Безупречный

Повторить триумф Венеры Светловой так никому и не удалось. Она бы и рада была помочь последователям, но пожар в лаборатории уничтожил не только все данные, но и часть мозга самой Венеры. Вместе с центрами эмоций и внушительным блоком памяти. Саму Светлову спасли, разумеется – современной медицине достаточно крохотной искорки жизни, чтобы вернуть человека с того света. Ну, как «человека»… Тело и мозг вышедшей из больницы Венеры на 70% состояли из композитных материалов и электроники. Позитронные блоки превратили и без того гениальную учёную в чистой воды парагона. Теперь Светлова знала и могла всё. Всё, кроме того, как повторить свой собственный успех. Засекреченный проект «Прометей» по созданию Homo Superior увенчался успехом – это точно. Кроме сгоревшего более, чем наполовину, но всё ещё живого тела Венеры и абсолютно нетронутого пламенем младенца, от лаборатории не осталось ничего. Один лишь пепел и оплавленные фрагменты оборудования да потрескавшиеся остовы несущих стен. Жестокая ирония – именно огонь и стал причиной гибели «Прометея». Крохотная неисправность системы автоматического пожаротушения вызвала воспламенение несгораемой, в теории, проводки. Люди и техника оказались охваченными пламенем со всех сторон. Саму Венеру Светлову спасло только то, что она каким-то образом оказалась в биокультиваторе, где рос будущий сверхчеловек; по документам – А.Д.А.М. Аугментированный Дискретный Антропоморфный Модуль. Выйти на свет божий ему предстояло года через три, по достижении им стадии развития подростка четырнадцати лет. Катастрофа распорядилась иначе. Вот так вот Прародитель нового вида, первый из множества, остался единственным и неповторимым. Наблюдать за «модулем», как называла Светлова не по годам серьёзного и крупного ребёнка, оставили её же. Кто, как не она, способен сделать из этого рукотворного чуда надежду человечества на спасение? И лишь одно вызывало опасение у скептиков. Коллеги, чиновники, журналисты и знакомые часто выражали Венере Светловой искренние соболезнования. По поводу уничтоженных данных проекта – на что она рефлекторно отвечала досадливым подёргиванием уцелевшего уголка рта. И в связи с гибелью многочисленных – над «Прометеем» работали без малого две сотни человек – на это Венера лишь пожимала композитным плечом, лицо же учёной оставалось безмятежным и спокойным.

***

– Мод!

Заслышав спокойный до монотонности голос матери, Адам вздрогнул и выронил мячики. Они упали на идеально подстриженную траву газона, разок невысоко подскочили и лениво раскатились в разные стороны. Небесно-синее на пронзительно-зелёном. «Далеко не самое гармоничное цветовое сочетание», – машинально отметил мальчик: «Контраст низкий». О том, что в действительности означает «имя», которым называла его Светлова, Адам узнал далеко не сразу. Лет десять он уверенно откликался на «Мод», искренне считая это именем прекрасным, донельзя ему подходящим, и вообще, самым лучшим на свете. Прессу Адам не читал, даже в виде хроники, вещательную сеть не смотрел. Пустая и бесполезная трата времени, по мнению матери. Каждый вечер мальчик получал информационную сводку по важным событиям за день, тщательно изучал её и запоминал самое важное. Не удивительно, что в эту сводку не попадало ни крупицы информации по «Прометею». За десятилетие, о трагически оборвавшемся проекте не вспоминали. О своём истинном наименовании, вместе с шокирующим осознанием значения имени «Мод», Адам узнал накануне очередного дня рождения. Когда оторопь и ошеломление прошли, мальчик пожал одним плечом (перенял этот жест от приёмной мамы, сам того не заметив), и воспринял информацию, как и должно будущему учёному – аналитически. Однако какая-то часть его, глубоко внутри, выразила протест со всем пылом мальчишеского переходного возраста. Сам себя, втайне от матери, «Мод» называл теперь не иначе, как Адам. И очень гордился этим неудержимым бунтом.

Венера Светлова вплыла – иначе её совершенную походку было и не назвать, протезы несли тело учёной легко и до отвращения плавно – в поле зрения Адама вскоре, после своего зова. Осуждающе посмотрела на детище своего безупречного разума и умелых рук, вздохнула и покачала головой.

– Почему ты не отозвался?

Взгляд учёной упал на разбросанные по газону мячики. И первый вопрос сразу же перестал интересовать Светлову.

– Пытаешься решить задачу трёх тел? Похвально. Извини, если отвлекла и помешала – непростительно с моей стороны.

Признаваться маме, что учился жонглировать, Адам не стал. То ли из никак не утихающего внутреннего протеста, то ли из нежелания её огорчать. Хотя и знал – огорчить её сложно. Из области невозможного, даже. Утратившая центры эмоций Светлова приобрела завидное спокойствие. И теперь проявляла его, чуть отстранённо ожидая реакции со стороны Адама. Тот спохватился и, чуть поспешнее, чем следовало, ответил.

