Бессмертная Ошибка

Свет

Я открываю глаза. Не понимаю. Глаза. Что это? В голове появляются слова, мысли, глаза — это то, чем я вижу. Что я вижу? Всё вокруг было непонятным, неясным, незнакомым. Всё будто в тумане. Что я, где я.

В голове возникают мысли. Вопросы-вопросы. В голове спустя часы появились знания. Я не двигался. Знания? Это, чем я обладаю. Но чем я обладаю? Вопрос-вопросы. Множество их остаются без ответов. Множество из них получают невидимый ответ.

Тьма обволакивает, но сквозь трещины в сером камне сочится слабый свет. Мир вокруг чужой, но он не волнует. В голове всё ещё крутятся вопросы. Что-то режет взгляд — острый луч, пробивающийся из щели. Что это? Блик? Что такое блик? Ответы появляются в голове, словно по волшебству. Голова? Волшебство.

Солнце. Оно раздражает, царапает чувства, как коготь по кости. Я закрываю глаза, и свет гаснет. Тогда я не знал, что такое глаза, не знал слов, не знал ничего, кроме пустоты в горле — зудящей, требующей крови. Многие знания начали появляться со временем, не сразу.

Но уже тогда моя жажда чего-то не знала границ.

Я открываю глаза снова. Холод касается кожи, но он не ранит. Ничто не ранит, кроме жажды. Она горит внутри, правит мной. Мышцы напрягаются, кости трещат, словно ломается сухое дерево. Я поднимаюсь, пора было двигаться. В голове появляются мысли. Тело высокое, покрытое твёрдыми пластинами, как броня, выкованная природой. Броня? Природа?

Голова бьётся о ледяной свод, рога — острые, неудобные — оставляют глубокие борозды. Они цепляются за всё, мешают, но я не знаю, как их убрать. Знания в голове не появились. Мешает. Раздражает.

Пальцы оканчиваются чёрными когтями, длинными, как клинки. Внутри растёт голод — не за мясом, не за водой, а за чем-то тёплым, живым, текущим. Этот голод словно движущая сила, заставляет меня двигаться, думать и жить.

***

Я выхожу из тесного укрытия. Оборачиваюсь. Просто дыра в камне. Я большой? Или маленький? В голове появляется ответ. Три метра высотой. Что такое три? Что такое метры? Ответа нет. Под ногами хрустит белое, колючее, оно стелется бесконечным покрывалом. Я присел, потрогал — это снег. Я это знаю. Но откуда? Ветер швыряет в лицо острые крупицы, но они не ранят. Неудобно. Встал. Передо мной — бескрайняя пустошь. Земля плоская, усеяна низкими колючими кустами и редкими деревьями, чьи иглы вместо листьев гнутся под невидимой тяжестью. Это тяжесть, гравитация. Она бывает на всех планетах, кроме…

Голова разболелась. Что такое боль? Боль — неприятное или мучительное ощущение, переживание физического или эмоционального страдания. Служит защитным сигналом реального или предполагаемого повреждения тканей или психологического неблагополучия; также боль может быть вызвана нарушениями в работе нервной системы.

Откуда эти слова? Нервная система? Она у меня есть? Да, есть. Приходит ответ.

Вопросы-вопросы. В голове роются муравьи под названием вопросы.

Вдалеке движутся тени — массивные, с длинными хоботами, что волочат по снегу, вырывая что-то из-под белого покрова. Их запах тяжёлый, густой, но не манит. Мамонты. Их кровь мертва, без эмоций, без жизни. Мне нужно иное — то, что дышит страхом, то, что трепещет.

Человек…

***

Я иду. Шаги лёгкие, когти едва касаются снега. Земля твёрдая, но иногда проваливается, оставляя глубокие следы. Я не знаю, куда иду, но голод ведёт. Время теряется — дни, недели, может, месяцы. Просто иду прямо. Вокруг разные животные, хищники, травоядные. Все они разбегаются от моего присутствия, инстинктивно чуя смерть. Медведи, волки, даже саблезубые кошки — все они убегают, поджав хвосты, как трусливые псы. Это меня забавляет. Что такое забава? Наверное, то же самое, что заставляет меня следить за их паническим бегством дольше, чем нужно.

