Бездна смотрит

“Oyasumi, oyasumi

Close your eyes and you’ll leave this dream

Oyasumi, oyasumi

I know it’s hard to do”

“My Time”, OST «Omori»

Печатаю. Уже третий час печатаю. Бухгалтерия — дело муторное. То подсчитать, се пересчитать, третьей досчитать, а это подправить, чтобы лишних вопросов не было. И вот так уже три часа после работы дома. В комнате только горит лампа на столе. В проигрывателе играет пластинка джаз-бэнда Mammal Hands «Shadow Work». Хороший, красивый и, главное, спокойный и умиротворяющий джаз. Самое то для монотонной работы. По правде говоря, мне ее никто не давал. Но раз уж бессонница меня решила задолбать окончательно, что даже колеса уже не действуют, то надо ж себя чем-то занять.

За окном темно. Без понятия, сколько сейчас времени. По ощущениям, сутки пошли на увеличение, поэтому, думаю, двадцать семь часов ноль-ноль минут по Лос-Анджелесу. Нифига за окном не видно, кромешная тьма.

Или это я начал частично слепнуть?

А те ли таблетки я взял? Так, синие — для сна, красные — от глюков. На столе и те, и те. Синие кончились. Я нахожусь ближе всего к счастью, когда сплю… Но как же редко это случается. Циркадный механизм моего тела — это не просто развалины, это мелкая крошка того, чем они когда-то давно были. Но когда же я засыпаю, то мне не хочется просыпаться. У меня там свой мир, свои друзья, своя жизнь, в которой мне нравится.

Доктор говорил, что красные мне помогут как-то с нашей терапией. С моим лечением. Не каждому понравится жизнь, где за тобой смотрят, где тебя слушают и где выдают за тебя куча разных существ. А это все — плод твоей больной фантазии. И я понимаю это, но так или иначе попадаются такие, что даже теряешься от их реализма.

Впрочем, зато есть постоянный источник разговора с собой. Эти галлюны — очень молчаливый собеседник, поэтому выслушать могут вообще все. Жаль, что ответят то, о чем я же думаю. Пытаюсь их не слушать.

Черт! Электричество вырубилось! А у меня еще и не сохранено ничего… Три часа коту под хвост… Ладно, ночь еще молода, можно еще три часа потратить. Где же рубильник… А, у входной двери! Так, ладно, на ощупь проберусь.

Так…

Так…

Так…

…

А где стены? Или они были дальше? Да нет, они должны уже были быть. Но где же тогда?..

А? Что за свет? Я умер? Передоз? Да не должно быть, я принял всего на пару таблеток больше нормы, это явно не должен был быть передоз. Но что за свет? Мне явно не стоит туда идти, но… Но я не могу не идти туда. Манит… Все ближе и ближе. Это два силуэта. Две девочки держаться за руки. Одна чуть выше другой. Как в «Сиянии» Кубрика, только это не коридор отеля. И они там не светились.

Но стоило мне к ним на половину расстояния подойти, как вдруг вернули свет. Вроде все так же… ничего не изменилось. И компьютер уже заработал. Видно, все же перебор в колесами влияет на рассудок. Или, может, это часть эксперимента врача?

Говоря честно, у меня достаточно было психологических травм, чтобы сейчас — в двадцать три года — пойти на обследование. И — сюрприз-сюрприз — эти травмы дали плоды, да еще какие! Ну и врач прописал мне эти таблетки. Сильный препарат, судя по всему. Лучше не стоит мне в следующий раз поднимать дозировку. Или это так и задумано было, что только при поднятии дозы начнется эксперимент? Ладно, надо сесть дальше считать.

Что ж за темень такая за окном? Никогда такого не было. И что за грохот такой? Надо б окно открыть… Вроде ничего не!..

А? Я же выпал из окна, почему я не падаю? Что это за черное место? Моя комната… единственная во всем этом черном пространстве? Какого черта?!

А? Это… я там сижу? Да, я, только мне тут… одиннадцать где-то. И это ведь комната из дома родителей. Точнее, на тот момент уже дома отца, потому что… А, я вспомнил, что тогда было: отец напился вусмерть и, вспомнив, что у меня в тот день по… какому-то уроку была двойка, решил избить меня. И ремнем тоже.

Представьте себе картину: почти двухметровый взрослый мужик избивает мальчика ростом где-то метр шестьдесят за двойку.

Отец, вообще, хороший человек, пока к нему в организм не попадает алкоголь. А после того, что… в общем, он пил почти без остановки. Но только тогда он в первый раз поднял руку на меня. Это… это было крайне страшно. С утра он, по правде говоря, извинился. И потом еще много раз извинялся. И, даже, я смог его простить. Ведь больше такого с ним не было.
О, снова этот шум. Похож на… приближающиеся шаги… Или типа того. Только в разы более громкие, чем должны быть. Вспоминаются ступеньки на лестнице в нашем доме. Кто бы по ним не поднимался, от них раздавался такой гул, словно марширует целая рота.