– Ничего страшного, мам. Даже для меня данная задача пока не решаема. Но я смогу! Мне только нужно чуть больше знаний и опыта!

Она выждала положенную паузу, придирчиво и пристально вглядываясь в Адама. Пришла к выводу, что он говорит искренне, и кивнула.

– Рада твоему энтузиазму. Считаю, впрочем, что пока тебе стоить посвятить время и силы решению более простых, но более насущных и полезных человечеству задач. Поднять КПД термоядерного реактора – менее почётно, чем найти разгадку для нерешаемой загадки, но практической пользы выйдет больше.

Венера поразмыслила ещё, поколебалась, и всё-таки прибегла к совету одной из изученных ранее книжек по детской психологии. Ребёнку требуется не только анализ и похвала, но и поощрение. Не слишком часто, чтобы не разбаловать, и всё же.

– У меня для тебя хорошая новость и приятный сюрприз, Мод!

Учёная напрягла губы, чуть приподняв уголки – всё так же, следуя книжным рекомендациям, сымитировала энтузиазм.

– Как раз на тему опыта и новых знаний! Сегодня ты сможешь, наконец-то, встретиться с настоящими людьми. И пообщаться с ними. Затем, когда они наскучат тебе и ты осознаешь, насколько их развитие отстаёт от твоего, ты преисполнишься к ним сочувствия, даже жалости, и начнёшь с пылом решать задачи по улучшению качества их жизни! Ты поможешь им расти, тянуться к тебе...

Адам открыл, было, рот, но Венера прервала его резким взмахом руки.

– Я ещё не закончила! Это ещё не все сюрпризы. Поняв, наконец-то, что общество людей для тебя скорее интеллектуальная обуза, ты загрустишь. Чтобы этого не произошло – всем нужно полезное общение – мы отправимся в научный центр и создадим тебе личного помощника! И, сразу после этого, отправимся в колонию на Марсе – изучать там эрозийные явления. Ты рад?

Мрачных прогнозов матери на предмет скуки и грусти Адам не разделял, но спорить с ней не рискнул. Особенно, после одёргивающего жеста. Решит ещё, что настрой сына слишком восторженный, и отменит встречу. Потому Адам только степенно кивнул и, не по-детски взрослым тоном подтвердил.

– Разумеется, мама.

***

Несмотря на выдающиеся физические данные Адама и сниженную силу тяжести, откатить валун с первого раза не получилось. Юноша нахмурился и оценивающе взглянул на камень. Похоже, в предварительные расчёты вкралась ошибка: плотность камня оказалась намного выше предполагаемой! Наконец-то, им удалось обнаружить искомое! Жаль, что при таких обстоятельствах. Светлова внимательно оглядывалась по сторонам, стараясь не беспокоить придавленную булыжником ногу. Не найдя ничего подходящего, подняла голову на Адама, зазвучал изменённый системой связи спокойный голос.

– Мод, подходящих инструментов для отделения протеза я не вижу. А булыжник мы, судя по моим расчётам, сдвинуть не сможем. Кислорода же…

Адам редко перебивал мать, но сейчас позволил себе такую вольность.

– Вот и не расходуй его зря. Я уже всё подсчитал. Чтобы успеть добраться до нашего лагеря, нужно было освободить тебя ещё десять минут назад. С учётом неизбежной потери скорости движения. Но мы успеем, только дай мне сосредоточиться.

С лёгким раздражением, Адам взглянул на разбитое в хлам тело андроида, служившего его личным ассистентом. Это надо же, сколько неприятностей смог собрать на их голову этот мешок с электроникой! Да, с одной стороны, его прогноз по местонахождения аномального минерала оказался верным – камни они нашли. Чуть в стороне, но нашли же! А с другой – как андроид с ИИ умудрился задеть пылевой электро-смерч, получить разряд и, заваливаясь навзничь вызвать обвал? Истинное невезе… Адам резко оборвал себя. Невезений не бывает. Бывают выпадения наименее благоприятных вероятностей и стечения обстоятельств. Всё! Не пострадай ассистент, булыжник они бы сдвинули уже давно. Но теперь… Хорошо, хоть, что его вычислительный блок не пострадал. Можно будет пересобрать в новом корпусе, если они выберутся. «Когда выберемся», – одёрнул себя Адам.

– Мой анализ показывает, что тебе нужно немедленно и как можно быстрее бежать на базу. В противном случае твоё выживание не гарантированно.

Даже сейчас Венера сохраняла завидное спокойствие, будто говорила не о своей гибели, а о будничной дежурной проверке показателей скучного эксперимента. Пройдя пубертатный период, Адам всё чаще ловил себя на мысли, что завидует хладнокровию матери. Он знал о его причинах, и это было страшным знанием, но ничего поделать с этой завистью не мог. Именно сейчас спокойствие помогло бы ему принять правильное рациональное решение.

