Бешеный пёс

Звук, с которым великолепная закалённая сталь ломается и разлетается на куски, можно назвать приятным и звонким. Если стоишь достаточно далеко. А когда держишься за эфес благородного меча, издавшего такой звук… Повезло ещё, что осколками не посекло. И что рефлексы отточены не хуже разбившегося меча: зубы клацнули совсем рядом, но не задели. Остальным повезло меньше – из атакующей волны в добрую дюжину бойцов уцелело лишь трое. Четверых зверь порвал в клочья, двоих смял в бесформенные кучи металла и плоти. Ещё трое медленно и мучительно умирали пред взором товарищей, никак не способных им помочь.

Везунчики отпрыгнули в сторону, уступив место второй волне. Ей повезло меньше – зверь учился с катастрофической для нападающих скоростью. Выжил лишь один. Он виртуозно крутанулся, пропуская монстра мимо, и даже успел наградить его мощным пинком в непробиваемый бок. После чего быстро, но с достоинством, ретировался в безопасность. К счастью для всех присутствующих, до поры зверь не переходил в контратаку.

Единственный выживший из второй волны подошёл к командной палатке, поднял забрало и отсалютовал обломком меча.

– Клавис Файрхарт к вашим услугам. Внемлите смиренному совету – не отправляйте до поры людей. Это ничего не даст.

Дерзкие речи понимание встретили не у всех. В задних рядах возник и покатился вперёд, постепенно захватывая всё новые и новые глотки, возмущённый ропот. Волна возмущения ударила в первые ряды, поколебала их, наполнила лица багрянцем ярости, дала ей волю.

– Как смеешь ты, презренный, оспаривать наши решения? Или ты считаешь, что умнее нас всех? Только искусство и мужество в бою даровало тебе прощение.

Расчёт был предельно точным. Раз рыцарь посмел возроптать и нарушить субординацию, значит гордыня завладела душой его. И справедливый упрёк воспримет как оскорбление, кинется на генералов, сложит голову изрубленный верной стражей. Тем более, что и меч у него сломан. А прояви рыцарь завидную выдержку, будет обвинён в трусости. Но Клавис избрал третий путь. Непредусмотренный.

– Только у Бога есть право прощать. У королей – казнить или миловать. А у вас…

Рыцарь едва заметно усмехнулся.

– А у вас есть право прислушаться, или не прислушаться к совету. Есть право отдать под полевой суд. И есть право принять мой вызов на поединок чести. Впрочем, есть ли честь у того, кто бросается грязными оскорблениями в ответ на попытку спасти ему жизнь?

Ропот даже возникнуть не смог – захлебнулся, не одолев шквал оторопи и возмущения. То, что наглец осмелился произнести… И за меньшее сносили головы с плеч.

Два гвардейца в позолоченных латах, повинуясь едва заметному жесту пальцев генерала, синхронно шагнули вперёд, опуская на ходу алебарды. Приказа убивать не было. Сбить с ног, поставить наглеца на колени – да. Но не убивать. Генерал милосерден к героям. Даже к таким наглым.

Клавис убрал обломок меча в ножны (и как, только, тот удержался?!), качнулся в сторону, в другую, уклоняясь от лезвий, перехватил древки чуть выше них. И без видимой натуги согнул руки в локтях, поднимая алебарды и гвардейцев в горизонт. Подержал их так пару мгновений и бережно поставил обратно на землю. Ошеломлённые гвардейцы растерянно переглянулись и отступили на шаг. Не выполнить приказ – большой проступок, но опытные бойцы прекрасно понимали, что попытка его выполнить обернётся очередным унижением для генерала. И не спешили брать на себя риск сделать хозяина посмешищем.

– Вы же видите, тварь только обороняется. Задумывались, почему? Вижу, что нет.

Остатки почтения испарились из голоса дерзкого рыцаря. Впрочем, достоинства своего он не утратил, до насмешки не опустился.

– Да как ты смеешь…

Генерал возвысил, было, голос, но тот сорвался, причём вверх, и захлебнулся в бурлящем и клокочущем в горле гневе.

– Повторяетесь. Эта тварь не атакует за пределом определённого радиуса. Будь иначе – все вы были бы уже мертвы. И я, наверное, тоже.

Последнее предложение Клавис произнёс с некоторым сомнением, затем хмыкнул, широко улыбнулся.

