Беззубая вилка

Три дня ушло у экипажа на то, чтобы пересечь Драконий Лес – гигантскую братскую могилу огнедышащих рептилий. Легенды об этом месте, как это часто бывает, правдивы. Просто по той причине, что даже спустя века местные то и дело находили окаменелые обломки былого величия – чешуйки размером с тарелку, когти, годящиеся на роль алебарды, и иногда даже ребро, из которого умельцы могли бы сколотить неплохой мостик через ручей.

В центре каравана двигалась карета. И не простая, а из вечной бирюзы – это не просто дерево, а заявление: «Я неприлично богат!». Кило этого чуда стоило пять золотых монет. Пять золотых! За одну такую монету в хорошей таверне можно было бы кутить несколько дней до беспамятства и ещё останется на закуски.

Подобную глупую, расточительную и кричащую роскошь могла позволить себе, например, семья Айрон. Почему именно они? Всё просто. Их герб – две скрещённые сабли под шестиугольным щитом – красовался на дверце кареты, старательно вырезанный мастером, который, несомненно, получил за работу щедрую плату.

Внутри кареты, прислонившись к бархатной подушке, сидел Кайрос – сын нынешнего главы семейства. Его взгляд скользил по пейзажам утренней зари, охваченные слабым туманом. Наконец-то глаза нашли то, что он безуспешно пытался отыскать последние полчаса – жалкий маленький силуэт города Тубер, он медленно выползал из-за горизонта. Кайрос скривился, будто ребёнок, впервые пробующий лимон.

— Скоро прибудем, господин, – проскрипел голос напротив.

Вашрон, пожилой сопровождающий, сидел с осанкой, которая могла бы вызвать слёзы умиления у любого учителя фехтования и лютую зависть у придворного дипломата. Он был воплощением верности, этаким эталонным слугой, который даже чай, вероятно, заваривал, сверяясь с уставом.

— Ты льёшь яд на мои раны, а потом ещё и посыпаешь их солью, – раздражённо буркнул Кайрос, дёрнув шторку, отсекая внешний мир.

— Вы знали, господин, что именно методом постоянного подмешивания малых доз яда король Арктур Кадмон выработал стойкий иммунитет ко всему, от ранений до плохого настроения супруги. Боль от яда была в разы сильнее!

— Теперь знаю, – выдавил Кайрос. В полутьме его лицо казалось бледным, почти прозрачным, как у призрака.

— Я не знаю, как облегчить вашу участь, господин. Приношу свои глубочайшие извинения.

— Да какая уже, к чёрту, разница! – Кайрос отмахнулся, – Никакой! Просто нужно взять и сделать это. Верно? Чем раньше, тем быстрее всё это кончится. Логично?

— Непреложная истина, господин.

— Ты останешься со мной? В Тубере?

— Запрещено прямым указанием вашего отца.

— Я твой господин, забыл? Я тебе разрешаю! Я настаиваю!

— Простите, но слова вашего отца… обладают большим гравитационным полем. Мои приоритеты предсказуемо выстраиваются вокруг них.

— Но как я без тебя? – голос Кайроса дрогнул, выдавая в нём того самого ребёнка, который боится темноты. — Я… я лица не запоминаю! Я тебя-то начал узнавать только пару недель назад, и то в основном по осанке!

Вашрон замер на мгновение. Десять лет верной службы, бессчётное количество выполненных поручений и начищенных сапог, и вот он – звёздный миг признания. Вашрон мысленно поставил галочку в некоем внутреннем журнале.

— Я польщён, господин.

— А как мне там быть? Где спать? Что есть? Кто будет готовить? Что надевать?

— У вас есть на это деньги, господин, – невозмутимо парировал Вашрон.

— Сколько?

— Тридцать золотых. Вполне достаточно на неделю.

— Мало! Ничтожно мало! Это не жизнь, это… кризис! – Кайрос схватился за голову. — Ох, Вашрон… да это же наказание куда хлеще плахи. На плахе хотя бы всё быстро. А тут… тут целая неделя.

— Вы справитесь. Я в этом уверен. Так что просто подумайте о том, что ждёт вас после. Это должно помочь отогнать… э-э… все те дурные мысли, что посетители ваш череп.

