Беглец

1.

Марат Мансурович отбросил в сторону какой-то детектив, подсунутый ему любимым внуком и задумался.

- Какой-то примитив. Начинаешь понимать кто убийца с первых строк романа, который растянут до толстенной книги. И большая часть из написанного там сплошная вода. Вначале думки следователя, растянутые на целую главу, затем оперативника. Причем мысли оперативника почти слово в слово повторяют мысли следователя, прерываясь на мыслях о жене и ее планах на лето. Затем мысли убийцы. Причем убивец, будто знает мысли и следователя, и оперативника и его жены и об их планах на лето, и с легкостью путает следы забавляясь своим интеллектом. Вдруг из комы выходит жертва преступления и начинает думать о том, что если она даст правдивые показания, то наверняка убийца решить отомстить жертве и убьёт ее вновь. После чего начинает нести такую ересь, что даже убийца хватается за голову и не понимает, как он мог так вывернуться, и нанести удар так, как это просто физически невозможно. После чего мы вновь погружаемся в мысли всех вышеперечисленных. А потом появляется недоучившийся студент, у которого совершенно отсутствует, судя по описанию и логика и опыт следствия, но который с легкостью, будто пес Мухтар из фильма, находит улики там, где их никогда не было и завершает запутанное дело за пару дней. И все это идет из книги в книгу. Прочитав одну, начинаешь заранее понимать их все. И при этом автора книги превозносят до небес называя Русским Конан Дойлом.

Марат Мансурович поднялся из любимого кресла и подошел к окну своей дачи, расположенной в тихом лесном массиве бухты Мелководная. Да, несколько далековато от цивилизации. Больше двухсот пятидесяти километров, да на огонек может заглянуть мишка, хотя сейчас их почти и не встретишь. Зато полноценная природа, прекрасная рыбалка и главное стоянка для катера буквально в тридцати шагах от дома. Связь тоже имеется. И телефон, и интернет, и дом со всеми удобствами, благо в свое время позаботился о том, и сейчас все имеется в наличии. Правда, когда только собирались строиться Сонечка ворчала мол далеко от города, глухомань, цивилизация отсутствует и тому подобные женские причитания. Зато сейчас, когда отстроились и обжились, даже на зиму уезжать не торопится. Да и по большому счету, что мы там не видели? Ну да. Город. Считай миллионник. Театры, магазины, толпы китайцев, корейцев, цыган и не пойми кого еще, и все стараются тебе что-то продать, заглянуть в глаза, занять каким-то разговором, под шумок вывернуть твои карманы и смыться в толпе. Куда как спокойнее было в Одессе, с ее зелеными улочками, замощенными булыжником, аккуратными сквериками, цветущими кустами сирени и множеством каштанов. Сразу вспомнились Молдаванка и домашний уют Одесских двориков, и разносящиеся по всей окрестности нотации тети Фиры, пытающейся привести в чувство собственную слегка заигравшуюся дочь. Картинка так ясно предстала перед глазами, что Марат Мансурович невольно зажмурился, стараясь не упустить чудное мгновенье.

* * *

- Соня, доченька, как ты смотришь за поговорить со своей мамой?

- Пристально, но мне уже начать бояться?

- Ты помнишь Фриду, дочку дяди Мойши Клопота, которая постепенно выходила замуж за Додика и сейчас месяце на шестом от счастья?

- Да, и что?

- Так вот, Додик бросил Фриду и сбежал учиться в Киев. Но этого ему показалось мало, и он решив, что Киев видно из Одессы, сейчас находится вообще неизвестно где. А ты это знаешь и зачем-то это делаешь?

- Что из того, что я делаю, зачем?

- Зачем ты ходишь за этим оболтусом Сёмой? Мало того, что он гой, так еще и босяк, похлеще Йоси Каца, да-да, того самого что каждый выходной торгует на Мясницкой, пытаясь продать то, что другие стараются выбросить.

- Мама, никакой он не босяк. С ним весело и интересно.

- Если я увижу вас вместе, сначала у меня будет инфаркт и я умру, потом сделаю вам обоим скандал и тогда вам станет ещё веселей! Ты хочешь принести ребёнка маме, которая всю жизнь только и делает, что любит тебя, больше своего здоровья, которого скоро совсем не останется?

- Мама! У нас с ним ничего нет!

