Бетховен. Черный человек

С чем можно сравнить глухоту Бетховена? Разве что со слепотой Гомера.

О’Санчес

Домашнее воспитание

Музыка — источник радости мудрых людей.

Сюнь-Цзы

— Не трогай его, Иоганн[1]! Ребенок ни в чем не виноват! — успела выкрикнуть мама[2], прежде чем отец захлопнул перед ее носом дверь. Влетев в гостиную, где обычно проходили уроки, Людвиг умудрился не только устоять на ногах, а даже принял горделивую позу, скрестив руки на груди и глядя исподлобья. Он отлично понимал, что скоро сломается, но был готов держаться до последнего.

— Упрямый скот! Ты опозорил свою семью! — первая же затрещина выбила долго скрываемые слезы. Еще удар. Щека горела, голова превратилась в звенящий колокол. С макушки сорвался и полетел в угол напудренный паричок, а сам мальчик упал на диван, прикрывая лицо от сыпавшихся на него ударов.

— Оставь ребенка, ирод! Не надо, он ничего не сделал! — заходилась на лестнице мать.

— Он ничего не сделал! Вот именно! Сколько лет учебы, сколько сил, денег, и ни малейшей благодарности! Ты никогда не станешь Моцартом[3]! — Отец сорвал с сына взятый в долг у соседей парадный камзол, и принялся стегать Людвига ремнем прямо по батистовой сорочке, раздирая тонкую ткань.

Людвиг не кричал, он давно уже привык к побоям и научился сдерживаться. Молча мальчик кусал диванную подушку, ожидая, когда же папа наконец выдохнется. Вернувшись из кабака, отец мог глубокой ночью вытащить своего старшего сына из постели и заставить его полусонного в одной рубашке играть гаммы, расхаживая тут же по комнате и не забывая отвешивать подзатыльники. Когда Людвиг чуть-чуть подрос, отец начал приглашать домой музыкантов из капеллы, случайных выпивох или даже уличных шлюх, требуя, чтобы сын услаждал их слух музыкой Гайдна[4], Моцарта, Вивальди[5], Телемана[6] или Сальери[7].

Хотя, бывали и дни, когда он просто набрасывался на спящего сына и, вытащив того из постели, лупил, припоминая прошлые грешки или срывая зло.

Но сегодня — особый случай, сегодня тенор придворной капеллы Иоганн ван Бетховен мстил не оправдавшему возложенных на него надежд, сыну, и это могло затянуться. Бил за дело, порол с душой, мог и вовсе забить к чертям собачьим. Людвиг понимает это. Шутка ли сказать — шесть лет муштры, первый концерт, взятый в долг бархатный камзол с ажурным кружевом и вышивкой, приглашенные зрители, и что в результате?

Да, ты не Моцарт, юный Бетховен! Смирись, утри кровь и, когда сможешь снова сидеть на многострадальной заднице, не забудь поблагодарить за науку и попросить прощения у добрейшего папеньки, который все эти годы пекся о тебе, как не будет печься ни об одном из своих сыновей.

Как-то раз великого скульптора Микеланджело[8] спросили о том, каким образом ему удается создавать свои восхитительные скульптуры, и он ответил: «Я беру камень, а затем просто отсекаю все лишнее». Подобно Микеланджело, Иоганн Бетховен высекал из своего сына тупость, лень, желание резвиться ловкими пальцами по клавишам, вместо того чтобы играть по нотам. Ваял из него Моцарта, дабы сделаться при нем — отцом гения.

О, он знал, что делает, ибо имел счастье присутствовать на академии[9] маленького Моцарта и видел, как из зала на сцену летели туго набитые кошельки и драгоценные перстни. А маленький мальчик в шелковых чулках, красном камзольчике и напудренном паричке весело играл сложные мелодии, от которых кружилась голова. Поговаривали, что на самом деле Моцарт не ребенок, а карлик, но допущенный вместе с отцом за кулисы и наблюдающий крошечного гения вблизи, Иоганн ясно видел, что это именно мальчик. Золотой мальчик, принесший своему расфуфыренному отцу целое состояние!

К слову, в афише Моцарта, его выскочка отец[10] облыжно именовал себя капельмейстером, хотя на самом деле достиг всего лишь должности заместителя. Неслыханная дерзость, но благодаря чудо-ребенку пройдохе это сходило с рук.

