Берегиня

Вельск. Май лета 1914-го.

Яркое синее небо с игривыми белыми облачками сияло над головой. Ветерок колыхал волосы, выбивающиеся из-под белой летней детской шляпки. В шесть лет самая обычная скоромная карусель с лошадками всегда чудесна. Панорамой проносились красивые двухэтажные дома: белые, желтые и даже один розовый, а еще был вид на прекрасные сосновые леса за Велью. Люди вокруг важно прогуливались в нарядных одеждах. Даже крестьяне, съехавшиеся из окрестных сел, надели пиджаки, а их дочери и жены красивые платья. Легкий запах дыма в городе смолокуров совершенно не смущал Оленьку ведь за все шесть лет ее жизни она к нему давно привыкла.

Когда катание закончилось старший брат Володя помог ей спуститься с лошадки. Вместе они подошли к родителям Оленки. Папа был одет в свой лучший костюм с шелковым шейным платком. Сегодня был жарко, и папа расстегнул пиджак так что был заметен неизменный жилет и белая рубашка. На маме была ее лучшая блузка с кружевами, темная юбка и красивая соломенная шляпка с широкими полями. Рядом с ними стоял необычный очень красивый мужчина с аккуратно постриженной бородой и усами. Светло русые волосы перехватывала плетеная кожаная полоска, придававшая ему какой-то сказочный вид. Белая рубашка из ярко сияющей на солнце ткани казалась невозможно свежей и красивой. Брюки собеседника родителей были из необычной немного пушистой на вид светло коричневой ткани или может быть кожи.

— Оля, Владимир», — представил своих детей отец девочки Вячеслав Борисович Филин и обращаясь уже к детям, — это Иван Федорович. Он путешествует по нашим северным краям и собирает старые сказки и предания и ради нашего Вельска приехал из столицы.

У Ивана Федоровича в руках внезапно возникли два леденца на палочках в виде петушков. Володе достался красный как закатное солнце, а Оленьке удивительный зеленый.

— У вас славные дети Вячеслав Борисович, — с широкой доброй улыбкой произнес новый знакомый и добавил, обращаясь к детям, — Какие сказки о необычных местах вашего края вы знаете? Расскажете? Я видел на краю красивую лавочку в сени деревьев. Расскажете мне их?

Мягкое сияние глаз гостя было так завораживающе, что отказаться было решительно невозможно не только детям, но и взрослым. На удивление, в этот ярмарочный день и в самом деле нашлась свободная лавка. Все устроились на ней. Первым начал рассказ Володя…

Сказка Володи.

В Русском царстве, в нашем государстве жили-были три купца. Были они братьями и занимались торговлей. Однажды решили они отправиться в дальние края, чтобы найти редкие товары и продать их с хорошей прибылью. По дороге им встретился Иван мастеровой, который тоже решил попытать счастья в купеческом деле. Братья приняли его в свою компанию и дальше пошли вместе.

Долго ли, коротко ли шли они, но пришли они в большой город. Там они нашли много интересного и необычного. Купцы закупили товар и решили вернуться домой, да на обратном пути попали в сильный буран. Дорога стала непроходимой, и они заблудились. Долго блуждали братья, пока не вышли к небольшой избушке. Внутри горел теплый очаг, а на столе стояли блюда с едой.

Первым внутрь вошел старший брат, он увидел прекрасную девушку, которая сидела за столом. Она пригласила его поесть и отдохнуть. Старший брат не отказался и начал есть. Вдруг девушка превратилась в страшную ведьму, схватила старшего брата и унесла его в лес. Младший брат, увидев это, понял, что здесь что-то не так, и не пошел внутрь. Он остался снаружи и начал думать, как спасти своего брата.

Тем временем средний брат тоже вошел в избушку. Он увидел там девушку, а брата нет, но молча сел за стол и начал есть. Ведьма снова превратилась и утащила среднего брата в лес. Тогда Иван мастеровой понял, что нужно действовать быстро. Он взял наган и пошел в избушку. Там он увидел красавицу, которая пригласила его к столу. Иван заметил, что девушка слишком уж хороша, чтобы быть настоящей. Он не стал есть, а предложил ей стать его женой, если она спасет его спутников. Ведьма согласилась, но сказала, что Иван должен принести ей золотой ключик, который откроет любую дверь.

Иван мастеровой отправился на поиски ключика. Он долго бродил по лесу, пока не нашел старую кузню, внутри которого была отличная слесарная мастерская. Иван выковал ключик да позолотил, а еще особую пулю из серебра, да болотной руды сковал и в крови своей закалил, с тем и вернулся к ведьме. Она открыла двери в лесу и освободила братьев. Однако Иван мастеровой не дал ей превратиться обратно в ведьму. Выстрелил он из нагана и убил ее наповал. Взял Иван своих товарищей и ушел из этого места навсегда.