- У вас с ним ничего нет, и меня, как мать, это очень беспокоит. Фира Кляйшман тоже вздыхает о нем своей грудью, а Фире Кляйшман, таки есть чем вздыхать, чтоб вы себе там ни думали, у неё уже третий размер бюста с тринадцать лет и папа в директорах КООПТорга. Они кушают с Привозу, а ты говоришь, что тебя с ним ничего нет. Когда появится ребёнок, он уйдёт к Фире! Хотя тетя Сара… Ты помнишь тётю Сару с магазина на Арнаутской? Так она сказала, что есть ещё и Галя Омельченко, которая хоть и гойка, но имеет папу на такой приличный должность! Нет, я прямо сейчас хочу умереть! И чтобы ты не приходила на мои похороны со своим Сёмой!

- Мама! Закройте свой рот! Я сама всё знаю за Сёму!

- У тебя, доченька, конечно, должно быть своё собственное мнение! И сейчас мама тебе его расскажет.

* * *

Очнувшись от своих грез, Марат Мансурович, вышел на резное деревянное крыльцо, оглядел хозяйским взглядом свое обширное хозяйство и на его душе появилось некоторое умиротворение. Все же не зря тогда в далеких девяностых, он сменил теплое Черное море на суровое Японское.

Облокотившись о широкие кедровые перила, мужчина погрузился в воспоминания.

После окончания восьмилетки, Марат пошел учиться не по торговой линии, как мечтала его мама, а по рабочей, по примеру отца. Возможно окажись он в другой стране, то и перспективы развития сложились бы иначе. Но здесь, когда приходящая домой мама постоянно жаловалась на засилье контролирующих органов, постоянные нападки со стороны санэпидстанции, пожарной охраны, и особенно такого страшного зверя как ОБХСС, Марат решил держаться от всего этого как можно дальше, хотя и видел, что несмотря на все эти страшилки, семья вполне обеспечена. Причем благодаря именно маме, и менее чем наполовину отцу. С другой стороны, отец, работая мотористом в порту, получал вполне приличную зарплату, при этом не особенно перетруждая свой хрупкий организм, и не особенно задумывался о всяких там проверках и контролях. А при необходимости вполне спокойно мог принести с работы ту или иную деталь, по просьбе знакомых и вполне успешно ее сбыть, не особо оглядываясь. К тому же, помимо основной работы, отец был нарасхват среди автолюбителей. Все же знание любых моторов и умение их ремонтировать было очень важным, в непростое советское время. Парнишке нравилось, крутиться среди мужиков, помогая отцу и он решил пойти по его стопам, для чего после восьмого класса поступил в Одесскую мореходную школу, готовящую мотористов широкого профиля.

Мореходную школу он закончил почти круглым отличником. Разве что, с единственным трояком по обществоведению. Ну вот не было у него никакого желания разучивать труды классиков Марксизма-Ленинизма вбивать с свою голову бред о том, как хорошо живется в нашей стране. На паре уроков он попытался вывести своего преподавателя на чистую воду приводя примеры из жизни, и сравнивая их с тем, что требуется по учебнику. Итог был плачевен. Его тут же вызвали в первый отдел, и рассказали, что его ждет дальше, если он разумеется не прекратит рассказывать свои домыслы об общественном устройстве, вопреки линии партии, показанной в учебнике. В общем Маратик все понял, осознал и проникся. А благодаря тому, что начальником первого отдела был какой-то дальний родственник отца, то и документы об этом случае, благополучно затерялись и больше ни разу не вспоминались. Правда преподаватель, все равно затаил обиду и несмотря ни на что так и не стал поднимать оценку выше трояка. Но большой беды в этом не было, и Марат принял это безразлично.