— Ты прав! – Кайрос резко вскинул голову, и его взгляд устремился на слабый свет, просачивающийся сквозь щели в оконной шторке. — Неделя? Да что такое неделя? Мгновение! Пыль под ногами!

— Воистину воодушевляющий настрой, господин, – вздохнул Вашрон.

Через час, за который Кайрос успел сменить бодрость на легкую озабоченность, а затем на глухую тоску, карета с тихим скрипом миновала городские ворота и остановилась на площади. Прямо возле памятника основателя города – Тубера Сангориона. Скульптор изобразил его в момент великих раздумий о судьбах города, что было исторически неверно – на самом деле Тубер в это время раздумывал, куда бы девать горы отходов, оставшихся от основательной стройки. Но памятники редко бывают честными, так повелось.

Дверь кареты открылась с деревянным стоном. Кайрос шагнул на мостовую нерешительно и боязливо, как младенец, которого хотят поставить на лужайку. Вашрону даже пришлось подтолкнуть молодого господина, чтобы тот наконец-то покинул карету. Вещи последовали в том же бесцеремонном стиле и тут же карета рванула с места, словно боялась, что Кайрос побежит следом.

И вот он остался один. Во всяком случае, ему так казалось. Это была его первая ошибка.

Вторая ошибка заключалась в том, что он не заметил гномку, которая стояла всего в нескольких шагах. Её улыбка растянулась от одного острого уха до другого, а глаза, похожие на огромные любопытные озёра, словно поглощали окружающий свет.

— Добро пожаловать в Тубер! – оглушительно сказала она.

Кайрос дёрнулся. Взгляд ненадолго утонул в её волосах цвета алого заката, но быстро вернулся в эти бездонные глаза.

— Эм… Тебе что-то нужно? – выдавил он, пытаясь придать своему голосу бархатные нотки высокомерия.

— Как же так! Я ждала именно вас! Вы и есть юный господин Айрон, не так ли?

— У меня нет для тебя денег. Кыш! – Кайрос отмахнулся, совершая третью ошибку. С точки зрения гномов, этот жест означает нечто между «приветствую» и «давай заключим сделку».

— Позвольте представиться. Я – Алалия. Глава гильдии Отмыва и Обеспечения Безопасности. А с сегодняшнего дня, – она сделала паузу, чтобы насладиться моментом, — ваша начальница!

— Хотите сказать, я должен отчитываться перед ребёнком какого-то гнома? – возмутился Кайрос, наконец-то найдя знакомую почву под ногами – почву сословного чванства.

— Ах, милый вы мой! – рассмеялась она. — Вы, люди, такие забавные. Вырастаете выше грибов и думаете, что мудрость измеряется в дюймах. Нашим родственникам-долгожителям и впрямь есть куда расти, а обычный гном живет лет пятьдесят. Мне же тридцать шесть. Так что, по всем календарным меркам, вы мне во внуки годитесь, господин Айрон!

Кайрос, чувствуя, что почва уходит из-под ног, сделал то, что всегда делают богатые юноши, когда логика бессильна: он попытался купить реальность. Из жилетного кармана появилась золотая монета, завёрнутая в бумагу, – элегантный намёк на взятку.

— Тогда поступим так. Неделя. Я пробуду здесь неделю. Вы не тревожите меня, я тихо проживу её в лучшем, подчёркиваю, лучшем местном заведении, а вы тем временем напишете моему отцу, что я батрачил так усердно, что вашим пешкам и не снилось. Договорились?

Алалия посмотрела на монету, потом на него, и в её взгляде появилось что-то безмерно потешное и материнское одновременно.

— Скажите, люди с возрастом становятся наивнее? Я просто очарована вашей детской простотой. Правда. – Она сделала шаг вперёд, и улыбка вдруг стала не такой безобидной. — Господин Айрон, вы больше не в своём поместье. Здесь вам предстоит работать. Рядом с теми самыми «пешками». А ваше сходство с конём в этой игре не поможет. Только мешать будет.