Вернулись они домой богатыми и счастливыми. Иван мастеровой женился на прекрасной девушке, которая оказалась молодой учительницей. Они жили долго и счастливо, и их доброта освещала всю округу. А братья-купцы поняли, что не всегда богатство и успех приходят сами собой, иногда нужно проявить смекалку и решительность, как это сделал Иван мастеровой.

Иван Федорович потрепал брата Оленьки по голове и с улыбкой произнес: «Необычная сказка. Я слышал сказку об Иване крестьянском сыне, но тот был обычным воином, просто был упорным, ответственным и трудолюбивым, а твой герой умелый мастер. Только на своей крови пули закалять негоже. Убив, такая пуля может и твою жизнь забрать». Мальчик же недовольно в жесте отрицания встряхнул головой. Свой путь и своих героев он уже выбрал.

Сказка, рассказанная Оленькой.

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была девочка по имени Василиса. Она была умница и красавица, но однажды, возвращаясь домой через лес, она заблудилась. Блуждая среди деревьев и кустов, она вышла к большому болоту. Вокруг было тихо и мрачно, только ветер шелестел листьями да птицы кричали. Василиса испугалась и попыталась найти выход, но все тропинки вели обратно к болоту.

Долго она шла, пока не поняла, что совсем потерялась. Вдруг, из глубины болота раздался тихий стон. Василиса, несмотря на страх, пошла на звук и увидела старое дерево, корни которого уходили глубоко в воду. Из трещины в стволе выглядывало бледное лицо. Это была мавка, дух болотный.

— Помоги мне, — прошептала мавка. — Я застряла здесь уже много лет, и мои силы слабеют.

Василиса, не задумываясь, протянула руку и помогла мавке выбраться. Мавка оказалась очень благодарной и предложила помочь Василисе найти дорогу домой. Они вместе пошли вдоль берега, и мавка показывала ей безопасные тропинки.

Шли они долго, и наконец, вышли к деревне. Там Василису встретили родители и друзья, которые уже отчаялись найти её. Все были рады видеть её живой и невредимой.

Мавка осталась в болоте, но каждую ночь приходила к Василисе и рассказывала ей истории о жизни в лесу. Василиса стала учиться у мавки мудрости природы и вскоре научилась понимать язык животных и растений.

Прошло несколько лет, и Василиса выросла в красивую девушку. Она часто ходила в лес, чтобы помочь людям, потерявшимся в чаще. Однажды она спасла молодого охотника, который попал в западню. Он был очень благодарен ей и предложил стать его женой.

Но Василиса отказалась, потому что знала, что её сердце принадлежит лесу и его обитателям. Она вернулась к мавке и стала жить с ней в болоте. Вместе они охраняли лес и помогали тем, кто нуждался в помощи.

Так и живут они до сих пор, охраняя лес и помогая людям. Их история стала легендой, и каждый, кто слышит её, понимает, что истинная доброта и благородство могут изменить даже самую мрачную судьбу.

——————

Иван Федорович, усмехнувшись произнес: «Необычная сказка и очень взрослая. Ты совсем не боишься мавок и болот? Это мудро. Учись и стремись сохранять свое сердце, свою душу в мире и покое. Тогда тьма и зло не тронут тебя, и ты останешься такой милой и доброй навсегда», – повернувшись к родителям Оленьки он добавил, — «Ваша дочь растрогала меня. Он так талантлива и чиста душой. Вы знаете, что сейчас в государстве неспокойно. Как вы знаете я из столицы. Вам стоит уехать из города в деревню. Построить хорошие отношения с местными жителями. Сделать запасы. Таким славным людям как вы все по плечу. Скоро в Вельске, да и во все стране будет очень неспокойно. Оленька уже умеет читать? Я знаю отличный стимул для улучшения ее навыков. Я пришлю почтой сборник Александра Николаевича Афанасьева. Если получите его – значит время пришло. Не все можно нынче писать почтой».

Стояло лето 1916 года. Родители почему-то приняли совет своего случайного друга близко к сердцу. Отец нанял плотников подновить дом, доставшийся ему в наследство в деревне Филинское стоявшей на месте впадения речки Меня в полноводную Кокшеньгу, а в феврале следующего года мама принесла Оленьке четыре толстые старые книги в солидном переплете и задумчиво произнесла: «Пока не развезло зимние дороги пора нам перебраться в наш дом в Филинском. Володя пожелал остаться здесь и закончить училище. Он уже почти взрослый и мы уверены в том, что он справится».