Спустя время в этом пустом мире я нахожу следы. Узкие, мелкие, с двумя рядами углублений. Они пахнут остро, живо, зовут. Это моя добыча. Я следую за ними, инстинкт хищника обостряет чувства, делает мир яснее. Всё вокруг стало ярким, словно мне дали свет. Свет охоты.

Тьма сгущается, всё вокруг стало тёмным, но она не слепит — в ней я сильнее. Свет сверху режет глаза, а ночь укрывает. Я это знаю. Откуда-то. Я вижу тепло, как пятна света в черноте. Они двигаются, они пахнут. Ветер воет, шумно, но сквозь всё это я слышу дыхание — далёкое, но живое, сладкое. Такое сладкое, что слюна наполняет рот. Она вязкая, как смола.

В низине, где ветер слабее, горит красное. Оно танцует, пожирая тёмные куски. Вокруг — пятеро существ. Низкие, с густыми волосами, свисающими с лиц, как мох. Люди. Такие слабые, даже холод не могут вытерпеть. Я его вообще не чувствую. Их тела укрыты грубыми шкурами, блестящими от жира. Они сидят у красного, держат палки, на которых шипит горелое. Огонь и мясо. Запах отвратителен, но их кровь… Она пахнет сильно, течёт в них, тёплая, быстрая. Жажда оживает, рвётся наружу, как зверь, рвущий клетку изнутри.

Я наблюдаю за ними долго. Изучаю их движения, их слабости. Они медлительны, неуклюжи. Их глаза плохо видят в темноте, уши не улавливают тихих звуков. Идеальная добыча. Один из них встаёт, отходит к краю света, справляет нужду. Его спина обращена ко мне. Глупец. Не знает, что в темноте живёт смерть.

В голове появляются образы охоты. Будто знаю, что делать, будто всегда знал. Мои движения плавные, каждый шаг выверен. Снег больше не хрустит под когтями, дыхание бесшумно. Я подкрадываюсь сзади, чувствуя, как жажда разгорается ярче с каждым вдохом.

Я двигаюсь. Не сгибаюсь, не скрываюсь, мне это не нужно. Шаги не издают звука, когти на ногах не хрустят по снегу. Один поднимает голову, щурится в тьму, но поздно. Слишком медленно. Я уже тут.

Мои когти входят в его голову сзади, пронзая череп, как тонкий лёд. Кость трещит с хрустом, тёплым и влажным. Мозг брызжет на пальцы — он липкий, пахнет железом и чем-то сладким. Человек издаёт короткий звук, слабый, как треск ветки, а затем оседает, дёргаясь в конвульсиях. Его тело ещё пытается жить, но разум уже ушёл. Я смотрю, как зрачки расширяются, становятся пустыми. Интересно. Попробую.

Кровь горячая, густая, она наполняет меня. Вкус... необыкновенный. Металлический, но с оттенком чего-то живого, пульсирующего. Плоть не вкусная. Противная. Выкинул. Но жажда не стихает. Наоборот, она разгорается ярче, требует большего. Остальные вскакивают, хватают палки с острыми концами. Они хотят меня атаковать. Я медленно поднимаю голову от трупа, кровь стекает с подбородка, и смотрю на эти жалкие создания.

Откуда такие мысли? Они словно появляются сами. Низшие? Я, значит, выше? Высший?

Да, я выше их. Я Высший.

Их движения неловкие, они спотыкаются в панике. Руки дрожат так сильно, что копья выпадают из пальцев. Как смешно. Что такое смех? Смех — одна из реакций человека на внутренние и внешние стимулы, проявления которой включают в себя специфические звуки и непроизвольные движения мышц лица и дыхательного аппарата. Человек? Лицо?

Моё лицо, я потрогал своё лицо. Оно длинное, с выступающими скулами и впалыми щеками. Кожа твёрдая, как старая кожа. На губах чувствую клыки — длинные, острые. Правильное лицо для хищника.

Я улыбнулся. Губы растягиваются в оскале, обнажая зубы. Один из людей кричит — высокий, панический звук. Но мою реакцию на внешний стимул их неуклюжести они не оценили. Может, мне помешали мои рога или всё же кровь их соплеменника на лице. Наверное, всё же рога.

