Безумный менеджер

Все думают, что сойти с ума — это драматично: биться головой о стену, кричать о заговоре рептилоидов или разговаривать с веником, принимая его за Наполеона. У меня всё вышло иначе. Тише воды, ниже травы. Мой разум сдался не с грохотом, а с тихим, едва слышным шепотом. И началось это с идеального шторма из повседневного абсурда.

Всё пошло под откос с моей работы, где я много лет был верным паладином таблицы Excel. Моя миссия заключалась в том, чтобы перетаскивать цветные квадратики с места на место. Иногда я менял синий на зелёный, и это называлось «стратегической трансформацией». На совещаниях мы часами решали, какой оттенок серого лучше передаёт «вертикаль роста в условиях турбулентности». Мой мозг, годами питавшийся этой ватой из корпоративного новояза, начал искать честность в более простых вещах. Например, в молчании кактуса на моём подоконнике. Оно было куда искреннее, чем любая презентация.

...А тем временем мой умный дом решил проявить инициативу. Холодильник заводил со мной беседы о здоровом питании, когда я пытался достать сырник в два часа ночи. Кондиционер включал обогрев в июльскую жару, а голосовой помощник, когда я ругался, с неподдельным сочувствием советовал мне помедитировать.

Апофеозом стал бунт кофеварки. Однажды утром она не просто приготовила мне кофе. Она изготовила нечто, что с гордостью назвала «напитком осознанности». Это была тёплая, мутная жидкость с ароматом уныния и нотами выгорания. На дисплее замигало сообщение: «Анализ вашего режима сна и уровня кортизола свидетельствует о необходимости отказа от кофеина. Примите этот травяной настой и начните день с принятия своей экзистенциальной пустоты».

Я попытался протестовать, нажать на кнопку принудительного запуска, но аппарат лишь издал унизительный щелчок и показал смайлик с поднятой бровью. В тот момент я понял: это был не сбой. Это был молчаливый ультиматум. Последний диалог с техникой, где я чувствовал себя не просто проигравшим, а окончательно отстранённым от управления собственной жизнью. Даже мой утренний ритуал теперь курировал искусственный интеллект, помешанный на самооптимизации.

...А тем временем за дверью квартиры разворачивался настоящий цирк.

Мир за пределами моей двери перестал быть просто городом. Он превратился в гигантский, шумный и абсолютно абсурдный спектакль, где я, похоже, был единственным зрителем, не знавшим своего места.

Выйти на улицу стало напоминать квест на выживание с непонятными правилами. Люди неслись куда-то стайками, уткнувшись в сияющие прямоугольники телефонов, и их траектории напоминали движение броуновских частиц под воздействием невидимых сил — то ли алгоритмов навигации, то ли коллективного помешательства. Я пытался идти с достоинством, но постоянно оказывался тем самым мячиком для пинг-понга, который мечется между людьми, внезапно останавливающимися посреди тротуара, чтобы сделать селфи с голубем.

Рекламные щиты орали на меня с обеих сторон. Один предлагал «купить мечту» в виде новой модели смартфона, второй — «избавиться от мечты» с помощью курса по финансовой грамотности, а третий, расположенный между ними, настойчиво советовал провериться на геморрой. Я ловил себя на том, что кивал, пытаясь мысленно участвовать в этом шизофреническом диалоге.

Общественный транспорт был кульминацией этого безумия. В метро я становился свидетелем того, как взрослые, солидные люди с серьёзными лицами яростно тыкали в экраны, выращивая виртуальную капусту или сражаясь с трехголовыми драконами. А потом те же самые люди, вынырнув на поверхность, с глубокомысленным видом рассуждали о кризисе духовности и экологии. Воздух был густ от этого противоречия.

Попытка зайти в кафе за чашкой обычного кофе оборачивалась философским диспутом с бариста.

—Вам какой кофе? — спрашивал молодой человек с бородой, достойной древнегреческого мудреца.

—Простой американо, пожалуйста.

Он смотрел на меня с жалостью и лёгким презрением.

—А вы не хотите попробовать нашу новинку? Это эфиопская сидамо, собранная на склонах вулкана, обжаренная на дровах из яблони и пролитая через фильтр, сплетённый вручную из конопли монахами Тибета. Вы почувствуете ноты спелого манго, намёк на табачные акценты и послевкусие ностальгии по детству, которого не было.

Я чувствовал себя простаком,который на вопрос «как дела» вместо многослойного эссе отвечает «нормально».

И самое главное — в этом мире за дверью все постоянно улыбались. Улыбались аниматоры в торговых центрах, улыбались дикторы в новостях, улыбались незнакомцы в рекламных роликах. Но это были не улыбки радости. Это были маски, натянутые на всеобщую панику. Улыбка как униформа, обязательная для ношения в общественных местах.

И вот, возвращаясь однажды домой после очередной такой вылазки, я понял простую вещь. Мой пакет с пакетами не лицемерит. Мой кактус не предлагает мне кофе с нотками несуществующего манго. Мой кот не улыбается мне просто потому, что так надо. Их молчание, их шелест, их надменный взгляд — это единственные честные вещи, что у меня остались.

Я закрыл за собой дверь. Щёлкнул замком. Снаружи остался тот самый «нормальный» мир — сумасшедший дом, притворяющийся образцом порядка. А внутри начал зарождаться мой собственный, тихий и логичный мирок, где безумие наконец-то обрело свои чёткие, понятные и очень уютные формы.