После окончания мореходки, он попал как раз под призыв в армию. Так получилось из-за того, что родился он в конце ноября, и из-за этого пришлось идти в школу не в семь, а почти в восемь лет. Потому как советские законы гласили о том, что ребенку должно быть семь лет на момент поступления в школу, а не именно в том году, когда он в нее поступает. Вот и вышло, что получив диплом мореходной школы, он практически одновременно с ним получил и повестку в военкомат. Правда он не расстроился. Семьи пока не было, а попрактиковаться по полученной специальности на кораблях морского флота, что может быть лучше? Во всяком случае он считал именно так. Да и в то время считалось, что парень обязан отслужить в армии, которая сделает из него мужчину. И ужен через какой-то месяц Марат взошел на борт линкора, принадлежащего Военному Морскому Флоту СССР. Служить предстояло три года. А перед самым дембелем, старшине второй статьи Марату Мансуровичу Ганиеву, предложили продолжить службу уже по контракту. С переквалификацией его из моториста-дизелиста, в начальника Боевой Части, с повышением звания до главного корабельного старшины, а в недалеком будущем и мичмана, со всеми причитающимися льготами и денежным содержанием. Тем более, что у него за плечами помимо службы во флоте имелась и мореходная школа, которая хоть и относилась к рыболовному флоту, но знания давались не хуже военной мореходки, что Марат и показал во время своей службы.

Марат, недолго думая дал свое согласие, тем более, что начав службу на Линкоре, после был переведен на катер береговой службы. И такая служба пришлась ему по душе. Все лучше, что бесконечно надраивать огромный двигатель линейного корабля, даже не мечтая когда-то выйти в море. А если корабль все же каким-то образом выходил в рейд на учения, то самое многое, что он видел, это то, что можно было разглядеть через иллюминатор кубрика. Потому как его место было несколько далековато от верхней палубы и появление там мягко говоря не приветствовалось. Другое дело катер, который подходил к берегу, только для того, чтобы дозаправиться и привести себя и свой экипаж в порядок. И до самого конца восьмидесятых Марат Мансурович оставался на плаву.

А потом начались неприятности. Вначале развалилась страна, на отдельные республики. Россия, отжала под себя все корабли и катера, оставив Украине то, что было ей не нужно. То есть откровенное дерьмо готовое на металлолом. Во всяком случае именно так говорили изо всех репродукторов Украины, обливая грязью своего ближайшего соседа. Правда чуть позже из США поступили катера, переданные Украине в качестве братской помощи, но откровенно говоря, сии катера представляли собой еще больший металлолом, нежели оставленный Россией после распада СССР. Правда на этот раз вещали совершенно противоположное рассказывая, как братский Американский народ хорошо относится к славным Украм, понимая их мощь и силу. И вообще, чуть ли не на коленях упрашивая их проявить снисходительность и вступить в НАТО, чтобы поднять боевой дух тамошних воинов. Правда на этом все и заканчивалось. Потому как стоило вспомнить об обещаниях по приему в Североатлантический блок, как сразу же находились сотни причин и прием отодвигался все дальше и дальше.

Украина тем временем переживала не лучшие времена. Дорвавшийся до власти президент, яростно набивал карманы, вытягивая соки из всего, что только возможно. Под видом скорого вхождения в Евросоюз, были акционированы и попилены на метал, многие заводы, потихоньку подкрадывались к «Азовстали», тут еще Донбасс с Луганском не приняли политику и бунтовали почем зря. В общем с каждым днем становилось все веселее и веселее. Нужно было решать или продолжать службу, или идти на майдан и плясать гопака и прыгать через костры с остальными придурками изображая из себя справного Запорожского казака. Марат изо всех сил держался за свое место и продолжал службу, прекрасно понимая, что никак не тянет на Запорожского казака, да и по большому счету на Крымского татарина тоже. Даже когда спустя несколько лет, его понизили в звании и списали на берег, из-за какого-то залета морячков срочной службы, находящихся под его командованием, он и тогда не сильно расстроился, собираясь приткнуться старшиной батальона. А вскоре встретил однокашника по мореходной школе и тот предложил поменять теплое Черное море, на Суровое Японское. Марат подумав согласился, тем более, что вместе со службой, возвращали и звание, и должность на точно таком же катере, но Российского производства. Временно поселили в общежитии комсостава, но тут же поставили на очередь с обещанием решить проблему в течении года. Хотя по большому счету, большая квартира ему, как бы и не требовалась. Во всяком случае именно сейчас. Потому как семьи пока не имелось, а родители, привыкшие к жизни в Одессе, напрочь отказались от переезда. Да и по большому счету, им там было гораздо удобнее, тем более, что оба уже находились на пенсии, которой вполне хватало на двоих. С жильем тоже проблем не имелось, плюс вокруг друзья и знакомые. Поэтому Марат, со спокойной душой отправился через весь материк во Владивосток.