Алалия с легкой и почти праздничной походкой направилась к зданию гильдии. Кайрос, словно завороженный, провожал её остекленевшим взглядом, а на лице читалось смущение от собственной беспомощности. Подхватив чемоданы, Кайрос неуклюже последовал за гномкой. Ему не оставалось ничего другого, ведь бюрократические процедуры были не его сильной стороной, а от лишней монеты ещё никто не отказывался. До этого момента.

Здание гильдии представляло собой простой двухэтажный домик, который скорее напоминал место для сноса, чем для жизни. Кайрос почувствовал, как левая бровь задергалась в приступе паники, и повернулся к гномке, чье лицо светилось от радости, словно говоря: «Круто, да?».

— Ты адресом ошиблась?

— Нет. Это наша гильдия! – радостно отвечала Алалия.

— Ваша гильдия похожа на хлев.

— Вы всё же приняли участь коня?

— Твои выдающиеся язвительные навыки явно больше собственного тела.

— Именно поэтому все работают вместо меня. Ну-с! Пошли-пошли! – Алалия настойчиво потянула Кайроса за собой.

Гномка не стала проводить ему экскурсию, да и не было в этом необходимости. Ведь самое интересное, что здесь было, – это лестница, ведущая на второй этаж. А там его ждал узкий коридор с комнатами, расположенными друг напротив друга. Кайросу досталась комната №6 – крохотная, но уютная, с видом на статую Тубера. Однако в голове Кайроса царил хаос, он даже не мог определиться, куда положить багаж. Всё вокруг казалось ему грязным и непривлекательным.

— Где кровать? – с трудом выдавил он из себя.

— Вот же она! – Алалия хлопнула по белой перине.

— Эта лавка... Это кровать? Я не помещусь на ней!

— Вы хотите спать, господин Айрон?

— Конечно!

— Значит, вы сможете найти способ разместиться.

— Это абсурд! Это не комната, а настоящая конура! – Кайрос топнул ногой.

— Я сама обустраивала эти комнаты.

— И что?

— Всё должно быть комфортным и расслабляющим. Я же учусь на психолога.

— Немедленно отчислись!

— Вы повторяете слова моего отца, господин Айрон. Приятного отдыха! – она закрыла дверь и быстрыми шажочками убежала вниз.

Кайрос с обречённым видом опустился на скрипучую кровать. С трудом, но ему удалось разместить чемоданы под ней, а небольшую сумку – на тумбочке рядом. Кайрос ходил из стороны в сторону, с таким взглядом, будто хотел прожечь стены и увеличить комнату хотя бы на пару квадратных метров. Однако он лишь нагулял сонливость, настолько сильную, что даже «лавка» показалась удобной для сна. Правда, продлился этот сон недолго – через пару часов его разбудила Алалия, постучав в дверь.

— Доброе утро, господин Айрон!

— Что нужно? – сонно отвечал он, открыв дверь.

— Сейчас раннее утро, а значит, пора за работу! Остальные взборе и ждут внизу. Не хватает лишь нашего амбициозного новичка!

— Ну так найдите его. Я спать, – Кайрос попробовал закрыть дверь, но Алалия подставила ногу.

— Вечером я напишу письмо вашему отцу. Ему вряд ли будет приятно узнать о неудачной первой встрече и вашем капризном поведении. Вы же не ребенок, правда?

— Мне... Двадцать девять.

— Настоятельно рекомендую соответствовать своему возрасту. Вы не дурак и понимаете всю серьёзность, господин Айрон. Возможно, это шанс проявить себя, чтобы преподать урок не только отцу, но и всем нам!

— Гм... Мне нравится твоя идея. Вот так бы сразу, уважительно, вежливо, без капризов.

— Само собой. Само собой...

Под воздействием гномьего искусства – которое, как известно, заключается в умении ударить топором по нужному сучку, будь то дерево или человеческое самолюбие, – Кайрос внезапно воспрянул духом. Он торопливо пригладил спутанные светлые пряди и последовал за Алалией.

На улице ждало сборище, больше похожее на плохую шутку про бар. Перед ним кучковались: человек, дварфийка, гоблин, эльфийка и некто в строгом кожаном костюме с птичьей маской на лице.

Физиономия Кайроса сложилась в недовольную гримасу. Взгляд лихорадочно метался, словно он пытался найти логичное объяснение тому, как этот зверинец оказался в одном месте.

