Белый ходок

Ветер выл среди древних сосен, неся с собой запах смерти и забвения. Снег падал густыми хлопьями, превращая мир в белое безмолвие, где каждый шаг звучал как последний вздох умирающего. Где-то вдали волки завывали свою древнюю песню, но даже их голоса казались приглушёнными в этой ледяной пустыни за Стеной.

Он не помнил своего имени. Не помнил своего лица. Воспоминания о прежней жизни растворились, как дым на морозном воздухе, оставив лишь обрывки чужих снов. Был ли он когда-то человеком? Смеялся ли, плакал ли, любил ли? Всё это ушло в небытие вместе с теплом его крови.

Теперь он был Иным. Белым ходоком. Созданием льда и тьмы, рождённым в самом сердце бесконечной зимы. Его кожа была белее свежевыпавшего снега, глаза горели синим пламенем, а дыхание превращалось в морозную дымку. Он двигался беззвучно, словно сама смерть, облачённая в доспехи изо льда.

Но что-то было не так. Глубоко внутри, в том месте, где когда-то билось сердце, теплилась искра. Не память — нет, память была мертва. Это было что-то другое. Знание. Понимание того, что не должно было существовать в разуме Иного.

Он знал, что впереди его ждёт война. Знал имена тех, кто встанет на его пути: Джон Сноу, Дейенерис Таргариен, Тирион Ланнистер. Знал о драконах и валирийской стали, о пророчествах и древних клятвах. Он знал, как всё должно было закончиться.

Но знание — это сила. А сила может изменить даже предначертанную судьбу.

Вокруг него собирались мертвецы — его новая армия. Скелеты и гниющая плоть, некогда бывшие людьми, теперь служили его воле. Они ждали приказа, безмолвные и покорные, готовые маршировать на юг, туда, где ещё теплилась жизнь.

Он поднял руку, покрытую инеем, и мёртвые двинулись вперёд. Долгая ночь началась снова, но на этот раз всё будет по-другому. На этот раз у него есть то, чего никогда не было у королей ночи прежде.

У него есть память о будущем, которое ещё не наступило.

И он изменит его.

***

Север встретил его молчанием. Бескрайние просторы за Стеной простирались до самого горизонта белым саваном, под которым покоились тысячи лет истории. Здесь не росли цветы, не пели птицы, не журчали ручьи. Была только вечная зима, холод, проникающий в самые кости, и ветер, что нёс с собой шёпот давно умерших.

Он шёл уже много дней, хотя время для него потеряло всякий смысл. День и ночь сливались в одну серую массу под низким небом, затянутым тучами. Его босые ноги не оставляли следов на снегу — он словно скользил над поверхностью земли, не касаясь её. Ледяные доспехи, что покрывали его тело, звенели едва слышно на ветру, создавая мелодию, похожую на звон разбитого стекла.

Первого мертвеца он почувствовал ещё на рассвете третьего дня. Где-то в глубине промёрзшей земли что-то шевельнулось, откликнувшись на его присутствие. Он остановился и закрыл глаза, позволив своему новому чувству развернуться во всю мощь. Это было похоже на тёплую волну, исходящую из самой сути его существа, волну, что искала и находила всё мёртвое в радиусе многих лиг.

Земля под его ногами затрещала, и из-под снега показались костлявые пальцы. Древний скелет, возможно, принадлежавший одичалому, что замёрз здесь много зим назад, медленно поднимался на ноги. Пустые глазницы уставились на своего нового господина, и мертвец склонил голову в безмолвном поклоне.

— Иди за мной, — прошептал он, и его голос прозвучал как треск льда на весеннем озере.

Мертвец послушно встал в строй позади него, и они двинулись дальше на север, туда, где холод становился ещё более жестоким, а земля ещё более безжизненной.

С каждым шагом их становилось больше. Аура власти, исходящая от него, пробуждала всех, кто когда-либо умер в этих краях. Из курганов поднимались воины Первых Людей с бронзовыми мечами в руках. Из расщелин скал выползали останки одичалых, замёрзших во время неудачных набегов. Где-то в глубине леса шевелились кости гигантов — древних существ, что некогда правили этими землями.

Он чувствовал каждого из них. Их тупую, животную преданность. Их готовность идти за ним на край света. Они не думали, не сомневались, не боялись. Они просто были — его армией, его волей, продолжением его самого.