Комната в общежитии плавсостава, на деле оказалась малогабаритной квартирой со всеми удобствами. Так называемой «Малосемейкой». Расположенная на третьем этаже девятиэтажного дома, квартира состояла из небольшой комнаты площадью около четырнадцати квадратных метров, крохотной кухоньки где помимо имеющейся газовой плиты и рукомойника удалось лишь пристроить крохотный столик, и чудом поместившийся в самый угол холодильник «Саратов». Правда под самый потолок, с помощью молотка, шлямбура и чьей-то матери были забиты гвозди и подвешены антресоли. Все же бетонные стены дома были поставлены с флотской практичностью и по твердости, напоминали береговые укрепления. Так что вскоре кухонька приобрела довольно симпатичный и уютный вид. Кроме крохотной кухоньки и жилой комнаты имелся крошечный коридорчик со встроенным шкафом для одежды и не менее крошечная ванная комната. В последней смогла уместиться только смешная, кривая сидячая ванна с небольшой полочкой в своем объеме. И унитаз, стоящий возле нее. Места для умывальника увы не нашлось, но в принципе хватало и того, что имелось. Тем более, что горячая вода подавалась круглосуточно и практически без перерывов даже в летнее время. Правда квартира была несколько запущена, и поэтому первое время, вместо отдыха приходилось заниматься ремонтом. Но опять же все это делалось для себя и потому Маратик не унывал.

Первый месяц, пришлось спать на раскладушке, взятой у однокашника. Но однажды в его квартирке оказался командир катера, на котором Марат нес службу и после его появления все изменилось быстро и кардинально. Уже на следующий день Мансурычу была доставлена вся необходимая мебель, причем некоторые предметы на его взгляд были лишними, от чего пришлось отказываться. Правда на всех шкафах, стульях и диване имелись бирки с инвентарными номерами, но это была такая мелочь, что не стоило даже обращать на это внимания. Зато теперь, не нужно было выкраивать время и высунув язык бегать по магазинам в надежде поймать момент, когда где-то выбросят, что-то нужное. Тем более, что все это было дефицитом.

Питался Марат, тоже чаще всего в столовой части. Все же живя холостяком трудно заставить себя, что-то готовить, да и по большому счету это было просто не нужно. В столовой кормили хорошо, и дома он разве что завтракал или иногда ужинал, готовя себе яичницу или жаря картошку.

Родители, однажды все же собравшиеся и приехавшие к нему в гости, порадовались за сына, устроившегося таким приличным образом, но все же несколько посетовали отсутствием хозяйки и наследников, строго настрого приказав в срочном порядке заняться этим. Тем более, что возраст перевалил за тридцатник и пора бы уже задуматься о создании семьи. В принципе кое-какие наметки уже имелись и потому в скором времени образовалась новая ячейка общества. Тем более, что было где эту ячейку создавать. Юная красавица Сонечка, быстро навела порядок в доме одинокого холостяка. Инвентарная мебель уже через неделю была сдана обратно на склад, а в квартире чудесным образом появился новый Румынский гарнитур, состоящий из роскошной, пусть и небольшой, стенки, шикарного дивана, двух кресел и журнального столика. На полу оказался ковер, закрывший большую часть комнаты, а серые с непонятным абстрактным рисунком обои, вдруг расцвели веселенькой весенней полянкой с какими-то цветами. В ванной комнате, откуда не возьмись в какой-то момент появились три деревянных ящика с голубенькой кафельной плиткой отчего заходить в нее приходилось боком и изворачиваться, чтобы прикрыть за собою дверь. Правда плитка так и не была использована, потому как уже через месяц Марат получил ордер на новенькую двухкомнатную квартиру, и молодые тут же сменили место жительства. Сонечка не успокоилась и там, благо, что ее папа заведовал ОРСом судостроительного завода и потому никаких проблем со снабжением любимой доченьки, и ее избранника не имелось, а за время холостяцкой жизни Марата, скопилась достаточная сумма средств, которые тут же были выданы «на хозяйство» любимой женушке. Правда, чуть позже, когда была куплена дача и начал строиться дом, оказалось, что это далеко не все, отчего тесть только улыбнулся и в очередной раз обрадовался тому, что его любимой доченьке достался такой умный и хозяйственный муж.

