Безмолвная. Книга вторая

Сеул, первое апреля.

«— Девушка, вас когда-нибудь били веслом по голове? — Нет, а почему вы спрашиваете? — Да так… для поддержания разговора»

Этот древний анекдот всплыл из глубин памяти, пока внимательный доктор осматривал мою черепушку. На следующий день, после приезда в Сеул, ЁЛин привезла меня в какую-то, судя по всему, дорогущую, частную клинику, где Лиру окружили заботой и лаской. Правда, это не помешало эскулапам вволю «поиздеваться» над бедной девочкой. Сначала, выделенная в моё распоряжение медсестра, отвела меня в небольшую комнатку, где заставила переодеться в больничную рубашку с завязками на спине. Затем, усадила в кресло-каталку и устроила настоящий марафон по кабинетам. В каждом, приветливый врач, той или иной специализации, прежде чем приступить к осмотру, не преминул «позалипать» в фиолетовые очи пациентки. А офтальмолог, так вообще, обхватил мою голову руками за подбородок и лоб и принялся поворачивать в разные стороны с таким энтузиазмом, всматриваясь в синюю бездну глаз, будто собирался её совсем открутить. К счастью, закончилось всё хорошо, голова осталась на месте, а в папке, именуемой здесь медицинской картой, появился ещё один исписанный лист с заключением окулиста. Читать его, разумеется, я не стал, хоть и возил по коридорам сие досье на коленях. Чего я там нового узнаю?

— Тебе стоит быть осторожнее с такой раной, произнёс доктор, закончив с осмотром и наложив свежую повязку. — Я обнаружил несколько разошедшихся швов и следы деформации кожного покрова. Ты обо что-то ударилась?

«Ага, об ногу несколько раз» — мысленно ответил я мужику, а вслух кивнул, подтверждая его предположение.

— Понятно. Давай-ка проверим твою координацию движений. Закрой глаза, дотронься указательным пальцем, поочерёдно, правой и левой руки до кончика носа.

«Да легко!»

— Отлично, можешь открыть глаза… — доктор на миг запнулся, снова встретившись со мной взглядом. …- Теперь, встань сюда, вытяни руки перед собой, пройдись, ставя пятку к носку в одну линию.

Прекратив взбалтывать ногами воздух и хлопать ресницами, я спрыгнул с высокой кушетки, сделал, как велел эскулап.

— Ты отлично справилась, присядь. Когда у тебя запланировано снятие швов? В этом месяце?

Я напряг память, вспоминая, что говорил на этот счёт ЮВон. Кажись, речь шла про ближайшую неделю. Вообще, странно. Единственный раз, когда, в прошлой жизни, мне снимали швы, наступил через неделю после их наложения. Тогда я знатно напоролся на торчащий кусок ржавого швеллера на одной из игр в «Сталкерстрайк», которым увлекался несколько лет подряд, ещё до женитьбы. Шарясь в потёмках, в полуразрушенном здании в поисках «хабара», я споткнулся о какой-то мусор на полу и навернулся вперёд, зацепив правым предплечьем коварную железку. Не помогла и плотная ткань камуфляжной куртки. Тот, с лёгкостью пропорол и её и нежную плоть под ней. Надо ли упоминать, что игра для меня была окончена. В городской травме мне наложили несколько швов и велели явиться через неделю.

А тут, уже полтора месяца прошло! Учитывая, как быстро всё заживало на Лире, наличие «капризной» раны вызывало беспокойство.

«Наверное, всё дело в титановой пластине под кожей. Она затрудняет процесс заживления» — решил я, поразмыслив.

Доктор легонько покашлял, привлекая моё внимание.

Ах, да, швы…

Я показал пальцем на мужика, затем на свою черепушку. Тот, на секунду нахмурил брови, соображая чего от него хотят.

— Ты хочешь, чтобы я их снял?

«Молодец, хороший мальчик»

Утвердительно кивнув, я скорчил вопросительно-выжидающую моську.

— Что ж, думаю, это вполне возможно. Дай-ка, я ещё раз взгляну на твою рану…

После забега по кабинетам, пока я прохлаждался в холле, моя спасительница обсуждала с неврологом перспективы. И хорошо, если сразу в морг, а то, ещё заставят помучиться на этом свете. К сожалению, меня на «симпозиум» не пригласили.

