Бесовы сказки

Главврач листал папки и не собирался домой. Тишину нарушало лёгкое жужжание люминесцентных ламп. Молодая санитарка Люба ëрзала на стуле – нудный шеф, кажется, решил заночевать на работе. Не видать теперь спокойного дежурства, как и пару часов сна на кушетке. Пришлось изобразить заботу –нежную, девичью:

– Павел Степанович, вам бы отдохнуть, набраться сил.

– Жилкин Андрей, 1969 года рождения, предварительный диагноз: параноидальная шизофрения. Физиологические нарушения центральной нервной системы и головного мозга не выявлены. Целостность психических функций в норме. Область мышления тоже в норме. Наблюдается наличие бредовых состояний и галлюцинаций. Бывший коллега. Что ж, любопытно. Люба, бери Колю, и приведите пациента.

Фальшивая забота санитарки не возымела никакого эффекта.

Вскоре привели Андрея – щуплого мужчину в очках. Засаленные волосы стояли торчком, а в глазах выражалось мёртвое спокойствие. Павел Степанович отпустил здоровяка Колю и обратился к пациенту:

– Присаживайтесь, может чаю или кофе?

Ответом на фальшивую вежливость стало молчание, задумчивое и безразличное.

– Я хочу помочь, вы можете довериться и рассказать мне всё. Что вас беспокоит?

– Помочь! – ухмыльнулся Андрей, но в его голосе отсутствовали нотки призрения, только грусть, – Я тоже пытался помочь своим пациентам. Вас ведь Павел зовут? Так вот, коллега, никто и никогда из них не был сумасшедшим. Они видели безымянных из пустоты.

– Расскажите, пожалуйста, когда и, как вы обнаружили безымянных? О какой пустоте идёт речь? Сможете ли вы их нарисовать?

– Невозможно описать то, что не имеет массы и формы. Возьмите любой рисунок постояльцев вашей клиники. Они могут выглядеть по-разному. Не я обнаружил их, а они меня.

– Вы говорили о пустоте...

– Да, верно. Павел, вам не приходило в голову, что мы призраки? А зря! Об этом прямо гласит квантовая механика. Молекула делится на атомы, атомы на нейтроны, электроны и протоны. Протоны, будучи ядром, состоят из кварков. А между ними лишь виртуальные частицы взаимодействия, и больше ничего. Абсолютная пустота – космологический вакуум, если верить физикам. Только бытие не терпит пустоты. Мы миражи в вакууме, состоящие из квантов. А между квантами обитают они. Безымянные древнее Большого взрыва, они существовали всегда. Их абсолютный покой был нарушен, и им это не нравится.

"Внешние признаки параноидальной шизофрении отсутствуют. Ж. Андрей контролирует эмоции. Движения, мимика в норме. Речь не нарушена, повествование ровное, логически последовательное, словарный запас на высоком уровне. Имеются познания в физике." – Павел Степанович набросал заметки по старинке – ручкой в блокнот, игнорируя выключенный компьютер.

– Конечно, вы записывайте-записывайте. Я бы тоже заподозрил параноидальную шизофрению, но запнулся бы на некоторых нестыковках, например, я внешне абсолютно нормальный. Угадал? Вы замечаете, как начинает закипать мозг, столкнувшись с явлением, которое не удаётся интерпретировать, разложить по полочкам. Правда, не по себе?

Павел снял очки и положил на стол. Впервые за много лет, беседу контролировал пациент. Возможно, не будь у него дома сварливой жены, а на работе молодой практикантки, удавалось бы вовремя уходить домой и высыпаться. Он попрощался с Андреем. Люба сопроводила его и вернулась в кабинет.

– Не всё так просто в нашей работе, учись студентка, как говорится. Пациентом займёмся завтра. А пока, сделай, пожалуйста, кофе.

Впрочем, пятая чашка за день была бы лишней, хотелось другого – наблюдать, как красотка, покачивая бёдрами, направится к углу с электрочайником.