“Почему вы не улыбаетесь в ответ?” — произношу я, и сам удивляюсь звуку своего голоса. Он низкий, хрипловатый, как скрежет камня о камень.

Они не отвечают. Только дрожат сильнее. Один пытается бежать, но ноги не слушаются. Моча стекает по его ногам, оставляя тёмное пятно на шкуре. Запах страха густеет в воздухе, пьянящий, как вино.

Тело действует само — я бросаюсь на второго. Мои когти входят в грудь, разрывая рёбра, как прутья в клетке. Сердце ещё бьётся в моей ладони — горячее, скользкое, отчаянно пульсирующее. Я сжимаю его, чувствуя, как оно лопается между пальцев. Кровь хлещет фонтаном, заливая лицо, грудь. Она сладкая, пьянящая. Человек смотрит на меня широко раскрытыми глазами, рот открыт в беззвучном крике. Жизнь медленно уходит из них, как свет догорающего костра.

Третий пытается ударить меня копьём. Острый камень вонзается в плечо, но кожа твёрдая, как панцирь. Копьё ломается, оставив лишь царапину. Я смотрю на него с любопытством. Больно? Нет. Просто... неприятно. Как укус комара.

Моя рука обхватывает его шею. Пальцы длинные, легко смыкаются вокруг горла. Хрящи трещат под давлением, как сухие ветки. Он пытается кричать, но издаёт лишь хрипы. Его руки бьют по моей груди, царапают лицо, но это всё равно что щипать камень. Я медленно сжимаю сильнее, наслаждаясь звуками, которые он издаёт. Его глаза выпучиваются, язык высовывается наружу. Потом — тишина.

Они бегут. Их палки валяются в снегу, горящие головни разбрасывают искры. Огонь гаснет, оставляя лишь тлеющие угли. Я не спешу. Их запах сильный, следы чёткие. Они оставляют за собой след из мочи и пота — букет паники, который ведёт меня лучше любой тропы.

Первая охота зажигает во мне что-то новое. Это не просто голод — это наслаждение. Я создан для этого, каждая клетка моего тела настроена на убийство. Интерес ко всему растёт, особенно к этим слабым созданиям.

Эти маленькие создания, люди... такие интересные. Такие вкусные. И такие хрупкие.

Я нахожу их позже. Небо тёмное, скрытое серыми тучами. Облака? Что такое облака? Облако — взвешенные в атмосфере продукты конденсации водяного пара, видимые на небе невооружённым глазом с поверхности Земли и околоземного космического пространства.

Земля? Космос? Голова вновь начала болеть. Не время размышлять.

Они прячутся в узком разломе между камнями, где снег тоньше, а земля серая, потрескавшаяся. Двое дышат тяжело, их тела дрожат от холода и страха. Пар вырывается изо ртов белыми облачками. Они готовы к смерти. Что такое смерть?

Смерть — прекращение жизни, полная остановка биологических и физиологических процессов жизнедеятельности организма.

Я смерть? Ведь останавливаю их жизнь. Возможно. И это мне нравится.

Я спускаюсь к ним медленно, наслаждаясь моментом. Они видят меня, прижимаются к стене расщелины. Один всхлипывает, как ребёнок. Другой пытается быть храбрым — сжимает в руках обломок камня, выставляет его вперёд, как оружие. Храбрость? Или просто глупость?

— Не подходи! — кричит он, голос срывается от ужаса. — Не подходи, демон!

Демон? Что это? Определение не приходит в голову. Но звучит... подходяще.

Я беру их обоих. Один бьёт меня камнем по голове — удар слабый, как удар ребёнка. Камень крошится о мой череп. Я хватаю его за руку и выворачиваю назад, до хруста костей. Он кричит, но звук обрывается, когда мои когти входят в горло. Кровь хлещет струёй, тёплая, густая. Я подставляю лицо под струю, позволяя ей омыть кожу.

Второй пытается ползти прочь, оставляя кровавый след от ободранных коленей. Я наступаю ему на спину, слышу, как трещат рёбра. Он хрипит, кашляет кровью. Мои когти медленно входят между лопаток, проскальзывают между костей, находят сердце. Оно бьётся отчаянно, пытается уйти от смерти. Но я сжимаю сильнее. Спазм — и всё кончено.