Деревня Филинское на Кокшеньге реке. 1 июня лета 1917-го.

За приоткрытыми ставнями шуршал дождь. Июнь 1917 года выдался холодным даже для северного края. Оленька сидела за столом и старательно читала книгу...

——————

Из ниоткуда перед девушкой появился Финист Ясный Сокол, оперение которого переливалось разными цветами. Он влетел в окно, упал на пол и превратился в красивого юношу. Сначала девушка испугалась, но, когда он начал говорить с ней, ей стало радостно и спокойно на душе. Они беседовали всю ночь, и когда уже начинало светать, Финист подарил ей перо из своего крыла. Он сказал, что если ей понадобится какая-нибудь одежда, нужно выйти на крыльцо и махнуть этим пером вправо, и тогда появится всё, что ей захочется. Затем он поцеловал её ещё раз, снова обратился в сокола и улетел за густой лес. Девушка долго смотрела ему вслед, закрыла окно и легла спать. После этого каждую ночь, как только она ставила на подоконник красный цветок, к ней прилетал молодой человек в образе сокола.

——————

Ах... Оля зажмурилась, представляя себе красавца Финиста. В ее воображении он прилетал именно к ней, показывал чудеса, рассказывал о далеких странах, а она сама рассказывала ему об удивительном Большом болоте, лягушке Агафье, песчаном острове со старым домиком и темном урочище на краю которого жил старый ворчливый пень. Мама оказалась настоящей кудесницей, и она сама, когда вырастет непременно умницей, красавицей и волшебницей.

Из соседней комнаты послышался звук открываемой двери, а затем Мамин голос воскликнул: «Иван Федорович, какими судьбами? Я так рада вас видеть.Вячеслав Борисович в городе сейчас. Пытается убедить Володю на время переехать к нам».

«Доброго дня вам Зинаида Макаровна», — ответил приятный мужской баритон, – «Он уже подъезжает к селу. Вот-вот будет. Я везу вам солнце. На юге уже тепло и настает настоящее лето. Скоро оно и до вас дойдет...»

Оленька, услышав голос того самого так и не позабытого человека, с громким радостным криком: «Финист, ты прилетел!», —выбежала в горницу. Иван Федорович рассмеялся, подхватил ее на руки и закружил ее по комнате.

«Подросла. Меня не забыла. И научилась за год многому. Вижу. Вижу», – с широкой улыбкой произнес гость и достал из небольшого саквояжа сверток. В упаковочной бумаге оказалась черная лакированная шкатулочка с превосходным, радужных оттенков пером, нарисованном на ее крышке. — «Вот держи. Мама верно учит тебя читать и писать уже. Дело то быстрее пойдет если ты будешь писать письма Финисту и в шкатулочку класть. А небольшие листы бумаги, свернутые в трубочку и карандаш можно хранить в ней же».

Опять скрипнула дверь и из сеней в комнату вошли отец и Володя. На отце была темная синяя накидка влажная от дождя, на хмуром брате была надета непривычная кожаная крутка. Мама приобняла девочку и произнесла: «Оленька, иди к себе. Читай книгу дальше». Оля послушно направилась в детскую комнату, но к голосам за дверью продолжала прислушиваться.

Финист, а называла она Ивана Федоровича в мыслях теперь только так, рассказывал о новостях из Петрограда. Оказывается, столичные жители выгнали царя итеперь в городе все ничего не делали, но лишь ругались друг с другом. Новые власти толком ничего путного сделать не могли. Рабочие с множества столичных фабрик хотели сами стать властью, а дворяне и купцы потихоньку уезжали на время в другие страны. Финист считал, что на этом бурление не успокоится. Володя с пылом начал утверждать, что рабочие и крестьяне должны крепко взяться за управление страной. Они работают им и решать, как жить. Впрочем, Оленьке эти сложные взрослые разговоры были не интересны, и она снова села за книгу.

——————

Пришло воскресенье. Старшие сестры начали готовиться к службе в церкви. Младшая сказала им: «Я останусь дома и помолюсь здесь». Сестры пошли в церковь, а она осталась у окна, вся испачканная, и наблюдала за людьми, идущими в храм. Через некоторое время она вышла на крыльцо, взмахнула цветным перышком вправо, и тут же появилась хрустальная карета, прекрасные лошади, слуги в золотых одеждах, платья и украшения из драгоценных камней.

——————

Спустя какое-то время споры в гостиной прекратились. Дождь стих и девочка открыла окно. Выглянув в него, она увидела, как Финист, что-то аккуратно вырезает на бревенчатой стене дома, маминым старинным ножом. Вырезав что-то на каждом углу дома, Финист вернул маме нож и в скором времени уехал на своей коляске прочь. Уже после Оленка изучила вырезанные надписи и ничего в них понять не смогла буквы выглядели непривычно, волшебно, чудесно...