Впрочем, пройдохой Леопольда Моцарта злобно именовал лишь неудачник Иоганн. Всю жизнь господин Моцарт слыл одним из лучших музыкальных педагогов, и даже написал книгу «Опыт основательной скрипичной школы», а вот до должности капельмейстера придворной капеллы князя-архиепископа Зальцбургского, так и не дорос. Зато воспитал чудо-ребенка, а имея сына гения, можно уже вообще больше ни о чем не беспокоиться, а лишь собирать кошельки, падающие подле сафьяновых туфелек его ненаглядного вундеркинда.

Да, Леопольд Моцарт только мечтал сделаться капельмейстером, а дед Людвига и отец Иоганна им был! Шутка ли сказать, в каких-нибудь двадцать лет первый в роду ван Бетховенов певец и музыкант Людвиг достиг подобных высот. Небывалый взлет!

Людвиг ван Бетховен — дедушка нашего героя, когда-то действительно был лучшим певцом церковного хора в Льеже, а так же частенько заменял органиста. Однажды после службы его представили курфюрсту Кельна, посещавшему Льеж по своим делам, и после недолгого разговора тот пригласил одаренного юношу на службу в качестве певца придворной капеллы, он слышал его пение и был очарован приятным, совершенно бархатным басом, которого так не хватало кельнской капелле. Так Людвиг ван Бетховен сначала вступил в должность певца, а затем, постоянно учась и совершенствуя свой талант, сделался и самым молодым капельмейстером своего времени.

Потерпевший фиаско на своей первой академии, двенадцатилетний Людвиг ван Бетховен был внуком покойного капельмейстера[11]! Его и назвали в честь деда, собственно на деда он и был похож, такой же крепкий и плечистый. «Весь в деда!», — наперебой говорили друзья-музыканты, которым Иоганн показывал своего наследника, заранее поднимая тосты за его великое будущее, еще бы, у ребенка идеальный слух. Хорошие учителя, прилежание, и из мальчишки определенно выйдет толк. Все друзья Иоганна были в этом убеждены, весело провозглашая тосты за чудо-ребенка и именуя маленького Бетховена новым Моцартом.

— Нет, ты не Моцарт! — Отец бросил ремень, и, швырнув в стену табуретом, вышел из комнаты. Людвиг услышал, как заскрипели старые ступени на лестнице, хлопнула входная дверь. Избив сына, Иоганн Бетховен отправился проторенной дорожкой заливать горе в ближайший кабак, мальчик поднялся, тяжело ступая, проследовал мимо испуганно таращившейся на него матери и, добравшись до кухни, сунул голову в ведро с колодезной водой. Вопреки обыкновению, на этот раз холод всего лишь притупил боль, так что, не вытираясь и не пытаясь переодеться, как был в изодранной концертной сорочке, розовых чулках и коротких панталонах, подросток выбрался из дома и, шатаясь, побрел в сторону Рейна, дабы нырнуть в его благословенные волны, которые примут его таким, каким он к ним придет, с викторией или позором. Холодные волны обнимут горящую от побоев спину, заставив юного музыканта хотя бы на некоторое время позабыть о боли. Он бросится в волны и будет плыть против течения, пока силы не оставят его. Потому что плыть по течению может и дохлая рыба, но если ты жив, ты всегда найдешь для себя течение, которому можно противостоять, с которым можно побороться и победить.

Уставший, с бешено бьющимся сердцем, он лежал какое-то время в ледяной воде, глядя на крупные звезды. Звезды — великие музыканты, живые и вознесшиеся. Добрые звезды, когда-нибудь они, без сомнения, примут его в свою блистательную семью, где на черном бархате неба, он будет музицировать, испытывая ни с чем не сравнимую радость. А еще звезды — прекрасные женщины — княгини, герцогини… сколько их упадет в его постель, и будет ли среди них та — единственная? И если она звезда, то как отличить ее от прочих звезд?

Вариации на тему

Музыка должна высекать огонь из людских сердец.