Иногда он останавливался на вершинах холмов и оглядывал свои владения. Бесконечные снежные поля, чёрные леса, где между деревьями мелькали синие огоньки мёртвых глаз. Горы вдали, чьи пики терялись в низких облаках. И повсюду — тишина. Такая полная, такая абсолютная, что казалось, мир задерживает дыхание.

Но он знал, что это обман. Под снегом кипела особая жизнь — жизнь смерти. Каждый его шаг пробуждал новых слуг. Каждый вздох наполнял воздух ледяной магией, что превращала этот край в его королевство.

На седьмой день он дошёл до древнего кладбища. Оно раскинулось в долине между двух хребтов — сотни каменных плит, покрытых рунами Первых Людей. Здесь покоились воины, короли, жрецы — все те, кто жил и умирал за тысячи лет до того, как южане пересекли Узкое море.

Он встал в центре кладбища и поднял руки к небу. Власть хлынула из него потоком, окрашивая воздух призрачным синим светом. Земля содрогнулась, камни затрещали, и мёртвые начали подниматься.

Они выходили из могил медленно, словно нехотя расставаясь с долгим сном. Сначала появлялись руки, потом головы, затем целые фигуры в истлевших доспехах. Некоторые сохранили человеческий облик, другие представляли собой лишь скелеты, обтянутые остатками кожи. Но все они смотрели на него с одинаковым выражением — полным подчинением и готовностью служить.

Среди них был и тот, кого он сразу узнал по богато украшенному мечу и золотой короне на черепе. Король Севера, живший три тысячи лет назад. Мёртвый правитель склонился перед новым господином так же покорно, как простой солдат.

— Поднимайтесь, мои верные, — сказал он, и его голос отозвался эхом в долине. — Долгий сон окончен. Пришло время воздать живым за все их прегрешения.

Армия мертвецов выстроилась за его спиной ровными рядами. Сотни, тысячи безмолвных воинов, готовых идти туда, куда он укажет. В их пустых глазницах горели синие огни — частички его собственной сущности, связывающие их с ним навеки.

Он повернулся на юг, туда, где за много сотен лиг высилась Стена — древний барьер между мирами живых и мёртвых. Но стена эта была построена людьми, а люди, как он теперь знал, совершали ошибки. И он найдёт эти ошибки. Он найдёт способ пройти сквозь лёд и магию, чтобы принести на юг то, что по праву принадлежало смерти.

Ветер усилился, поднимая снежную пыль и завывая между мёртвыми деревьями. Где-то в этом вое слышался шёпот — голоса всех тех, кто умер в этих краях за долгую историю мира. Они звали его, молили, требовали отмщения за свою судьбу.

И он ответит на их зов. Обязательно ответит.

Первые снежинки новой бури коснулись его лица, мгновенно превращаясь в иней на холодной коже. Он улыбнулся — если то, что исказило его мёртвые губы, можно было назвать улыбкой.

***

Медведь появился внезапно, словно материализовался из самой тьмы пещеры. Огромная туша, покрытая густой бурой шерстью, заслонила собой вход в расщелину скалы, где он искал укрытие от разыгравшейся метели. Зверь был больше любого медведя южных земель — древний исполин, чьи предки бродили по этим краям ещё до прихода людей в Вестерос.

Рёв пещерного медведя потряс воздух, отозвавшись эхом в каменных недрах горы. Зверь встал на задние лапы, и его голова почти касалась свода пещеры, находившегося на высоте трёх человеческих ростов. Крошечные глазки горели яростью — животное почувствовало в незваном госте смертельную угрозу всему живому.

Он не испытывал страха. Страх был человеческой эмоцией, а человеческое в нём давно умерло. Остались лишь холодный расчёт и жажда власти над всем, что дышит и движется в этом мире. Медведь был препятствием на его пути, не более того. Препятствием, которое следовало устранить.

Зверь рухнул на четыре лапы и бросился вперёд с такой скоростью, что земля под его тяжестью задрожала. Когти, длиной с человеческую ладонь, высекли искры из каменного пола пещеры. Пасть, способная переломить человека пополам, раскрылась, являя ряды жёлтых клыков.

Но он был готов.

В последний момент перед столкновением он шагнул в сторону, двигаясь с той нечеловеческой грацией, которую дарила ему природа Иного. Медведь промчался мимо, врезавшись в каменную стену с таким грохотом, что с потолка посыпались обломки. Зверь встряхнул головой, оглушённый, но не сломленный.

Тогда он нанёс удар.

