Без права на слабость

Рита никогда не думала, что самый волшебный вечер в её жизни превратится в пепелище несбывшихся надежд. Выпускной в ресторане "Панорама" сиял и переливался, словно изысканная шкатулка с драгоценностями — хрустальные люстры рассыпали алмазные искры по залу, скрипки струнного квартета вплетали серебряные нити мелодий в гул оживлённых голосов, а официанты в белоснежных перчатках скользили между столиками, будто призрачные видения из сказочного бала.

Она стояла у панорамного окна, за которым раскинулась вечерняя Казань — россыпь огней, отражающихся в тёмных водах реки. Платье цвета морской волны — предмет её девичьих грёз целый год — мягко струилось по фигуре, превращая обычную школьницу в принцессу. Светлые локоны, уложенные в замысловатую причёску, украшали жемчужные шпильки, а в зелёных глазах плескалось столько счастья, что, казалось, его хватит на целую жизнь.

Вова не отходил от неё ни на шаг. Капитан школьной баскетбольной команды, сердцеед и красавец, в тёмно-синем костюме, подчёркивающем широкие плечи и стройный силуэт, он производил впечатление молодого принца. Полгода назад, когда он впервые пригласил её на свидание, Рита не могла поверить своему счастью. Теперь же они кружились в вальсе, и его руки на её талии казались таким естественным, таким правильным ощущением, что сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Ты сегодня ослепительна, — шептал он, притягивая её ближе в танце, и его дыхание щекотало шею, вызывая сладкую дрожь. — Каждый парень в зале завидует мне.

Их отношения казались сотканными из чистого золота — первая любовь, трепетная и яркая, захватывающая всё существо. Планы на будущее выстраивались сами собой, как кирпичики волшебного замка: поступление в один университет, общие друзья, совместные выходные... Может быть, даже нечто большее, спустя годы.

Вечер был в полном разгаре. Директор произнёс трогательную речь, от которой у многих выпускниц блестели глаза, классная руководительница вручила памятные альбомы, повара вынесли грандиозный торт в форме раскрытой книги — символ завершённой школьной главы жизни. Началось время неформального общения, когда родители сдвинули столики в стороне, а молодёжь захватила танцпол и открытую веранду.

Рита, раскрасневшаяся от танцев, решила ненадолго отлучиться, чтобы перевести дух и освежиться. Вова с почти осязаемой неохотой отпустил её пальцы, пообещав ждать у фонтана с шампанским. Она скользнула через толпу, ловя на себе восхищённые взгляды одноклассников и гордые улыбки учителей.

Путь от дамской комнаты пролегал через тихий коридор, отделанный тёмным деревом и бархатом. Внезапно, проходя мимо приоткрытой двери VIP-комнаты, Рита услышала знакомый голос, произносивший её имя. Она непроизвольно остановилась, придержав дыхание.

— Слава богу, с этой историей с Ритой наконец покончено, — голос Вовы звучал с таким облегчением, что у неё по спине пробежал холодок. — Полгода притворяться влюблённым — это было выше моих сил. Я честно выполнил свою часть сделки, изображал идеального парня, дарил цветы, говорил все эти приторные нежности. Контракт подписан. Я свободен?

Время словно застыло. Каждый удар сердца отдавался в висках громовыми раскатами, каждый вдох обжигал лёгкие, будто арктический воздух. Рита вцепилась в дверной косяк, чувствуя, как под пальцами крошится реальность.

— Да, сын, ты молодец, — голос отца Вовы сочился самодовольством. — Сделка заключена, документы подписали сегодня днём. Наше предприятие теперь будет процветать. Кстати, не думал, что всё пройдёт так гладко — её отец поначалу был настроен скептически. Но, видимо, счастье дочери его убедило.

— Счастье дочери, — фыркнул Вова с такой насмешкой, что каждое слово вонзалось в сердце Риты острыми ледяными осколками. — Если бы он знал, как мне приходилось стараться, чтобы не зевать от скуки каждый раз, когда она начинала рассказывать о своих глупых книжках или планах на будущее.