Черт, я вижу это! Да в этой твари метров десять будет! Еще одна рука длиннее другой раз… в пять, наверное. И на ней нет ни пальцев, ни чего-то еще. Просто плоский хлыст. И улыбается еще. Прям улыбка Чеширского кота. Очертания такие знакомые…

Так, все, надо назад в комнату. Надо спрятаться. А? Чего? Почему окно не открывается?! А ну-ка!.. Черт, и не разбивается! Черт! Черт! Черт! Ай!!! Это был ее хлыст! Почему я не умер от такого?! Ай!!! Дай мне уже просто сдохнуть, прошу! А? Куда я поднимаюсь?! Сука, нет, оно меня сожрет! Оно меня сожрет! Оно меня!..

Чего? Я снова в своей комнате? Но как такое может быть?..

— Всё будет хорошо. Не стоит переживать по пустякам. Ты ведь сильный мальчик, верно? Ты справишься!

— Ты кто? Ты где?

— Плакать полезно, но одними слезами ты горю не поможешь. Ты сильнее твоих неудач! Утри слезки — и у тебя все получится! Обещаю.

— Да кто ты, черт тебя побери?!

— Неужели ты забыл? — этот голос оказался за моей спиной. Я медленно обернулся. Позади меня стояла одна из тех светящихся девочек. Которая была повыше. Что-то в ее внешности мне казалось знакомым. Это же…

— …Анна? Это ты?

— Да, Стив.

— Откуда ты здесь? Почему?

— Я всегда была с тобой. Я всегда и везде буду помогать своему младшему брату. Ты ведь нередко думаешь «А как бы поступила Анна в этом?» Или «А чтобы Анна в таком случае сказала?»

— Откуда ты знаешь?..

— Я — часть тебя. Я — твоя совесть, твой советчик, твой центр принятия верных решений. Благодаря мне ты такой, какой есть. А ты даже не узнал свою сестру, неблагодарная тварь!

— Нет! Ты не моя сестра! Анна бы так никогда не сказала!

— С чего ты взял? Ты не думал, что она могла о тебе думать все это время? Вряд ли что-то хорошее о таком кретине, как ты, которому вечно требовалась помощь!

— Заткнись!

— Но ведь в глубине души, в подсознании ты действительно так думаешь. Или нет?

— Убирайся отсюда! Пошла вон! — и я со всей силы ударил кулаком в лицо этому лживому образу. Этой лживой суке, которая посмела выдать себя за мою старшую сестру.

— Анна всегда была ко мне добра. Она бы никогда так не подумала! Она была одной из немногих, о ком у меня остались теплые воспоминания! Может быть, в глубине души я так и думал, но я сомневаюсь, что так думала моя сестра. Ты — не моя сестра. Ты просто нереальная стерва! — а удары все продолжали сыпаться. Сияние все угасало, как и привлекательности внешности, которая превращалась в кашу из сломанных костей, синяков и крови.

Анна в свое время заменила мне мать, которая… которая… по… по… повесилась. Там было много причин, почему она так поступила. Огромная совокупность, которая сломала эту женщину. Мне… мне трудно вспоминать об этом. Однако Анна прекрасно справлялась со своей обязанностью: она всегда помогала мне, всегда выручала из любой беды. И я ей безгранично благодарен. Правда, не знаю, чем ее можно отблагодарить. Мы с ней в хороших отношениях до сих пор, однако, сколько бы я раз не поднимал тему, как ее отблагодарить за все, что она сделала, она все время отнекивалась. Говорила, что ей ничего не нужно, что это просто долг старшей сестры и всё в таком роде. Меня совесть гложет, что я ничего не могу сделать для нее. Наверное, лучшим решением будет просто оставить все это и принять эту помощь, как должное.

Вдруг, тело сестры исчезло. Как и комната. Я оказался перед дверью в наш дом. В руках ключ от двери. Вставляю ключ и проворачиваю. Дверь открылась. В прихожей висит на люстре… нет, это не моя мать. Это глаз с длинными волосами. За этот глаз я чуть позже, на Хэллоуин, получил приз. Нам по изобразительному искусству дали задание нарисовать страшное существо, а потом провели конкурс на лучшее. Я выиграл, потому что оно отличалось ото всех. В том числе и тем, что оно было черно-белым.

Знаете, смотрю я на это, но на душе какое-то странное спокойствие. Даже тогда, когда я впервые встретил эту штуку, у меня не было испуга. Я тогда просто стоял и смотрел на глаз в волосах, а он смотрел на меня. И так мы смотрели друг на друга, пока следом не зашел отец, который забирал меня в тот день со школы. Он просто закричал от ужаса увиденного. А я повернулся к нему с непониманием: ведь что мог сделать небольшой висящий глаз? В общем, последующие пару недель прошли в суматохе к похоронам матери… только там я в полной мере осознал то, что случилось.