Ближе к выходу в отставку Марат, под предлогом освобождения места для молодежи, перевелся на один из складов, принадлежащих Тихоокеанскому Флоту и до самой пенсии просидел там, заведуя строительными и отделочными материалами, предназначавшимися для ремонта помещений военных баз флота. Служба была спокойная и не пыльная, а в виду того, что как раз в это время строилась дача еще и выгодной. Во всяком случае возможность выписывать строительные материалы по государственным расценкам, оказалась очень кстати и постройка дачи завершилась в рекордные сроки. А то, что она находилась не в пригороде Владивостока, а в двухстах пятидесяти километрах от него, при наличии автомобиля, а чуть позже катера было не такой уж большой проблемой.

Резко возвестивший о какой-то своей радости петух, из курятника возвратил Марата Мансуровича из приятных воспоминаний на землю. Оглядев хозяйским взглядом свои обширные владения, он порадовался за свои старания и очередной раз констатировал, что жизнь удалась.

Действительно, а что еще нужно человеку? Счастливая семья в которой присутствует помимо продолжателя славного рода Ганиевых - сына, еще и красавица дочь. Два постоянно дерущихся между собой внука. Причем чаще всего побеждает тот, что младше. Хотя разница между ними больше пяти лет. И хотя он не Ганиев, а Красин, но зато так же, как и дед именуется Маратом, что тоже очень радует. Огромный дом, в котором помещается всё семейство, когда собирается на чей ни будь юбилей или просто приезжая отдохнуть. Квартира во Владивостоке. Правда сейчас там обитает дочь, но надо же кому-то за нею присматривать, почему-бы и не ей, тем более что Марат Мансурович, большую часть времени проводит именно здесь. Приличный автомобиль, на котором можно и выехать на охоту, благо, что леса вокруг пока еще сохранили свою живность, и появиться в городе. Причем никто не скажет, что приехал колхозник на дедовой колымаге. Морской катер. Конечно не такой навороченный как у местных олигархов-нуворишей, но вполне рабочий, и вместительный, пусть и когда-то списанный со службы в ТОФ. Но вполне приличный и волну держит, только в путь. А благодаря новенькому дизелю от «Volvo» замененному перед самым списанием, еще и при желании может держать скорость никак не меньше тридцати узлов, что позволяет дойти до Владивостока за каких-то три-четыре часа. В общем не жизнь, а сплошные радости. Здоровье правда не очень, но тут ничего не поделаешь, годы берут свое.

Пройдясь по участку и подышав свежим воздухом, он вернулся в дом и усевшись за свой компьютер погрузился в чтение очередного романа о попаданцах. Появилась, знаете ли такая мода совсем недавно, забрасывать человека в далекое прошлое, чтобы тот нес местным аборигенам просвещение и удивлял своей мудростью. Чаще всего стараются удивить Сталина, выставляя последнего полным неучем и показывая, как нужно на самом деле воевать и развивать современное хозяйство. При этом не забывая петь песни Высоцкого про командирскую башенку в промежуточном патроне, с пинка входить в любые кабинеты и плевать на всех. А еще помнится, один такой со всей серьезностью собирал плоды манго в мангровых зарослях. Ему всем форумом доказывали, что там они не растут, но видимо у него были свои планы на это. И он упорно продолжал выживать, питаясь именно этими фруктами в прибрежных болотах. Хотя порой такие повествования и вызывали смех, но было чаще всего довольно занимательным. Во всяком случае нравились Марату гораздо более всяких там детективов и прочих боевиков с бочками крови, штабелями оторванных конечностей и бесконечными обоймами оружия. Порой так и хотелось спросить некоторых авторов: - «Вы хоть считаете выстрелы, когда описываете подобную чушь?!». А то встанет такой супермэн и начинает палить во все стороны убивая толпы врагов, совершенно не заботясь о том, что в том же кольте 1911 всего семь патронов, а никак не сотня. А после еще откинет барабан и выдвинув нижнюю челюсть начинает перезаряжать револьвер, презрительно оглядывая поверженную армию. Так и хочется крикнуть.

- Эй! Писатель! Кольт 1911 ни разу не револьвер, а самый настоящий пистолет! У него нет барабана!