Его рука, покрытая ледяными доспехами, пронзила воздух быстрее молнии. Пальцы, острые как кинжалы, вонзились в толстую шкуру медведя у основания шеи, там, где кровеносные сосуды подходили близко к поверхности. Но это был не обычный удар — вместе с прикосновением в тело зверя хлынула его сила, холодная и беспощадная магия смерти.

Медведь взревел от боли и ярости, пытаясь достать противника могучими лапами. Но удар уже достиг цели. Ледяной холод распространялся по жилам животного, замораживая кровь и останавливая сердце. Зверь пошатнулся, его рёв превратился в хрип, а затем стих совсем.

Огромная туша рухнула на каменный пол с глухим звуком. Пещерный медведь был мёртв.

Он стоял над поверженным противником, разглядывая своё творение. Мёртвый зверь был великолепен — два человеческих роста в длину, мощные мускулы под толстой шкурой, лапы размером с круглый щит. Такой союзник стоил дюжины пеших мертвецов.

Он опустился на колени рядом с головой медведя и положил обе ладони на остывающий лоб зверя. Закрыв глаза, он позволил своей силе течь свободно, насыщая мёртвую плоть новой, тёмной энергией. Воздух в пещере сгустился, приобретя синеватый оттенок. По стенам пробежали причудливые тени, а температура упала ещё на несколько градусов.

Процесс шёл медленно — зверь был слишком велик, чтобы воскресить его мгновенно. Каждая клетка мёртвого тела должна была пропитаться его магией, каждое мышечное волокно — ожить под воздействием запретных чар. Он чувствовал, как энергия перетекает из него в безжизненную тушу, связывая их невидимыми нитями.

Прошёл час, может быть, два. Время для него не имело значения. Наконец туша дрогнула. Сначала едва заметно, потом сильнее. Рёбра медведя начали подниматься и опускаться в пародии на дыхание, хотя лёгкие больше не нуждались в воздухе. Лапы задёргались, когти заскребли по камню.

Медведь открыл глаза.

Там, где прежде горела дикая ярость живого зверя, теперь пылали два синих огонька — холодные, как зимняя стужа, но преданные своему новому господину. Мёртвый исполин медленно поднялся на лапы, встряхнулся и склонил массивную голову в знак покорности.

— Хорошо, — прошептал он, проводя рукой по густой шерсти своего нового слуги. — Теперь ты мой.

Он забрался на спину медведя, устроившись между лопатками зверя. Мёртвое животное даже не дрогнуло под его весом — сила, которая теперь двигала этими мускулами, не знала усталости. Ухватившись за густую шерсть, он направил своего скакуна к выходу из пещеры.

Метель за это время стихла. Серое небо по-прежнему висело низко над землёй, но снег больше не слепил глаза. Медведь вышел из пещеры тяжёлой, размеренной поступью, и они начали спуск по склону горы.

Верхом на мёртвом исполине он чувствовал себя истинным повелителем этих земель. Под ним двигалась могучая туша, способная сокрушить любого врага. Позади тянулась армия воскрешённых мертвецов, готовых выполнить любой его приказ. А впереди лежал путь на юг, к тёплым землям, где люди всё ещё верили в безопасность своих замков и городов.

Медведь нёс его через заснеженную долину, не оставляя следов на девственно белом снегу. Только лёгкий иней, выступавший под лапами зверя, выдавал их присутствие. Вокруг них простирался мир мёртвой красоты — ледяные сосульки свисали с голых ветвей, снежные сугробы искрились в слабом свете, пробивавшемся сквозь тучи.

По мере продвижения к ним присоединялись новые мертвецы. Его аура власти действовала безотказно, пробуждая всех, кто когда-либо умер в этих краях. Из древних курганов поднимались воины времён Героев. Из трещин в скалах выползали скелеты великанов. Замёрзшие туши диких зверей обретали новую жизнь и присоединялись к процессии.

Особенно много мертвецов появилось, когда они проходили мимо поля древней битвы. Здесь, судя по разбросанным костям и обломкам оружия, когда-то сражались армии Первых Людей. Сотни воинов полегли на этой земле, и теперь все они восстали, чтобы служить новому господину.

Он сидел на спине медведя, словно король на троне, и наблюдал, как растёт его воинство. Каждый новый мертвец делал его сильнее, каждая воскрешённая душа расширяла границы его власти. Скоро, очень скоро он будет готов двинуться к Стене.