— Теперь все в сборе, – объявила Алалия. — Желаете представиться сами или позвольте мне это сделать?

Кайрос поджал губы в тонкую линию и с почти осязаемой печалью выдохнул:

— Меня зовут Кайрос Айрон. Я – сын нынешнего главы семьи Айрон и ваш проводник в лучшую жизнь.

Толпа никак не отреагировала на его слова, лишь дварфийка загадочно улыбнулась, но эта улыбка вряд ли была чем-то иным, кроме как тихой насмешкой.

— Замечательное начало, – сказала Алалия. — Ну что ж, знакомьтесь дальше, я буду ждать здесь. Удачи!

Она ушла в здание гильдии, оставив Кайроса один на один с этой разношёрстной компанией. Никто из них не проявлял особого желания знакомиться, и только одна дварфийка решила взять инициативу в свои руки. Эта девушка, ростом чуть меньше полутора метров, с любопытством разглядывала крупного мужчину.

— Даров! – сказала она, протягивая руку в грязной перчатке. — Меня Арацея звать, знакомы будем!

— К сожалению, – ответил Кайрос, не пожав протянутую руку.

— Брезгливый шоль? – Арацея с усмешкой хлопнула его по ноге. — Не дрейфь, напарник, ты быстро привыкнешь.

— К чему именно я должен привыкнуть?

— Во дела! Неужели Алалия не рассказала тебе? Наша гильдия по Отмыву и Обеспечению Безопасности занимается очисткой городской канализации от различных мерзопакостных тварей!

Кайрос был в ужасе: лицо вмиг утратило прежний румянец, а глаза забегали, как у испуганного ёжика. Он, конечно, предполагал, что ему предстоит работать в непростом месте, но городская канализация – это зловонное царство, населённое отвратительными существами и неудачниками, вынужденными влачить своё существование, сражаясь с ними.

— Мы сейчас спустимся вниз? То есть, в канализацию? В ту самую систему городских стоков, где обитают... ну, влага, сырость и те существа, которым влага и сырость нравятся до умопомрачения?

— Маладца! Нужно управиться быстренько, пока городские не успели попросыпаться. После погружения видок будет у нас, напарник, скажем так, на любителя. Тошнотворного любителя!

Остальные члены этой подозрительной экспедиции уже растворялись в утренних тенях переулка с той скоростью, которая ясно давала понять: знакомство с Кайросом их абсолютно не колышело.

Арацея уверенно взяла его за рукав, потащив следом. Силы ей было не занимать. Создавалось впечатление, что она могла бы потащить за собой и целую повозку, и чье-то неправильно сложившееся мнение. Через несколько мгновений, в течение которых Кайрос успел мысленно попрощаться с чистыми ботинками, они стояли перед зияющим круглым отверстием в мостовой. Люк, лежащий рядом, напоминал черное круглое зеркало, которые можно встретить в магических академиях или у особо подозрительных ведьм.

Первым спустился человек в птичьей маске, за ним полезли остальные. Кайрос же оставался неподвижным, возможно, даже стараясь не дышать, чтобы слиться с окружающим пространством. Однако дворфийская проницательность Арацеи быстро вычислила его, подтолкнув к люку.

— Твоя очередь, напарник. Я пойду последней, чтобы закрыть люк. Ты же у нас брезгливый!

Кайрос замер на краю. Краю чего – было вопросом философским, ибо внизу зияла именно та самая, классическая, чернее черного бездна, какая полагается в приличных мирах. Она была настолько черной и круглой, что казалось, будто кто-то аккуратно вырезал кусок реальности. Чуть позже и вовсе возникло стойкое ощущение, что еще мгновение – и бездна сама начнет с любопытством вглядываться в Кайроса, и у нее это, надо сказать, получилось бы куда лучше.

Не тратя времени на лишние мысли (коих у него и в общем-то то было негусто), Кайрос схватился за скрипучую, проржавевшую до хрустящей корочки лестницу и начал спускаться. Это заняло больше времени, чем он предполагал, а тонкие лучи утреннего солнца, робко пробивавшиеся сверху, вели себя самым бессовестным образом: они не освещали тьму, а лишь подчеркивали ее непроглядность. Кайрос вскоре понял, что не видит не только своих ног, но и, по ощущениям, самого понятия «тело» в целом.