Володя задумчиво стоял на окраине деревни смотрел на след коляски Ивана Федоровича. Метрах в ста от околицы он сворачивал за большой куст ракиты, где попросту исчезал. Встряхнув в недоумении головой, юноша, ставший по нынешней моде атеистом, пошел раздавать крестьянам привезенную в Вельск из Ярославля газету «Труд и Борьба». Надо было еще найти ответственного мужика готового давать по газетке крестьянам из соседних деревень. Слово зажжет сердца и все вместе они разожгут костер революции, – так любит говорить товарищ Буря его учитель и наставник. Володя не знал, чем занимался товарищ Буря раньше. Был он высоким и широкоплечим мужчиной с густой бородой и проницательным взглядом. Он всегда носил строгий костюм и неизменную кепку. Знания товарища Бури неизменно восхищали Володю, и конечно же он хотел стать таким, как он. Жаль, что отец и мать и не разделяли его пламенной веры в дело революции. И все же, все же ему удалось уговорить мать открыть в селе крестьянскую трудовую школу. Не хуже земской, но здесь будут учить не только чтению, письму, рисованию, гимнастике и закону божию, но правильной механике для сельского хозяйства, а вместе с ней и марксизму. Заняться этим обещал товарищ Слава, которых по инвалидности уже не мог работать как прежде рабочим. Пригодится теперь здесь.

Деревня Филинское на Кокшеньге реке. 10 июня лета 1918-го.

Неласковым был север в 1918 году. Казалось, что это сама Мать-сыра-земля оплакивает смерти людей. За прошедший год Ольге пришлось повзрослеть, не столько телом, сколько душой. С поздней осени прошлого года шла лютая война. Здесь на Кокшеньге она пока что не прокатилась своим огненным валом, но папа рассказывал, что к северу по дороге к холодному Белому морю бои шли вовсю. Далекую канонаду было временами слышно очень явно. Еще зимой по твердому ходу отец и пара мужиков соседей срубили небольшой сарайчик на песчаном островке в Большом болоте и поставили туда едва заметную тонкую гать. Когда снег и лед сошли мать вместе со старым дедом Антипом стали учить детей какие растения как собирать можно на болоте, чтобы потом их можно было есть.

А еще дети все вместе разучили забавный заговор-просьбу к болотнику. Начинался он так:

«Дедушка в болоте,

опаси от топи,

смилуйся над мною,

бедной сиротою...»

Работать в болоте было не только опасно, но и тяжело. От частого контакта ледяной водой болели руки. Ольга плакала, но сжимая зубы продолжала работать наравне с детьми постарше. Дед Антип и мама сказали, что надо заготовить побольше корней каких высоких высохших болотных трав. Сушить их носили в сарайчик, срубленный в конце зимы. Странно, вода словно все понимала и старалась поменьше жалить холодом руки девочки. За неделю они успели заготовить много этих бурых неказистых корешков и развесить их на тонких жердинках в сарае. Тогда же она впервые попробовала их в печеном в золе костра виде. Они были жесткими, но вполне съедобными, а только что выкопанную сердцевину Рогоза можно было даже есть сырой. Она приятно похрустывала и была немного сладкой на вкус.

Уже дома, достав из потайного местечка в детской шкатулку Финиста, она взяла один из листков бумаги и стала писать письмо.

——————

Здравствуй, мой сердечный друг Финист!

Пишет тебе Оля из деревни возле Минского погоста, что возле Кокшеньги реки. Живу я здесь тихо и мирно, как и прежде. В нашем краю все по-старому, разве что новости доходят не так быстро, как раньше. Все разговоры теперь о революции и новой власти. Люди волнуются, обсуждают, что принесет нам будущее. Кто-то верит в счастливую новую жизнь, а кто-то боится пришлых людей. Дядька Михаил по возвращению из города рассказывал, что там зимой грабили людей побогаче, а кое кого и убили.

У нас в деревне жизнь идет своим чередом. Река Кокшеньга все так же блестит на солнце, птицы продолжают петь свои песни, а скотина мирно пасется на лугах. Крестьяне стараются работать на полях, чтобы урожай был хорошим. Папенька открыл лечебницу для крестьян. Многим теперь в город ездить страшно, но мы все верим, что трудности скоро пройдут, и жизнь наладится.

Я очень скучаю по тебе, мой дорогой друг. Часто вспоминаю наши встречи. Надеюсь, у тебя все хорошо. Хочется верить, что ты здоров и счастлив.