К вечеру они остановились на отдых в древней крепости, построенной ещё Первыми Людьми. От неё остались лишь развалины — каменные стены, покрытые льдом, и башня без крыши, что торчала в небо обломанным зубом. Но это укрытие вполне подходило для его целей.

Медведь лёг у подножия башни, и он спешился, чувствуя странное удовлетворение от прошедшего дня. Первый день верхом на своём новом скакуне прошёл успешно. Зверь оказался выносливым и послушным, а главное — достаточно быстрым, чтобы покрывать большие расстояния за короткое время.

Мертвецы расположились вокруг крепости ровными рядами, безмолвные стражи в вечном карауле. Их синие глаза горели в сгущающейся темноте, создавая причудливую иллюминацию. Ветер шевелил их истлевшие одежды и гремел костями, создавая музыку смерти.

Он поднялся на вершину башни и оглядел свои владения. Насколько хватало глаз, простирался белый покров зимы. Где-то там, далеко на юге, за многими сотнями лиг, люди грелись у очагов и рассказывали детям сказки о страшных чудовищах с севера. Скоро эти сказки станут явью.

Но пока он был терпелив. У него было время, чтобы собрать армию. Время, чтобы найти способ преодолеть Стену. Время, чтобы изменить судьбу мира согласно своей воле.

Медведь внизу тихо зарычал — не от угрозы, а от преданности своему господину.

***

Дым поднимался тонкой струйкой в серое небо, выдавая присутствие жизни среди бескрайней мертвой пустыни. Он заметил его ещё за несколько лиг — чёрную полоску, прочерчивающую горизонт, как шрам на белоснежном лице зимы. Медведь под ним учуял запах горящего дерева и человеческой плоти, тихо зарычав в предвкушении.

Поселение располагалось в долине между невысоких холмов, прикрытое от северных ветров естественной грядой камней. Десяток жалких хижин, сложенных из брёвен и обмазанных глиной, жались друг к другу вокруг центрального костра. Дым исходил из дыр в крышах, крытых звериными шкурами и ветками. Это было одно из тех затерянных поселений одичалых, что веками прятались в самых глухих уголках земель за Стеной.

Он остановил медведя на гребне холма, откуда хорошо просматривалась вся долина. Внизу сновали фигуры — мужчины, женщины, дети. Все они были закутаны в меха и звериные шкуры, их лица обветрены суровым климатом. Около тридцати душ — немного, но достаточно для начала.

Первым их заметил мальчишка, который пас коз у края поселения. Увидев огромную фигуру на склоне холма, он закричал и побежал к хижинам, размахивая руками. Крик подняли другие — мужские голоса, полные тревоги и страха.

Люди высыпали из своих жилищ, хватая всё, что могло послужить оружием. Каменные топоры, костяные копья, ножи из обточенного кремня — жалкое вооружение против того, что несло им смерть. Но одичалые не привыкли сдаваться без боя. Даже перед лицом неминуемой гибели они готовы были защищать свои дома.

Старейшина племени, седобородый мужчина с лицом, изрезанным шрамами, вышел вперёд. В руках у него был бронзовый меч — древняя реликвия, возможно, доставшаяся от предков времён Героев. Лезвие было зазубрено и покрыто патиной, но всё ещё могло резать.

— Прочь, демон! — закричал старик, поднимая меч над головой. — Именем старых богов заклинаю тебя — ступай обратно во тьму, откуда пришёл!

Он засмеялся — звук получился как треск ломающегося льда. Старые боги? Они давно забыли об этих землях, оставив их во власти холода и смерти. Никто не придёт на помощь этим жалким людишкам.

Медведь начал спуск по склону, каждый его шаг отдавался грохотом в промёрзшей земле. За ними следовала армия мертвецов — сотни скелетов и разложившихся трупов, двигавшихся в абсолютном молчании. Только стук костей да шелест истлевших одеяний нарушал тишину наступающей ночи.

Одичалые собрались в круг вокруг центрального костра, выставив вперёд мужчин с оружием. Женщины и дети прятались за их спинами, но в глазах даже малышей читалась готовность умереть, но не сдаться. Такова была природа свободного народа — они предпочитали смерть рабству.

Первая стрела просвистела мимо его головы, вторая ударила медведя в грудь, но отскочила от толстой шкуры, не причинив вреда. Лучники среди одичалых стреляли из самодельных луков, сделанных из рогов и жил. Их стрелы были способны пробить обычную кольчугу, но против мёртвой плоти оказались бесполезны.

