сторонкам. Никого! Что за бесовщина? Неужель, опять нечисть балует?

— Чур меня, — он крепко сжал оберег, что дал ему Велимудр. — Сгинь, нечистая!

Нечистой не было. Вообще никого не было, и тишину нарушало лишь частое дыхание парня. Вздохнув несколько раз, успокаиваясь, он закрыл и открыл глаза. Что это? Зеленый огонек озорно прыгал в чаще, как бы зовя за собой. Это знак! Это точно знак! Старик не ошибся — Волхвы звали его.

Спотыкаясь о кривые корни, утопая в глубоком снегу, юноша бежал за зеленым ярким указателем, пока, наконец-то, не попал на круглую полянку. Высокий костер, как ни странно, но тоже зеленого цвета, горел в центре. Вокруг него склонили головы, скрытые капюшонами, семь таинственных фигур. Лесные Волхвы! Он нашел их!

— Лесные волшебники! — Красимир рухнул на колени. — Проявите сострадание. Не за себя прошу, за жену свою молодую. На все готов, лишь бы жила она.

— На все, говоришь? — мистический голос наполнил поляну. — Что ж, да будет так.

У него получилось! Любавушка останется жива! Зря, ой зря пугают Волхвами — они добры и милосердны. Сразу согласились помочь.

— Ступай, юноша, — продолжил меж тем голос. — Лоза ждет тебя дома. Но с тебя долг, когда придет время, ты должен будешь отдать все, что попросим.

— Все, что угодно, — Красимир бухнулся лбом в снег. — Только исцелите мою Любавушку.

— Тогда договор, — сверху на парня упала деревянная дощечка и длинный шип какого-то растения. — Проколи ладонь и приложи к дощечке.

Будь что будет! Красимир схватил шип и резким движением пустил кровь. Немного подождал, чтобы набралось побольше, и с размаху приложил руку к дощечке.

— Договор заключен! — и шип, и доска растаяли в воздухе, рана на руке закрылась. — Светлячок проводит тебя, и помни — с тебя долг!

Юноша спешил домой, к своей Любавушке. Все получилось, она выздоровеет. А долг — да мало ли когда он будет. И что они могут попросить у двух сирот? Дом? Скотину, которой нет? Злато? Не страшно.

Вот и дом, в окошке тусклый свет лучины. Дверь тихо скрипнула, впуская хозяина внутрь, в тепло. Любава сидела на стуле у стола и неотрывно смотрела на причудливо изогнутый серо-стальной побег растения. В воздухе, едва слышно, лилась плавная тягучая мелодия, от которой на душе становилась необычайно легко.

— Душа моя! — Красимир сбросил полушубок и бросился к жене. Он покрывал поцелуями ее лицо, все еще не веря, что черная волшба побеждена.

— Ты свет очей моих, — Любава обняла мужа. — Я здорова? Прибежал кабан и принес вот это растение. Я чуть со страху не умерла, когда он начал скрестись клыками в дверь.

— Волхвы, Любавушка, лесные волшебники, — ответил муж. — Спасибо Велимудру, вразумил меня. А Волхвы проявили сострадание и помогли нам.

А долг, что долг? Красимир гладил супругу по голове, уютно расположившейся у него на груди. Долг платежом красен, придет время — придется отдать. Пускай, зато Любавушка жива и здорова, а там авось и пронесет…