— Нунним ЁЛин-сии, вам не о чем беспокоиться. Согласно данным обследования, с девочкой всё в порядке, не считая раны на голове. Она благополучно заживает, и я снял швы, но прошу, будьте внимательны, черепно-мозговые травмы опасны своей непредсказуемостью. Девочке необходимо избегать чрезмерной активности и физических нагрузок пока рана окончательно не затянется. Сильные стрессы тоже могу навредить. Постарайтесь поддерживать вокруг неё атмосферу спокойствия, любви и заботы. Я понимаю, нынешнему поколению молодёжи приходится нелегко. Чрезмерная загруженность учебной программой, как и дополнительными занятиями; подготовка к суныну — всё это сказывается на психике не лучшим образом. И в таких условиях, ребёнку, как никогда необходимо внимание близких.

ЁЛин кивнула, соглашаясь со словами доктора. Но, её больше беспокоил другой вопрос, связанный с недавними событиями. Она мысленно собралась с духом и произнесла:

— Вы сказали, что со здоровьем девочки всё в порядке. Дело в том, что накануне я буквально выдернула её из лап насильника. К счастью, в тот момент она была без сознания, но меня беспокоит её физическое состояние, если вы понимаете, о чём я.

Доктор нахмурился.

— ЁЛин-сии, вы понимаете, что должны были сказать об этом сразу? Тогда, в клинике провели бы дополнительное обследование девочки. Возможно, ей понадобится помощь психолога, необходимо будет назначить курс реабилитации… — мужчина пролистал медицинскую карту Лиры, нашёл нужное заключение, — по результатам обследования у гинеколога, следов дефлорации нет. Так же, нет никаких косвенных признаков насилия: ни ссадин, ни синяков в области промежности и бёдер. Абсолютно стандартное заключение о состоянии здоровья половых органов ребёнка. Вы уверены, что девочку пытались изнасиловать? Вы заявляли в полицию?

ЁЛин замялась. Перед её глазами всплыл образ мужчины, в глазах которого пылал нечеловеческий огонь. Женщина, вновь ощутила тяжесть пистолета в руке, почувствовала отдачу от выстрела, ноздри защекотал запах пороховых газов…

— Значит, с Лирой всё в порядке? — спросила ЁЛин, очнувшись от нахлынувших воспоминаний.

— Абсолютно, ЁЛин-сии! — ответил доктор, тактично закрыв глаза на резкую смену темы разговора собеседницей. — Не считая некоторых врождённых патологий, что делает её очень необычным ребёнком. Вы знали, что по последним исследованиям Британских учёных дети с врождёнными физическими отклонениями развиваются умственно, в среднем, на тринадцать процентов быстрее своих нормальных сверстников?

ЁЛин не знала, но на всякий случай согласно кивнула. Тринадцать так тринадцать! Пусть будет хоть тридцать, лишь бы девочка не слишком сильно загонялась по поводу своей немоты. А всё остальное она Лире обеспечит. И комфорт, и заботу.

«Хвала ГуаньИнь, что всё обошлось!» — мысленно вознесла женщина молитву богине, уберёгшей девочку от страшной участи.

Закончив разговор, ЁЛин в сопровождении доктора спустилась в холл, где они стали свидетелями как их подопечная, игнорируя все предостережения, лихо демонстрировала замысловатые, танцевальные движения парнишке лет восьми, который, глядел на представление, открыв от удивления рот. На его щеках виднелись две мокрые дорожки.

__________

— Осторожно, не подавись, — с улыбкой на губах, говорит ЁЛин, увидев, с каким энтузиазмом Лира принимается поглощать половинку своего сэндвича.

Выйдя за порог клиники я, категоричным образом заявил о терзающем молодой организм голоде. Заявил самым примитивным образом: показав пальцем в открытый рот и затем погладив живот. К счастью, женщина, накануне, познакомилась с моими гастрономическими предпочтениями, когда мы поздним вечером въехали в город. Я подробно расписал ей на планшетке, что Лире можно, а что нельзя. ЁЛин лишь пожала плечами.