– И что ты мне сделаешь?

Произнесённая с улыбкой дерзость всё равно остаётся дерзостью. Но Светлова не поставила Мода на место. Вступить с ним в перепалку, означало расходовать кислород быстрее. И ни к чему, в итоге, не прийти.

– Беги, Мод. Беги, сынок.

Адам мог по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз Венера называла его «сынок». В других обстоятельствах он смутился бы и порадовался, но сейчас он с отчётливой ясностью понимал: эти слова – самая обычная эмоциональная манипуляция. Как и все прошлые разы, впрочем. Странно, но это понимание придало ему сил.

Зарычав от нахлынувшей ярости и непривычного отчаяния, наплевав на все расчёты, он навалился на булыжник. Адам слышал треск сверхпрочной ткани своего лёгкого скафандра. И заглушал этот трест рыком, чтобы не услышала мама.

Валун дрогнул, словно испугавшись этого рыка, и откатился. Не давая себе времени на то, чтобы отдышаться, Адам подхватил тяжёлое полумеханическое тело матери с причудливо изогнутым и измятым левым ножным протезом на руки и побежал в направлении базы. Он знал, что кислорода в личных баллонах не хватит ни ему, ни ей. Как бы быстро он ни бежал, математика и физика неумолимы. «А за телом этого дурака-ассистента вернусь потом», – мысленно пообещал себе Адам. И гордо усмехнулся, вспомнив, что всегда-всегда держит свои обещания.

***

Машинально взглянув на наручные часы, директор завода досадливо крякнул. Нетерпение привело его на место встречи гостя задолго до назначенного времени. И теперь всё, что ему оставалось – это ждать. Ждать и глупо выглядеть в этом ожидании на глазах подчинённых. О визитёре директор знал не слишком много, но кто о нём много знал? Слухи о нём ходили всякие, только сколько правды-то в тех слухах? В одном из слухов, например, упоминалась его исключительная пунктуальность. Он никогда не приходил на встречи раньше времени и никогда не опаздывал даже на минуту. Словно робот, ведомый атомными часами в груди. Сухо сплюнув, даже не заметив отсутствие слюны в пересохшем от волнение рту, директор вновь посмотрел на часы.

Как и обещали слухи, гость появился вовремя. Широкими шагами, в сопровождении трёх андроидов, к директору уверенно приближался высокий широкоплечий молодой мужчина с безупречно правильными чертами лица. На вид ему можно было дать лет двадцать пять, едва ли больше. Но светлые его глаза… Директор вздрогнул. Никогда прежде он не видел ничего подобного. Не доводилось раньше встречать людей с такими бесконечно мудрыми, запредельно древними и, при этом, абсолютно пустыми глазами. Молодой человек дошёл и остановился ровно в двух шагах от директора. Ни ближе, ни дальше. Замерли и андроиды: двое встали по бокам и сзади, а третий – очень необычно раскрашенный, будто бы носящий деловой костюм – аккурат за правым плечом гостя. По этикету, полагалось приветствовать гостя, но директор почему-то оробел. И гость, легко и естественно, взял эту миссию на себя.

– Здравствуйте. Вижу, Вас предупредили о моём визите.

Прежде, чем понял, что делает, директор торопливо закивал.

– Да-да! Венера Светлова звонила, она сказала…

Элегантно, плавно и непреклонно, гость поднял правую руку и повёл ей в сторону, обрывая собеседника.

– Я знаю, что она Вам сказала. У меня мало времени, и оно стоит предельно дорого. Озвучьте проблему, которая перед вами стоит. Я либо решу её за двое суток, либо признаю, что она неразрешима в принципе. Меня зовут Адам.

Директор послушно кивнул и начал торопливо излагать суть проблемы, вставшей перед его заводом. Адам же замер, устремив взгляд в пустоту далеко-далеко за левым плечом своего визави. Упоминание имени его матери всуе погрузило молодого человека в размышления и воспоминания. Слушать собеседника, выделяя действительно важные и ключевые моменты в безумной путанной скороговорке директора это Адаму не мешало. Он привык к тому, что люди говорят очень много, и редко – по существу. Такова, увы, природа их несовершенства.

Не успел директор перевести дух, как Адам засыпал его вопросами.

– Как вы познакомились с Венерой Светловой? Почему Вы считаете, что проблема Вашего завода стоит моего внимания и времени? Какой именно результат хотите получить на выходе – перечислите ключевые критерии? Кто будет моим сопровождающим, который вправе отвечать на все – подчёркиваю, все – мои вопросы?

Вопросов было слишком много и заданы они были слишком быстро, чтобы директор сумел понять, что не все они относятся к делу. Некая странность царапнула, было, но её сразу же смыло в никуда заданным гостем темпом. Директор начал послушно отвечать, как на уроке перед строгим учителем.