— Не жалуйся, — хмыкнул его отец. — Ты же не с уродиной возился. Девчонка симпатичная, многие бы на твоём месте радовались.

— Внешность — ничто, когда внутри пустота, — в голосе Вовы слышалось такое презрение, что колени Риты подкосились. — Правильная, скучная, предсказуемая. Ни огня, ни страсти. Знаешь, сколько раз я чуть не сорвался? Особенно когда приходилось целоваться, изображая страсть. Фальшивка от начала до конца.

Рита попятилась от двери, зажав рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Шесть месяцев. Полгода лжи и притворства. Каждое прикосновение, каждый взгляд, каждое признание — всё было тщательно срежиссированным спектаклем. Она была не возлюбленной, а разменной монетой в деловых отношениях, марионеткой в чужой игре.

"Правильная, скучная, предсказуемая". "Пустота внутри". "Ни огня, ни страсти". Каждое слово, как плеть, полосовало душу, оставляя кровоточащие рубцы.

Каким-то чудом ей удалось добраться до дамской комнаты. Запершись в кабинке, она прижалась пылающим лбом к прохладной стене и позволила слезам беззвучно течь, размывая тщательно нанесённый макияж. В зеркале напротив отражалась совершенно чужая девушка — с расширенными от боли зелёными глазами, с дрожащими губами, с мертвенной бледностью, проступившей сквозь румяна.

"Как я могла быть такой слепой? Такой наивной, такой глупой?" — мысли кружились в голове, как ядовитые осы, жаля снова и снова. Воспоминания, когда-то драгоценные, теперь превращались в отравленные стрелы: вот их первый поцелуй на набережной — теперь она понимала, почему он так настаивал, чтобы их видели как можно больше одноклассников; вот его неожиданные визиты домой — конечно, её отец должен был видеть, какой заботливый парень достался его дочери; вот его подарки, всегда под восхищённые вздохи подруг — публичность, всё ради публичности.

Телефон в маленькой сумочке вибрировал, не переставая. Сообщения от Вовы сыпались одно за другим:

"Ты где?" "Я жду тебя у фонтана" "Скоро наш танец" "Ты в порядке?"

Каждое слово теперь казалось пропитанным фальшью. Рита выключила телефон, не в силах видеть эти лживые проявления беспокойства.

Глубоко вдохнув, она умылась холодной водой, смывая размазанную тушь и бледные дорожки слёз. Накрасила губы, подвела глаза, пригладила выбившиеся пряди волос.

Вернувшись в зал, она нашла глазами маму, которая о чём-то оживлённо беседовала с другими родителями. Ультрамариновое платье, любимые жемчужные серьги, счастливая улыбка на лице — мама гордилась своей дочерью-выпускницей. Если она узнает правду, эта улыбка погаснет. Нет, Рита не могла этого допустить.

— Мам, — она подошла к родительскому столику, стараясь, чтобы голос звучал нормально, — голова что-то разболелась. Наверное, от духоты. Можем мы поехать домой?

Мама обеспокоенно приложила ладонь к её лбу.

— Ты и правда бледная. Может, таблетку дать?

— Нет, просто хочу домой, — Рита с трудом удерживала маску спокойствия. — Главное — вручение уже прошло. Можно и отдохнуть.

— Конечно, милая, — мама погладила её по щеке. — Сейчас найдём папу и поедем.

Пока мама собирала вещи и обменивалась прощальными любезностями с другими родителями, Рита заметила Вову, возвращающегося из коридора в зал. Он вертел головой, высматривая её в толпе танцующих одноклассников, и когда наконец увидел у родительского столика, его лицо осветилось такой искренней, такой фальшивой радостью, что к горлу подступила тошнота.

Он тут же направился к ней, ловко маневрируя между танцующими парами.

— Вот ты где! — его голос звучал с идеально выверенной нотой облегчения. — Я уже начал волноваться. Чуть весь ресторан не перевернул в поисках.