Увы, чаще всего докричаться не получается. Хотя одно время и старался как-то поправлять заблудшие души дилетантов-писак в правильном направлении. А после плюнул на это дело. Их не исправить. И ведь казалось, что сложного. Это раньше, чтобы написать что-то стоящее требовалось перекапывать библиотеки в поисках материала. А сейчас один запрос в строчке поиска и тебе выдают любую информацию. Так нет же или лень, или считают, что знают гораздо лучше других. Как-то читал комментарии, такого знатока, который пытался доказать автору, что тот неправ и в те годы было все иначе. Особенно убил последний довод: «Ты никогда не жил в шестидесятых-семидесятых, потому что не слушаешь Крида. Все, кто жил в те годы с удовольствием его слушают». Марат тут же погуглил и оказалось, что есть такой певец – Егор Крид, который видимо из-за недостатка репертуара перепевает старые песенки тех лет. И что теперь? Да пусть поет что хочет, я теперь должен его слушать и восторгаться? А если мне «Rammstein» нравится, что теперь удавится?!

В который раз оглядев свои обширные владения Мансурыч Присел на скамейку и вспоминая недавно законченный роман размечтался.

- Юность — это хорошо. - Думал он, раскинувшись на скамейке возле дома. – Можно многое исправить, переосмыслить, да и вообще, хотя я не считаю, что прожил жизнь плохо, но повторять ее, появись такая возможность, я бы не стал. Какой интерес пролистывать книгу повторно, прекрасно зная, что произойдёт на следующей странице? Гораздо интереснее воспользовавшись опытом прошлого создать что-то новое, неизведанное. Например, отправиться куда-то далеко. Как там пел Трофим: «В мире столько мест, где я еще ни разу не был». И это будет гораздо лучшим, нежели повторять все сначала. Да и не думаю я, что что-то сильно изменится, чтобы я не делал. Вот только все это мечты.

Незаметно для себя Марат Мансурович задремал, перенеся свои думы в сон и продолжил наслаждаться своими грезами уже тихо посапывая под легкий ветерок, доносящий непередаваемую смесь близкого моря и хвойного леса…

…Запахи немного изменились. Почему-то вместо хвои, к запаху моря, прибавилась цветущая сирень, хотя время ее цветения, давным-давно закончилось. Да и морские нотки отошли на второй план, лишь слегка обозначая свое присутствие. Как будто неоткуда, где-то вдалеке послышались какие-то звуки, постепенно приближающиеся и заполняющие все пространство вокруг него. Шум давно забытого родного города, чей-то смех, перестук по рельсам трамваев, пробивающихся из зелени каштанов и разгоняющие своим перезвоном случайных прохожих, легкий ветерок, доносящий запахи цветущей сирени и заветная скамейка в городском скверике неподалеку от дома, где он так любил посидеть с книжкой в свободное время. Воспоминания и ощущения были настолько реалистичны, что какое-то время Марат Мансурович откинув назад голову, боялся открыть зажмуренные глаза, чтобы не спугнуть момента и как можно дольше продлить воспоминания юности.

- Ну ты даешь, Макар. – вдруг послышался смутно знакомый голос, произнесший давно забытое прозвище. – Тебе, что дома спать не дают?

Марат Мансурович осторожно приоткрыл глаза и увидел стоящего перед собою старого школьного приятеля. От неожиданности он вздрогнул и слегка отшатнулся. Это было действительно очень неожиданным. В ответ на его действие Серега, тут же скорчил страшную рожу, построил козу и проговорил жутким голосом, покачивая перед лицом Марата сложенные из пальцев рога:

- Идет коза рогатая, за малыми ребятами! Забодает! Забодает! – после чего весело рассмеялся и хлопнув друга по плечу, спросил, плюхаясь на скамейку возле него.

- Испугался? То-то-же! – и расхохотался еще громче.

Марат, глядя на друга, находился в некоторой нирване. Куда-то исчезла служба в ВМФ Украины, а следом и в ТОФ ВМФ России, дом в бухте Мелководной и даже любимая Софочка. Все это было где-то далеко и воспринималось как в легком мареве, которое иногда случается на горячем солнечном пляже.

Зато имелся парк, расположенный неподалеку от дома, заветная скамейка, стоящая под ветвями цветущей сирени, совсем не постаревший школьный приятель, и судя по всему он сам, каким-то чудом попавший в свою юность. Мысль о том, где именно он находится, почему-то совсем не смущала нашего героя, заставляя воспринимать все окружающее его как будто, так и надо.