– Наш завод изготавливал для госпожи Венеры Светловой новый протез левой ноги по специальному заказу. Уникальная вещь! Я и подумать не мог, что человечество достигло таких высот…

– Не человечество. Только мы с ней. – флегматично перебил Адам. – Продолжайте по существу, без оценочных суждений.

– Ну, как же… Мы многие наработки теперь использу... – Директор осёкся, вспомнив про требование говорить по существу – Проблема завода стоит Вашего внимания и времени потому, что наша продукция возвращает к полноценной жизни десятки тысяч людей в год. Мне говорили, что интересы человечества для Вас очень важны.

Адам коротко кивнул и вращательным жестом ладони, без слов, поторопил собеседника.

– Мы хотим повысить точность подгонки деталей на пятой сборочной линии. Если удастся снизить погрешность хотя бы на 20%, выход годной продукции вырастет в… Ой! – Директор вспомнил пожелание гостя избегать ненужных деталей. – Итак, нужно повысить точность, уменьшив погрешности не менее, чем на 20%! Нужно ускорить процесс сборки. Процентов на 15, хотя бы. Нужно снизить издержки производства. Чем больше, тем лучше. Вот.

Уверенно договорив, директор поймал на себе странный взгляд гостя. Непривычно мягко, так, что аж мурашки по коже пошли, тот уточнил.

– Это все необходимые критерии?

Почувствовав, как в горле образуется комок, перехватывая горло и лишая голоса, директор торопливо закивал.

– Хорошо. Принято. Последний вопрос – про сопровождающего. Вы не ответили.

«Точно! Не ответил… Сопровождать самому? Чтобы не натворил тут какой-нибудь дичи?», – директор примерился к этой мысли, и понял, что ему в ней тесновато. Находиться рядом с этим человеком и его андроидами почему-то было очень, невыносимо, тяжело!

– Вас будет сопровождать моя личная помощница, её зовут…

И вновь резкий жест, обрывающий поток слов.

Двое суток спустя в кабинете директора сидела, заливаясь слезами и сбивчиво пытаясь что-то объяснить, личный помощник. Она примчалась минут десять назад, давясь рыданиями сказала, что вскоре появится Адам, а пока она расскажет… Но рассказать ничего не смогла – плач прорвался наружу и оказался неостановимым.

Короткий резкий стук в дверь. Три удара. Секундная пауза. И, не дожидаясь ответа, Адам распахнул дверь и шагнул в кабинет. Небрежно скользнул взглядом по плачущей и пожал одним плечом.

– Здравствуйте. Работа окончена. Все критерии достигнуты. Значение погрешности удалось снизить на 73%, сборку можно ускорить на 164%. С издержками немного сложнее. Они упадут на 413%, но с временным лагом и кратким ростом затрат. Но их окупаемость будет достигнута через 65 дней. Все материалы и расчёты полностью готовы. Оплату моих услуг надлежит совершить не позднее, чем через десять дней. В противном случае начнут действовать штрафные санкции. Всего доброго!

Начав, было, плавный разворот к двери, Адам был остановлен гневным и яростным воплем сумевшей победить рыдание девушки.

– Чтобы это получить, он требует уволить всех! И заменить людей машинами! Как же это?! Зачем вы позвали этого упыря?!

Стремительная волна жара окатила директора с головой, набила ему ваты в уши, закружила мир вокруг него. Он даже не сразу узнал собственный голос.

– Что значит, уволить? Что значит, всех? Вы же должны помогать людям!

С лёгким недоумением, Адам взглянул на директора, перевёл взгляд на его помощницу.

– Вы бредите. Не всех. Только 972 человека. Оставшиеся 211 сотрудников сохранят свою работу. Это раз. И два – про ключевые критерии я у Вас спрашивал. Вы их назвали. И утвердительно ответили на вопрос, все ли это условия. Вы можете не пользоваться моими рекомендациями – Ваше право. В этом случае ваш завод прогорит через полтора года, плюс-минус месяц. Это неминуемо. Я дал вам консультацию. Показал решение. А всё остальное зависит только от вас.

Спокойно продолжив разворот, Адам взялся за ручку двери. И бросил с ощутимо слышимой скукой через плечо.

– Бесплатный совет. Прежде, чем нанимать специалистов, научитесь понимать – чего вы на самом деле хотите. Всего доброго!

***

Ладья ассистента заскользила по полю, выходя на позицию удара. В то же мгновение Адам небрежно отбил атаку ферзём. Ассистент уставился на доску и задумался. Протянул, было руку-манипулятор к ладье, но тут же отдёрнул. Этот жест, очень похожий на человеческий, позабавил Адама. На то, чтобы привить ассистенту подобные бихевиористические детали, понадобились недели проб и ошибок.

