Без чести

Я, Тха'кта-де, что означает "Клинок Рассвета", был юным воином клана Кривых Клинков на планете Н'ка-тар. Среди старших меня прозвали Нха'дура — "Безрассудный", и я горел желанием доказать, что достоин своего истинного имени. Моя кожа ещё не знала шрамов, клыки только начинали расти, но я был высок даже для Яутжа и полон решимости.

В день моей первой охоты наш отряд из шести закалённых воинов и меня, не прошедшего инициацию, двигался через густые джунгли по древним тропам. Мы охотились на р'каа — шестиногое чудовище с костяными наростами и ядовитыми железами, способными выплеснуть кислоту на расстояние прыжка. Традиция клана запрещала использовать технологии: только копья с обсидиановыми наконечниками, костяные луки и деревянные ножи. Всё решали инстинкты и сила.

Ко'рах, старейший охотник, подал знак остановиться, уловив свежий след р'каа. Моё сердце заколотилось, кровь закипела, требуя действия. Не дожидаясь приказа, я выскользнул из строя, сжимая копьё. Ко'рах издал щелкающий звук, требуя вернуться, но я не послушал. Я хотел убить р'каа первым и доказать свою ценность.

На поляне у ручья я увидел его — огромного самца с шипастым хвостом. Я замер, оценивая добычу, и приготовился к броску. Но ветер изменился, р'каа учуял меня, издал рык и приготовился к атаке. Я метнул копьё с боевым кличем, но зверь уклонился, и оружие лишь оцарапало его бок. Разъярённый р'каа бросился на меня, одним ударом отбросив к деревьям. Когти распороли мне бок, кровь потекла по рёбрам, а страх — настоящий страх смерти — сковал меня.

Когда р'каа готовился к смертельному удару, стрела вонзилась ему в глаз. На поляну спрыгнула женщина-Яутжа, с грацией, которой я не видел даже у лучших охотников моего клана. Она уклонилась от атаки зверя и одним точным ударом копья в основание черепа убила его. Я смотрел на неё со смесью стыда и восхищения. На её коже были узоры клана Огненного Когтя — наших извечных врагов. Её звали Н'дхи'я, и её золотистые глаза смотрели на меня с непонятным интересом. Она протянула руку, но гордость заставила меня отказаться от помощи. "Клан Кривых Клинков не нуждается в помощи Огненных Когтей", — прощелкал я, скрывая благодарность за дерзостью. Она лишь усмехнулась, назвав меня молодым и глупым, а затем исчезла, когда на поляну вышли мои соплеменники.

Ко'рах заметил следы мастерства в убийстве р'каа, которых у меня не могло быть, но промолчал. Он объявил, что я убил свою первую добычу без технологий, и той ночью я получил маску охотника. У костра, под ритм барабанов, я издал боевой клич, став полноправным воином. Но мысли мои были далеко — с Н'дхи'ей, чья сила и грация не давали мне покоя.

Через три дня, на моей первой одиночной охоте, я выслеживал стадо ти'гар, но заметил следы Яутжа — лёгкие, не из моего клана. Я знал, что это Н'дхи'я. Забыв о добыче, я последовал за ней, желая лишь увидеть её снова. С дерева я наблюдал за её движениями, полными силы и властности, пока она не почувствовала моё присутствие и не выстрелила стрелой в ствол рядом с моей головой. "Выходи, охотник Кривых Клинков", — прощелкала она. Я спрыгнул, пытаясь скрыть волнение. Мы обменялись словами, в которых не было угрозы, но чувствовалось напряжение. Затем она бросилась за стадом, и я последовал за ней. Это была странная охота — не вместе, но рядом. Каждый из нас убил по ти'гар, и на поляне она подарила мне резной клык, произнеся моё имя с интонацией, от которой по спине пробежали мурашки. "До следующей охоты", — сказала она и исчезла.