Кайрос быстро осознал, что это меньшая из проблем. Но как, если он не видел? Всё просто. Когда ты лишаешься одного чувства, другие тут же начинают вести себя с нагловатой развязностью, стремясь занять освободившуюся вакансию. В данном случае обоняние, до сих пор скромно довольствовавшееся фоном, вышло на первый план, раздулось от важности и ударило ему в нос такой концентрированной прорвой, что по сравнению с ней обычная вонища показалась бы лёгким парфюмерным шиком.

Это был не просто запах, а эпическая поэма, воспевающая победу Гнили над всем сущим. Он впивался в ноздри с упорством заточённого в подвал маньяка, вызывая единственное желание: удрать. Немедленно!

В отличие от Кайроса, Арацея, судя по лёгкому скрипу и щелчку, не только благополучно захлопнула люк, отрезав путь к отступлению, но и спустилась вниз с проворностью белки.

— Я... я не могу, – выдавил из себя Кайрос, зажимая нос и пытаясь дышать ртом. — Как тут вообще можно дышать? Это же… это физически невозможно!

— Эх, напарник, – послышался голос Арацеи, звучавший так, словно она улыбалась. — Совсем ничего с собой? На, лови! – Что-то мягкое шлёпнулось ему в руки. — Платочек. Пропитан благовониями. Обвяжешь, и станет легче.

Кайрос повиновался, и всепоглощающая вонь отступила, оттеснённая лёгким цитрусовым ароматом. Возникла иллюзия, будто он перенесся в лимонную рощу, где гулял когда-то с матерью.

Проблема со зрением, однако, никуда не делась. Тьма оставалась абсолютной, густой и непроглядной. Привыкнуть к ней было всё равно что пытаться нарисовать портрет, водя вилами по холсту. Бесполезно, да ещё и опасно – можно кого-нибудь ткнуть.

— Дилетантизм свойственен всем в новых делах, чтоб ты знала, – беззаботно отвечал он.

— Выздоравливай!

— Что?

— Что?

— Нет, забудь. Лучше ответь, как ты здесь собралась дышать? Неужели дварфы так много проводят времени в кузнях, что выжгли себе обоняние?

— У меня тоже платок. Я тебе запасной отдала, напарник.

— Ясно, – Кайросу стало почти стыдно за свои слова. Почти. — Ну а видеть как собралась?

Арацея не ответила. В темноте послышалось осторожное шур-шур, как будто сама тьма пыталась на цыпочках убежать подальше. Через несколько секунд помещение озарилось тусклым светом: стены и потолок оказались покрыты странными завитушками, больше похожими на каракули слишком вдохновлённого школьника.

Затем она достала кристалл и без лишних слов воткнула его во второе цилиндрическое отверстие в стене и завитушки стали чуть ярче. Отверстие, надо признать, выглядело так, будто специально создано для подобных кристаллов, и вряд ли – для того, чтобы туда совали пальцы.

Кайрос смотрел на рисунки заворожённо. Потом его взгляд случайно зацепился за эльфийку, и он так поспешно отскочил к лестнице, что та даже возмущённо скрипнула. Оказалось, остальная компания стояла рядом всё это время и молчала, как будто так и задумано.

— Ребята, а чего вы молчали? – наконец спросила Арацея.

Эльфийка поправила платок, будто готовилась к длинной тераде на столь очевидный вопрос.

— Ты вызвалась в добровольцы. Теперь он твой, – сказала она. — А нам не платят за работу няньками.

— Так мне тоже! – возмутилась она.

— Ну так и не нянькайся с ним.

— Не могу. Он мой напарник!

— Действительно… тяжёлая у тебя дилемма, – вздохнула эльфийка.

— Мне не нужна нянька, – заявил Кайрос и, как человек, которому явно нужна нянька, решительно шагнул к эльфийке. — Волей вашей этой Алалии я избран лидером. Ты тут главная? Да, несомненно, похоже. Уж больно вылитая… командир. Стервозного типа.