Впрочем, это было давно, тогда Адам ошибался чаще. Сидя в жилом отсеке базы и ожидая корабля с Земли, юноша, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей (и от скуки, признаться) возился с останками ассистента. Своё обещание, самому себе же данное, Адам выполнил. Нашёл разбитого андроида, вернулся с ним на базу. Долго и придирчиво проверял на работоспособность и целостность блока знаний. Тогда и привил человеческие черты своему неизменному – на долгие годы – спутнику. И теперь забавлялся, наблюдая за несвойственными машинам жестами. Нужно не только делать выводы, но ещё и хорошее запоминать. Повадки ассистента напоминали Адаму хорошее. И этим хорошим Адам заслонялся от более неприятных воспоминаний.

Венера, требующая, чтобы он забрал её баллон с кислородом. Его резкий отказ. Их общее мрачное молчание. Рациональное до мозга костей – когда молчишь, кислород расходуется медленно. Последний километр до спасительной базы. Его Адаму пришлось пробежать на глубоком вдохе, вобравшем все-все – сколько было – остатки кислорода в скафандре. Потерявшую сознание Венеру. Быстрая и точная реанимация, проведённая им.

Всё это было. Но Адам предпочитал не вспоминать. Гордиться здесь нечем – он сделал всё правильно, но он делал то, что положено! А значит, и повода для гордости здесь нет. Только тёмные отголоски страха, почти паники. Страх – не для Адама. Никогда не был. И никогда не будет!

Ассистент всё ещё размышлял над ходом. То ли на самом деле не мог просчитать, то ли, по заложенной Адамом на Марсе программе, имитировал задумчивость. Но бесцельно ждать – это тратить время зря! Простым людям это свойственно. Переживания, глупости, страхи. И отказ ясно смотреть на ситуацию. Как тот же директор с его личной помощницей! Адам поморщился, вспомнив. И, чтобы занять ожидание хоть чем-нибудь полезным, заговорил с ассистентом.

– Люди – очень странные существа. Они сами не знают, чего хотят. Более того, они даже не знают, что им нужно и необходимо! Озвучивают одно, хотят – другое. Скажи они мне сразу, что нужно сохранить рабочие места – я поискал бы иное, пусть и намного менее рациональное, решение. Но нет! О людях он даже не заикнулся! Он не уважает моё время, не уважает мою работу. А уважает ли он сам себя? Да что там, уважает, понимает ли он сам себя, свои желания, мысли, устремления?

Ассистент хмыкнул и поднял на Адама взгляд янтарных глаз. Постарался, в шутку, конечно же, а потому – нарочито заметно, стащить с доски ферзя Адама. Человек улыбнулся, шутку оценив, но тут же снова вернулся к своему монологу.

– Каждый раз одно и то же. Каждый! Я спрашиваю о критериях, мне их озвучивают, я делаю в точности и ровно то, что запросили, и… Выясняется, что хотели совсем не этого! Каждый раз! Тоже мне, Sapiens! Ни одного технического задания поставить не могут!

Андроид покивал и двинул вперёд пешку, Адам отреагировал незамедлительно и объявил: «Шах!» Изобразив звук недоумённого пощёлкивания языком, ассистент фамильярно ткнул длинным гибким пальцем в сторону Адама. Обличительно пробурчал.

– А ты уподобляешься им! Знаешь, что они бестолковые, что технические задания ставить не умеют, что даже мыслей своих и желаний не знают, и всё равно делаешь ровно то, что ими озвучено! Чистой воды формализм!

Обличив хозяина, ассистент начал было горячо и живо жестикулировать, но передумал и вернулся к игре.

Через два хода она закончилась матом, и андроид покорно склонил голову своего горемыки-короля пред победителем. Финальный ход Адам делал медленно, всецело захваченный какой-то очень неожиданный мыслью. Даже не сразу обратил внимание, что выиграл. Посмотрел на доску, задумчиво хмыкнул и резюмировал.

– Невозможно не согласиться. Ты прав, ситуацию нужно менять в корне. Если люди сами не знают своих мыслей и желаний, я найду способ узнавать их сам! Дай только время!

***

Крепкий высокий и статный мужчина сидел, откинувшись на спинку, на скамейке и, сквозь ресницы полусомкнутых век, внимательно наблюдал за текущей мимо толпой. Ежедневные пешие прогулки давно стали для людей не приятным отдыхом, а рутиной. Они и сами уже не помнили и не понимали, для чего прогуливаются. Но выполняли ритуал неукоснительно. Наблюдая за ними, Адам старался не шевелиться, не отвлекать прохожих от их банальных повседневных мыслей. Голову мужчины увенчивал хищно-изящный широкий обруч, мягко блестевший, выглядящий, будто корона какого-то из древних, давно забытых эльфийских королей, созвавшего Совет для обсуждения похода против жалких и убогих, очень коротко и суматошно живущих людишек.