И вот мы сидим в ближайшем сабвее, моя инспекторша неспеша поглощает груду овощей, орудуя палочками в тарелке, а я наслаждаюсь сэндвичем с тунцом. Всегда бы так питался!

Улыбаюсь женщине не прекращая жевать. Что ж, намёк понятен, но уподобляться культурной девочке я не собираюсь. Есть надо с удовольствием, а какое удовольствие от ковыряния в тарелке? То ли дело отхватить кусок, насколько рта хватит, держа еду руками. Разумеется, подходящую для этого еду. Хотя, я и суп порой мог хлебнуть, не прибегая к ложке. Но это в прошлой жизни. Здесь такого ещё не случалось. Пока…

— Тебе нравится Сеул? — спрашивает ЁЛин, дождавшись, когда я прекращу жевать.

«Дзынь-дзынь!» — звенит звоночек в моей голове. Я прекрасно помню, чем закончилась моя вчерашняя прогулка — ударом по голове, и, судя по состоянию некоторых элементов одежды, да отсутствующим трусам, попыткой надругаться над безвольным телом. Почему я решил, что попыткой? По трём причинам: во-первых, я не ощущал ничего, что бы говорило о свершённом насильственном акте. Так же, ни крови, ни других следов, при беглом осмотре, в туалете на заправке, я не обнаружил. Во-вторых, осматривавший Лиру гинеколог наверняка бы подняла шум, обнаружь она характерные следы изнасилования. Ну и в третьих, я подсмотрел в медицинской карте. Не удержался. ЁЛин не рассказывала, как я очутился в её машине мчащейся в сторону столицы, но сложить два плюс два не составляло труда. Она, каким-то чудесным образом спасла меня от того мужика и увезла от него подальше. Заодно, и от моей весёлой семейки, чему я безмерно рад. А сейчас, она явно собирается разузнать, что я думаю насчёт своего повторного похищения. Беру планшет, пишу:

[ЁЛин-сии, мне не нравится Сеул, но мне нравится быть здесь, с вами. Я хочу остаться в этом городе]

Замечаю, как дрогнули губы женщины, когда она прочитала моё послание, а её глаза подозрительно отсырели.

— Значит, ты не хочешь вернуться в Косон к своей семье? — справившись с эмоциями, произносит ЁЛин, и я понимаю, что угадал её намерения.

Отрицательно мотаю головой.

— Ты уверена? — на всякий случай переспрашивает женщина. Вдруг передумаю?

[Моя семья осталась где-то, севернее тридцать восьмой параллели. А к тем людям, что приютили меня в Косоне, я не испытываю никаких родственных чувств. И как бы странно это не выглядело, при том что знакомы мы меньше, доверяю я вам гораздо больше чем им]

Разумеется, как бы я не старался, невозможно вложить в несколько строчек текста всё, что я пытался донести до ЁЛин, — обязательно будет недопонимание. Вот, например: скажи я инспекторше, что моя симпатия распространяется на неё гораздо больше, чем на так называемых «родственничков» — женщина может подумать что Лира «ветрена» — сейчас у неё одни предпочтения, а завтра — иные. Но и совсем уж опускать ниже плинтуса семейство Ли не хочется. В конце концов, ЁнСо позаботилась о Лире, избавив от прохождения через подготовительный центр для беженцев, который, представляется мне не иначе, как тюрьмой, или, на худой конец, воинской частью. И ни в одном из этих мест я бы не хотел очутиться!

Манхи, опять же! Классная девчонка и отличная подруга. Добрая, отзывчивая, немного наивная, и местами, чересчур назойливая, но не дура. Ставить знак равенства между ней и остальными членами её семьи как-то по предательски, что ли.

Вот и получается, что отвечая ЁЛин, нужно балансировать на грани, пытаясь не выставить в негативном образе приёмную семью и самому при этом не выглядеть перекати-поле. Как это выразить на бумаге не имея времени на «подумать»?

Но ЁЛин, кажется, обращает внимание лишь на то, что хотела от меня услышать. Во всяком случае, она ободряюще улыбается и расслабленно откидывается на спинку стула. А я задаю ещё один, мучающий меня вопрос:

[Меня, наверняка, будут искать. Может быть, оповестить моего опекуна, что со мной всё в порядке?]

