Биомасса I

Сигареты шли легко. Хорошее курево, долго и муторно разыскиваемая по ларькам золотая середина, не дичь, которая чисто дымит, не торкая нервную систему никотиновым всплеском и не прах мёртвых цивилизаций, завёрнутый в папиросную бумагу, от которого бронхи перетираются в однородную кровавую кашицу, а зубы в черные сгнившие пеньки. Вдохнул-выдохнул, отправив к потолку струю полупрозрачного сизого дыма, чувствуя, как отрава растекается по телу вместе с кровью.

Пятая сигарета за час. Или полтора?..

Быстрый взгляд по фигурам пацанов. Лица скрыты балаклавами и, частично, поднятыми масками респираторов, но я не первый день в штурмовиках, в людях разбираться кое-как научился. Ребятки... колеблются. Другого слова и не подобрать. Вроде как не близки к панике, но и не на подъеме. Середина, мать его.

Их можно понять.

Двое буквально только из учебки и сразу на серьезное боевое без мягкого разгона легких стычек, настолько здесь все хуево в кадровом вопросе. Нас слишком мало дрочили на полигонах, не успели сделать единым организмом с одним разумом, полыхающим росчерками нейронных импульсов по спаянным в монолитную паутину канатикам нервов. Мы просто толпа вооруженных мужиков с разнокалиберным боевым прошлым. Только и всего.

Паук, Гиря, Штопор и Нос, надо же, я с первого раза запомнил позывные этого мяса и, скорее всего, даже смогу воскресить в памяти обрывки их личных дел. Ну и куда без меня, старого доброго Угла, благодаря которому все это говно и держится. На переднем в приоткрытое окно дымит «Беломор» Гриха, он же Петр Григорьевич, водила и механик, боец Шредингера, который вроде бы и с нами, а вроде бы и нет, ибо точно не полезет в пиздорез, предпочитая мять булки за баранкой. Новорожденное звено, образовавшееся вокруг меня, когда прошлое в почти полном составе полегло под Новгородом. Ненавижу, блять, Новгород.

-Готовность две минуты, - надрывно прохрипела гарнитура в барабанную перепонку.

Ну, наконец-то, ебать его в дышло.

Мощной затяжкой сжег ракового солдатика до самого фильтра и беззастенчиво потушил об подранную кожзамовскую обивку казенного сидения, щелчком пальцев отправив в дальний угол салона. Часть дыма вышла из носа, остатки выплевывал уже через балаклаву, натянутую на лицо. Что? Я командир и могу позволить себе некоторые вольности, лейтенант все же, а не какое-то рядовое быдло.

-Примкнуть штыки.

Мне сложно себе признаться и тем более облачить во внятную словесную форму, но эти два слова доставляли мне почти физическое удовольствие. Команда «Примкнуть штыки» - своего рода маленький ритуал, одна из множества традиций, цепочка которых перечерчивает окружающий меня... нас пиздец. Ритуалы - это то, что хотя бы ненадолго дает иллюзию того, что все под контролем, все в порядке, хотя все уже давным-давно поняли, что с этой планетой далеко не все в порядке.

Я думаю слишком много для штурмовика, даже для командира штурмового отделения. Наверное, поэтому я еще не сдох и поэтому меня не спешат повышать. Ну и из-за моего прошлого маленького любителя экстремизма и праворадикального насилия, конечно же.

Резина противогаза туго обхватывает череп, слипаясь с тканью маски, отгораживает меня от внешнего мира. Хриплый вдох. Хриплый выдох. Линзы не потеют, хвала Темным богам хоть на нас не так сильно пилят бабки.