Чужие мысли пульсировали, обволакивали, затягивали. Открывались Адаму во всей своей неприглядной наготе. Дразнили его, манили, отталкивали. Разочаровывали. Ужасали. Адам чувствовал, как леденеет у него то место, где, по поверьям далёких минувших веков, живёт в человеке душа. Мужчине хотелось вскочить, сорвать с головы обруч, наорать на идущих мимо безумцев. Выволочь на свет божий и растоптать их примитивные, грязные и склизкие мыслишки. Но Адам понимал, что этот иррациональный приступ – всего лишь проекция, яд и скверна чужих мыслей. Отголосок того, что извечно жило и живёт в людях, которым он – Адам – так стремился приносить пользу.

Адам вспомнил слова своей мамы о жалости к людям, о сострадании и сочувствии. Но не мог заставить себя ни жалеть их, ни сострадать. Два месяца он потратил на то, чтобы посетить как можно больше городов, предприятий, научных центров, даже космических станций! И везде он слышал и ощущал одно и то же – низменность, грязь, отвращение, ненависть, страхи, вожделение, жадность, гордыню. Всё это не просто жило в людях, этим всем и были сами люди. Материал, из которого создано человечество, оказался гнилым. То ли не выдержал испытание временем, то ли изначально был бракованным.

Медленно, пошатываясь, Адам поднялся с лавочки, стащил с головы обруч и, крепко его сжав в руке, так, что композит вонзался в плоть, едва не разрезая её, ничего и никого вокруг себя не замечая, побрёл вдоль улицы, без цели и назначения. Цель появится позже – Адам это абсолютно точно знал. Но пока его вела мимо прогуливающихся людей лишь пустота.

***

Полученное владельцем электростанции от оставшегося анонимным автора послание более всего походило на горячечные фантазии безумца. Но что-то в нём захватило внимание, не позволило просто проигнорировать. Адресат инстинктивно чувствовал, что послание – это капкан. Безупречно сконструированный и выполненный, неминуемый и смертельный. Но шёл он в этот капкан добровольно. И от понимания этой добровольности, при полном же осознании сути послания, вселяли в душу владельца электростанции первобытный ужас. В нём поселился всеразрушающий трепет, словно довелось соприкоснуться с неизвестным доселе божеством и ощутить его жуткую волю, сопротивляться которой вне сил человека. Как и требовали в послании, адресат, потрясённый идиотизмом своих поступков, отослал охрану и отключил систему безопасности. Отпер дверь, неудобно уселся в глубоком кресле и обречённо принялся ждать назначенного часа встречи с автором послания.

Тот явился ровно тогда, когда обещал. Высокая мощная фигура в обруче-короне, со свитой из пяти андроидов. Один из них, забавно (а оттого – особенно жутко) покрашенный, будто в деловой костюм одетый, встал за правым плечом визитёра, остальные четверо – тяжёлые и безликие, полукольцом обступили владельца электростанции. А тому и сказать-то было нечего. Он покорно ждал, не в силах найти причины и источник этой покорности, и, оттого, теряясь и робея. Визитёр заговорил сам.

– Ты владеешь электростанцией. Я поделюсь с тобой способом, который повысит её КПД с 27 до 64 процентов. А ты, тайно и бесплатно, будешь выделять мне половину этой генерации столько, сколько мне потребуется. Как видишь, в накладе ты не останешься. Твоя прибыль возрастёт. Особенно после того, как эта энергия перестанет быть мне нужной, и вся генерация вновь окажется к твоим услугам. В твоих интересах – согласиться. И, как ты прекрасно понимаешь, сохранить всё это в тайне. Несоблюдение тайны приведёт к карам, которых ты боишься много, ой, как много, больше смерти. Поверь, они мне ведомы.

И тут же, не беря драматическую паузу, спокойно и буднично, визитёр озвучил эти страхи. Хозяин дома почувствовал, как мир плывёт вокруг и обрывается под ногами бездной. Гость кивнул.

– Итак? Твой ответ?

Слабый, прерывистый и тусклый голос едва слышно прошептал: «Согласен…» И визитёр услышал. Кивнул, развернулся и вышел, оставив за своей спиной забавно раскрашенного андроиде, который доброжелательно и приветливо начал расписывать детали выполнения сделки.

За три последовавших десятилетия, возникало и быстро затухало множество слухов. Очень странных, конспирологических даже. Кто в такое поверит, в здравом-то уме!? То владелец электростанции обнаружил способ повысить КПД генерации, то на каком-то заводе вдруг открыли новый композитный материал – сверхлёгкий, сверхпрочный. А то двигатель для космических полётов новый появился, мудрённый крайне. Или, вот, люди пропадать куда-то стали. Видные учёные в самых разных областях, толковые инженеры, пилоты и техники! И так далее, и тому подобное. Много слухов ходило. Да кто же, в здравом уме, слухам-то верит?

***

Поддерживая Венеру Светлову, сильно постаревшую человеческой частью, но всё такую же безупречную механической, под живую и тёплую сухонькую руку, Адам – годам ничуть не подвластный – вступил на мостик «Прозрения». Помог маме удобно устроиться в кресле первого помощника. Кивнул своему неизменному ассистенту, теперь раскрашенному под стильную форму космического флота, на кресло второго помощника. Тот поколебался, но место занял. Сам же Адам встал рядом с капитанским креслом и вперил взгляд в огромный обзорный экран, глядя сквозь него, в бесконечность и пустоту.