Я пью их кровь, но жажда не утоляется. Наоборот, она растёт, как пламя, в которое подбросили дрова. Мне нужно больше. Гораздо больше.

***

Снег глубже, ноги проваливаются по колено. Мне это не мешает. Я не чувствую сопротивления. Как и не чувствую холода. Меня несёт жажда. Она словно зверь, которого я кормлю, но который никогда не наедается.

Ветер несёт бурю, снежные заряды хлещут в лицо, но мои глаза видят тепло сквозь пелену. Красные пятна движутся в белизне — олени или лоси. Я нахожу их стадо, беру одного. Мои когти входят в шею, перерезают артерии. Кровь брызжет на снег, окрашивая его в алое. Вкус... пресный. Как вода после вина. Их кровь холодная, без эмоций, без страха. Она утоляет голод, но не приносит наслаждения.

Двуногие — вот моя цель. Только их кровь пьянит, только их страх насыщает.

Я учусь охотиться лучше. Когти режут эффективнее под определённым углом — сверху вниз, разрывая плоть, как мягкую глину. Глаза видят тепло даже в самую густую метель. Тело не знает усталости — я могу идти дни напролёт, не останавливаясь на отдых.

Двуногие становятся хитрее. Их следы исчезают среди камней, они учатся маскировать запах золой и глиной. Некоторые группы выставляют дозорных, которые смотрят в ночь. Но их зрение слабое, они не видят меня в тени.

Однажды я наступаю в яму, вырытую у их стоянки. Острые колья пронзают ногу, входят глубоко в плоть. Интересное ощущение — не боль, но... осознание повреждения. Кровь течёт, но рана затягивается быстро, мышцы и кожа срастаются прямо на глазах.

Я пробую свою кровь — она чёрная, густая, как смола. Вкус отвратительный, горький. Быстро выплёвываю и иду дальше.

Время течёт. Дни сменяют ночи, луны растут и убывают. Я охочусь, убиваю, пью кровь. Счёт потерян — сколько их было? Десятки? Сотни? Каждая смерть приносит удовольствие, каждый крик — музыку.

Люди меняются. Их инструменты становятся острее, укрытия — прочнее. Некоторые группы больше, сильнее. Но это лишь делает охоту интереснее.

Я нахожу большую группу — больше двадцати. Их лица чище, одежда украшена цветными камнями и костями. Богатые? Сильные? Мне всё равно. Их кровь такая же красная.

Их стоянка — круг из шкур, натянутых на кости мамонтов. В центре горит большой костёр, вокруг которого лежат куски мяса. Они издают ритмичные звуки — поют? Танцуют? Не важно.

Я жду до глубокой ночи. Большинство засыпает, остаются лишь двое стражей. Я беру первого тихо — когти входят в основание черепа, перерезают спинной мозг. Он даже не издаёт звука, просто оседает.

Второй поворачивается на шорох. Видит тело товарища, начинает кричать. Поздно. Мои зубы смыкаются на его горле, кровь хлещет в рот. Сладкая, пьянящая от адреналина.

Лагерь просыпается. Они хватают оружие — каменные топоры, копья с обожжёнными наконечниками. Некоторые берут горящие головни из костра. Огонь... он жжёт кожу, оставляет чёрные следы. Неприятно, но не смертельно.

Я убиваю их всех. Одного за другим. Некоторые пытаются бежать, но ноги у них короткие, а у меня — длинные. Догоняю легко. Кто-то пытается сражаться — их оружие ломается о мою кожу, удары лишь раздражают.

Я оставляю лучшее напоследок. Старейшину — седого, с лицом, покрытым шрамами. Он не бежит, не плачет. Стоит прямо, смотрит в глаза. В его взгляде нет страха — только печаль.

— Ты пришёл за нами всеми, — говорит он тихо. Я понимаю слова, хотя не знаю, как.

— Да, — отвечаю я. — За всеми.

Он кивает, закрывает глаза. Я убиваю его быстро — одним движением. Росчерк по голове, улетает вдаль. Он заслужил такую смерть. Почему я так подумал? Смотря на труп, не мог понять. Откуда такие мысли?

Их кровь сладкая, но после массовой резни жажда не утоляется. Наоборот, она растёт. Мне нужно больше страха, больше эмоций. Простые убийства наскучили.