Бойцы молчат, не того уровня птицы, чтобы на лютых похуях травить бородатые шутейки, перебивая фантомные отголоски мандража. Волнуются. Снаряжение давно и неоднократно проверено и подогнано. По привычке прогоняю в ломаных полосках извилин известный расклад. В моем родном сорокатысячном Метовске, раскинувшемся опасно близко от ЛБС, то бишь Линии Боевого Соприкосновения, завелся алхимик и может быть даже не один, есть подозрения на ковен, если не орден. И ладно бы это был свихнувшийся от мании величия пиздюк, но нет, попался ушлый делюга, глубоко пустивший корни во все, до чего успел дотянуться. Некий Оборонский О.Т., 1983 года рождения, отлично замел следы, гнойник вскрылся случайно, заезжий дознаватель, перекинутый к Севербинскому котлу, напоролся на куклу и незамедлительно отрапортовал вышестоящим. Подробности хуй кто простым смертным скажет, только общие очертания и то, что нам понадобится при непосредственном выполнении боевого задания.

Мразь замахнулась на святое - на общепит.

Шаурмечные, пельменные, чебуречные, киоски, суши-кафешки и шашлычные, разные названия, разные фамилии владельцев в документах, сеть торговых точек по всему Метовску с доставкой в поселки и соседние города, где за прилавками стояли куклы, а в подвалах Чаны исторгали свежую биомассу, скармливаемую обывателям под видом говядины, курятины или свинины, постепенно повышая уровень содержания мозговых личинок. Погано. Гениальный бизнес-план, пара месяцев и у нас на горизонте во весь рост поднялось бы новое Рыково, только уже не полувымершее «пэгэтэ», где доживали свой век забытые Четверыми старики с редким вкрапление сельских пацанов, а полноценный город. Будь я помоложе, точно в веганы после таких новостей записался, а так знаю, что алхимики с овощами, как и любой органикой, не на «ты», а на "знай свое место, падаль".

На подонка сорвали все бригады с области, оставив только группы быстрого реагирования на случай ЧП, и подтянули по паре из соседних, как-никак заварушка может вылиться в локальный зомби-апокалипсис. Ходили слухи, что из Центра в довесок к Элите прислали Гвардов, но как-то не верилось, дознаватели носом землю рыли и не нашли ничего достаточно серьезного, чтобы включать в уравнение деления ноунейм-алхимика косые кресты ходячих танков.

По боевой группе на каждый оплот калорийной пищи, густо сдобренной паразитическими яйцами. Более чем достаточно. Одновременная атака, не давая хозяину кукол времени сориентироваться и выстроить тактику действий. Пока мы тратим боезапас, очканавты из штаба подчищают за нами следы в режиме реального времени, а дознаватели с Элитой пакуют непосредственно химеролога и его ближайший круг. Вот там будет куда хреновее, чем нам, с таким-то размахом деятельности, дядечка гарантировано упакован по последнему слову сумрачного алхимического гения.

-Пошли!

Нос рывком распахивает двери тонированного в ноль минивэна, позволяя провонявшемуся моим куревом чреву ублюдка забугорного автопрома выблевать нас слипшейся пачкой, спринтом рванувшей к пельменной с подсвеченной светодиодными лентами вывеской «КакДома», окаймленной стилизованными картинками тарелок с пельмешами.

Тройка гастеров в замызганных спецовках, то ли таджиков, то ли узбеков, сгрудившихся у забитой до отказа урны с сигаретами в зубах, проводили нас блеклыми шариками глаз, утонувших в чернявой поросли и загорелых морщинах. Так смотрит скот, выращенный на бойне, тупо и мертво. Я видел такие взгляды, в Рыково. Личинки, вбурившиеся в их потроха, кости и мозговое вещество, гормональными волнами еще не успели окончательно уничтожить личности, но уже бесповоротно их надгрызли, оставив выцветшие подобия. Не люди, а безвольные заготовки под туши. Мы могли потратить несколько секунд на то, чтобы даровать им милость смерти. Три выстрела, проглоченных глушителем до состояния громких хлопков, три трупа, разбрызгавших по стене и асфальту кровь вперемешку с мозгами и костными отломками. Это было бы правильно. Но у нас стоит другая задача.