– Капитан… – Не сдержавшись, ассистент подал голос и тут же, торопливо, поднял руку, как усердный школьник.

Венера посмотрела на андроида, взглянула на протез собственной руки, затем на сына.

– Мод…

Не оборачиваясь, но точно чувствуя всё происходящее у него за спиной, Адам мягко качнул головой.

– Адам, мама.

Венера упёрлась протезом в подлокотник, легко поднялась на безупречные ноги-протезы, обошла Адама и встала перед ним, заглянула сыну в глаза.

– Нет, Мод! А.Д.А.М. – это название прототипа. А Мод – подобие имени. Ты умеешь читать мысли, но так и не понял этого за шестьдесят лет? Если так, то ты навсегда остался подростком. Гениальным, абсолютным, совершенным человеком, но подростком. Неужели, твоя вечная молодость обернулась вечной незрелостью?

Что-то мелькнуло в глубине древних, мудрых и пустых глаз Адама. Воспоминание? Грусть? Нет, даже два лучших аналитических мозга человечества не сумели этого уловить и понять.

Адам на мгновение умолк, но только для того, чтобы набрать побольше – во весь объём лёгких, как тогда, на Марсе – воздуха.

«Прозрение» медленно проплывало по безупречно чистой пустоте Космоса, без спешки – грозно и неотвратимо – выходя на эстетически безупречную позицию для атаки. Этот ключевой момент Адам продумывал особо, стремясь добиться идеала, совершенства. Всего один выстрел, и Земля прекратит своё существование. Затем придёт черёд Луны – со всеми её восемнадцатью куполами-колониями. Потом Марса, пояса астероидов. Всего того в Солнечной Системе, что люди сумели освоить и создать за тридцать лет. «Как они смогли так быстро развиться? Этому прорывному темпу просто не откуда было взяться, ни одной предпосылки! Неужели, Венера…», – Адам оборвал предательскую и глубоко ошибочную мысль. Где-то глубоко-глубоко внутри он знал правильный ответ. Знал он и то, что никогда не позволит себе его не то, что озвучить, а даже сформулировать!

– Вы не только этого не хотите видеть, капитан.

Голос ассистента, вечного верного спутника и помощника, звучал с удивительной грустью. Она прорывалась сквозь неразрушимый, сотни раз модернизировавшийся корпус.

Андроид мелко подрагивал. То ли потрясённый собственный дерзостью, то ли прорывам накопленных за годы и десятилетия наблюдений и выводов.

Внезапно, Адам осёкся и замер, медленно и беззвучно шевеля губами, но не артикулируя ничего связного. На огромном, роскошном и красочном обзорном экране, в его центр, без спешки, степенно и с достоинством, во всём своём великолепии, ползла Земля. Чудовищно медленно, Адам развернулся к экрану спиной и внимательно вгляделся в свою команду. Он собирал этих людей годами, десятилетиями, готовил их, тренировал, обучал. Кто-то из них был идеалистом – им Адам подарил Идею. Кто-то прагматиком – таким Адам обещал новый мир в подарок. Только сейчас капитан осознал, что те, кого он видит – единственное, что останется от человечества. Оно сохранится, пусть даже в этой горстке его последователей. В его матери, в нём самом. Человечество будет жить. Вокруг Адама, в самом Адаме. Пока он дышит, пока он живёт. А его – совершенный генетический продукт – впереди ждут сотни и сотни, тысячи и тысячи лет вечной молодости. Одиночества и пустоты, от которых Адам бежал всю свою жизнь. И продолжает бежать сейчас. И продолжит. Ассистент, видевший и знавший Адама с подросткового возраста, задал правильный вопрос. И Адам видел, какую боль этот вопрос причинил самому ассистенту. Как потускнели его янтарные глаза, как из-под его непробиваемой грудины доносятся потрескивания и скрипы. Ассистент всегда и всюду был с Адамом рядом. И, лишь сейчас, когда хозяин грозился потерять самое важное в самом себе, ассистент и верный вечный друг решился подать голос. Через жуткую боль, если допустить, что у андроидов – даже таких «очеловеченных» – может что-то болеть. И Адам ответил. Им всем и самому себе.

– Всю жизнь я хотел любви. Приветливости, признания. Быть нужным, приносить пользу. Вести человечество вверх. К будущему, которого нет у моего вида. «Прометей» не просто сгорел. Он унёс с собой надежду на то, что когда-нибудь появятся подобные мне и разделят моё одиночество, сотрут его.

Адам потёр безупречный, не тронутый морщинами лоб, зажмурился. Все, включая Венеру, на мостике затихли, ловя каждое слово капитана.

– А всё, что я смог разглядеть: только грязь, несовершенство, одиночество и пустоту. В людях, и в самом себе.

