Белая пустыня

Я открыл глаза в абсолютной тьме.

Не в той темноте, которая приходит с ночью или когда гаснет свет. В той, что пожирает всё — звук, запах, саму возможность понимать, где ты находишься. Я попытался вспомнить, как здесь оказался, но мысли разбивались о пустоту, словно волны о скалы. Имени своего не помнил. Лица — тоже. Я был никем в ничём.

Руки нащупали стены — холодный камень, мокрый от конденсата. Одна из стен оказалась решёткой. За ней — та же беспросветная тьма. Я попытался прислушаться к собственному дыханию, но и оно терялось в этой бездне, словно звук умирал, едва родившись.

Времени здесь не существовало. Дни сливались с ночами, недели с месяцами. А может, прошло всего несколько часов — в этом месте невозможно было понять. Единственное, что нарушало монотонность существования — появление света. Ослепляющего, жестокого, после которого снова наступала тьма. И сны. Всегда одни и те же.

Вдалеке загремели шаги.

Звук отражался от стен, создавая причудливое эхо, которое рассказывало истории о мире за пределами моей клетки. О коридорах, лестницах, других помещениях. О том, что я не один в этой каменной утробе. Шаги приближались размеренно, без спешки. Их обладатели знали, что я никуда не денусь.

Механизмы заработали без скрипа или лязг, сразу видно что за ними следят как надо. Двери разошлись в две стороны, впуская слабый красноватый свет в мою камеру. Двое стражей — или кем они там были — вытащили меня наружу. Сквозь туман в голове я различил только размытые тени в шлемах с респираторами. Их дыхание звучало как шипение машин.

Меня усадили на что-то мягкое. Стул, вероятно. В следующий миг включился свет — ярчайший белый, пронзивший глаза как раскалённые иглы. Я инстинктивно поднял руки, зажмурился, но это помогало мало.

— Назови своё имя, — произнёс монотонный голос откуда-то из-за света.

— Я не знаю, — ответил я честно.

Вопрос повторили. И ещё раз. И ещё. Одним и тем же тоном, с одной и той же интонацией. Словно машина, заевшая на одной команде. Мой ответ тоже не менялся. В конце концов, что ещё я мог сказать?

Свет погас так же внезапно, как включился. Остались только пляшущие перед глазами блики — остатки ослепления. Меня потащили обратно в клетку, а я провалился в забытьё.

Перед моим взором раскинулось бескрайнее море песка под жёлтым солнцем. Ни ветерка, ни единой тучи, ни души вокруг. Только я, барханы и это проклятое светило, сжигающее всё живое своим взглядом. Ноги сами несли меня вперёд, хотя я не понимал — зачем и куда. Песок обжигал босые ступни, горло пересохло, но я продолжал идти.

Каждый раз, засыпая, я возвращался сюда. В эту пустыню, где не было ответов на вопросы, которые я не помнил, как задавать.

Проснулся я от того, что в клетке появился ещё кто-то.

Тяжёлое дыхание, покашливание — звуки живого человека показались музыкой после бесконечного молчания. Незнакомец явно был измотан, его дыхание сбивалось, словно он долго бежал.

— Кто ты? — спросил я, едва сдерживая нетерпение. Наконец-то можно было с кем-то поговорить.

Тишина. Только это хриплое дыхание.

— Скажешь своё имя, друг? — попробовал я ещё раз, стараясь звучать как можно дружелюбнее.

Никакого ответа. Хрипы продолжались, иногда прерываясь кашлем.

— Ладно, раз не хочешь говорить, я сам придумаю, как тебя называть, — вздохнул я. — Ты звучишь усталым. Видимо, откуда-то пришёл, но явно не сюда попасть хотел. Хотя ты и сам, наверное, не знаешь, куда хотел попасть, да?

Дыхание на миг прервалось. Значит, он меня слышит.

— Знаешь, как называют таких, как ты? Бродягами. Люди, которые ходят по миру, не зная, куда идут. Так что буду звать тебя Бродягой.

Собственные слова удивили меня. Откуда я это взял? Ведь я сам ничего не помню. Получается, я тоже бродяга — не знаю ни себя, ни этого места, ни той пустыни из снов. И в снах я тоже иду неизвестно куда.

Циклы продолжались. Допросы, сны, попытки разговорить Бродягу. Он молчал упорно, отвечая только хрипением да редким кашлем. Но его присутствие делало существование чуть более сносным. Я больше не был совсем один.

Однажды сон прервался воплем.

— Демьян! Демьян, нет!.. Подумай, Демьян, оно того не стоило! Демьян!

Хриплый голос Бродяги выкрикивал имя, которое показалось мне знакомым. Болезненно знакомым. Демьян... Да, это имя я знаю. Слишком хорошо, чтобы оно было чужим.

Это моё имя?

В воздухе появился странный сладковатый запах. Я сделал глубокий вдох, и мир перевернулся, словно пол провалился под ногами. Последнее, что я услышал перед падением в бездну — топот множественных шагов за стенами клетки.

Когда сознание вернулось, вокруг больше не было абсолютной тьмы. Красные аварийные лампы мигали, заливая всё кроваво-алым светом. Сирены завывали где-то в глубине комплекса, смешиваясь со взрывами и криками.

Перед моей клеткой стоял человек в чёрном бронекостюме. Респираторный шлем скрывал лицо, но по фигуре было видно — это воин. С его перчаток капала свежая кровь.

— Вставай, Гюнтер, — сказал он, вводя иглу стимулятора мне в шею. Зрение мгновенно прояснилось, туман в голове рассеялся. — У нас нет времени.

Он назвал меня по имени. Гюнтер.

— Меня зовут... Демьян? — неуверенно произнёс я.

— Нет. Ты Гюнтер. И не спорь, — отрезал Чёрный. — Идём. Если отстанешь — погибнешь.

Я последовал за ним из клетки и впервые увидел это место при свете. Огромный тюремный колодец уходил вверх на десятки уровней. Узкие мостики соединяли ярусы, битком набитые камерами. А наверху бушевал настоящий ад — заключённые вырезали охрану, охрана отстреливалась, взрывы сотрясали стены.

— Кто они? — спросил я, споткнувшись о тело со странными механическими вставками в руках и шее.

— Неважно. Главное — не мы, — Чёрный подтолкнул меня к лестнице. — Наверх. Быстро.

На одном из мостиков трое заключённых набросились на нас. Чёрный двигался как машина для убийства — сломал челюсть одному, выбил зубы второму, третьего скинул в колодец. Всё за считанные секунды. Я смотрел на это с холодным любопытством. Странно — меня должно было тошнить от вида насилия, но я только наблюдал.

— Ты уже привык, — заметил Чёрный, глядя на меня. — Значит, точно наш.

Мы поднимались всё выше. Заключённые рвали охранника в экзоскелете прямо на наших глазах — выдернули энергоблок, воткнули пальцы в глазницы через разбитый шлем, разодрали живот и вытащили кишки. Кровь смешивалась с осколками стекла и куски мяса.

— Идиот, — презрительно прокомментировал Чёрный. — Кто носит строительный экзоскелет в бой?

Мы дошли до бокового коридора, где стояла дверь с красным крестом. Лазарет.

— Тебе туда, — сказал Чёрный. — Остальное неважно.

Дверь начала открываться, и яркий белый свет хлынул наружу.

«Гюнтер или Демьян? И кто этот человек?»

Мысли путались, но одно было ясно — старая жизнь кончилась. Началась новая. И она обещала быть не менее жестокой, чем то, что я оставил в тюремном колодце.