Скоро пройдет лето, и деревня погрузится в белоснежное одеяло. Хотелось бы, чтобы ты оказался рядом, и мы могли бы снова встретиться у жаркого очага, пить чай и делиться новостями.

Буду ждать от тебя весточку. Напиши о том, где ты сейчас и какие дороги перед тобой. Пусть тепло и уют окружают тебя всегда.

——————

В конце лета из города прискакал отряд красноармейцев с подводами. Они начали забирать у людей скот. Ни плачь людей, ни мольбы не помогали. Оля и ее семья все время сидели в доме, не открывая ни дверей, ни ставней и к ним почему-то не зашли. Отец с мамой считали, что им просто повезло, но девочка была уверена, что их спас Финист.

Деревня Филинское на Кокшеньге реке. Сентябрь лета 1918-го

Осень 1918 принесла не только дожди. Из Вельска приехали на подводах солдаты и начали отбирать собранный урожай. Плач детей. Истошные крики женщин. Дед Антип выскочил с ружьем на порог своего дома и был застрелен молодым парнем из городских. Оля, смотря на происходящее через щелочку в ставнях с ужасом думала, что это мог быть и их Володя и возможно сейчас он в какой-то другой деревне убивает и грабит.

После того как продотряд уехал Оля вместе с другими подростками отправилась на болото собирать корни рогоза и камыша. Раньше с ними ходил дед Антип, а теперь пришлось справляться самим. Здесь на севере, дыхание зимы уже было ощутимо и весомо, листья уже алели осенним золотом и багрянцем. Камыш и рогоз начали сохнуть. Нескладная грубоватая девица 15 лет по имени Алёна считала себя самой старшей и покрикивая на всех старалась заходить поглубже, а малышню гнать подальше от топких мест.

Оля тянула из болота упрямый рогоз, подкапывая его тяпкой. Руки уже откровенно не держать тяжелый инструмент. Вдруг послышался всплеск и вскрик Алёны. Волей случая, а может и каверзой болотника она оказалась на краю незаметной неопытному глазу корчаги и провалилась сквозь тонкий слой зыбкой почвы в болото. Оля с несвойственной ее возрасту взрослостью начала командовать: «Миха, веревку. Я легче всех. Поползу к ней, а вы с концом веревки выстройтесь и готовьтесь назад тянуть». Сказано сделано. Обвязавшись веревкой, девочка поползла по болоту вперед. Конечно, кто-то взрослее и опытнее в болотах сказал бы что надо все было сделать не так, но крестьянские дети в таких делах были не слишком опытны.

Странно, болото напоминало Оле мягкий уютный ковер, холодящий от осенней стылости, но такой уютный. Он даже и не проваливался особо под ней. Споро добравшись до тонущей Алёнки, девочка хотела было отвязать конец веревки, отдать его той, да и поползти обратно, но тонущая девица со всей дури голося вцепилась в Олю, топя ее тоже. Что-то стылое охватило Оленьку и словно бы стало лишать ее воли к жизни. К счастью, общий план спасения был неплох и остальные дети, схватившись за веревку вытянули обеих тонущих на безопасное место.

Посовещавшись, дети решили на сегодня прекратить добычу корней. Вернувшись в сараи, они вместо того, чтобы высушиться у костра, стали разделывать и развешивать добычу и лишь потом направились домой, в деревню. Уже дома Оле стало ночью худо. Поднялась температура. Стало очевидно, что купание в ледяном осеннем болоте даром не прошло. В беспамятстве Оленька металась на кровати несколько дней. На ее счастье отец был хорошим врачом, а мама знала толк в травах.

Пришла в себя девочка после кризиса ночью. Возле ее кровати сидела незнакомая ей старая бабка, одетая во что-то серая и тихонечко выло непонятную песню в которой было не разобрать слов. Оленька встрепенулась и спросила старуху: «Бабушка, кто вы?»

– Видишь меня, и слышишь? – Удивилась ночная гостья, – Ольмой меня кличут. Я подруга деда твоего Макара, а до того была подругой твоей прапрадеда. Семейный дух я ваш. Может стала бы подругой Володьки вашего, но он красный злыдень дара себя сам лишил. Раз очнулась, то и славно. Смерть то близко к тебе была. Болото забрать тебя пыталось, не мытьем, так лихоманкою. Только кто-то посильнее меня тебя поддержал. Кто мне не ведомо.

Девочка тут вспомнила о Финисте и словно ответив ей медальон на груди потеплел. Зимой на рождество она заглянула в заветную шкатулку и вдруг увидела в нем лист тонкой бумаги с ответным письмом от Финиста. К письму прилагался небольшой, серебряный медальон на котором было изображено перо какой-то птицы. Само собой Оленька его тут же надела и старалась не снимать.