Время шло, но образ Н'дхи'и не покидал меня. Я стал рассеянным, и это заметили в клане. Однажды, у границы земель "Огненного Когтя", я столкнулся с Г'хараном, их первым копьеносцем, назвавшим себя будущим супругом Н'дхи'и. Он знал о наших встречах и бросил мне вызов, обвиняя в том, что я изменил её. Я пытался объяснить, что между нами ничего нет, но он не поверил. Начался бой. Г'харан был сильнее, опытнее, я получил раны, но держался на скорости. Его слова о том, что наши кланы никогда не позволят нам быть вместе, задели меня, и я пропустил удар в бок. Он готовился добить меня, но тут на нас напала р'кха. Я крикнул ему уклониться от кислоты, но зверь сбил его с ног и разорвал грудь когтями. Я прыгнул на спину р'кха, вонзив копьё, и заставил её бежать, но Г'харан был уже мёртв. Перед смертью он спросил, люблю ли я Н'дхи'ю, и велел беречь её. Я не хотел его смерти, но понимал, что никто не поверит в несчастный случай. Взяв его церемониальный кинжал как трофей, я бежал в поселение, зная, что это может привести к войне.

Вскоре барабаны войны загремели. "Огненный Коготь" обвинил нас в убийстве Г'харана, требуя выдать виновного. Я стоял в тени, скрывая раны, пока вождь Ка'ркха говорил о неизбежности битвы. Н'дхи'я пришла с делегацией, холодная и решительная, и на миг наши взгляды встретились. Я видел в её глазах боль, но не мог выйти вперёд. Я боялся, что меня выдадут на казнь, и не хотел потерять шанс увидеть её снова. Когда стало ясно, что меня подозревают, я сбежал, став изгнанником. На вершине холма, глядя на звёзды, я издал крик боли и решимости. Мой дом, мой клан — всё осталось позади. Но в сердце я нёс воспоминания о Н'дхи'е и надежду, что однажды смогу вернуться и исправить содеянное.

Я, Тха'кта-де, некогда "Клинок Рассвета", а ныне изгнанник, без клана и без дома, стоял на вершине холма, глядя на звезды, что сияли над джунглями Н'ка-тара. Мое сердце стучало с болью, раны от схватки с Г'хараном и р'кха ныли, но сильнее всего болела душа. Я потерял всё: клан, честь, надежду на возвращение. Моя первая охота, посвящение в воины клана Кривых Клинков, встреча с Н'дхи'ей — всё это казалось теперь далёким сном. Реальность была суровой: я бежал, оставив позади кровь и раздор, который сам невольно вызвал.

Я знал, что моё бегство не останется незамеченным. Кланы не прощают дезертирства, а "Огненный Коготь" не забудет смерти Г'харана, их первого копьеносца. Мои следы в джунглях были свежими, и я понимал, что скоро за мной придут. Но куда идти? В неизведанные земли, где обитают твари, ещё более опасные, чем р'кха? Или к звёздам, о которых рассказывали старейшины, к мирам, где я мог бы начать новую жизнь?

Я выбрал бегство. Двигался ночами, избегая троп, которые могли знать охотники. Днём прятался в густых зарослях, питался тем, что удавалось добыть — мелкими хищниками и плодами, горькими, но утоляющими голод. Каждый шорох, каждый звук заставлял меня сжимать копьё. Я ждал погони.

И она не заставила себя ждать. На пятый день я услышал далёкий рёв — боевой клич Яутжа. Это были не мои соплеменники из "Кривого Клинка", а воины "Огненного Когтя". Их шаги были тяжёлыми, уверенными. Я насчитал не меньше десяти. Они шли по моему следу, и среди них, я знал, была она — Н'дхи'я. Мой разум кричал, что она не могла вести охоту на меня, но сердце знало правду: как вождь, она обязана подчиниться воле клана. Её золотистые глаза, которые я видел во снах, теперь искали меня, чтобы убить.

Я приготовился к бою. Кодекс чести Яутжа всё ещё был во мне, и я не собирался бежать, как трус. Если мне суждено пасть, то я паду с оружием в руках. Я выбрал узкую поляну, окружённую густыми зарослями, где мог использовать местность в свою пользу. Затаившись, я ждал.

Они появились с первыми лучами рассвета. Н'дхи'я шла впереди, её осанка была величественной, а взгляд — холодным. Рядом с ней двигались лучшие охотники её клана, их тела покрыты ритуальными шрамами и боевыми раскрасками. Я видел в их движениях жажду мести.

— Тха'кта-де! — её голос разнёсся над поляной, как гром. — Выходи, изгнанник. Твоя кровь заплатит за смерть Г'харана.