Эльфийка лишь приподняла бровь, что в её исполнении мгновенно убило даже намёк на драму.

— Он главный, – сказала она и указала на фигуру в птичьей маске.

— Гм… Блеск, – пробормотал Кайрос.

Идея о лидерстве мгновенно начала казаться ему менее привлекательной. Всё-таки одно дело – спорить с женщиной, другое – с человеком, который добровольно носит маску ворона. Обычно у таких либо плохое чувство юмора, либо очень серьёзные планы на ближайшее будущее. Но эгоизм, как известно, существо живучее, и потому Кайрос сделал шаг вперёд и драматично ткнул пальцем в себя.

— Я!

— Мы теряем время, – донёсся приглушённый голос из-под маски. — Идём.

Главарь, как выяснилось, был из тех, кто не тратит слов попусту и не испытывает особого восторга от театральных жестов. Он развернулся и направился в глубь, а остальные, будто по инерции, двинулись за ним. Арацея привычно ухватила Кайроса за рукав, словно опытная собачница, которая уже знает, чем закончится попытка её питомца «самому разобраться».

— Ещё будет возможность, напарник, – прошептала она. — А сейчас пошли, начинается лучшая часть работы.

— Я же лидер, так Алалия сказала! – упрямо прошипел Кайрос.

— Вряд ли она так головой ударилась, чтобы это сказать!

— Значит, обманула?

— Она учится на психолога.

— Это идиотизм.

— Нет, это практика, – спокойно пояснила Арацея.

Не сказать, что ответ Кайроса устроил. Скорее наоборот: он возмутился настолько, что окружающее напряжение можно было нарезать ломтиками и подавать с соусом со вкусом гнева. Однако по какой-то причине Кайрос замолчал на целых десять минут.

За это время команда успела изрядно побродить по канализации. Впрочем, слово «канализация» здесь звучало оскорблением: всё напоминало древнее подземелье давно забытой цивилизации, которая явно слишком любила помпезность. Расстояние между сушей и водой составляло не меньше дюжины метров. Потолки уходили так высоко, что казалось – здесь работали исключительно великаны. Или очень амбициозные гномы с лесами.

Кайрос наклонился к Арацее, стараясь не поскользнуться.

— Почему всё такое огромное?

— Огромное? – переспросила она. — Ты про канализацию?

— Ну да.

— Это всё основатель города.

— Тот самый фальшиво-задумчивый мужик на площади?

— Именно. Тубер. Говорят, он дружил с великанами. Вот они и помогли построить всё это.

— Дружил? – Кайрос скептически хмыкнул. — Наверное, платил им. Не может дружба быть такой крепкой, чтобы за просто так выкопать... это.

Впрочем, размышления Кайроса о дружбе – столь хрупкой и одновременно нерушимой материи – были бесцеремонно прерваны странным гулом. Он шёл из глубин канализации и звучал, как если бы кто-то зевал и одновременно тонул.

Впереди был крутой поворот, и разглядеть источник этого странного звука было невозможно. Команда остановилась синхронно, словно кто-то невидимый крикнул «Стоп!» (а Кайрос, если честно, просто замер от ужаса).

Арацея шагнула вперёд и прикрыла его рукой, как щитом. Для Кайроса это выглядело героично, но больше стыдно. Для неё – скорее привычно, как если бы она прикрыла вазу от слишком ретивой кошки.

Человек в птичьей маске резко сцепил руки. Воздух вокруг зашуршал и заискрился, а затем родил облачко чёрной дымки. Дымка послушно свернулась в форму полэкса, разделилась на тонкие нити и разлетелась к каждому в ладони.

— Магия? – выдохнул Кайрос, вертя в руках оружие.

— Именно так, напарник! – торжественно объявила Арацея. — Наш лидер владеет магией не хуже настоящего колдуна!

— Во-первых, брехня, – парировал лидер. — Во-вторых, будте готовы. Оно движется к нам!

Шорох впереди перерос в топот, а затем в треск когтей по камню. Из-за поворота вывалилась крыса – не та, что визжит под полом и ворует хлебные крошки, а версия «для особо смелых». Ростом почти в метр, длинная, как два Кайроса, с костяными наростами на спине.