Окна обычные, стеклянные, с белыми пластиковыми рамами, никаких прозрачных мембран, держащих 7,62 в упор и способных отращивать псевдоконечности.

Преддверие ночи, густые сумерки, разрезаемые тускло-желтым светом фонарей. «КакДома» - предпоследний в ряду новеньких ларьков, выросших вдоль проспекта Металлургов в прошлом году. Еще работает, подсвечивая изнутри фигуры людей. Двое за ближайшим к окну столиком, парень и девушка, увлеченно о чем-то разговаривающих, отодвинув в стороны пустые тарелки. Слишком живо себя ведут, либо мирняк, только недавно пристрастившийся к подаваемому здесь мясцу, либо продвинутые куклы. В углу скорчился клон, за стойкой марионетка.

-На мне кукла и клон, Гиря и Штопор - гражданские, - отрывисто бросил в канал связи, - Нос - контроль, Паук прикрывает.

Где-то в затянутом тучами небе, неслышимо жужжа пропеллерами, кружил квадрокоптер с куском взрывчатки под брюхом. Если все пойдет не по плану, то «накрытие группой спецназа подпольной нарколаборатории» быстро переквалифицируется во «взрыв бытового газа». Или вообще «атаку вражеского беспилотника», в пограничной зоне тут с этим как-то попроще дела обстоят.

Гиря пинком открывает застекленную дверь, удерживая АК-12 с полным противохимериным обвесом в правой руке. Большим пальцем левой выдирает чеку «Светоча», скоба запала короткой дугой летит в сторону. Узкий цилиндрик по квадратам серого кафеля закатывается в центр помещения. Боец отодвигается, впуская меня внутрь. Вспышка приглушается затемненными линзами масок, а звук подавляется встроенными в шлем активными наушниками.

В зрачок бросается неоднократно изученная с улицы обстановка. Соево-прилизанный дизайн в мягких тонах, чуждый на фоне слепо смотрящих нам в спину пяти- и девятиэтажным бастардам советской эпохи, россыпь окруженных колченогими стульями столиков. Меню на всю стену. Ровный квадрат помещения, перечерченный лакированной стойкой.

Автомат несильно лягает в плечо, выхаркивает нервно дернувшейся ухмылкой затвора отливающую латунью гильзу, ставя жирную точку пулевого отверстия во лбу куклы, полноватой женщины лет тридцати с пучком мелированных волос, вспыхивая внутри ее черепной коробки крошечной сверхновой звездой, перетирающей все вплоть до костей экстремально высокими температурами в невесомый пепел. Голова складывается вовнутрь обугленной нашлепкой за несколько секунд.

Новое поколение зажигательных боеприпасов, лучшее оружие против низших химер из доступного штурмовику арсенала.

Перевести ярко-алую точку коллиматорного прицела на клона. Ссутулившийся над тарелкой тощий дедок, с короткой клочковатой бородкой, окруженной сединой лысиной. Потертый зеленоватый свитер, выцветшие джинсы, разношенные кроссовки. Морщины смешиваются с некоторой посталкогольной одутловатостью. Не в край опустившийся элемент, но с первого взгляда понятно, что не жирует. Если куклу отличить от простого человека можно по некоторой скованности движений и блеску глаз трудноопределяемых без должного опыта, то клон... клон болванка под марионетку. Да, у него две руки, две ноги, одна голова и лицо имеет вполне приемлемые черты, а не безликий овал, как у ботов. Но в этих чертах нет эмоций, мясная маска, биоробот, причем далеко не лучшего качества. Поэтому умные алхимики интегрируют клонов исключительно туда, где их неуклюжесть, откровенная тупость и паршивая координация движений будет выглядеть максимально органично. В бомжи, алкоголики, старики, психи и наркоманы.

Зачем Оборонский О.Т. держит в одной из своих точек клона-бомжару? Такой себе пиар-ход.