Разумеется, меня будут искать, и не только «родственнички». С тем количеством оставленных в Косоне обязательств, поисками пропащей займутся многие, включая Муна старшего. И, разумеется, оповестив ЁнСо о моём местонахождении, ЁЛин может оказаться в щекотливом положении. Я бы даже сказал — на грани уголовки за похищение ребёнка. Вряд ли ЁЛин настолько глупа, чтобы бежать трубить обо мне белому свету. Если только у неё нет подходящего плана на этот счёт, что собственно я и пытаюсь выяснить, задав вопрос «в лоб».

ЁЛин, по-своему понимает заданный вопрос.

— Ты этого хочешь? — спрашивает она в ответ. — Пойми, если я оповещу твою семью о тебе, то мы не сможем быть вместе. Они обязательно потребуют привезти тебя домой, и это в лучшем случае. Будет лучше, если ты исчезнешь из их поля зрения, как минимум, до своего совершеннолетия. А я позабочусь о новых документах для тебя, и новой жизни. У меня есть возможности, благодаря моей работе. ...Разумеется, решать тебе, — добавляет женщина, опустив взгляд.

Выдерживаю театральную паузу, заодно взвешиваю за и против, затем тащу к себе планшетку, пишу:

[ЁЛин-сии, делайте как считаете нужным, а я поддержу любое ваше решение]

Кажется, у женщины, повторно за день валится гора с плеч. Она отрывает взгляд от экрана планшета, поднимает голову. Вижу в её глазах усталость вперемешку с радостью, а на лице читается решимость.

— Лира, спасибо, что доверилась мне. Обещаю, что не подведу!

ЁЛин, чересчур порывистым жестом пододвигает ко мне планшет и берёт мои, сложенные на столе ладони, в свои. Несильно сжимает их.

— Раз уж мы нашли общий язык, начну, с просьбы, — глядя мне в глаза, произносит она. — Лира, ты можешь называть меня по имени или «онни». Мне неловко, когда ты ко мне обращаешься чересчур официально (в данном контексте автор имеет в виду чрезмерно уважительное обращение Лиры к ЁЛин, аналогично обращению на «вы»). Договорились?

Киваю. С этим у меня никаких проблем не будет. Не смотря на своё попаданство в тело юной особы, я всё ещё ощущаю себя сорокалетним мужиком, и порой, лишь немота сдерживает меня от многих упрощений в речи, свойственных взрослому человеку при общении с людьми младше себя. Онни так онни!

— Спасибо! — ещё крепче сжимая мои ладони, произносит ЁЛин. Она пробегает взглядом по одежде девочки. На той, по-прежнему, надета школьная форма, и этот факт направляет мысли женщины в определённую сторону. — Лира, ты же должна в школу ходить. Мы можем вместе подобрать тебе какую-нибудь частную школу для девочек, только, не слишком дорогую. Хорошо?

«Кажется, идея предоставить инспекторше „карт-бланш“ была неудачной» — мысленно корю я себя за поспешное решение. Последнее место, куда я собираюсь возвращаться — это школа. Наелся ею в Косоне досыта, и никакая сила в мире не затащит меня обратно! Только… попробуй теперь убеди в этом ЁЛин!

«Вот ведь, зараза!»

Высвобождаю ладони из заботливого плена, тыкаю пальчиком в нужные виртуальные кнопки на планшетке...

— Как не пойдёшь? Но, ты должна учиться, все учатся! Без учёбы ты не сдашь сунын и не поступишь в институт. И тогда, ты не сможешь устроиться на хорошую работу. А без работы у тебя не будет денег, не будет счастья! Тебя никто не возьмёт замуж, и своих детей ты не сможешь содержать. Оплатить им образование, в конце концов. Ты меня понимаешь?

«Куда-то не туда ЁЛин понесло. Замуж, дети… Такое ощущение, что они тут все помешаны на этом! Хотя, логика в её словах есть — без образования на нормальную работу не устроится» — думаю я, выслушивая поток железных аргументов в пользу учёбы, от своей инспекторши. Только, той невдомёк, что мне не нужна школа не из-за прихоти. Благодаря внезапно открывшемуся дару, я знаю всю общеобразовательную программу, кроме некоторых гуманитарных предметов, которые могу подтянуть у репетитора. Ну и иностранные языки мне не дались, увы. Но это не повод отказываться от сдачи госэкзамена, раз без него не обойтись!

