Белка

Март 1975 года. Рыхлый снег под ногами проседал с влажным хлюпаньем, а вокруг старых дубов уже образовались темные проталины, усыпанные прошлогодними листьями. Весна робко пробивалась сквозь зимнюю спячку кладбища, но в глубине леса еще лежали плотные сугробы.

Я стоял в стороне от небольшой группы провожающих усопшего, наблюдая, как траурный оркестр настраивает инструменты возле свежевырытой могилы. Человек двадцать пожилых людей собрались проводить в последний путь нашего дальнего родственника — то ли двоюродного, то ли троюродного деда по материнской линии. Восемьдесят лет прожил старик, умер от воспаления легких. Я плохо его помнил, да и остальные ребята тоже.

Рядом со мной переминались с ноги на ногу мой старший брат Саша, которого друзья чаще всего называли Шуриком, Ленька с его вечным заиканием, долговязый Юрка, толстоватый Буня и маленький шустрый Тэн. Нам всем было скучно. Мы жили рядом с этим старым кладбищем и часто видели похороны, но сегодня пришли только из-за родственных связей с покойным.

Саше было шестнадцать, он был нашим неформальным лидером. Светлые кудрявые волосы выбивались из-под шапки, а на правой щеке виднелся рваный шрам в виде летящей чайки — след детской травмы от штыря кладбищенской оградки. Он получил этот шрам, когда сорвался с самодельных качелей возле мертвого дерева расположенного у входа на кладбище. Когда брату было приблизительно столько же сколько и мне, он упал на штырь оградки и проткнул себе щеку насквозь. Этот шрам все видели, но старались не обращать на него внимания.

— Долго еще тянуть будут? — прошептал Буня, поправляя свою аккуратно отглаженную куртку. У него всегда была хорошая одежда — родители зарабатывали неплохо, а старший брат работал дальнобойщиком.

— Т-терпи, — прошепелявил Ленька, слегка дергая щекой. На его латаной, но чистой куртке красовалось несколько аккуратных заплаток. Мать-инвалид старалась содержать его в порядке, несмотря на безденежье.

Юрка молчал, глядя в небо своими карими глазами. Длинные руки его торчали из коротких рукавов куртки, для которой он давно вырос, но продолжал носить за неимением другой одежды. Рядом с ним крутился восьмилетний Тэн — коротконогий крепыш, сосед Буни. Их родители дружили, поэтому мальчишка часто торчал в нашей компании.

Оркестр заиграл что-то траурное, звонко ударили медные тарелки, пронзительно загудели трубы, и пожилые люди склонили головы. Особая тишина повисла над кладбищем — даже птицы почти не пели, словно из уважения к усопшему.

Внезапно Ленька дернул меня за рукав:

— Смотри, б-белка!

Я поднял глаза на старый дуб в нескольких метрах от нас. Действительно, на толстой ветке сидела грязно-рыжая белка и внимательно на нас смотрела. До дерева было всего метров пять-шесть, белка была отчетливо видна. Пушистый хвост подрагивал, а голова была слегка наклонена набок, словно она изучала нашу компанию.

— Где? — Саша проследил за моим взглядом и тоже увидел зверька. — Точно, белка.

Буня хихикнул:

— Может, тоже на похороны пришла?

Белка вдруг застрекотала, словно отвечая на его шутку, и перепрыгнула на нижнюю ветку, приблизившись к нам. Стрекотание было резким и громким, почти как насмешка. Несколько пожилых людей обернулись в нашу сторону с неодобрением.

— Наглая какая, — усмехнулся Саша и наклонился к снегу.

Он слепил снежок и метнул в белку, но промахнулся. Снежок врезался в кору дуба, а белка снова застрекотала, словно дразня нас.

— Дай попробую, — Юрка тоже наклонился за снегом.

И мы все подхватили эту игру. Снежки полетели один за другим, но ни один не достиг цели. Белка легко уворачивалась, прыгая с ветки на ветку, то приближаясь к нам, то удаляясь. Она явно дразнила нас, стрекоча и поводя пушистым хвостом.

"Странно, — подумал я, бросая очередной снежок, — обычно белки сразу убегают, а эта как будто играет с нами."