— Ненавижу крыс... – выдавил Кайрос, отчаянно вздыхая.

Команда синхронно подняла дымчатое оружие. Даже крыса, кажется, замерла на миг. И именно в этот момент за её спиной раздался знакомый гул. Из-за угла выползла змея. Огромная. Настолько, что крыса на её фоне выглядела уже не чудовищем, а закуской.

И, собственно, ею и оказалась: один широкий, сытый «хлоп» – и крыса исчезла в её пасти целиком.

— Ага, – сказал Кайрос. — То есть у нас… новые обстоятельства?

Арацея наклонила голову.

— Пожалуй, я предпочитала крыс.

Змея подняла голову и уставилась на героев мутным, бесконечно спокойным взглядом.

— План есть? – прошептал Кайрос.

— Конечно, – ответила Арацея. — Бить. Сильно. По голове.

— Пфф… Замечательный план! Знаешь, он всегда работает до тех пор, пока не перестаёт. В этом его особенность, да? Да?!

Змея сделала резкое движение и поползла вперёд. Человек в птичьей маске поднял руки – и оружие у всех засветилось мрачным сиянием.

— В атаку! – торжественно произнёс он.

И тут змея… неожиданно замерла и чихнула. Звук был настолько чудовищный, что камни под ногами дрогнули. Воздух заполнился влажным, тёплым туманом пыли и сырости, а героев чуть не снесло, подобно листьям при сильном ветре.

— Она издевается? – Эльфийка прищурилась. — Аллергия на пыль?

Змея между тем снова зашипела, и стало ясно: аллергия или нет, но обедом героев она видеть всё равно готова. Змея сделала рывок вперёд, пасть распахнулась так широко, что туда мог бы влезть весь отряд.

— Держать строй! – выкрикнул человек в птичьей маске.

— А у нас есть строй?! – спросил Кайрос, но всё-таки вскинул оружие.

— Нет! Он тоже импровизирует! – отвечала Арацея.

Она бросилась первой. Дымчатый полэкс сверкнул и с лязгом ударил по чешуе. Кровавые искры брызнули, как из костра. Змея недовольно дёрнулась, захлопнула пасть, и на миг показалось, что атака сработала даже слишком хорошо.

— Отлично! – выдохнул Кайрос. — Ещё немного, и мы сможем…

Он не успел договорить: оружие у всех в руках зашипело, обмякло и превратилось в табуретку.

— …присесть? – растерянно закончил он.

Человек в птичьей маске раздражённо схватился за ножки табурета.

— Проклятье, заклинание нестабильно.

— Так какой из тебя колдун? – возмутился Кайрос.

— Говорил, что брехня! Не колдун я ни разу!

В этот момент Арацея увернулась от удара хвостом и с размаху разбила табуретку о голову змеи. Та моргнула, закашлялась, снова чихнула (видимо, правда аллергия) и, совершенно сбитая с толку, отступила назад. Однако её настигла эльфийка, ударив уже второй табуреткой об голову. Затем подсуетился гоблин с третьей табуреткой, за ней четвертая, а об пятую змея окончательно потеряла сознание.

— Вот, – гордо сказала Арацея, отряхивая руки. — Тактика.

— Какая ещё тактика? – спрашивал Кайрос, сидя на табуретке с видом короля канализации.

— Тактика «ударить табуреткой по голове». Работает чаще, чем думаешь.

Кайрос не стал отвечать. Вместо этого он с интересом наблюдал за человеком в птичьей маске, который с явным увлечением исследовал змею. Ощупав чешую и осмотрев клыки, он вновь сомкнул руки в замок. Темная дымка заклубилась вокруг, окутывая змеиное тело, словно кокон, а затем с тихим треском исчезла.

Закончив, человек в птичьей маске повернулся к Кайросу. Хотя из-за маски его лицо было скрыто, Кайросу показалось, что бровь человека слегка приподнялась, словно он задавался вопросом: «Ты сам встанешь или мне помочь?». Кайрос не стал испытывать судьбу, которая, как известно, ведёт себя как капризный ребёнок, стремящийся к хаосу и разрушению.