***

Я учусь новому искусству — искусству террора.

Я начинаю играть с добычей. Не убиваю сразу, а выслеживаю долго. Оставляю знаки своего присутствия — отпечатки когтей на деревьях, кровавые следы, части тел, разбросанные на тропах.

Их страх становится осязаемым. Он висит в воздухе, как туман, пропитывает всё вокруг. Люди перестают ходить поодиночке, собираются в большие группы. Не помогает.

Я нападаю на них в самые неожиданные моменты. Когда они едят, когда спят, когда занимаются своими делами. Не всегда убиваю — иногда просто раню, позволяю уйти. Они рассказывают другим о чудовище с рогами и когтями, о демоне, который приходит в ночи.

Молва обо мне распространяется быстрее, чем я сам. В каждом поселении знают мою историю, каждая мать пугает детей рассказами о рогатом звере.

Это... приятно. Быть страхом, воплощённым в плоть. Быть легендой.

Я нахожу группу охотников, которые ищут меня. Их оружие лучше обычного — каменные наконечники острее, копья длиннее. Они намазали себя золой и грязью, пытаясь скрыть запах.

Храбрецы. Или безумцы.

Я слежу за ними три дня. Они знают, что я где-то рядом — оглядываются, шепчутся, спят по очереди. Их страх густой, пьянящий. Я вдыхаю его полной грудью.

На третью ночь нападаю. Не убиваю сразу — играю. Отрываю руку одному, выпускаю кишки другому. Заставляю их смотреть, как их товарищи умирают медленно, в агонии.

Последнего оставляю живым. Он без ума от ужаса, волосы стали седыми за одну ночь. Отпускаю его домой — пусть расскажет, что видел.

***

Мир меняется вокруг меня. Снег отступает, открывая чёрную землю с первой зеленью. Ледники трещат и рушатся, освобождая реки. Климат теплеет.

Время. Месяцы? Годы? Десятилетия? Мне всё равно. Время течёт. Столетия, тысячелетия веков. Солнце ходит по небу тысячи раз. Я не меняюсь. Охота не кончается.

Люди тоже меняются. Их поселения становятся больше, инструменты — сложнее. Они приручают животных, выделывают землю. Но всё это не делает их сильнее. Лишь даёт мне больше добычи в одном месте.

Я нахожу первое настоящее поселение — десятки жилищ из камня и дерева, огороженных частоколом. Сотни людей живут здесь, мужчины, женщины, дети.

Дети... их кровь особенно сладкая. Незапятнанная страхом взрослых, чистая, как родниковая вода. Но убивать их быстро скучно — они не понимают, что происходит.

Я проникаю в поселение ночью. Стражи дремлют у ворот, их факелы догорают. Первым беру дозорного на стене — когти входят в спину, находят сердце. Он умирает бесшумно.

Иду от дома к дому. В каждом — семья. Отец, мать, дети.

К рассвету половина поселения мертва. Остальные просыпаются и находят бойню. Их крики разносятся по всей долине.

Некоторые пытаются дать отпор. Собираются группами, размахивают оружием. Я разбрасываю их, как щепки. Их кровь смешивается с утренней росой.

К полудню живых не остаётся. Поселение — город мёртвых. Я сижу среди трупов, насыщенный, довольный. Но жажда уже просыпается снова.

***

Годы текут, как кровь. Я пересекаю континенты, океаны не становятся препятствием — я иду по дну, не нуждаясь в воздухе. Везде нахожу людей. Везде сею смерть.

Их цивилизации начали расти и рушатся под моими когтями, как ветки на ветру. Я вижу, как они строят первые города из камня, возводят стены, думая, что это их защитит. Наивные создания. Стены защищают овец от волков, но что может защитить от того, кто сам является воплощением охоты?

Я помню первый каменный город. Тысячи людей, скученных за высокими стенами. Их запах смешивался в удушающий коктейль пота, страха и крови от жертвоприношений их богам. Боги... смешно. Если они существуют, то где были, когда я резал их паству?

Проникнуть было легко. Стены высокие для них, но не для меня. Мои когти впивались в камень, оставляя глубокие борозды, пока я карабкался вверх. Стражи на башнях дремали, убаюканные ложным чувством безопасности.