— Не могу попасть! — воскликнул Буня, вытирая вспотевший лоб. — Шурик, она что, заговоренная?

Тэн, несмотря на свой возраст, лепил снежки не хуже нас и кидал с азартом. Его короткие ноги быстро перебегали между деревьями, когда он бегал за лучшими комьями снега.

Белка вдруг перепрыгнула с дуба на соседнюю осину, потом на следующее дерево. Мы пошли за ней, увлекшись погоней. Она явно вела нас за собой в лес, прочь от похорон, но двигалась не хаотично, а словно по заранее намеченному маршруту, постоянно поворачивая и описывая широкий круг.

— Куда она нас ведет? — пыхтел Буня, перелезая через упавшее дерево.

— Х-хитрая, — заикаясь, ответил Ленька.

Юрка молчал, он был очень азартен, а постоянные промахи явно его раздражали. Каждый раз, когда белка останавливалась на дереве, он первым кидал в нее снежок и очень расстраивался, когда промахивался.

Мы углубились дальше в лес, который стал гуще, но белка не давала нам потерять ее. Она водила нас кругами, часто возвращалась и подходила к нам совсем близко. Резко прыгая с ветки на ветку она постоянно трещала, и явно издевалась над нами. Временами я осматривался по сторонам и замечал знакомые лесные поляны. Откуда то издали все еще доносились звуки оркестра, но с каждой минутой они становились все тише.

— Сколько мы уже за ней гоняемся? — спросил я у Саши.

Брат немного подумал и ответил:

— Минут сорок уже. Она что, издевается над нами?

Действительно, прошло не мало времени, а мы так и не попали в белку ни разу. Она продолжала свою странную игру — подпускала нас поближе, дразнила, потом убегала. Но убегала недалеко, явно ждала, когда мы догоним.

Звуки оркестра постепенно стихли. Видимо, похороны закончились и люди начали расходиться. Погода была сырая и никому из присутствующих на похоронах не хотелось оставаться на кладбище более, чем требовалось.

Белка вдруг изменила направление и повела нас обратно к кладбищу. Мы, не переставая кидать снежки, следовали за ней. Но все наши броски, как и прежде, оказывались неточными, словно какая-то невидимая сила отклоняла снежки в последний момент.

Еще издалека мы заметили ряды могил кладбища, и того самого места откуда началось преследование грязно-рыжего наглого зверька. Это белка сделав большой круг по часовой стрелке, вернулась вновь к тому месту, где совсем недавно похоронили нашего дальнего родственника.

На месте погребения остался только свежий глиняный холмик с деревянным крестом и венки из еловых веток с бумажными цветами.

— Да что такое! — выругался Саша, промахнувшись в очередной раз. — Расстояние же маленькое!

— М-может, она волшебная? — предположил Ленька, и его щека дернулась сильнее обычного.

Буня захохотал:

— Слушай, а может, это дух деда? Переселился в белку!

Тэн заржал, Юрка улыбнулся, а я поежился. Что-то в этой ситуации было действительно неправильное. Белка вела себя слишком странно для обычного лесного зверька.

Мы приблизились совсем близко к ряду могил, примыкающих к краю леса. Белка прыгнула на дерево рядом со свежей могилой нашего родственника и замерла, глядя на нас.

К тому моменту почти все перестали бросать снежки. Мы устали от бесполезной погони, и только Саша все еще не сдавался. Он подобрал горсть снега, небрежно слепил снежок и, почти не целясь, бросил его в белку.

И попал.

Снежок угодил белке прямо в бок. Она взвизгнула, потеряла равновесие и упала с дерева возле старого пенька в слой прошлогодних листьев. Этот пенёк находился всего в нескольких метрах от свежей могилы, где сегодня похоронили нашего родственника. Пень был черный, не очень толстый, край срублен топором чуть наискось.

— Попал! — радостно крикнул Саша. — Наконец-то!

Мы все кинулись к тому месту, где упала белка. Юрка добежал первым и принялся разгребать листву. Тщательно, методично, заглядывая под каждый листок.

— Где она? — удивился Буня.

Мы все присоединились к поискам. Ворошили листья, заглядывали под корни деревьев, обследовали каждый кустик. Но белки нигде не было. Она просто исчезла.