Давно это было, очень давно. И все же, как быстро пролетело время. Вот мне уже за двадцать, работаю, живу уже много лет один. Мне уже тридцать лет ближе, чем двадцать. Как же так произошло?.. Что? Где я? Я же только что на пороге дома стоял, какого черта?!

Комната незнакомая, вся в часах. И передо мной кто-то с механическими часами вместо головы. И маятником там, где находится брюшная полость. Только, почему я такой маленький? Что?! Какого черта я младенец?

Кукушка пробила время. Я не знаю, который час: на часах нет стрелок, просто циферблат с отзеркаленными числами на нем. Зачем это сделано? Не знаю.

Прокуковалось снова. Слишком быстро, чтобы прошел час. Но, кажется, я стал больше в размерах.

И снова. И снова. И снова. С каждым разом все старше. Вот двадцать шестой раз. Сколько мне и есть.

Вот кукушка вылезла снова. Как будто, быстрее, чем раньше. Двадцать восьмой. Двадцать девятый. Тридцатый. Точно, быстрее идет. А я все старше.

А? Что за черт? Часы начали гнить. Словно, от старости. Тридцать пять. Тридцать шесть. Тридцать семь. Гниют все часы, что здесь есть. А вот фигура с часами на голове, словно из дерева сделанная, как будто дернулась.

Сорок два. Сорок три. Сорок четыре. Биение все ускоряется. Часы начали кровоточить, заметно кровоточить. А я все старше. Выхода нет. Никакого нет.

Шестьдесят два. Шестьдесят три. Шестьдесят четыре. Часы издают трупный запах, невозможно находится тут. У некоторых из них слезла краска, оголив плоть под ними. Кукушка уже стала скелетом. Черт, где же выход? Где же выход? Где же выход?!

Где же выход?!

Где же выход?!

Где же выход?..

Где же…

Семьдесят девять. Восемьдесят. Восемьдесят один. Уже сложно стоять на ногах, болят неимоверно. Слабость. А тварь все больше на человека похожа. Я понял, почему не видел стрелок: они со слишком бешеной скоростью крутятся. Плоть часов уже разлагается. А выхода все нет.

А? Телефон звенит? Я и не замечал его раньше.

— Что делает волк с примерзшей лапой? Он ее отгрызает.

Звонок на этом кончился и трубку тут же разложило. И тут я увидел, что рядом с тварью появился топор. Ну все, хана тебе! Руки у меня дряхлые, но один раз тебя долбануть я смогу! Н-на!

А? Опять черное место? Опять силуэт? Только этот низкий. Из-за сияния не могу разглядеть, что за лицо в этом силуэте. На ум никто не приходит.

— Привет, я Джуди, а тебя как зовут?
Черт, я узнаю этот голос…

— Крутое имя, Стив. Мы на великах до озера собирались, айда с нами!

Это же моя школьная подруга — Джуди Йоханссон! Мы с ней познакомились в средней школы. Как раз тогда повесилась моя мать, и я был крайне подавлен. Анна, конечно, заботилась обо мне, но мамы мне все равно не хватало. И тут, в мою депрессивную жизнь громом и ураганом загнало Джуди. Она смогла сделать почти невозможное — вернуть мне былую радость жизни. У нас скоро образовалась сплоченная компания, которая продержалась вплоть до выпуска из старшей школы. Единственное, что я знаю, что Боб сейчас живет где-то на Восточном побережье, а Джуди — со мной в одном городе. У меня было много раз желание написать ей, ведь я смог окольными путями получить ее номер, и позвать ее куда-нибудь. Мы не сказать, чтобы были влюблены друг друга, но некая похожая привязанность все же присутствовала тогда. Мы с Джуди часто гуляли вместе, наши семьи хорошо дружили и мы часто обеими семьями выезжали куда-нибудь на природу. Сейчас у Джуди наверняка есть парень, я уверен, сто процентов, зуб даю.

— Стив, знаешь, какая у меня мечта? Жить спокойной жизнью. Я не гонюсь за чем-то великим, как это делают многие. Мне хочется стабильной работы, денег и хорошего жилья. Ну, и чтобы в холодильнике всегда было что-нибудь вкусное, хе.

- От разговоров с тобой я чувствую себя лучше.

- Ну тебя, дурак!

Да, я вспоминаю это. Мы тогда выбрались на один пустырь, поднялись там на холм и лежали там, смотря на звезды. Джуди была бойкой и своенравной, но в такие моменты с нее словно сходила маска, под которой прятался неожиданно чуткий и умный человек. Но в такие моменты я редко смотрел на небо, на звезды. Тогда меня привлекало ее лицо, с которого сходила пацанская ухмылка и боевой настрой — и миру являлась, наверное, самая привлекательная женщина из всех, что я встречал.