Ответное письмо Финиста.

——————-

Здравствуй, дорогая Оля!

Пишет тебе твой друг Финист из далекой Африки. Я сейчас на берегу озера Чад. Получил твое письмо и хочу сразу сказать, что мне очень приятно слышать, что ты думаешь обо мне. Спасибо тебе за теплые слова и поддержку.

Ты спрашиваешь, как у меня дела. Знаешь, здесь тоже происходят свои события, но они никак не сравнятся с тем, что происходит у вас в России. Да, я далеко, но мои мысли всегда с тобой нашим народом.

Не переживай из-за новостей о революции и гражданской войне. Время лечит любые раны, и я уверен, что Россия справится с любыми трудностями. Верь в лучшее, ведь надежда – это самое важное в такие моменты. Расскажи мне, как твоя семья? Как дела у папы и мамы? Надеюсь, они здоровы и полны сил. А как твой брат? Ты помогаешь родителям по хозяйству? Мы с тобой сейчас в разных уголках мира, но расстояние не помешает нашей дружбе. Помни, что я всегда рядом с тобой, хоть и на расстоянии.

Пусть Рождество принесет тебе счастье и радость. Передавай всем привет. Береги себя и свою семью. До свидания, моя дорогая подруга. Жду новых писем от тебя.

Финист.

——————-

Девочка прижала к сердцу письмо. Это был самый лучший подарок на Рождество. Финист не забыл о ней и ее семье. Все будет хорошо.

Деревня Филинское на Кокшеньге реке. Май лета 1924-го.

Стояла поздняя весна 1924 года. По дорогам на Вельск рыскали отряды красногвардейцев. Три года тому назад мужики, озверевшие от того, что весь хлеб отбирали подчистую, и крестьянам потом приходилось перебиваться скудными болотными дарами. Многие той голодной зимой умерли. 15-го марта полыхнуло. Здесь на севере у многих были охотничьи ружья. Почти в каждой крестьянской семье кто-то не дожил до весны. В ее маленькой деревенской школе, где преподавала ее мама из 30 учеников 12 умерло. Это потрясло Олю до глубины души. Не сказать, что эти дети были ее друзьями, но она их неплохо знала. Их семью это почти не тронуло. Володя теперь был красным командиром и семью прикрыл. Он стал совсем другим. То, о чем он так возбужденно рассказывал во время нечастых визитов, Оля плохо понимала, но зато помнила лица детей в гробах. Через две недели пришли войска Красной Армии. В Филинской после недолго расследования расстреляли трех человек, а еще два десятка мужиков куда-то угнали. Больше их никто не видел. Батюшку из храма отца Павла тоже забрали, а храм разорили. Их красивая церковь не была особо богатой, но теперь она смотрелась как дом, в котором похозяйничали бандиты.

Был уже вечер. Вкусно пахло кашей, когда дверь открылась и отец кликнул маму: «Зина помоги мне». Оля выбежала в сени. Отец с помощью мамы завел в дом изможденного мужчину в рваной телогрейке.

— Он весь горит, – воскликнула мама, касаясь лба мужчины и спросила отца, — что с ним? Он ранен? Где ты его нашел?

— Потапыч позвал. В огороде его нашел. Я его знавал в прежние дни. Это Борис Ямпольский-Чернотень. Во время гражданской он был офицером Белой армии. Ран полно. Кое-что я смог закрыть укрепляющим составом, – начал рассказывать папа, — Я не могу его бросить или сдать в ОГПУ. Не могу. Понимаешь? Давай подлечим его. Укроем наверху.

Мама лишь печально кивнула головой в ответ. При помощи Оли, которая для своих 16 лет была очень сильной девочкой раненого удалась затащить в мансарду. Отец при помощи остро отточенного ножа срезал мокрую грязную одежду с тела Бориса. Мама принесла таз, кувшин с водой и чистые тряпки. Вместе с Олей они бережно смыли грязь с его ран. Глаза Ольги расширились в удивлении и шоке, когда она увидела, как мама, побледнев провела рукой над телом мужчины. Рука засветилась тусклым призрачным светом и часть ран и синяков вслед за движением ее руки исчезли. Мужчина открыл глаза и явно пришел в сознание.

— Вячеслав? Это ты? Столько лет прошло. — Хрипло произнес он, смотря на отца Оленьки.

— Да, Борис Севастьянович, это я. Ты в нашем доме в Филинской. Откуда ты здесь? – спокойно ответил ему отец, добавив, – давай-ка мы поможем тебе надеть мою рубаху и штаны. У нас тут есть кровать. Одеяло. Я бы тебя к печи определил, но, если тебя ищут, это будет опасно.