— Не может быть, — растерянно сказал Саша. — Я же точно попал. Видели все.

— Видели, Шурик, видели, — азартно подтвердил Тэн. — Она упала вот тут.

Мы осмотрели старый пенек. Никаких дупел или щелей в нем не было. Это был просто обрубок дерева, видимо, срубленный кем то из местных жителей на дрова. Гладкий и твердый, с еще не отвалившейся от краёв корой.

— Может, убежала? — предположил я, хотя сам не верил в это. За те секунды, что потребовались нам, чтобы добежать до места падения, белка физически не могла никуда деться. Более того, вокруг нас почти все пространство было покрыто старым, слежалым снегом. Рыжую белку мы бы заметили.

— Т-точно здесь упала, — заикался Ленька, продолжая копаться в листьях.

Юрка молчал, но лицо у него было озадаченное. Он поднял глаза к небу, словно ища там ответ, но небо молчало.

Странное чувство охватило меня. Что-то непонятное, необъяснимое произошло у нас на глазах. Азарт погони мгновенно исчез, сменившись какой-то тревогой. В голове крутились вопросы, на которые не было ответов.

— Ладно, — сказал Саша, и в его голосе слышалась неуверенность. — Может, показалось. Пошли домой.

Мы медленно поплелись к выходу с кладбища. Обычная болтовня не клеилась, каждый был погружен в свои мысли. Только Буня пытался разрядить обстановку анекдотами про Вицина, Моргунова и Никулина. Но даже его шутки звучали натянуто и никто на них не реагировал.

"Что это было?" — думал я, вспоминая старый пенек возле дедовой могилы. Что-то важное произошло сегодня, но что именно — понять было невозможно.

Мы разошлись по домам, однако ощущение чего-то необъяснимого не покидало меня еще долго. Рациональный ум требовал логического объяснения исчезновения белки, но его не было.

Тогда я еще не знал, что у этой странной истории через семь лет будет жуткое продолжение.

***

Ноябрь 1982 года. Те же голые деревья, то же старое лесное кладбище, только теперь осень окрасила лес в серые и желтые тона. Опавшие листья шуршали под ногами, прохладный ветер пронизывал насквозь, а низкое небо обещало скорый снег.

Я снова шел по знакомой тропинке, но на этот раз — на похороны своего старшего брата.

Еще вчера утром Саша ушел на работу живой и здоровый, шутил за завтраком, говорил о планах на выходные. А вечером нам сообщили о его трагической смерти. Мгновенной, внезапной, необъяснимой. Моему старшему брату было всего двадцать три года.

Семь лет прошло с того дня, когда мы гонялись за белкой. Семь лет, за которые многое изменилось. Ленька после училища попал в плохую компанию и начал пить. Юрка стал хитрым и расчетливым, потерял ту благородность, которая чувствовалась в нем в подростковые годы. Буня работал на заводе, женился, но по-прежнему любил рассказывать анекдоты и хохмить в компаниях. Тэн вырос, но уже тогда было видно, что судьба его не пощадит.

А Саша... Саша погиб внезапно. При этом, за несколько дней до смерти его беспокоил вой соседской собаки. Он несколько раз спрашивал мать: "Почему она воет?" В серых глазах стояла обеспокоенность. Остальные тоже слышали вой, но не обращали на него никакого внимания.

Теперь я понял — это был Знак. Один из тех Знаков, которые нам постоянно подают, но мы не умеем их читать или просто не замечаем.

Людей на похороны брата пришло очень много, необычно много. Давно заметил, чем старше покойник, тем меньше людей. А на похороны молодых всегда приходит много. Так было и в этот раз. Попрощаться пришли не только родственники, было много людей с завода, где брат работал, и тех с кем он учился в школе, и его друзья.

Идя к свежевырытой могиле, я внезапно чуть не споткнулся обо что то, что торчало у меня на пути. Взглянув вниз я обмер - это был старый чёрный пенёк. Тот самый пенёк, со срубленной кем-то наискось топором верхушкой, возле которого семь лет назад исчезла белка. И меня прошиб холодный пот — могилу для Саши вырыли всего в нескольких шагах от того самого места, где он сбил ту злосчасную белку.