— Стив, почему ты мне не отвечаешь?

— Прости, задумался.

— Вечно ты в облаках витаешь.

— Ты ж знаешь меня, мне трудно тут находится. Сама знаешь причину.

— Дурак и трус ты! У тебя было столько шансов признаться мне, но что делал ты? Просто говорил себе «Потом», «В следующий раз», «Пока не время». Неужели ты не замечал всех знаков, что я делала тебе?

— Ты издеваешься?! У меня почти всю школу была хроническая депрессия, из-за которой я сидел глубоко в своих мыслях. Какого черта я мог обратить внимание на твои знаки?!

— Это твоя вина! Это твоя вина! Это твоя вина! Неудачник! Неудачник! Неудачник!

— Да заткнись, дура! — но мой кулак не коснулся ее, а Джуди уже пропала.
Так же пропала и Анна в тот раз.

— Ты в самом деле готов был ударить лучшую подругу? Человека, в которого был влюблен? Как же ты жалок, братец.

— Ты кто?.. — я не узнал сначала этой фигуры, но сейчас вижу, что это же буквально я, только черно-белый.

— Я — тот, кто появляется каждый раз, когда ты теряешь контроль под своим гневом. Я — тот, кто берет бразды правления в свои руки и начинает хаос. К сожалению, ты всегда слишком быстро приходишь в себя. Не даешь насладиться моментом уничтожения цели.

— Тогда какие у тебя претензии сейчас? А?

— Ты попытался тронуть того, кого любишь чуть ли не больше жизни. Думаешь, я буду так просто стоять и смотреть на это со стороны? Совесть тоже делает свое дело, знаешь ли.

— Что ты вообще знаешь о совести?

— А почему же ты тогда не ответил в тот раз отцу? У тебя было достаточно сил, чтобы хотя повалить его на пол. А там уже дело техники. Но совесть тебя держит. Я под ее контролем.

— Да пошел ты к черту! - А? Почему я не могу ударить его?!

— Пошел бы я, да очередь твоя, — и он ударил меня с такой силой, что я отлетел на пару метров. — Ты всерьез думал победить меня другим гневом? Как пожар тушить другим пожаром. Какой же ты жалкий.

— Какой же я жалкий.

— Неисправимый глупец.

— Неисправимый глупец.

— Ни на что не способен.

— Ни на что не способен.

— Ты — просто ничтожество.

— Я — просто ничтожество. Надо держать спокойный настрой. Не надо напрягаться. Гнев гневом не победишь. Нужна холодная, — и я вонзил в черно-белого себя нож, — голова. «Ничто не должно притуплять твой разум. Отбрось свой гнев, очисть сознание от него. Ясный рассудок, четкий удар», — так мне говорил школьный тренер. Не знаю почему, но эти слова мне хорошо запомнились, хоть я ими редко пользуюсь.

Как же я устал… А? Я снова в своей комнате? Стоит проложить печатать. Так, запускаю пластинку… Во-о-от так хорошо!.. Можно печатать дальше. Папа, Анна, мама, Джуди, я — лишь части меня самого, которые я не хотел принять. Мне стоило все эти годы просто принять себя, как набор из личностей, которые так или иначе меня создали. Ты тот, кем ты хочешь быть. Не стоит мне закручиваться вокруг них, нужно принять и отбросить свои страхи.

Принять — и отбросить!

Принять — и кинуть на помойку!

Принять — и уничтожить!

Принять — и оставить от них ни следа.

Принять — и…

* * *

- Как ваше состояние?

- А? Что?

- Вы спали. Я вас погрузил в гипнотический сон после того, как вы выпили тот препарат, помните?

- Ах да, точно. Вроде, все хорошо.

- Легкая дизориентация?

- Да, есть.

- Это нормально. Это следствие реалистичности сна. Скоро пройдет. Думаю, еще один сеанс стоит провести. Приходите через неделю в то же время, что и сегодня.

- Хорошо. До свидания.

Я вышел из кабинета психотерапевта. И тут я почувствовал, будто забыл что-то важное. Что-то важное с телефоном. Взяв его, я вспомнил про Джуди и про то, что хотел ей позвонить. Найдя нужный телефон, я выдохнул и нажал кнопку звонка.

* * *

- Очень хорошо, очень хорошо… Моя экспериментальная методика «Тихая ночь» полностью пригодна для использования в медицине. Осталось закончить с ним — и можно будет публиковать полное исследование. Это перевернет мир психологии с ног на голову: лечение «внутренних демонов» таким способом — это явно Нобелевка, не меньше! Да, не меньше…