«Пусть не максимальный балл, но выше среднего я точно смогу набрать, а там, и дорога к вышке будет открыта и к деньгам! Хороший ведь план? Или, снова в танцоры… тьфу ты, в танцовщицы податься? Сто пятьдесят баксов за выступление — хороший мотиватор забить на образование…»

— Лира, ты меня слушаешь, вообще?

Очнувшись от размышлений, поспешно киваю в ответ, корчу виноватую физиономию. Подтягиваю планшет, пишу оправдательную речь:

[Я знаю всю школьную программу, кроме иностранных языков и истории. Я сдам сунын хоть завтра. Проверь меня, если сомневаешься]

На этот раз ЁЛин замолкает надолго. Ещё бы, я задал ей трудную задачку! После моей исповеди, у женщины было два пути: вслух поставить под сомнения мои слова и настоять на своём, тем самым, скорее всего, порвать тонкую нить едва установившихся взаимоотношений, либо поверить мне на слово и закрыть тему, возможно, пойдя на поводу у капризной девчонки с «длинным» языком.

ЁЛин не была бы инспектором службы опеки, если бы не умела находить нужные решения для столь щекотливых вопросов.

— Расскажи-ка мне теорему Пифагора!

«А может, что-нибудь потруднее? Лира должна была давно пройти эту тему» — мысленно недоумеваю я, чем вызван выбор столь простого вопроса? Потом, до меня доходит. ЁЛин, скорее всего, больше и не помнит ничего из школьной программы. Нет, женщина, если напряжёт память, наверняка сможет меня удивить вопросами из предметов старших классов, но теорема Пифагора — это первое, что приходит на ум, когда пытаешься припомнить, чему же тебя учили.

Пишу ответ.

— Какие ещё штаны?! — удивлённо восклицает ЁЛин, прочитав его.

«Ну, как, какие? Те самые, Пифагоровы» — мысленно отвечаю женщине. Судя по её удивлённому лицу, она слыхом не слыхивала о столь вольном переложении известной теоремы.

Перевожу на понятный язык, заодно, поясняю за предмет гардероба знаменитого математика.

ЁЛин сдержанно качает головой.

— Спасибо, я поняла. Это весьма интересная трактовка, ты сама придумала? — спрашивает она у Лиры, внезапно вспомнив слова врача о более одарённых детях. А вдруг, и у девочки есть талант? Та, утверждает, что знает школьную программу, и на пустословие это не похоже.

Конечно, проверить предметно Лиру она не могла — слишком много времени прошло со школьной скамьи и все знания, потом и слезами загнанные в память, давно погребены под слоем куда более ценной информации из взрослой жизни. Но ЁЛин пообещала себе не оставлять без внимания тему образования девочки, и при случае пригласить специалиста, протестировать свою подопечную. Если она и правда обладает необходимым багажом знаний для сдачи сунына, тогда отпадёт необходимость оплачивать дорогущую частную школу и можно будет сразу начать откладывать деньги на университет. А если не хватит и этих — взять кредит.

Поглощённая процессом расправы над остатками обеда Лира, в ответ на заданный вопрос, неопределённо кивает. ЁЛин, в очередной раз, испытывая толику удивления, смешенную с восхищением, разглядывает девочку.

«Какой необычный цвет глаз, словно, подарок богини, а эта белоснежная кожа…» — Женщина улыбается, бросив взгляд ниже, на ладони подопечной, комкающие обёрточную бумагу из-под сэндвича.

«Кулинарные предпочтения у неё тоже весьма странные!» — мысленно отмечает она. — «Как может не нравится национальная кухня, и чем кормить привереду в дальнейшем?»

На — на эти вопросы у ЁЛин пока не было ответов.

__________

— Лира, примерь это.