Он встал и даже отступил на пару шагов. Человек в птичьей маске легко взмахнул пальцами, и табурет исчез в тусклом облачке, как и остальные.

— И что теперь? – беззаботно спросил Кайрос.

— Разве ты не лидер? – с явной издёвкой произнёс человек в птичьей маске.

— Я передал бразды правления более опытному. Так бы поступил умный лидер.

— Возвращаемся, – отрезал он.

— Вы отмыли канализацию? То есть, отмыли от... змеи?

— И обеспечили безопасность. Это отражено в названии гильдии.

— И сколько раз в неделю это происходит?

— Ежедневно.

Глаза округлились, ноздри расширились от тяжелого дыхания, а пальцы сжались в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Он был то ли в ярости, то ли на грани слёз, а может, и на грани того, что придумает способ сочетать и то и другое – мир ещё не видел такого шоу, но Кайрос, казалось, был готов его устроить.

Благо, Арацея, чувствовала точку кипения, которая вот-вот готова рвануть, и поспешила успокоить.

— Ну не бухти, напарник! – сказала она бодро, с тем спокойствием, какое бывает только у тех, кто либо очень мудр, либо совершенно не понимает, насколько всё плохо. — Делов тут как с хвост полёвки: миг – и дома. Поедим, поспим, а потом можно снова ненавидеть мир, сколько душа пожелает!

Слова сработали на Кайроса примерно так же, как усыпляющее заклинание на дракона: сначала он замолчал, потом слегка прикрыл глаза и, пожалуй, даже выглядел умиротворённым.

Остальные уже направились к выходу. Арацея привычно ухватила Кайроса за руку, и он пошёл за ней без возражений. Он был слишком уставшим, чтобы спорить. В сущности, он был уставшим настолько, что если бы его тащили не за руку, а, скажем, за ухо, он бы тоже не стал возражать. Однако, если быть честным, он не сделал ничего особенного. Даже оптимистичной дварфийке это показалось странным и, возможно, непосильным, но лишь на мгновение и где-то глубоко в подсознании.

По пути к выходу Арацея собрала обратно кристаллы из стен, и рисунки лениво погасли, погрузив канализацию во тьму. Однако Кайросу было безразлично даже это.

Наконец-то группа покинула канализацию. Судя по запаху, их выплюнул гигантский каменный желудок.

Город встречал утренней суетой. Солнце карабкалось над горизонтом и, как подозревали некоторые философы, делало это исключительно для того, чтобы люди могли как можно чаще спорить, чья очередь платить за завтрак. Улицы наполнялись звуками: стук сапог, выкрики торговцев, скрип прилавков и металлический звон кузницы, где молот уже вовсю выяснял отношения с раскалённым куском железа. Город просыпался. И, как всегда, делал вид, что всё идёт своим чередом.

Впрочем, команде канализационных приключенцев не удалось увидеть и десятой доли этого утреннего городского великолепия, которым, как известно, славится любой город, даже такой непримечательный, как Тубер.

Они прокрались к зданию гильдии, двигаясь бесшумно и осторожно, словно мыши или змеи, которые, будучи маленькими и безобидными, умеют только скрываться от посторонних глаз.

Делали они это скрытно специально, чтобы не вызывать у жителей неоднозначные и смешанные эмоции. Во-первых, чтобы самих не смешивали с чем-то грязным и зловонным. Во-вторых, это было указано в трудовом договоре. Кайрос тоже скрывался, хотя и не подписывал никаких документов. Однако в его случае ситуация напоминала летний лагерь (но он воспринимал это как ссылку), где все документы подписывают родители.

Если продолжать аналогии, то у Кайроса начинался самый настоящий тихий час. Он быстро отделился от группы, как хлебная крошка от засохшей булки, поднялся на второй этаж и рухнул в свою койку. Проспал он достаточно. Настолько достаточно, что даже начал чувствовать запах от самого себя. Запах был резким, плотным и крайне подозрительный. Даже тролль, у которого нос больше для красоты, чем для дела, посоветовал хотя бы вымыть руки.

Кайрос свесил ноги на пол, влез в замызганные сапоги – и, как по расписанию, в дверь постучали. Это была Алалия. И, судя по всему, с серьёзным разговором.