Первого я взял тихо. Обхватил голову ладонями и медленно сжал. Череп трещал, как ореховая скорлупа, мозг просачивался между пальцев тёплой массой. Интересное ощущение — чувствовать, как жизнь покидает тело через такой простой жест.

Я спускался в город методично, переходя от дома к дому. Убивал семьями — это было эффективнее. Пока родители спали, я забирал детей. Не сразу, а медленно. Сначала один тихий всхлип, потом другой. Родители просыпались от запаха крови, но было уже поздно.

К рассвету город стал тихим. Тысячи трупов лежали в домах, на улицах, в храмах. Я сидел на ступенях главного святилища, омытый кровью, и смотрел на восходящее солнце. Красивое зрелище — красный свет играл на красных лужах.

Но даже такая бойня не насыщала меня надолго. Жажда возвращалась всё быстрее, требовала новых жертв, новых страданий.

Ах, как стало скучно. Оставляя за собой горящий город, не смотрел, уходя на рассвете. Пора было найти другие города. Других людей.

***

Снег отступает, открывая чёрную почву с мелкими растениями. Земля начала теплеть. Я вижу стены, блестящие, как вода, но твёрдые. Лёд. Они трещат, двигаются, оставляя борозды. Они не живые, я не трогаю их. У подножия люди. Они копают, собирают блестящие камни. Их кровь редкая, они слабы. Скучно. Но я беру их, ломаю их ямы, пью. Земля теплеет, белое приходит и уходит. Как скучно. Я нахожу других людей — низких, широких, с лицами в волосах. Их кровь гуще, но их мало. Такие вкусные. Они прячутся в пещерах. Я беру одного. Он смотрит без страха, издаёт низкие звуки. Я оставляю его. Его кровь не нужна. Скучно. Никакого интереса.

Мир ширится, но цель неизменна. Я иду, иду и иду. Бесконечная охота. Бесконечное путешествие? Что такое путешествие? Путешествие — передвижение по какой-либо территории или акватории с целью их изучения, а также с общеобразовательными, познавательными, спортивными и другими целями.

Моя цель — охота. Я путешествую.

Я дохожу до воды — широкой, холодной, живой. На другой стороне горят огни. Я вхожу в воду. Она обхватывает тело, но воздух мне не нужен. Я иду по дну, достигаю новой земли. Долго. Здесь снег тонкий, земля покрыта жёсткими зелёными растениями. Люди здесь иные — кожа темнее, шкуры тоньше. Их кровь та же. Я беру одного у воды. Он кричит, но никто не приходит. Я пью, иду дальше. Земля теплеет, стены блестящего исчезают, оставляя потоки воды. Двуногие строят укрытия из камней и костей. Люди учатся. Их палки острее, красное ярче. Я беру их, но это сложнее. Они ждут, защищаются. Я ломаю их стены, но одиночки — моя добыча. Неинтересно устраивать везде резню.

Время течёт, как кровь. Сладкая кровь, быстрая, как всё вокруг. Кто-то сильнее, кто-то слабее. Укрытия, шкуры, вещи. Всё это меняется. Всё это растёт. Лишь я не меняюсь.

Я пересекаю земли, где песок хрустит, как снег, но тёплый. Двуногие здесь редки, их кровь сильная, но скудная. Они носят тонкие шкуры, лица закрыты от песка. Я беру их ночью, под открытым небом. Они оставляют знаки — круги из камней, высокие столбы. Я не понимаю. Всё, чего я не понимаю, неинтересно.

Я иду дальше. Вдалеке виднеется зелёный цвет. Леса встречают меня — деревья выше меня, ветви тёмные. Лес? Что такое лес? Лес — экологическая система, биогеоценоз, в которой главной жизненной формой являются деревья. Лес — составная часть природы, понятие «лес» можно рассматривать на разных уровнях. В глобальном масштабе — это часть биосферы, в локальном — это может быть насаждение.

Я тоже часть биосферы, в глобальном масштабе. Ведь я охотник. Высший. А они — добыча.

Низшая форма жизни.

Люди здесь мелкие, лазают, как звери. Животные. Низшие и есть низшие. Их кровь быстрая, острая. Я беру одного. Он смотрит, пока кровь не уходит. Их укрытия — гнёзда в ветвях. Я лазаю за ними, когти цепляются за кору. Я пью и иду дальше. Стало скучно после тысячного.