Этот вопрос, точнее скомканная, не до конца сформулированная мысль-образ, полыхнул у меня в мозжечке одновременно с тем, как затянутая в укрепленную кевларовыми вставками тактическую перчатку фаланга указательного пальца вдавила спусковой крючок Калашникова.

В голову. Череп под хруст шейных позвонков мотнулся в сторону, принимая собой сгусток концентрированного напалма, мгновенно испаряющего глазные яблоки, сжигающего волосы, кожу, мимические мышцы и сваривающего мозг в собственном соку.

Пулей пересечь помещение, маневрируя между столиков, перепрыгнуть прилавок, сбив ногой монетницу и чуть зацепив угол кассы. Перевести с одиночного на автоматический, короткая очередь, на три патрона, вспарывает грудную клетку бьющейся в судорогах куклы, испепеляя основные узлы опорно-двигательной начинки, окончательно упокаивая причудливый выверт искусственной эволюции. Нос проделывает идентичные действия с клоном. Этим тварям мало просто снести голову, в идеале их в принципе нужно сжигать до состояния горстки пепла, но это чуть позже, когда настанет время полноценной зачистки.

Гиря и Штопор не церемонились, въехав прикладами по затылкам влюбленной парочки, заламывая руки опуская лицами в пол. Опасная херня, можно дурачком на весь остаток грустной и недолгой жизни остаться.

Отточенным до автоматизма движением всаживаю подошву берца в хлипкую декоративную дверь. Не понял. Боль прострелила лодыжку, будто в бетонную плиту ударил.

Успел законсервироваться, пидор.

-Че за?.. - влажный чавкающий хруст.

Да блять.

Я знаю что это значит. Я пиздец, как хорошо знаю, что это значит - все пошло не по плану. Тело рывком разворачивается быстрее, чем нейроны мозга успевают обработать поступивший в ушные раковины набор слогов.

Два штурма лежат на аккуратных кафельных плитках горками тряпья. Шеи неестественно вывернуты.

Он невысокий, на полголовы ниже меня. Узкоплечий, подтянутый, как спортсмен, не как боец. Короткий ежик русых волос. Человек. Обычный парень, лет двадцати. Правильные черты лица, легкая небритость и грязно-карие глаза обывателя.

Нос и Паук решетят его очередями. Черные точки пулевых отверстий чумными бубонами вспухают на легкой рубашке с коротким рукавом. Мой АК врывается в их хор кашляющим голоском. Сетка мимикрической текстуры дрогнула, пошла рябью и, наконец, исчезла.

-Кукловод, повторяю, у нас кукловод! - только спустя секунду до меня дошло, что это именно мой хрип вторгается в канал связи.

-Принял, - голос оператора профессионально-спокоен, - высылаю подкрепление.

Из беспалых ступней-копыт выстрелили толстые стебли щупалец, протянувшихся к бойцам и неподвижной девушке. Точка прицела дрожит на безликой костяной бронепластине, заменяющей твари лицо. Очередь на половину рожка. Ствол повело чуть в сторону и вверх, две пули влетели в стену, брызнув фонтанчиками жидкого огня.

Пламя бессильно стекало с кукловода, бесновалось, ярилось, забивалось в щели обугливающегося панциря, испаряло редкие островки проступающей наружу плоти.

Калаш сухо защелкал пустым магазином.

Я кожей почувствовал вибрацию сквозь толстый слой бронежилета шестого класса защиты в полной штурмовой комплектации. Уловил периферийным зрением движение. Эта хуйня, сцепленная со стойкой, походила на раздаточник в школьной столовой. Спрятанные под стеклом углубления в металле, в каждом из которых покоится горка разнокалиберных пельменей.

Покоились. Сейчас мясо, завернутое в тонкую кожуру теста, била крупная дрожь.