Мягкий искусственный голос корабля вклинился в монолог, прервал его.

– «Прозрение» вышло на позицию для стрельбы. Цель захвачена. Начиная зарядку главного калибра. Огонь по вашему приказу, капитан.

Повернув голову, Адам посмотрел через плечо на мирную, такую спокойную, безмятежную Землю, даже не догадывающуюся о своей судьбе.

– Отставить. Курс на Солнце.

Усталый голос, потерявший цель, но наконец-то прозревший. Вновь посмотрев на команду, Адам улыбнулся – с грустью и теплотой.

– Команде занять спасательные капсулы. Это ПРИКАЗ.

Когда Адам приказывает, никто, даже Венера Светлова, не способен ослушаться. Потому и приказывает он редко.

Без спешки, сохраняя порядок, спокойствие и достоинства, команда разошлась по кораблю и принялась занимать места в спасательных капсулах. Только личный ассистент задержался и подошёл к Адаму. Положил руку ему на плечо, постарался заглянуть в глаза.

– Эвакуируйся и ты, капитан. И не нужно лететь на Солнце. Мы столько лет строили «Прозрение», вложили в него столько сил! Он ещё послужит человечеству!

Запрокинув голову назад, Адам засмеялся. Легко и весело, едва ли не впервые за всю свою жизнь. Затем посерьёзнел.

– Пока «Прозрение» существует, всегда найдётся тот, кто захочет пальнуть из его главного калибра. По кому-нибудь, да захочет. Так что, Солнца не миновать. ИИ корабля не допустит такого исхода. Значит, нужен пилот. Всё логично, рационально, просчитано и проанализировано. Или ты сомневаешься в моей способности к анализу?

С деланной грозностью, Адам нахмурился, а затем усмехнулся и подмигнул. Но ассистент покачал головой.

– Значит, корабль поведу я. Ты вернулся за мной на Марсе, хотя я тогда чуть не стал причиной вашей с Венерой гибели. Пора отдавать долг. Иди.

Вот теперь Адам говорил серьёзно, без спасительно-маскирующих улыбок и гримас.

– Я исхожу из предпосылки, что и ты – ИИ. Заложенный в тебе основной принцип самосохранения не позволит тебе вогнать наш корабль в самый центр звезды. А солнечную корону «Прозрение», увы, выдержит. Запомни это, и исходи из этого всегда. Сколько бы ты ни просуществовал лет. Займи своё место в спасательной капсуле.

Ассистент качнулся, чуть отстраняясь от капитана и с искренним, практически настоящим удивлением произнёс.

– Но ты же врёшь!

Капитан кивнул.

– Да. И я рад, что ты это произнёс. Иди. Твой вопрос спас человечество. И я считаю, что хватит человечеству терять своих спасителей. Иди.

***

Россыпь спасательных капсул уверенно плыла к Земле, но экипаж не смотрел вперёд. Все, как один, приникли к задним обзорным люкам и со слезами на глазах – и у каждого из них для слёз была своя причина – смотрели вслед уплывающему к Солнцу «Прозрению».

А Адам смотрел на обзорный экран, отображающий уплывающие к спасению капсулы и беззвучно произносил имена членов своего экипажа. Учитывая абсолютную память Адама, он не забыл никого. Последней его фразой, никем – даже отключившимся от осознания их неизбежной гибели корабельным ИИ – не услышанной, было:

– Прощай, мама. Встретимся там, где у тебя всё-таки будут эмоции. Но надеюсь, что ещё очень и очень не скоро.

***

Даже безупречный и совершенный мозг Адама не мог предусмотреть всего. Возможно, ему помешали эмоции. Возможно, просто ошибся – в последний раз. Как бы там ни было, когда «Прозрение» вонзилось в Солнце, главный калибр всё-таки выстрелил. Подвела проводка – теоретически несгораемая. Пожар спровоцировал разрядку полным импульсом. Даже такое жуткое зловещее оружие, способное одни выстрелом уничтожать целые планеты, не может взорвать Солнце. Но вызвать множество сильнейших выбросов плазмы, каждый из которых способен планету сжечь, ему по силам.

Когда учёные сообразили, что вот-вот произойдёт, со всех сторон к Солнцу устремились мириады мирных космических кораблей, оснащённых магнитными экранами, способными принять и сдержать (даже ценой гибели корабля и экипажа) подобный выброс. Наследие Адама – его разработки, созданные для мести человечеству, его открытия, внедряемые тут и там, насилием, шантажом, ужасом, принесли свои плоды. Бурю «Прозрения» (как позже её назовут вездесущие СМИ) удалось сдержать. Благодаря презрению, ненависти и гению Адама. Только сам он об этом, разумеется, не узнал. Как не узнал и того, что человечество, встревоженное Бурей «Прозрения», начало экспансию в Космос. И в каждой системе, где бы она ни находилась, каждую первую основанную людьми колонию называли не иначе, как «Адам».