– Ваш кофе.

В голосе Любы чувствовалась холодная вежливость, но просачивалось раздражение. Она наклонилась над столом, сводя с ума упругими формами, утончёнными чертами лица и роскошными кудрями светлых волос – по рыжей чертовке плакали обложки журналов, но никак не работа в дурке.

Усталость, похоть, стыд перед женой за мысли, теперь и трудный пациент – всё это смешалось в вязкую массу. Находиться в кабинете становилось тяжко. Красотка молчала и для вида проверяла журналы дежурств. Не допив кофе, он отправился домой.

***

Жена встретила ворчанием:

– Скоро жить переедешь на свою на работу!

– Прости, трудный пациент, я буду у себя, нужно поработать, – коротко бросил Павел и юркнул в рабочий уголок, будто не замечая шёлковый халат супруги для особых вечеров. Решив подтянуть знания по астрофизике, он стал искать информацию о вакууме, о котором твердил Андрей.

"Космический вакуум — это реально существующая среда с чрезвычайно низкой плотностью, свободная от вещества. У неё нет электромагнитных свойств." – первый результат пролил немного света, кажется пациент не путался в научных теориях. Однако попытка изучить вопрос завела в непроходимые дебри, одолела сонливость.

Раннее утро выдалось тяжёлым, трещала голова, ватное тело слушалось с трудом. Мысли о том, что вновь придётся беседовать с Андреем, удручали.

Павел заглянул в служебное помещение, где Люба провела ночное дежурство, внутри витал ненавязчивый аромат женского парфюма. От мимолетной грусти отвлекли санитары – тучная баба Маша и здоровяк Валера:

– Здравствуйте, Павел Степанович!

– Доброе утро.

– Жилкина Андрея ко мне, – угрюмо ответил он и направился в кабинет.

Беседа вновь выдалась тяжелой. Андрей, как и вчера, грузил научными теориями, а всё, что запомнилось после бессонной ночи – есть частицы, а между ними вакуум, лишённый физических свойств. Павел оборвал монолог:

– Хорошо. Вы лучше скажите, как проявляют себя безымянные? Какими органами чувств вы их воспринимаете?

– Эта гребная чернота, я вижу её боковым зрением. Постоянно. Когда ем, сру, дышу, сплю! Это чёрное пятно, постоянно со мной, я вижу его даже закрытыми глазами. Это во мне! Порой оно обретает формы...

– А теперь нарисовать сумеете? Какие у него очертания?

Андрей замолчал. Дышал тяжело и смотрел в никуда. Едва ли Павел взглянул на санитара Валеру, как его опередил сам Андрей, предугадав вопрос:

– Нейролептики дают, я и сам их принимал ещё до того, как попасть сюда. Не помогает.

– Мы вам обязательно поможем. Пока ступайте в палату.

Заниматься пациентом расхотелось внезапно. Доверив Жилкина заместителю, Павел занял себя другой работой – её хватало.

***

Пролетела очередная неделя. Рутина на работе и домашний быт сменяли друг друга. По ночам донимала жена, а в мыслях витала молодая помощница. Между собой боролись совесть и похоть, высасывая все моральные силы.

Павел стоял в кабинете и смотрел в окно. Люба, цокая каблучками, спешила на работу. Подол короткого платья колышились на ветру, груди вздрагивали в такт быстрым шагам, сводя с ума. Она опаздывала на целый час – прекрасный повод вызвать в кабинет, отчитать и нагрузить работой, главное чтоб находилась рядом.

Постоянное безразличие в девичьем поведении сегодня улетучилось – Люба с виноватым видом перебирала бумаги. Пыталась вызвать жалость, рассказывая про хронический недосып, как проехала свою станцию метро, обещала отработать опоздание.

"Сменю гнев на милость, отпущу пораньше, предложу подвести и выпить по чашке кофе" – мысленно составил планы на вечер Павел, но вошедшие санитары прервали размышления.