Совпадение? Я не верю в совпадения.

Стоя у могилы брата, я вспоминал тот мартовский день семь лет назад. Белку, которая водила нас по кругу, странную погоню, неудачные броски снежков и внезапное попадание Саши. Именно Саши. Именно того, кто первым кинул снежок в белку и который в итоге попал в нее.

"А что, если белка не дразнила нас, а предупреждала?" — подумал я, глядя на свежевырытую могилу и разбросанные вокруг нее комья глины. Такие же грязно-рыжие, как и та белка, за которой мы устроили погоню.

Вокруг стояли люди, они окружали небольшое пространство вокруг вырытой могилы, а мне в голову лезли странные мысли: "Что, если белка пыталась предупредить моего брата о чем-то и показать Саше его будущее место на этом кладбище?"

Но нет, это было не предупреждение. Это была охота. Белка охотилась на нас семь лет назад, и мой брат стал ее добычей.

Ветер усилился, зашелестел сухими осенними листьями. В этом шелесте мне послышался знакомый стрекот, тот самый, что иногда преследовал меня в кошмарах все эти годы. Я резко поднял голову, но на деревьях никого не было. Только голые ветки качались на ветру, и между ними мелькали тени — слишком плотные для обычных теней.

Какой то представитель от завода, где работал мой брат, произносил речь, но слова его терялись в завывании ветра. Родственники плакали, а я снова подумал о Знаках, которые мы не умеем распознавать. О предупреждениях, которые приходят к нам в самых неожиданных формах. О том, что будущее, возможно, не так уж непредсказуемо. Для этого достаточно научиться правильно читать послания, не бояться и не игнорировать их.

Саша первым заметил белку на дереве? Нет, это был Ленька. Саша первым бросил снежок? Да. Саша единственный попал в белку? Да. И белка упала именно возле того места, где через семь лет похоронят моего брата. Все это было не случайностью — это была программа, заложенная в тот мартовский день.

Я посмотрел на лица присутствующих. Пришли все наши старые друзья. Ленька, уже с признаками алкоголизма, нервно теребил шапку, а его глаза метались по сторонам, словно он ждал появления чего-то страшного. Юрка стоял с каменным лицом, но я видел, как дрогнули его губы, когда ветер донес звук, похожий на стрекотание. Буня плакал открыто, не стесняясь слез. Маленький Тэн, теперь уже пятнадцатилетний подросток, смотрел в землю, но время от времени его взгляд устремлялся к старому пеньку, и в его глазах мелькал ужас.

Глядя на бывших друзей я понимал, что все они помнят тот случай и никто его не забыл. Но, при этом, за все семь лет никто и никогда из нас так и не заговорил о том, что тогда произошло. Это было Табу. Скорее всего это была наша защитная реакция на произошедшее. Позиция страуса - если мы не обсуждаем это, значит этого не было.

"Интересно, к кому из нас белка явится следующей? Или на этом история закончилась и поставлена точка? " — мелькнула страшная мысль, и я понял, что не мне одному эта мысль пришла в голову.

Стоя там, около еще не засыпанной могилы, я чувствовал, что в тот момент все мы думали об этом. Все мы знали, что у истории с белкой возможно будет продолжение. Не исключено, что Саша был только первым.

Но, я тут же отогнал эту мысль. Не время для таких размышлений. Сейчас нужно проводить брата в последний путь, помочь родителям пережить горе, поддержать друзей. А потом, дома, в тишине, я буду думать о том, как защититься самому и защитить оставшихся. Как разорвать эту цепь, которая тянется от того мартовского дня.

И ещё, позже, дома в тишине, я буду думать о Знаках. О том, что нам постоянно подсказывают, предупреждают, показывают. Но мы, ослепленные повседневностью, не видим очевидного. Или видим, но не хотим верить, потому что правда слишком чудовищна. И не все готовы её воспринимать.

А может быть, ничего уже нельзя было изменить, и белка просто показала нам неизбежность того, что должно было произойти. Может быть мы тогда столкнулись с тем, что называется Судьбой?..