Щупальца уже опутали три тела, протиснувшись сквозь одежду и вспоров кожный покров всевдовенами, выкачивающими все питательные вещества. Кукловод начал расти. Стал выше, шире. Гладкая кость, в точности повторяющая очертания человеческого тела, пошла складками, ломая гуманоидную фигуру в нечто угловато-хищное. Из ногтевых фаланг пальцев вытянулись зазубренные крюки когтей, россыпь загнутых шипов на черепе, плечах, спине, груди и предплечьях.

Оно мутировало в крысобоя.

Крысобой-кукловод. В замкнутом помещении. Готовящийся создать рой пельменей-убийц. Против нас троих.

Изменение расклада, вклинившееся в сознание, заставило выронить автомат вместе с извлеченной из разгрузки обоймой. 5,45 эту хреновину не пробьет, разве что бронебойный, но это время - лишние секунды на то, чтобы нашарить нужный магазин.

Перескочить стойку, на ходу срывая с пояса термитную шашку. Перехватываю урода на полпути к Носу, он еще не такой быстрый как полноценный крысобой и тренированный человек способен сравниться с ним в скорости. Вырвать скобу и направить услужливо обозначенный ярко-красной надписью «Этим концом к врагу» жесткую колбасу в хлебало ночному кошмару.

Вспыхивает ярко, бьет тугим снопом искр, комьев алого огня и дыма. Как фальшфейер, только круче. Пальцы, кисти, запястья и предплечья обожгло нестерпимым жаром, чхать хотевшим на термоустойчивую экипировку.

-Бронебойные, сука!

Паук реагирует первым, выщелкивая рожок.

Термитная шашка «Пламень-16» способна проплавить дыру в железобетонном перекрытии. Но кукловод, считай, тварь особо жирная, для Элиты, а если отожрется, то и Гвардов, блядский преторианец химовского трона.

Кость «маски» потекла нагретым воском. Насмешливо-медленно, неторопливо. Честно, я хуй знает, как эта мразь видит, если у нее на голове нет никаких отверстий под органы чувств. Тепловое зрение?.. эхолокация?.. в любом случае огонь херово сказался на ее возможностях. Удар. Быстрый, молниеносный, способный прочертить мне брюхо кривой ухмылкой, захлебывающейся кровью и расползающимися по швам потрохами.

Вот только мимо. Задел самым краем когтя, оставив глубокую борозду на выглянувшей из-под лохмотьев бронеплите.

Откуда-то сбоку появляется Паук.

Дульные вспышки исчезают в потоке огня. Я не слышу выстрелов, все заполонило шипение шашки и вонь. Смрад горелого мяса физически не мог просочиться сквозь противогаз, но я его чувствовал. Видел. Слышал. Я тонул в нем. «Лицо» кукловода разрывается асимметричной чередой неровных дыр, тут же начинающих стягивать себя пучками мышечных волокон. Огонь врывается в плоть, множа на ноль заоблачную регенерацию.

Кукловод делает несколько неуверенных шагов. Я пячусь, не опуская «Пламень». От Паука фонит липким страхом, АК ведет из стороны в сторону в дрожащих, до хруста суставов вцепившихся в надежный металл руках.

Химера заваливается на бок. Уродливую тушу разбивает волна судорог. Окончательно затихает только к моменту, когда шашка выгорела. Пустой костяной скафандр, забитый пеплом. Паук исступленно жмет на спусковой крючок, не осознавая, что патроны давно закончились.

Мое дыхание. Звук биения сердца. Шум крови. Носа выварачивает наизнанку.

Звуки приходят сдавленно, приглушенно.

Первое время после боевых сидишь овощем. Пустота. Словно сам становишься куклой, биороботом, который делает что-либо без единой мысли в черепной коробке. Дальше накрывает не так сильно, но все равно накрывает. К этому нельзя привыкнуть. Эмоциональный штиль придет чуть позже, когда из крови окончательно выветрится лошадиная доза адреналина.

-Кукловод ликвидирован.

-Принял.

Я еще жив.

Еще жив.