Я вышел из укрытия, сжимая копьё. Мои сердца стучали, но я не показал страха.

— Я не убивал его преднамеренно, Н'дхи'я, — прощелкал я на языке Яутжа. — Это был несчастный случай. Р'кха напала на нас обоих. Я пытался спасти его.

Её мандибулы дрогнули, но в глазах не было веры. Она не могла позволить себе сомневаться перед своим кланом.

— Твои слова ничего не значат, — отрезала она. — Ты взял его кинжал. Ты бежал. Ты виновен.

Я знал, что дальнейший разговор бесполезен. Кодекс требовал крови за кровь, и даже если она в глубине души сомневалась, её долг как вождя был ясен. Она дала знак, и охотники начали окружать меня.

Первый бой был коротким и яростным. Я убил двоих, используя их же силу против них, заманивая в ловушки из лиан и острых ветвей. Но их было слишком много. Я получил рану в плечо, затем в бок. Кровь текла по моей коже, но я не сдавался. Н'дхи'я не вступала в бой, наблюдая издалека. Её взгляд был тяжёлым, но я не мог понять, что в нём — гнев, сожаление или что-то ещё.

Когда я понял, что не выстою, я сделал то, что противоречило кодексу, но спасло мне жизнь. Я бежал. Использовал дым от костра, который развёл заранее, чтобы скрыть свой уход. Их крики ярости преследовали меня, но я был быстрее. Я знал эти джунгли лучше, чем они.

Но это было только начало. Через несколько дней я узнал, что "Кривой Клинок" также объявил на меня охоту. Мой собственный клан, моя семья, отвернулся от меня. Ка'ркха, вождь, которого я уважал, объявил меня предателем за бегство. Два клана, некогда враждующие, объединили усилия, чтобы найти и уничтожить меня. Это было унижение, но я не мог остановиться. Я должен был выжить.

Я убивал их одного за другим. Каждый бой был испытанием, каждый убитый охотник — ударом по моему сердцу. Я не хотел их смерти, но они не оставляли мне выбора. Я использовал всё, чему научился: хитрость, ловушки, знание джунглей. Я перестал считать тела — десять, двадцать, больше. Моя кожа покрывалась новыми шрамами, а душа — ранами, которые не заживут никогда.

Мои действия стали искрой, которая разожгла войну. "Огненный Коготь" обвинил "Кривой Клинок" в укрывательстве меня, хотя я давно был один. Нападения на границы, кровавые стычки — джунгли Н'ка-тара пропитались кровью. Я наблюдал за этим издалека, скрываясь в глубинах леса, и понимал, что это моя вина. Но кодекс чести, который я когда-то почитал, начал казаться мне бессмысленным. Если честь приводит к смерти и разрушению, какая в ней ценность?

Однажды, спустя месяцы бегства, я снова встретил её. Н'дхи'я нашла меня в заброшенной пещере, где я залечивал раны после очередной стычки. Она была одна, без сопровождения, что удивило меня. Её взгляд был не таким холодным, как прежде.

— Тха'кта-де, — прощелкала она, опуская оружие. — Довольно крови. Я верю тебе. Г'харан вызвал тебя на бой из ревности. Это он нарушил кодекс, напав на нейтральной территории. Я знаю, что ты не хотел его смерти.

Я смотрел на неё, не веря своим ушам. Она, вождь "Огненного Когтя", рисковала всем, чтобы сказать мне это.

— Почему ты здесь? — спросил я. — Твой клан требует моей головы.

— Мой клан ошибается, — ответила она. — И твой тоже. Эта война уничтожит нас всех, если мы не остановимся. Я хочу сражаться рядом с тобой, чтобы доказать правду.

Это было безумие. Два изгнанника против двух кланов? Но в её глазах я видел решимость, и мое сердце дрогнуло. Мы стали союзниками, скрываясь в джунглях, нанося удары по обоим кланам, чтобы заставить их прекратить войну. Мы охотились вместе, как в ту ночь с к'рошами, и я чувствовал, что между нами есть нечто большее, чем просто союз. Но мы не говорили об этом — не было времени на чувства, когда каждый день мог стать последним.