Людвиг ван Бетховен

Как-то раз, отыграв концерт в одном из известнейших салонов Вены, двадцатипятилетний Бетховен завернул с друзьями в кабак. В тот день произошло неприятное происшествие, отработав положенное и уже собравшись уходить, Бетховен был разочарован тем, что гонорар ему принес лакей, в то время как устроившая прием герцогиня не соизволила даже попрощаться. Это было тем неприятнее, что приглашать модного музыканта чертовка являлась сама в карете с гербом и ливрейными лакеями на запятках. Собственными ножками в расшитых золотом туфельках не погнушалась подняться по воняющей кошками лестнице, огляделась в бедной квартирке, чуть не довела до обморока квартирную хозяйку, оставила адрес и аванс. После чего, обольстительно улыбаясь, протянула тонкую ручку в кружевной перчатке, которую он тут же, сгорая от смущения и внезапно охватившего его острого желания, излишне торопливо прижал к губам.

Взгляды были такие туманные, а намеки завлекательные, молодой человек вообразил себе невесть что, и играл на вечере с особым вдохновением, рассчитывая на продолжение отношений. Могла бы хотя бы оставить его выпить по чашечке кофе где-нибудь в зимнем саду под красивой пальмой, рядом с крошечным фонтанчиком в виде ангела с розой.

Полумрак, лишь слабо посверкивают бриллианты на лилейной шее, да светятся в темноте глаза. Точно перед ним не женщина, а королева кошек. И вдруг, какая проза, лакей приносит деньги в конверте, а прекрасная госпожа, должно быть, уже позабыла, о несчастном музыканте. Что он ей — комедиант да и только! Стоит ли считаться с бедным музыкантом?

Вино нисколько не улучшило настроение, оскорбление оказалось слишком тяжелым. Опрокинув несколько кружек с друзьями, Бетховен постарался поскорее откланяться, после чего вернулся к себе.

Какого же было его воодушевление, когда буквально с порога он ощутил волнующий запах духов… ее духов. В спальне, где наглый слуга не убирался, должно быть, уже месяца два и рядом с нотами валялись нестиранные сорочки, обломки трости и немытые чашки, на кровати возлежала она. И не просто лежала, ее прекрасное обнаженное тело, казалось, источало свет, а глаза светились молчаливым призывом. Звезда снизошла до коморки бедного музыканта, герцогиня протянула руку и, когда он приблизился, обняла Людвига за шею, привлекая к себе.

После ночи любви, все одно что после долгого музицирования, хотелось одного, как когда-то в детстве, броситься в холодные воды Рейна. Уснув, Людвиг не видел, как уходила герцогиня, или, возможно, она только привиделась ему, растаяв, точно облачко или ночной морок. И только простыни еще с неделю благоухали ее духами.

Холодная вода приводила в порядок мысли, Людвиг потребовал таз для умывания и, встав в него, вылил на себя воду из ведра. Единственное, что слуга делал беспрекословно, каждое утро приносил на кухню свежей колодезной воды. Сетуя себе под нос о господских прихотях, из-за которых трудяга Ганс вынужден подниматься в шесть утра, плут растер тело своего хозяина полотенцем, после чего с кряхтением и жалобами принялся вытирать лужу на полу.

Обливание подействовало на Людвига отрезвляюще, завернувшись в полотенце, он проследовал в спальню, где снова юркнул под одеяло, стуча зубами. Работать пока не тянуло, искать ускользнувшую женщину — поздно. Зато сам он мыслями вдруг вернулся в тот день, когда его первый концерт не сделал его признанным виртуозом, и избивший его отец восклицал в равнодушное, пустое небо: «нет, ты не Моцарт!»

«Да, я не Моцарт и не собираюсь занимать его место в музыке, — подумав, произнес вслух он, глядя на дождь за окном, — потому что у меня есть свое место, и оно намного выше».

А в ту ночь, когда благословенные воды Рейна уврачевали его раны и пришло успокоение, Бетховен вернулся домой в насквозь промокшей одежде, тихо поднялся на второй этаж по старому, благородно подставившему деревянное плечо платану, с отвращением стянул с себя мокрое и завернулся в ватное одеяло. Был ли он зол на отца? Периодически Людвиг не мечтал ни о чем ином, как когда-нибудь разделается с пьяницей и скандалистом. Как? Перережет ли горло, когда Иоганн будет спать, распространяя вокруг себя запах перегара? Добавит ли в кружку крысиный яд? А впрочем, вполне достаточно один раз пройти мимо уснувшего в сугробе родителя. Околеет как собака — туда и дорога. А сразу не околеет, так простудится, и затем непременно преставится не от вина, так от болезни.