– Я сбежал из лагеря в Холмогорах. Меня в 20-м захватили, когда французы из Архангельска сбежали пока мы держали фронт. Это был настоящий ужас. Я вам все расскажу. – Горячечно прошептал Борис Севастьянович и потерял сознание.

За следующие полчаса больного переодели положили на кровать и укрыли одеялом. Оля уже было собиралась спуститься вниз, в свою комнату, как вдруг заметила, как над кроватью забывшегося тревожным сном мужчина начала сгущаться тень. «Зина!», – раздал голоса папы, и мама ответила ему: «Вот как? Что же. Оля не уходи. Придется тебе все объяснить. По нынешним временам ты уже почти взрослая»

Мама начала тихо скороговоркой произносить какие рифмованные строки похожие на то, что Оля читала в сказках. В воздухе перед ней сгустилась в образе старой сухощавой бабки с клюкой непроглядная мгла. С раздраженным шипением странная старуха махнула клюкой и тень, клубящаяся над Борисом Севастьяновичем, истончилась и стала незаметной. Спустившись в след за мамой вниз, Оля села на лавку и приготовилась слушать рассказ мамы.

Рассказ мамы.

Ты много раз читала в сказках о ведьмах, колдунах, кудесниках. Это вовсе не выдумки. Мы и правда существуем, но в старинные времена люди испугавшись того, что не понимают начали выслеживать таких как я и убивать. В Европе топили и жгли на кострах, у нас ссылали в монастыри и морили постами и голодом до самой смерти. Поэтому люди древних сил стали скрываться и пользоваться своими способностями очень редко. Стали сказкой.

Мой дед Макар Прилучный был знахарем и колдуном. Его уважали соседи. Он был обычным крестьянином хоть и зажиточным, но мне он определил другую судьбу, отправив учиться в гимназию. Там я и познакомилась с папой. Люди не выбирают силу. Все происходит наоборот. Вот я и унаследовала дар твоего деда. Когда мне было 18 лет ко мне впервые явился дух моей прапрабабки Ольмы. Она не была крещеной по всем правилам и дух ее после смерти остался не упокоенным, а когда пришло мое время она стала меня навещать. Я много узнала от нее о старинных временах и обычаях, а еще она научила меня нескольким волшебным наговорам, которые как ты видела и правда работают. Может быть, когда ты повзрослеешь твой дух тоже придет к тебе.

— А папа? – спросила Оля.

— Папа обычный человек. Он превосходный врач, натуралист и аптекарь. Его настойки и мази во истину чудесны, но колдовства в них нет. Хотя... Если задуматься, то в травах тоже есть естественное, природное волшебство и умелый человек умеет его концентрировать в виде лекарств. Так, что мы превосходно понимаем друг друга.

…

Оля долго обдумывала мамин рассказ. В своих мечтах она уже представляла себя ведьмой. Само собой доброй, такой как Солнцева сестра. Родители часто навещали больного. О чем-то с ним разговаривали и судя по их мрачным лицам рассказы Бориса Севастьяновича о лишениях, перенесенных им Холмогорском лагере были полны ужаса и страха. Лучше ему не становилось. Нет, его тело родители исцелили, но разум постепенно таял, не в силах вынести испытанного. Мама поддерживала его как могла, но порой и колдовство бывает бессильным.

Деревня Филинское. 21 июня лета 1924-го.

Июнь 1924 года был прекрасным. Солнышко грело уставших измученных людей. На огородах стала появляться кое-какая еда. В деревне вокруг их дома, что-то менялось, но Ольга в каком странном оглушении интересовалась этой новой жизнью все меньше. Она истово училась у отца и матери всему, чему было только можно. Научилась прилично рисовать. Считать. Изучала Биологию и Архитектуру. Борис Севастьянович так и не поправился. Нет, тело его было здорово, но сознание оставалось путанным. Добрая Оля ухаживала за ним как могла и старалась разговаривать с ним о его жизни до войны так искалечивший его душу и разум.

Тот странный вечер она запомнила навсегда. С обеда небо стало хмурится. Пошел серый холодный дождь. Казалось, что мир вокруг закрыла серая противная пелена, отделявшая уютный милый дом, от страшного вокруг. В деревню верхами въехал отряд. Во главе его ехал молодой красавец с новый кожаной куртке. На его фуражке пламенела красная звезда. Сердце Ольги ёкнуло. Это был ее старший брат. В последнее время его визиты она не любила. Девочка много общалась с Борисом Севастьяновичем. Чем больше она слушала его рассказы о кровавом лагеря в Холмогорах, тем больше образ доброго старшего брата из детства заменялся в ее воображении на кровавого палача, убивавшем там на севере тысячи людей. Отец широкими шагами вошел в комнату Ольги.