Люди меняются, но остаются добычей. Я не меняюсь, лишь становлюсь сильнее с каждым днём. Остаюсь охотником.

Их укрытия растут — камни, сложенные высоко. Они держат животных в загонах, их кровь ленива. Я беру двуногих — они вкуснее. Их палки стреляют острыми камнями, ранят, но раны закрываются. Не чувствую боли. Просто мешает. Я нахожу место, где земля тонет в воде. Двуногие плавают на пустых деревьях, их кровь пахнет солью. Я ломаю их деревья, пью. Это новое, мне нравится. Они строят горы из камней, приносят своих, их кровь течёт, они поют. Я беру их, когда уходят. Они называют меня, их звуки громкие. Я не знаю слов, но слышу. Некоторые идут ко мне. Я беру их кровь. Я иду дальше.

Я запомнил слово. Теотль. Что такое Теотль? Теотль — мезоамериканское понятие «божество», в отличие от текутли. Центральное понятие мифологии и философии ацтеков: высший, невидимый творец и властитель вселенной; ему были подчинены 13 главных божеств и ещё 200 низших, из которых каждому был посвящён определённый день или же особое празднество.

Что такое бог? Мою голову разорвала боль, и в глазах потемнело.

Больше я не думал о Боге.

***

Это случилось спустя пять сотен лет. Охота не заканчивалась, а с годами становилась лишь разнообразнее.

Я сидел в пещере, укрытой тьмой. Кровь человека, взятого у воды, ещё тёплая, стекает по моим когтям, оставляя липкие борозды на чёрных пластинах. Её вкус — острый, насыщенный страхом, всё ещё пульсирует на языке. Эта охота была долгой, выверенной, как танец, где каждый шаг отточен веками. Я нашёл его на закате, когда солнце, багровое, как свежая рана на этих людей, тонуло за горизонтом. Он был один, отделённый от своей группы, копал что-то в мягкой земле у кромки воды. Идиот? Возможно. Его движения были медленными, дыхание — спокойным, но я уже чуял, как его кровь течёт под кожей, тёплая, живая, зовущая.

Не спешил. Жажда требовала не просто крови, а её вкуса, пропитанного ужасом. Я начал с теней. Двинулся бесшумно, когти едва касались земли, чтобы не хрустнул ни один камешек. Ветер нёс мой запах прочь, и он не знал, что я близко. Я позволил ему услышать шорох — лёгкий, как будто ветер задел сухую ветку. Он замер, поднял голову, его глаза шарили по тьме. Я затаился за камнем, чувствуя, как его сердце ускорилось, как кровь в венах запела громче. Это был первый аккорд моей музыки.

Дал ему надежду. Отступил, растворился в ночи, позволил ему вернуться к своей яме. Он выдохнул, его плечи опустились, но страх уже пустил корни. Я ждал. Когда он снова склонился над землёй, я бросил камешек в воду — лёгкий всплеск, едва слышный, но его голова дёрнулась, как у зверя, почуявшего ловушку. Он встал, сжимая палку с острым камнем, его дыхание стало рваным. Я видел тепло его тела, как оно пульсировало в темноте, видел, как страх сжимает его грудь. Это было прекрасно.

Я играл дальше. Показался на мгновение — всего силуэт, тень с рогами, мелькнувшая между деревьями. Он закричал, но голос был слабым, дрожащим, как у ребёнка. Он побежал, спотыкаясь, бросив свою палку. Я позволил ему бежать, чувствуя, как его кровь становится слаще от паники. Мои шаги были лёгкими, я скользил за ним, как тень, не давая догнать, но и не отпуская. Он оглядывался, его глаза блестели от слёз, а я улыбался, чувствуя, как жажда разгорается ярче. Его страх был моим вином, его паника — моим пиром.