Кульминацией стала битва в долине Трёх Рек. Мы заманили туда отряды обоих кланов, надеясь нанести решающий удар и заставить их сесть за стол переговоров. Это была самая масштабная схватка, которую я видел. Кровь лилась рекой, крики воинов заглушали шум джунглей. Мы с Н'дхи'ей сражались спина к спине, как единое целое. Я видел, как она падает от удара копья, и ярость охватила меня. Я убил нападавшего и прикрыл её, пока она не поднялась. Мы были готовы умереть, но не сдаваться.

Но судьба распорядилась иначе. В разгар битвы небо потемнело. Громадные корабли, чёрные, как сама смерть, появились над нами. Это были Некромонгеры — раса, о которой старейшины рассказывали как о мифе. Они спустились на Н'ка-тар, неся разрушение. Их оружие испепеляло всё на своём пути. Я видел, как воины обоих кланов, только что сражавшиеся друг с другом, падали под ударами этих пришельцев. Н'дхи'я крикнула мне бежать, но я не успел. Взрыв отбросил меня в сторону, и я потерял сознание.

Когда я очнулся, вокруг была тишина. Долина была усеяна телами. Н'дхи'и среди них не было — её либо забрали, либо она погибла под обломками. Я был единственным выжившим. Мой мир, мои кланы, всё, что я знал, исчезло в одно мгновение. Некромонгеры ушли, оставив за собой лишь смерть.

Я поклялся отомстить. Некромонгеры стали моей целью, моим единственным смыслом существования. Но я понимал, что один не справлюсь. Мне нужны были силы, армия, знания. Я покинул Н'ка-тар на украденном корабле, который оставили Некромонгеры, и отправился к звёздам.

Я странствовал по мирам, искал лучших бойцов. Я сражался с ними, подчинял их себе. Если они отказывались, я уничтожал их народы, чтобы показать свою силу. Я порабощал целые расы, используя их для завоевания других. Кодекс чести Яутжа, который когда-то был для меня всем, стал лишь воспоминанием. Я понял, что честь — это слабость, а победа — единственная цель. Я стал подлым, хитрым, безжалостным. Я использовал ложь, предательство, всё, что могло дать мне преимущество.

Я экспериментировал над собой, чтобы продлить жизнь. Моя кожа покрылась искусственными имплантами, моя кровь смешалась с химикатами, которые поддерживали меня. Я прожил более тысячи лет, изучая языки галактики, постигая её тайны. Я стал монстром, но это была цена, которую я был готов заплатить.

Когда я почувствовал, что моя сила достигла пика, я нанёс удар. Ваако, лорд Некромонгеров, пал под моим клинком и я пленил его. Я захватил их империю, но не для власти. Я хотел сломать их. Некромонгеры, лишённые эмоций, стали моим экспериментом. Я заставлял их чувствовать боль, страх, отчаяние. Я разрушал их дух, возвращая им то, что они отняли у меня — способность страдать.

Но даже это наскучило. Я повернулся против Коллекционеров Хищников, расы, которая собирала бойцов со всех миров и времён, держа их в криокапсулах для гладиаторских боёв. Я освободил их, но не из милосердия — я сделал их своей армией. Бесконечные бои на аренах стали моим развлечением, но и они потеряли вкус. Я победил всех, кого хотел. Я сразился с каждым, кто мог бросить мне вызов. Во мне не осталось ничего, кроме пустоты.

И вот, на горизонте появился он — Риддик. Легенда, человек, которого, как говорили, невозможно сломать. Во мне снова загорелся интерес. Я, Тха'кта-де, утративший честь, забывший кодекс, увидел в нём последний вызов. Я не хочу его убить — я хочу сломать его дух, как сломал Некромонгеров. Я использую всё, что знаю: подлость, хитрость, предательство. Потому что для меня больше нет правил. Есть только цель.

Я жду тебя, Риддик. На аренах, в тенях, в самых тёмных уголках галактики. Ты — мой последний трофей. И я сделаю всё, чтобы ты пал на колени. Я знаю что ты придешь, ведь я сижу на твоем троне, а если то что о тебе рассказывают правда, ты никогда не отдаешь своего. Мы похожи, ты лишился своего народа, а я своего из-за Некромонгеров. Но в отличие от тебя, большинство сородичей я убил лично и продолжил бы это делать с превеликим удовольствием.