С этими словами, вторгшаяся в примерочную, ЁЛин протягивает мне очередную порцию одежды. Принимаю из её рук пахнущую новизной мягкую гору, добавляю к уже имеющейся, сваленной на широкой тумбе. Борюсь с желанием хорошенько примять бесформенную кучу, норовящую расползтись в разные стороны. На Лире лишь трусики и лифчик, из нового комплекта, купленного вместе с ещё десятком аналогичных в предыдущем магазине, по которым, инспекторша потащила меня, едва мы покинули сабвэй. Женщине, непременно захотелось накупить Лире всего и побольше, а я лишь диву давался такой расточительности. Хватило бы пары комплектов белья и одежды, для повседневной носки. Но вошедшую в раж ЁЛин было не остановить, итогом чему, стало моё «дефилирование» в неглиже перед зеркалом вот уже на протяжении полутора часов. Моя «онни», делает несколько вылазок в зал, а когда собирается достаточное, по её мнению, количество вещей, принимается одевать манекен имени меня.

Глаз у женщины, определённо, намётан. Она, подбирает для Лиры одежду, искусно сочетая цвета и стили, не забывая, при этом, про возраст подопечной. У меня так не получается — опыта маловато. В той жизни мои самостоятельные походы за одеждой ограничивались первыми налезшими на скелет, не слишком узкими джинсами, взамен прохудившихся, и какой-нибудь однотонной футболкой без принтов. На этом моя фантазия исчерпывалась. А в этой… возможно, у Лиры на подкорке и вшита чисто женская подпрограмма — «модница» — но даже если так, мне она, пока, была недоступна. Поэтому, после пары неудачных подборок, я безропотно отдаюсь в заботливые руки, не забывая «мотать на ус» дизайнерские решения онни.

Кое-что я всё же откладываю самостоятельно. Например, короткие джинсовые шорты, соблазнительно обтянувшие Лирин зад и подчеркнувшие стройность её ног. Чисто мужской фетиш на красивые формы, радующие глаз.

ЁЛин не возражает.

После бессчётного количества надетых и снятых блузок, юбок, кофт, платьев и штанов разнообразного фасона, чувствую себя словно выжатый лимон.

«И как девчонки это выносят, да ещё умудряются дотащить вагон одежды до дома, сохраняя, при этом, бодрость духа? Тоже, наверное, врождённое…» — невесело размышляю я, волоча несколько объёмных пакетов с обновками до машины ЁЛин. Желания повторно перемерить покупки дома отсутствует от слова: «совсем», зато, присутствует желание завалиться спать.

Машину, за неимением мест, женщина припарковала возле соседнего дома, где, в это время, рабочие, одетые в одинаковые жёлтые комбинезоны, ремонтировали фасад здания. В тот момент, когда ЁЛин, пристроив в ногах свою часть ноши, роется в сумочке в поисках ключей, один из строителей подносит к стене увесистую штуковину «Г»-образной формы и нажимает на кнопку на её рукоятке.

«Бах»! — раздаётся глухой, но громкий звук пневматического молотка, загоняющего дюбель в бетон. От резкого звука ЁЛин пронзительно вскрикивает и дергается в сторону машины, всем телом вжимаясь в закрытую дверь. Сумка выпадает из ослабевших пальцев женщины и её содержимое рассыпается по асфальту. Краем глаза замечаю, как злополучные ключи закатываются под автомобиль.

__________

Глубокой ночью просыпаюсь от мучающей меня жажды. За ужином я съел порцию рамёна — «Не сильно острый» — по заверениям онни, — и последствия эксперимента не заставили себя ждать. ЁЛин жила в квартире с двумя совсем крошечными комнатами, одну из которых она выделила Лире — чему я был безмерно рад, — и кухней, по размерам напоминающей кухоньку в Хрущёвке, в квартире которой мне довелось прожить с родителями аж до четырнадцати лет. К счастью, комнаты в квартире ЁЛин были раздельные, так что, можно было не бояться разбудить соседку своими ночными похождениями.

Планируя поживиться стаканом сока из холодильника, вхожу в помещение, освещённое приглушённым светом светильника. Успеваю возмутиться такому расточительству электроэнергии, прежде чем обнаруживаю вусмерть пьяную хозяйку квартиры, мирно посапывающую лицом в тарелке с кимчхи, которым она закусывала соджу. Пустая бутылка из-под напитка валяется у онни в ногах.

Конец первой главы.