Белый черт

Бывают белые вороны, бывают. Правда, очень редко. Но рождение чертенка-альбиноса ‒ событие и вовсе редчайшее.

Беляк ‒ так презрительно звали его темно-серые сверстники, обижая при всяком удобном случае: то наступят копытом на замечательно белоснежный хвост с пушистой кисточкой на конце, то ткнут вилами пониже хвоста, то нарисуют углем на спине неприличную картинку. Мойся потом! А чертям мыться как-то не пристало.

Даже рога у Беляка выросли в положенный природой срок какие-то светлые. Тьфу! А белки глаз оказались красноватыми, что для черта вроде бы и неплохо, но все портила белая масть. Мама только вздыхала и гладила несчастного отпрыска по голове меж рогов, а усталый папа, придя со смены, порой прикладывал сынишке промеж тех же рогов мозолистым кулаком.

Курс чертячьих наук Беляк сдал на «отлично», а вот с распределением вышли трудности. Никто не хотел брать его на престижную работу покупателя душ: неубедителен-де. Чего доброго, клиент примет черта за ангела, оно бы на первый взгляд даже к лучшему, а хорошенько подумать ‒ просто стыд. Хороший черт, как хороший актер, должен завораживать людишек убедительной игрой, а не экстерьером.

Пришлось встать к котлам.

В преисподней была вечная запарка, и с каждым годом становилось все хуже. Производственные мощности работали на пределе. Эх, если бы грешников можно было пустить в переработку! Так ведь нет: сказано мучиться вечно ‒ значит вечно. И не посменно, а непрерывно. А новые котлы, а топливо, что вечно поступает с перебоями? Положим, залежей угля под землей предостаточно, а добывать его кто будет? Опять чертям отдуваться?

Кому же еще.

Но если бы воры, убийцы, мздоимцы, распутники и просто нечестивцы, поварившись в котлах какой-то срок, куда-нибудь исчезали, все равно их число в преисподней только увеличивалось бы пропорционально увеличению народонаселения там, наверху. А о том, что грешники составляют лишь капельку меньше ста процентов людского поголовья, лучше всего знают те, кто верит в переселение душ и получает, естественно, по вере своей. Если у каждого живого существа есть душа, то спрашивается: в каких же существах обитает громадное большинство душ, когда-то, возможно, бывших человеческими? Ответ ясен: в таежном гнусе, тропических москитах и океанском зоопланктоне, не говоря уже о простейших существах. А почему у невообразимого количества душ оказались такие вместилища, а? Ну то-то.

Словом, работников в преисподней ценили, и никто не шпынял Беляка. Белый? Ну и ладно. Зато не голубой. Он старался работать хорошо, выполнял норму на сто двадцать ‒ сто тридцать процентов, загружая грешниками котлы сверх паспортной вместимости, за счет чего, кстати, экономилась смола. «Молодец! ‒ хвалил бригадир. ‒ Со смолой у нас сам знаешь как, поставки сверху лимитированы, гудрон добавляем…» И выдвинул Беляка на Доску почета да еще пообещал достать ему путевку в кратер Этны.

Беляк возгордился ‒ так решили коллеги. На самом деле тут крылась лишь половина правды, вторая же половина состояла в том, что ему смертельно надоело выгонять из самолично добытой нефти керосин и всякий раз после смены оттирать от смолы и копоти белую свою шерстку. Баста! Хватит!

Для начала он заявил, что будет работать только с европеоидами и ‒ так уж и быть ‒ монголоидами, а негритянских грешников пусть забирают себе другие. Коллеги только удивились такой разборчивости к сырью и ничего не сказали. Но лиха беда начало.

Со временем Беляк отказался от монгольской расы, а потом и от южных европеоидов. «Да ты расист!» ‒ изумился бригадир и напомнил, что души грешников одинаково черные, но опять-таки не принял мер. А Беляк вскоре потребовал себе белоснежные котлы на электрическом или хотя бы газовом подогреве и белую смолу. Того и добивался на самом-то деле. Но для товарищей по работе это было уже слишком.

‒ Бей белых!

Вскоре Беляк предстал перед Вельзевулом.

Тот был велик ростом, грозен видом и чернее безлунной ночи. Узрев помятого коллегами Беляка, уставился на него с любопытством и прогудел глубоким начальственным басом:

‒ Ну?

Робеющий начальник грешниковарительного цеха объяснил, в чем тут «ну».

‒ А работник-то он стоящий? ‒ осведомился Вельзевул.

‒ Стоящий, ‒ торопливо подтвердил начальник цеха, ‒ но с закидонами.

‒ Вижу. Так-так… Котлы, положим, можно перекрасить, а вот смола... Она вообще бывает, белая смола?

‒ Так точно. Полимерная.

‒ У нас есть?

‒ Никак нет. ‒ Казалось, даже рога на голове начальника цеха вытянулись в струнку. ‒ Прикажете составить заявку?

Вельзевул внимательно посмотрел на него, потом на Беляка.

‒ Не прикажу, ‒ пророкотал он. ‒ Прикажу перекрасить.

‒ Смолу? ‒ ужаснулся начальник цеха.

‒ Зачем смолу? Его. ‒ Палец Князя Тьмы указал на Беляка. ‒ Чтоб был как все. Не найдете краски ‒ просто окуните его в котел. С этим-то хоть без меня справитесь?

‒ Так точно! ‒ И вяло трепыхающегося Беляка выволокли вон.

Лик Беляка на Доске почета менять не стали. Тоже перекрасили.

Краска, кстати нашлась. Со временем Беляк привык к мышиной масти, встретил симпатичную чертовку из ОТК, завел семью, привык выпивать с товарищами после смены, а однажды даже подумал о том, что выделяться из толпы тоже надо уметь. Но мысль промелькнула и забылась.

Вот и вся история.

2025 г.