– Впрочем, это значения не имеет. Главное, что зверь не выходит за некоторые, строго определённые, границы. Что-то её там держит. Подозреваю, что она неглупа и знает – если выйдет, мы сможем атаковать её сразу со всех сторон, а не только спереди. Сейчас спину ей прикрывают древние развалины, и это работает против нас. И, чем отправлять на верную гибель достойных воинов, прикажите доставить сюда осадные оружия и просто расстрелять зверя.

Принять совет этого наглеца, даже такой толковый, означало утратить лицо, показать себя глупцом. Пойти на это генерал не мог. С другой стороны… Видно, что в ближнем бою эту тварь сталью не взять. Колебался командующий долго. А затем, всё же, решился.

– Закидаем монстра греческим огнём! Превратим её логово в море огня! Клависа – под стражу. Решим его судьбу после.

Сопротивляться рыцарь не стал. Притронуться к себе, впрочем, тоже не позволил. Просто отошёл на указанное место и прислонился спиной к врытому столбу, наблюдая, как к месту боя медленно ползут повозки, доверху набитые глиняными кувшинами. В глазах Клависа, будто предвосхищая события, плескалось море оранжевого жирного пламени.

Под градом кувшинов, расплёскивающихся лужицами невыносимого жара, зверь отступал к развалинам. Не так быстро, как хотелось бы генералу, и без той неизменно присущей всем животным робости перед огнём, но отступал же, злобно скалясь, вжимаясь спиной в камень, забиваясь между полуразрушенных стен и едва угадывающихся остатков древних арок. Не прошло и часа, как всё логово монстра – даже камень – пылало. И где-то там, в трескучем биении огненных языков, находилась сейчас бронированная туша. А всё воинство, включая генерала и его ближний круг, затаило дыхание, ожидая исхода.

Сквозь гул разбушевавшегося пламени прорвался истошный рёв, быстро переходящий в торжествующий волчий вой. В плескучих хищных плетях огня мелькнул силуэт зверя. Его пылающая плоть отваливалась кусками, являя миру гибкую поджарую фигуру огромного волка. Пользуясь всеобщей растерянностью и приковавшем к происходящему все взгляды недоумением, Клавис легко оттолкнулся спиной от столба, несколькими широкими шагами достиг прибоя огненного моря и спокойно шагнул в пламенные волны, теряясь в нём.

Скрытый ото всех, рыцарь уверенно шёл к своей цели. Его доспехи трескались и кусками осыпались наземь, но Клавис не замечал этого, неотвратимо приближаясь к монстру.

– Долго же мне пришлось тебя ждать, батя.

Волк фыркнул, совсем, как конь, и потёрся жуткой мордой о ладонь с длинными изящными пальцами. Погладив лютого монстра, рука нырнула в его пасть и, мгновение повозившись, вытянула оттуда тяжёлый и острый древний меч.

– Пришлось ждать, пока люди откроют огонь, достаточно жаркий, чтобы расплавить Глейпнир. Знаешь, я столько раз подсказывал им путь, но люди слишком тупы.

– Ты, ведь, мог и сам! Да и, что было бы, прислушайся они к твоему совету об осадных орудиях?

Клавис, окончательно избавившийся от доспехов и оказавшийся высоким, худощавым, но крепким рыжеволосым юношей, улыбнулся, блеснув белоснежными зубами с короткими острыми клыками.

– Да, я мог попытаться. За мной следили, но мне всё равно бы удалось. Со временем. Однако, ты не представляешь, какое это удовольствие – освободить тебя руками тех, о ком так пеклись мои глупые названные братья. Есть в этом некая ирония, разве ты не находишь? А что по поводу осадных орудий. Не для того я столько веков людям гордыню прививал, чтобы они смогли прислушаться к мудрому совету. Пойдём!

Из пламени выступили двое: огромный волк и идущий бок о бок с ним рыжеволосый гибкий юноша. Вышли прямо на замершее в ожидании и изумлении войско.

Впрочем, нет. Никакого войска уже не было. Плечом к плечу, откровенно ухмыляясь, а то и беззвучно смеясь, стояли широкоплечие гиганты в древних доспехах. Чуть впереди стоял высокий, прекрасный и суровый ликом богатырь, подкидывающий на широченной правой ладони тяжёлый ботинок.

У командной палатки стоят убелённый сединами, но бесконечно могучий и мудрый старец. Он подмигнул Клавису единственным левым глазом и пророкотал.

– Долго же нам пришлось ждать, пока ты выдашь себя, побратим. Но шутка и правда вышла удачной.

Старец махнул рукой, и Битва началась.