Наконец, настиг его у воды. Он упал, пытаясь ползти, его пальцы цеплялись за мокрую землю, оставляя борозды. Я наступил ему на спину, когти слегка вошли в кожу, под лопатками, и он закричал — высокий, надрывный звук, который разрезал ночь. Я наклонился, мои рога отбрасывали тень на его лицо, и он смотрел на меня, его глаза были полны ужаса, такого чистого, что я почти мог его потрогать. Мои когти медленно вошли в его грудь, я чувствовал, как ломаются рёбра, как горячая кровь хлынула на мои пальцы. Я пил, пока его сердце не остановилось, а жажда, ненадолго, отступила. Его тело осталось лежать у воды, пустое, как скорлупа, а я вернулся в пещеру, наслаждаясь послевкусием страха.

Но теперь, сидя в темноте, я чувствую, как что-то меняется. Небо за щелью пещеры вспыхивает светом — не как огонь двуногих, слабый и дрожащий, а живое, огромное, словно кровь самой земли разлилась по небесам. Я вышел из пещеры и поднимаю взгляд. Существо парит в небе, его тело покрыто доспехами, блестящими, как лёд под светом, но твёрже, чем любой камень. Оно огромное, больше, чем я, во много раз, больше Луны, спутника Земли. Он огромен. Его глаза — не глаза, а звёзды, горящие холодным, нечеловеческим светом, пронизывающим меня насквозь. Их шесть, будто все они смотрят на меня. Впервые в жизни что-то сжимает мою грудь — страх. Он холодный, чужой, как снег, что не ранит, но душит. Он течёт по моим венам, как яд, заставляя когти дрожать, а тело замирать.

Я рычу, и ярость вспыхивает, пытаясь сжечь этот страх, но он сильнее. Я — охотник, высший, тот, кто пил их крики, как нектар, — теперь стою, как они, слабый, загнанный, глядя в лицо тому, что больше меня. Его взгляд режет, как мои когти, но глубже — он вскрывает мою суть, обнажая пустоту, которую я не замечал. Я хочу броситься на него, разорвать, доказать, что я — царь этой земли, но ноги не слушаются. Впервые я понимаю их, двуногих, чьи глаза молили о пощаде. Безысходность душит меня, как их шеи под моими пальцами.

— А-а-А! — я кричу от ярости и от страха. Эти двое давят на меня.

Люди. Бесящие, тупые, слабые, уязвимые низшие создания. Их страх был моим кормом, их кровь была моей едой. Их дома были ничем. Их защита — ничто. Но теперь он во мне, грызёт изнутри, как голод, который нельзя утолить. Я хотел убежать к ним в их защиту.

Голову разрывает противоречие.

Я хочу броситься на это существо, разорвать его, доказать, что я — единственный хищник, но мои ноги не слушаются. Оно смотрит на меня, и я знаю: я больше не царь этой земли. Его взгляд — как клинок, режущий мою суть, обнажающий слабость, которую я не знал. Безысходность накатывает, как волна, топит меня в собственной пустоте. Я, кто пил страх других, теперь задыхаюсь в своём. Моя жажда, моя сила, мои рога и когти — всё это ничто перед этим существом. Я — добыча.

И тогда свет разрывает ночь. Он не исходит от существа, а льётся откуда-то сверху, из самой сердцевины неба. Космоса. Оттуда спускается сгусток. Он белый, ослепляющий, пронзающий всю планету, как копьё, вонзённое в её плоть. Я успеваю заметить лишь похожий силуэт на того, что сверху смотрел на Землю, внутри этого сгустка. Он маленький, свёрнутый в себя.

Что это? Ответы на вопросы не успевают появиться в голове. После произошёл взрыв немыслимой силы, который стал ключевым фактором моего роста.

Свет сжигает тьму всего вокруг, сжигает тени, сжигает даже мой страх, оставляя только пустоту. Я стоял. Свет ослепляет, проникает сквозь веки, заполняет меня, и я чувствую, как моё тело меняется. Пластины на коже трескаются, рога пылают, будто выкованные заново, а жажда — моя вечная спутница — превращается во что-то большее, в голод не за кровью, а за сутью. Удар волны подхватывает меня, как лист в бурю, и я лечу — сквозь дым, сквозь пепел, сквозь обломки мира, что рушится под этим светом.

Вода поглощает меня, холодная, но живая, как кровь земли. Я тону, но тьма уже внутри меня. Она не просто мрак — она начало. Мои глаза закрываются, и в последний миг, перед тем как сознание гаснет, я вижу: силуэт в свете смотрит на меня. Он знает, кто я.

Тварь.

Тьма.

***