Заводской работник закончил свою речь. В яму опустили заколоченный гроб, могилу начали засыпать. Комья сухой глины глухо стучали о крышку гроба. Отыграл последние аккорды похоронный оркестр.

Люди начали расходиться и я заметил, что никто не хочет проходить мимо старого пенька. Все обходили его стороной, словно инстинктивно чуя опасность. Я остался один у могилы брата, глядя на этот проклятый пенек.

"Прощай, Саша, — подумал я. — Прости, что не понял знак вовремя. Прости, что не смог тебя предупредить и защитить."

Ветер снова зашелестел в листьях, и этот шелест показался мне ответом.

Я медленно направился к выходу с кладбища, но каждые несколько шагов оглядывался назад. Мне все время казалось, что вот сейчас я обернусь и увижу в стороне от свежей могилы группу беззаботных подростков, которые что то рассматривают в ветках одного из деревьев.

В голове крутилась одна и та же мысль: "Нам постоянно подают Знаки, но мы либо не умеем их читать, либо не замечаем. А теперь уже поздно."

И тогда я решил научиться их читать. Или хотя бы попытаться. Не для того, чтобы избежать судьбы — скорее всего, это невозможно. А чтобы понять правила игры, в которую нас втянули.

Потому что следующий Знак может касаться меня самого. Или кого-то из близких мне людей. И если я не сумею его распознать, то кладбище пополнится еще одной могилой рядом со старым пеньком.

На следующий день, после похорон брата, с неба начал падать снег. Первый снег этой зимы. Такой же, как тот, из которого мы лепили снежки семь лет назад.

Круг замкнулся. История получила свое первое завершение. Но я чувствовал — это не конец. Это только начало чего-то большего и страшного. Чего-то, что мне предстоит понять и пережить. Это урок, который необходимо осмыслить, запомнить и никогда не забывать.

Я вышел с кладбища и не оглянулся. Позади остались детство, беспечность и вера в то, что мир понятен и предсказуем. Впереди была взрослая жизнь, полная множества знаков, которые нужно научиться читать. И первым знаком была та белка, которая семь лет назад показала нам будущее, а мы приняли ее послание за игру.

***

Прошло много лет с тех пор. Ленька спился и к тридцати годам умер в полном одиночестве. Юрка, с возрастом стал замкнутым, злым, одиноким и обиженным на весь мир. Буня остался балагуром, располнел, при редких встречах начинал разговор с болезней. Тэн пошел по наклонной как, впрочем, и многие в нашем железнодорожном районе крупного города, где несколько ходок на зону считалось более будничным, чем диплом о высшем образовании.

Мои родители получили квартиру в новом районе, мы переехали. Я закончил институт, стал инженером. Женился, родились дети. Жизнь текла своим чередом, но память о той белке не отпускала меня никогда.

Иногда, приезжая на старый свой район и проходя мимо лесного кладбища, я заходил к могиле брата. Она находилась рядом с тем самым пеньком, который за годы еще больше потемнел и покрылся мхом. И каждый раз, глядя на него, я вспоминал ту мистическую историю.

Знаки повсюду вокруг нас. Нужно только научиться их видеть и понимать. Белка показала нам путь к пониманию будущего, но мы были слишком молоды и беззаботны, чтобы понять ее послание.

Теперь я точно знаю: в тот мартовский день 1975 года на старом кладбище произошло нечто большее, чем просто детская игра. Произошла встреча с Судьбой, которая записала костлявой рукой имя моего брата в свою книгу.

И когда пришло время, Судьба забрала его к себе. Именно туда, где семь лет назад исчезла рыжая белка с черными бусинками глаз.

Туда, где кончается детство и начинается понимание того, что мир полон тайн, которые мы не всегда можем разгадать.

Но иногда, совсем иногда, нам дается шанс заглянуть за завесу и увидеть истинное устройство вещей. Увидеть, что наша жизнь не случайный набор событий, а часть большого, сложного узора, который ткет невидимая рука.

Белка была нитью в этом узоре. Яркой, заметной нитью, которая связала прошлое с будущим и показала нам, что время движется не только вперед, но и по кругу.

И в центре этого круга стоит старый пенек на кладбище, где заканчиваются все дороги и начинается вечность.

Сентябрь 2025 г.