– Павел Степанович, Жилкин совсем плох, не ест, не пьёт, галлюцинации усилились.

– Его лечение я поручил своему заму. Где он?

– Его нет на месте...

– Грёбаные разгильдяи, ну, тащите его сюда!

Вскоре в кабинет привели пациента. Выглядел он совсем дурно – торчали скулы, потухшие глаза заметно впали, череп обтягивала тонкая кожа. Заговорил не сразу.

– Я смогу нарисовать безымянных, только не смотрите, как я рисую, отвернитесь.

– Конечно, – Павел взбодрился, – Любаша освободи стол и дай человеку бумагу с карандашами.

В кабинете повисла тишина, её слегка перебивал шум машин за окном и непонятная возня Андрея, но отвлекать его не хотели – главное получить рисунок. Спустя несколько минут, он перестал копошиться.

– Готово, теперь я их, наконец, не вижу!

На лице отражалось блаженство – исчезли кошмары, а из пустых глазниц стекало кровавое месиво. Люба, истошно завизжав, убежала прочь. Павел почувствовал внезапное спокойствие. Стало быть, пациент, действительно, страдал от параноидальной шизофрении.

Мысли о пустоте – именно они изводили последнюю неделю. Не жена, не тяга к помощнице, не бессонные ночи, а бредни сумасшедшего, что загнездились в подсознании, найдя новое убежище.

– Я знаю, чему ты радуешься, ублюдок. Только теперь они твои! – Андрей улыбался.

***

Следующие несколько дней подарили Павлу спокойствие. Ужасная история внезапно избавила от экзистенциальных мук; реальность, простая и понятная, вновь вступила в свои права.

Но что-то правильное вдруг сломалось, когда возникли первые проблемы со зрением. Перед глазами порой рваными пятнами возникал туман. Отгул не помог выспаться и успокоить нервы, а окулист не обнаружил никаких нарушений.

На смену мутным и не частым видениям явился сгусток пульсирующей черноты. Он преследовал всюду, его ловило боковое зрение, даже сон не дарил спасения. Движения тела становились то ватными и медлительными, то внезапными и резкими.

Очередной мучительный день подошёл к концу, Павел лежал на кровати. Состояние ухудшилось внезапно. Пятно сбоку чернело, росло и пульсировало, сжирая по кусочкам реальность, оголяя вакуум. Пространство квантовых частиц смешалось с макромиром. Между бесконечно крошечными кварками, нейтронами и электронами раскинулась огромная пустота – абсолютное ничего. Привычный мир превращался в мираж.

– Паша, что с тобой?! – голос жены отдавался эхом, она тормошила в плечо.

Реальность слегка вернулась в привычные очертания.

– Паша, что с тобой?! – передразнивали безымянные, лёжа рядом вместо неё, они корчились рожи, меняли форму, образы.

Пляска безумия плавила мозг, превращая его в кисель. Какофония голосов, насмешек, стонов ускорялась, давила на перепонки. В попытке заткнуть безымянных Павел наносил хаотичные удар. Сквозь поток шума пробивался знакомый голос:

– Паша, ты чего? Остановись!

На миг хаос прекратился. На полу, закрыв ладонью окровавленный нос, рыдала супруга. Но это не имело никакого значения; вселенная – мираж, а люди – призраки. Непоколебима и вечна лишь пустота, безымянные – константа в ней.

Цепляясь за осколки расползающейся реальности, Павел выполз на кухню. Осколки иногда собирались обратно воедино, но и эти мгновения не могли избавить от преследователей. Они по-прежнему отплясывали свой танец безумия. Стирая разум, утаскивали в пучину вакуума, абсолютного ничего.

На столе сверкал кухонный нож – единственное спасение от хаоса. Павел успел схватить рукоятку прежде, чем тело налитое свинцом, рухнуло на пол. Он знал, как перестать видеть безымянных – обитателей пустоты.