Берлинский транзит

Берлин, зима 1943 года.

Город встретил меня не просто холодом и снегом, который грязными хлопьями ложился на разбитые бомбёжками улицы. Он встретил меня страхом. Густым, липким, всепроникающим страхом, который чувствовался в косых взглядах прохожих, в нервных очередях у пустых магазинов, в затемнённых окнах домов, в вое сирен воздушной тревоги, ставшем уже привычным аккомпанементом жизни столицы Рейха. Война, которую они так победоносно начинали, теперь пришла к ним домой, неся смерть и разрушение. Но страх был порождён не только бомбами союзников. Он исходил от самой системы – от вездесущего Гестапо, от чёрных мундиров СС, от доносчиков, которые могли быть в каждом доме, в каждой семье. Город жил в тисках паранойи, и я, Максим Волков, профессиональный параноик, почувствовал себя здесь почти как дома. Почти.

Я прибыл сюда из нейтральной Швеции под именем Карла Линдберга, инженера-химика, шведа с немецкими корнями, якобы привлечённого возможностями для научной работы в «Новой Европе». Легенда была тщательно подготовлена Центром, документы – безупречны. Но я знал – любая ошибка, любое неосторожное слово или взгляд могут стать последними. Работа в тылу врага, в самом сердце зверя, требовала предельной концентрации и выдержки. После моих странствий по затерянным городам и мистическим лесам это было возвращение к классике шпионского ремесла. Хотя… после встречи с «Аненербе» я уже не был так уверен, что здесь меня ждёт только «классика».

Моё задание было сформулировано кратко: установить контакт с источником «Юстас» и получить от него данные по секретному проекту «Фауст». Что скрывалось за этим названием – Центр не уточнял. То ли новое химическое оружие, то ли ракетная программа, то ли что-то ещё более зловещее – предстояло выяснить. Штирлиц обладал доступом к высшим эшелонам власти и информации, но передать объёмные технические данные по своим каналам было слишком рискованно. Требовался надёжный курьер и специалист, способный оценить суть информации на месте. То есть – я.

Первый контакт со связным «Юстаса» должен был состояться в небольшом кафе на Унтер-ден-Линден. Явка стандартная: газета Völkischer Beobachter на столике, заказ чёрного кофе (хотя хотелось блевануть от одной мысли о местном эрзаце) и фраза официанту: «Погода сегодня не лётная, не правда ли?».

Я сидел за столиком у окна, делая вид, что читаю передовицу про очередные «победы» Вермахта на Восточном фронте (каждый абзац которой был пропитан ложью и кровью), и наблюдал за улицей. Мимо шли люди – военные в серых шинелях, чиновники с портфелями, женщины с усталыми лицами, спешащие по своим делам. Иногда проезжали чёрные лимузины с партийными бонзами или штабные машины. Город жил своей лихорадочной, больной жизнью, пытаясь сохранить фасад нормальности под аккомпанемент канонады и сирен.

В назначенное время ко мне подошёл официант – пожилой, суетливый.

– Погода сегодня не лётная, не правда ли? – произнёс я пароль.

Он кивнул, протирая столик.

– Совсем не лётная, майн герр. Ваш кофе. И… фройляйн просила передать вам записку. Сказала, вы её ждёте.

Он протянул мне сложенный вчетверо листок и быстро удалился. Фройляйн? Связной – женщина? Неожиданно. Я развернул записку. Несколько ничего не значащих слов о деловой встрече, но внутри – микроточка. Уже в убогой комнате отеля, который мне выделили по линии «научного обмена», я расшифровал послание. Инструкции были краткими: «Контакт подтверждён. Передача данных – завтра, 22:00. Адрес: Грюнвальдштрассе, 17, кв. 5. Ключ под ковриком. Входить без стука. В квартире будет ‘доктор Штраубер’ с материалами. Забрать пакет, покинуть квартиру до 22:15. ‘Юстас’».

Грюнвальдштрассе, 17… Квартира для явок? «Доктор Штраубер» – кто это? Один из людей Штирлица, учёный, имеющий доступ к проекту «Фауст»? Или это сам… Нет, вряд ли Штирлиц стал бы рисковать так открыто. Скорее всего, доверенное лицо. И очень сжатые сроки – всего 15 минут на получение пакета. Видимо, риск был велик.

Весь следующий день я готовился. Изучил карту города, район Грюнвальдштрассе. Это был тихий жилой квартал, не слишком далеко от правительственных зданий – удобно для конспиративных встреч. Продумал маршруты подхода и отхода, пути на случай погони. Проверил оружие – мой верный «Кольт», который чудом удалось провезти через все кордоны под видом «инженерных инструментов», был на месте. И ещё один подарок от Центра, полученный уже здесь, в Берлине, через тайник – небольшой пистолет «Вальтер ППК», более подходящий для скрытого ношения в столице Рейха.

Ближе к вечеру я начал чувствовать знакомое напряжение перед операцией. Но к нему примешивалось и что-то ещё… какая-то необъяснимая тревога, не связанная напрямую с риском провала или встречей с Гестапо. Будто старая, почти забытая рана начала ныть под шрамом. Я не мог понять причину этого чувства, списывая всё на общую гнетущую атмосферу Берлина.

В половине десятого вечера я был уже на Грюнвальдштрассе. Улица была тихой, затемнённой. Лишь изредка тусклый луч света пробивался сквозь щели в затемнённых окнах. Дом номер 17 – обычный доходный дом начала века, ничем не примечательный. Я убедился, что за мной нет хвоста, и быстро вошёл в подъезд. Пятая квартира находилась на третьем этаже. Лестница была тёмной и гулкой.

Под ковриком действительно лежал ключ. Сердце забилось чуть быстрее. Я бесшумно отпер дверь и вошёл внутрь.

Квартира была небольшой, скромно обставленной. Горела только настольная лампа в гостиной, отбрасывая длинные тени. Воздух был спёртым, пахло… чем-то сладковатым? Духами? Знакомыми духами…

В кресле у стола сидел человек спиной ко мне. Мужчина? Нет, судя по силуэту – женщина. Одета в строгий тёмный костюм, светлые волосы собраны в тугой узел. Она не обернулась на звук открывшейся двери.

– Вы опоздали, герр Линдберг, – произнесла она тихим, ровным голосом. – На целых три минуты. Непунктуальность может стоить жизни в наше время.

Голос… Этот голос! Холодный, с едва уловимым металлическим оттенком… но такой знакомый! Не может быть…

– Кто вы? – спросил я, рука легла на рукоять «Вальтера». – Где доктор Штраубер?

Женщина медленно повернулась в кресле. И я увидел её лицо. Повзрослевшее, более резкое, со следами усталости или горя в глазах, но всё такое же красивое и холодное. Те самые светлые волосы, те самые голубые, как льдинки, глаза…

– Лило? – вырвалось у меня против воли. – Лило Реннер?

Она криво усмехнулась. В её глазах не было ни радости узнавания, ни удивления. Только холодный блеск и… что-то ещё? Угроза?

– Доктора Штраубера не будет, герр Линдберг. Или как вас там… Волков? Теперь я – ваш контакт. И ваш «доктор». Неожиданно, правда? Мир тесен. Особенно для таких, как мы. Пакет на столе. У вас десять минут. Время пошло.

Это была она. Лило. Та самая немка из Нью-Йорка, связанная с «Чёрным дроздом», которую я спас от её же хозяев и отправил «искать новую жизнь». Как она оказалась здесь? В Берлине? В качестве связной Штирлица?! Или… это ловушка?