Рита смотрела на него — такого красивого, такого чужого — и внутри разливалась ледяная пустота. Шесть месяцев она смотрела на этого человека влюблёнными глазами, видела в нём своё будущее, верила каждому его слову, каждому взгляду. Какой превосходный актёр — не зря в школьных спектаклях всегда получал главные роли.

— Мы уезжаем, — её голос прозвучал ровно, но значительно холоднее обычного.

— Уже? — он картинно изумился. — Но ещё даже полночи нет! Впереди самое интересное — мы собирались всем классом встречать рассвет на набережной, забыла?

"Сколько ещё придётся терпеть его фальшивую заботу?" — пронеслось в голове.

— Рите нездоровится, — объяснила подошедшая мама. — Лучше нам поехать домой, пусть отдохнёт.

— Тогда я провожу вас, — тут же вызвался Вова с таким убедительным беспокойством, что даже Рита почти поверила бы, не знай она правды.

— Не стоит, — отрезала она. — Оставайся, празднуй. Ведь у тебя сегодня двойной праздник, не так ли? Контракт подписан. Роль сыграна. Ты свободен.

Что-то промелькнуло в его глазах — страх? удивление? — но он быстро справился с собой.

— О чём ты? — его улыбка стала чуть напряжённой.

Рита смотрела в эти тёмные глаза, когда-то казавшиеся бездонными омутами любви, и видела в них только пустоту. Холодный, расчётливый, готовый на всё ради своего отца и его бизнеса. Как она могла не замечать этого раньше?

— Ни о чём важном, — она выдавила улыбку. — Прощай, Вова.

Она развернулась и пошла к выходу, чувствуя его растерянный взгляд спиной. Родители молча последовали за ней, не понимая произошедшего, но чувствуя, что сейчас не время для расспросов.

Только в машине, глядя на ночной город через тонированное стекло, Рита позволила себе несколько слезинок. Но даже это она делала беззвучно, так, чтобы родители, сидящие впереди, не заметили. Раньше она бы рыдала навзрыд. Раньше она была наивной девочкой, верящей в сказки. Теперь... теперь она стала взрослой. За одну ночь, за несколько минут подслушанного разговора.

— Всё в порядке, солнышко? — мама обеспокоенно вглядывалась в её отражение в зеркале заднего вида.

— Да, просто голова раскалывается, — солгала Рита, и эта маленькая ложь во спасение далась ей удивительно легко. — И немного грустно, что школа закончилась. Столько лет вместе, и вдруг — всё.

— Понимаю, — сочувственно кивнула мама. — Но впереди столько нового и интересного! Университет, новые друзья...

Рита промолчала.

Телефон, который она включила уже дома, разрывался от сообщений:

"Что случилось?" "Почему не отвечаешь?" "Что значили твои слова?" "Перезвони, я беспокоюсь"

С каждым сообщением Вова всё больше раскрывался как талантливый манипулятор, точно знающий, на какие кнопки нажать, чтобы вызвать нужную реакцию. Раньше она бы уже перезвонила, извинилась, переживала, что заставила его волноваться. Сейчас она просто удалила все сообщения.

Лёжа в кровати, глядя в потолок, Рита думала о предстоящем лете, о поступлении в университет, о новой жизни в прекрасной, но такой внезапно чужой Казани. Всё теперь виделось в другом свете — цвета потускнели, звуки стали приглушёнными, даже ароматы казались не такими яркими. Словно одна ложь отравила всё вокруг, заставляя сомневаться в реальности каждого переживания, каждого чувства.

Ей предстояло долгое исцеление. Не столько от разбитого сердца, сколько от разбитого доверия — к людям, к миру, к самой жизни. И первое, что нужно было сделать — научиться заново доверять людям. Или, может быть, для начала научиться доверять себе и своей интуиции, которая, как оказалось, всё это время пыталась предупредить её, но она не слушала.

Завтра будет новый день. Завтра она будет сильнее. А сегодня... сегодня можно позволить себе слабость и тихо оплакать не столько потерянную любовь, сколько потерянную невинность восприятия мира. Детство закончилось не с последним звонком, не с выпускным вечером, а с этим подслушанным разговором, разделившим её жизнь на "до" и "после".