Библиотека

Пе завис на мгновение, как будто загружал новую локацию, и, несмотря на въедающийся в душу гул древней тишины, расслабил пальцы и деликатно и совершенно бесшумно спустился к четырехглавой площадке. Кончик хвоста мягко проскальзывал по полу не касаясь его, как будто чувствовал, что никто здесь не убирался тысячелетиями. Быстрыми шагами Пе направился к одному из четырех мостов, разделяющих центральную площадку, коридоры и невозмутимую тьму глубины под ногами. Пе завернул за угол (хвост по-прежнему плавно обходил все препятствия) и в той же машинальной манере дошел до самого конца коридора. Интерьер здесь чем-то смахивает на готику или барокко, но в древние времена таких идей еще не существовало, поэтому как ни классифицируй - не угадаешь.

Ни одна мышь и ни один дух не мог бы догадаться, что какой-то иностранец уже склонил голову над свитком и читал. Когтями Пе иногда царапал какие-то символы на дощечке, аккуратно держа свиток другой лапой, потом разворачивал его немного больше, останавливался, приглядывался к каждому символу, каждой букве и каждому рисунку, и снова делал пометки. Уши изредка лениво подпрыгивали, разминались, и, убедившись, что никакой опасности нет, вновь расслаблялись и безразлично опадали.

Еженедельный сеанс порядком затянулся, но все к этому уже привыкли, и потому спешки не было. Несколько точных и плавных движений, и все свитки лежат на привычных местах. Теперь их еще долго никто не побеспокоит.

Онемевшие от тишины уши взбодрились и стали прислушиваться. Абсолютно не было слышно ни единого звука, только сердцебиение и шорох одежды. Мерещился еле слышный шепот холода от каменных колонн, хруст старой бумаги и досок, хотя не возникало сомнений, что ни одной другой души нет во всем величии Библиотеки. Немая чернота держит гигантские мосты, приобнимая их и поднимаясь к перилам. На краю моста всегда особенно сильно чувствуется холодное одиночество этого места. Шерсть дыбится, уши подпрыгивают, но сознание спокойно. Пе уже давно привык к этому месту духовно, но хищные интинкты не уговоришь, и его это не тревожит.