— Ольга, поднимайся наверх, к Борису. Я прикрою шкафом люк на мансарду и положу лестницу к стене. Будем надеяться, что Владимир не станет обыскивать наш дом слишком активно. Не давай Борису шуметь.

Ольга молча поднялась на верх, прихватив с собой в последний момент шкатулку Финиста, в которой лежали письма, бумага и карандаш в суму. Снизу послышался шум. Отец двигал мебель. Девочка приоткрыла окно на крышу. Она все еще была по детски худощавой и ловкой и возможно сможет выбраться через него. Вдруг с кровати больного послышался стон.

— Оля, подойди, – позвал ее ставший за этот месяц совершенно седым ее пациент, – Я знаю. Мне скоро станет легче. Я так устал. Но мой долг. Вот возьми. Теперь это твое.

С этими словами он стал совать ей в руки страницы бумаги, исписанные им странными словами, перемежавшимися воспоминаниями и отчетами о лагере смерти в Холмогорах. Безумия этим заметкам придавали рисунки, на которых странные существа терзали людей.

— Тихо, тихо, – пробормотала Оля, беря стопку бумаги из его рук, – тихо, сейчас надо молчать. Вот видите я все забрала у вас.

С облегчением мужчина откинулся на подушку. На его лице появилась улыбка, которую юная сиделка у него не видела почитай, что никогда и затих. Тем временем снизу стали доноситься звуки громкого разговора. Укромная мансарда была специально сделана так, что ее пол сильно заглушал звуки, но, судя по всему, красноармейцы по приказу Владимира с грохотом и стуком обыскивали дом. «Похоже, кто-то все же донес о Борисе Севастьяновиче», — подумала девочка в тревоге. Внезапно внизу послышался хлопок негромкого взрыва. Вслед за ним послышались выстрелы. Приступ паники накрыл Олю. Она метнулась к Борису и вдруг отчетливо поняла, что был мертв. Подвинув стул к окошку на крышу, девочка схватила, припрятанную как раз для таких случаев в мансарде, веревку. Привязав к кровати ее конец, остальную часть бухты она выкинула в окошко. Вслед за этим она полезла в него сама.

Крыша была скользкой от дождя. Сорвавшись, Оля начала падать вниз, но вовремя смогла уцепиться за веревку. Ободрав ссадинами руки, и содрав кожу на голени правой ноги, она все же смогла спуститься на землю. В голове колотилась только одна мысль — бежать. Впрочем, самообладание покинуло ее не полностью. Она прошмыгнула в конюшню, оседлала Гнедка и, открыв ворота, поскакала на их тайный остров в болотах. Девочке казалось, что раз Володя там никогда не был, то ее там и не найдут. С перекошенным лицом один из красноармейцев отшатнулся в сторону и стал заряжать ружье. Грянул выстрел.

— Не стрелять! По коням, — послышался голос брата, – догнать, взять живой!

Безумная погоня длилась не так уж долго. 5 верст до Большого болота Гнедок проскакал быстро, впрочем, и погоня не отставала. Преследователи были опытными всадниками, а Ольге было всего лишь 16 лет. В серой пелене дождя и панике бегства Ольга пропустила поворот тропы к острову, где она с друзьями сушила камыш и рогоз.

— Оля, стой. Стой дура, – кричал за ее спиной брат.

Внезапно лошадь стала падать, проваливаясь в бочаг. Девочка вылетела из седла и больно ударилась о вязкую почву, смягчившую ее падение. В панике она стала пробираться вперед, в глубь болота. Ей казалось, что за ней гонится не ее брат, а тот крылатый демон из записок безумца. Внезапно, зыбкая земля с редкой травой расступилась, и девочка начала тонуть. Брат пытался с перекошенным лицом ползти к ней. Потом он снял с пояса плеть и попытался достать концом плети до нее. Он что-то кричал, но девочка вдруг перестала бороться и погрузилась с головой. Медальон Финиста неистово вспыхнул, ожигая ей грудь, но было уже поздно. Внезапно незамеченная Олей тьма, перетекшая к ней от Бориса Севастьяновича, последний дар колдуна всколыхнулась затопляя ее изнутри. Из глубины болота ей ответила холодная тьма глубин, еще не умершего до конца озера, и они слились.

В гаснущем сознании неожиданно твердо и властно звучал тот самый старый детский заговор:

«Дедушка в болоте,

опаси от топи,

смилуйся над мною,

бедной сиротою.

Коли не спастися мне,

забери в семью к себе.

Буду доброй внучкою,

а не злой колючкою.

Век я буду жить

Век тебе служить.»