— Огонь! — заревел старейшина. — Несите огонь! Только огонь может остановить мертвяков!

Несколько воинов схватили горящие головни из костра и побежали навстречу надвигающейся армии. Пламя в их руках плясало и трещало, отбрасывая пляшущие тени на снег. Они кричали боевые кличи своего племени, призывая духов предков встать на их защиту.

Но духы не откликнулись.

Первый из храбрецов добежал до передовых рядов мертвецов и взмахнул горящей палкой. Пламя коснулось истлевших одежд скелета, и они вспыхнули. На мгновение показалось, что огонь и вправду может остановить нежить — горящий мертвец пошатнулся и упал.

Однако за ним поднялись ещё десятки. Воин попытался отступить, но костлявые руки уже тянулись к нему со всех сторон. Его крик ужаса оборвался, когда мёртвые пальцы сомкнулись на его горле.

Остальные защитники дрогнули, увидев смерть товарища. Огонь — их единственная надежда — оказался лишь временной помехой. Мертвецов было слишком много, и они наступали со всех сторон, сжимая кольцо вокруг поселения.

Резня началась с заходом солнца. Одичалые сражались с отчаянием обречённых, но их мужество не могло противостоять неумолимой силе смерти. Каменные топоры раскалывали черепа и ломали кости, но мертвецы продолжали идти вперёд. Костяные копья пронзали гниющую плоть, но раны не останавливали тех, кому боль была неведома.

Он наблюдал за побоищем, восседая на спине медведя в центре поселения. Иногда, когда кому-то из одичалых удавалось прорваться через кольцо мертвецов, медведь одним движением лапы превращал беглеца в кровавую кашу. Но в основном он просто смотрел, как его воля воплощается в жизнь.

Старейшина племени держался дольше всех. Древний бронзовый меч в его руках рубил направо и налево, отсекая головы и конечности. Старик дрался с яростью загнанного волка, прикрывая собой женщину с младенцем на руках — вероятно, свою дочь и внука. Кровь струилась по его лицу из множественных ран, но он не отступал.

— Проклятие тебе, Иной! — хрипел старик, нанося удар за ударом. — Пусть старые боги накажут тебя за эту бойню! Пусть твоя душа не найдёт покоя ни в этом мире, ни в следующем!

Проклятие. Он снова засмеялся. Его душа и так была проклята с того момента, как он очнулся в этом ледяном теле. Слова старика не могли причинить ему вреда — равно как и его меч, который уже не мог пробить кольцо мертвецов.

Конец был предрешён. Костлявые руки потянулись к старейшине со всех сторон, и бронзовый клинок не мог остановить их всех. Старик упал, утянутый вниз мёртвыми пальцами. Его последний крик слился с плачем младенца, которого тут же заглушили холодные ладони.

Тишина опустилась на поселение. Только потрескивание угасающих костров да тихий стук костей нарушали покой. Все одичалые были мертвы — тридцать душ, которые ещё час назад грелись у очагов и не подозревали о приближающейся беде.

Но смерть была лишь началом.

Он спешился с медведя и прошёл между телами, простирая руки над каждым из убитых. Его сила текла в остывающую плоть, пробуждая то, что должно было остаться спящим навеки. Один за другим мёртвые одичалые поднимались на ноги, их глаза загорались синим пламенем.

Старейшина племени встал последним. В его руках по-прежнему был бронзовый меч, но теперь он служил новому господину. Древний воин склонил голову в знак покорности, и тусклый металл клинка отразил холодный свет мёртвых глаз.

Тридцать новых слуг присоединились к его армии. Тридцать душ, которые теперь принадлежали ему до скончания времён. Поселение превратилось в мёртвый лагерь, где синие огоньки глаз мертвецов заменили тёплое пламя очагов.

Он забрался обратно на спину медведя и посмотрел на догорающие руины. Это было только начало жатвы, которая ждала впереди. За Стеной прятались сотни таких поселений, тысячи одичалых, которые ещё не знали о том, что их час пробил.

Но они узнают. Все узнают.

Армия мертвецов двинулась дальше на юг, оставляя за собой лишь дым и пепел. Впереди их ждали новые поселения, новые жертвы, новые пополнения для растущего воинства смерти. Каждая капля пролитой крови приближала его к заветной цели — к Стене и тёплым землям за ней.

Долгая ночь только начиналась.