Мечты согревали сердце, наполняя его пьянящей радостью.

Впрочем, Людвиг пока ни разу не поднимал руки на отца, не сопротивлялся, когда тот драл его ремнем. Но когда-нибудь, когда Людвиг малость окрепнет, когда кончится терпение, или когда он, подобно отцу, пристрастится к напиткам… вот тогда, заступаясь за мать или младших братьев…

Людвиг вспомнил пропитую, искаженную злобой физиономию отца, и ему резко расхотелось приучаться к вину.

Как-то раз фрау Фишер, хозяйка дома, который они снимали, прибежала на их половину дома, причитая и размахивая длинными, похожими на ветки дерева руками с тощими узловатыми пальцами.

[1] Иоганн ван Бетховен (1740—1792), отец Людвига ван Бетховена был певцом, тенором в придворной капелле.

[2] Мария-Магдалена, до замужества Кеверих (1748—1787), была дочерью придворного шеф-повара в Кобленце.

[3] Вольфганг Амадей Моцарт (27 января1756, Зальцбург — 5 декабря1791, Вена), крещён как Иоганн Хризостом Вольфганг Теофил Моцарт — величайший австрийскийкомпозитор и исполнитель-виртуоз, начавший сочинять четырёхлетнем возрасте. Он является одним из самых популярных классических композиторов, оказавшим глубокое влияние на дальнейшую западную музыкальную культуру. По свидетельству современников, обладал феноменальным музыкальным слухом, памятью и способностью к импровизации. Уникальность Моцарта состоит в том, что он работал во всех музыкальных формах своего времени и сочинил более 600 произведений, многие из которых признаны вершиной симфонической, концертной, камерной, оперной и хоровой музыки.

[4] Франц Йозеф Гайдн (31 марта1732 — 31 мая1809) — австрийский композитор, представитель венской классической школы, один из основоположников таких музыкальных жанров, как симфония и струнный квартет. Создатель мелодии, впоследствии лёгшей в основу гимнов Германии и Австро-Венгрии. Сын каретного мастера.

[5] Антонио Лючио Вивальди (4 марта1678, Венеция — 28 июля1741, Вена) — итальянскийкомпозитор, скрипач, педагог, дирижёр, католический священник. Вивальди считается одним из крупнейших представителей итальянского скрипичного искусства XVIII века, при жизни получил широкое признание во всей Европе. Мастер ансамблево-оркестрового концерта — кончерто гроссо, автор девяноста опер. Вивальди в основном известен благодаря своим инструментальным концертам, в особенности для скрипки. Его наиболее известной работой является серия из четырёх скрипичных концертов «Времена года».

[6] Георг Филипп Телеман (14 марта1681, Магдебург — 25 июня1767, Гамбург) — немецкий композитор эпохи барокко, органист, капельмейстер. Использовал анаграмматический псевдоним Меланте.

[7] Антонио Сальери (18 августа 1750, Леньяго, Венецианская республика — 7 мая 1825, Вена) — итальянский и австрийский композитор, дирижёр и педагог. С 16 лет жил и работал в Вене.

[8] Микеланджело Буонарроти (иначе — Микеланьоло ди Лодовико ди Лионардо ди Буонаррото Симони) (6.3.1475, Капрезе, ныне Капрезе-Микеланджело, Тоскана, — 18.2.1564, Рим), итальянский скульптор, живописец, архитектор и поэт.

[9] Академия — в то время так назывались концерты.

[10] Леопольд Моцарт (14 ноября1719, Аугсбург — 28 мая1787, Зальцбург) — австрийский скрипач, композитор. Отец и учитель В. А. Моцарта, оказал значительное влияние на его творческое формирование.

[11] Людвиг ван Бетховен — дед композитора (1712—1773), служил в той же капелле, что и Иоганн, сначала певцом, басом, затем капельмейстером. Он был родом из Мехелена в Южных Нидерландах, отсюда и приставка «ван» перед фамилией.