Биопанки хой! Рассказы 2023-2024

Никогда не стоит экономить на науке. Особенно на системе охраны. Потому что именно из-за ненадёжных замков и постоянно ломающихся камер из Новосибирского научно-исследовательского института смогли сбежать еноты, генетически изменённые на стадии зародышей.

После войны экологическая ситуация во всём мире сильно ухудшилась, и у многих людей были обнаружены мутации, негативно влияющие на развитие нервной системы и функционирование головного мозга. Чтобы найти способ вернуть человечеству здоровье, научные сотрудники решились произвести исследования на "очеловеченных" енотах, поскольку те жили дольше, чем крысы, и выдерживали бо́льшие дозы препаратов, к тому же на них не распространялись нормы этики.

Новость о побеге вызвала большой резонанс, но шумиха долго не продержалась, потонув в новостях о вымирающих эндемиках, засилье токсичных трав на радиоактивных пустошах и растущем числе страдающих психологическими расстройствами. В мире было слишком много других бед, чтобы думать о судьбе сбежавших енотов с почти человеческим разумом, которые должны были своей жертвой спасти разум людей.

Двенадцать лет спустя в Москве, Лондоне, Нью-Йорке, Вашингтоне, Берлине и других крупнейших городах вспыхнула "Чума мусорщиков": новосибирские еноты смогли распространиться по всему миру и произвести себе подобных. Введённые им гены оказались доминантными, а потому дети, внуки и даже правнуки новосибирцев оказались разумными. Годами они держались в тени, чтобы разом, почти в один день, днём выйти на улице городов с одной только просьбой: признать их равными людям, чтобы спасти Землю от очередной катастрофы. Енотов быстро бы подавили, если бы ни движения "Зелёных" и "Хранителей мира", набравших силу в связи с событиями последних десятилетий. Конечно, далеко не все еноты устраивали аварии, поджигали мусор или использовали против защитников правопорядка оружие или собственные когти и зубы, но именно благодаря ассоциации этих животных и мусорных баков, где их часто находили и до "чумы", восставших и прозвали мусорщиками. Конечно, в лоб им такого в деловой обстановке не говорили, но за глаза часто.

После событий "чумного июля", драк людей с енотами, а чаще с другими людьми, предводителей мусорщиков пригласили на общемировую конференцию, по завершении которой еноты были признаны гражданами второго сорта. При их попытке возразить люди намекнули, что тогда енотам придётся платить налоги в полном объёме, а также в зависимости от законов отдельных стран проходить обязательно службу в армии, брать кредиты и выполнять ещё некоторые повинности. Видя в своём "полуправном" положении меньше минусов, чем в полноправном, еноты согласились.

Так травмированный, неуравновешенный мир пустил в себя новый, пока что неизвестный истории, политике и психологии народ.

***

"Кому война, а кому мать родна" — эта поговорка была актуальной во все времена. Пока кто-то с ужасом смотрел в тонкий экран смартфона или огромный настенного телевизора на кровавые стычки полицейских с дубинками и зверей с кусками арматуры или коктейлями Молотова на фоне горящего мусорного завала, другие поднимались в глазах общественности и в материальном плане, помогая енотам и улаживая их вопросы с людьми. Лидирующую позицию в этом заняла организация, созданная в одном из районов Нью-Йорка — RaccoonFriendly. Во времена чумного июля она помогала восставшим, оказывая материальную и часто медицинскую помощь, поскольку еноты в силу своего малого роста часто оказывались сбитыми с лап (хотя уже практически ног) и затоптанными. Тогда любителей енотов назвали чудиками и идиотами, а теперь у RF были филиалы по всему миру и организация, начавшая специализироваться и на юридической помощи енотам, уже отпраздновала свой пятнадцатилетний юбилей.

Лето, вечер. На землю опускается приятный сумрак. Воздух, залетающий сквозь приоткрытые форточки и дверь, становится прохладнее. Рабочий день кончается.

Лин Чангхао прекрасно владела и родным китайским, и русским, и английским, и интерпретацией этих языков у енотов. Несмотря на развитие губ и голосовых связок, многие сочетания звуков им давались тяжело, и часто они говорили на "мусорном наречии", сокращая слова и сливая фразы в словосочетания, помогая себе жестами не только рук, но и всего тела. Но при телефонном разговоре жестов не видно, а нормально писать могли ещё не все еноты: смартфоны были у тех, кто не только смог купить их, но и сохранил в целости. Для всех остальных на улицы городов вернули телефонные будки, хотя найти их часто бывало непросто. Юмористы шутили, что еноты отбросили цивилизацию людей на столетие назад.

И вот в офисном помещении раздался редкий для всех остальных, но частый для сотрудников RF звук — звонок домашнего телефона.

— Организация RaccoonFriendly слушает! — промурлыкала девушка. — Мы поможем вам в любой ситуации, если вы енот в беде!

Читающая в кресле зоопсихолог Наталья, из-за светлых кудрявых волос похожая на овечку, и ковырявшийся с дверной петлёй рыжий завхоз Сергей навострили уши. В этом районе нуждающихся в помощи енотах было не так много, а потому большую часть дня приходилось скучать. Зато из-за иных дел порой приходилось объезжать полгорода, и никто не спешил вызывать санитаров, когда люди со значками в виде головы енота с наименованием известной организации требовали платить зарплату согласно трудовому кодексу существу, которое не далее как лет двадцать пять назад было диким животным. Еноты очень стремились работать и жить как люди, вот только не все люди поддерживали это стремление.

— Ох, мы вас понимаем... — ответила на скрипящие звуки Лин. — Друг? А он... Хорошо. Говорите, вы на остановке улицы имени Швец? Да, конечно, мы заедем за вами, ожидайте!

Лин положила трубку на базу.

— Енот бессматфонный, доехать не может, они с другом сидят на Швец, надо их забрать. Проблема связана с жильём — кажется, кого-то из них двоих выставили вон из квартиры, — сообщила она будничным голосом, как будто речь шла о её подруге.

— Деньги не платят, а потом жалуются, что их выставили, — пробурчал Сергей.

— Откуда они деньги возьмут, если им за тяжелую для них работу копейки платят? — мягко возразила Наталья. — Мы себе спину два миллиона лет нагуливали, а они только тридцать на двух задних лапах ходят, и то шатаясь.

— Нечего было и начинать... — Сергей проверил, не скрипит ли дверь, ведущая в склад, где хранились в том числе паспорта, копии документов и папки с делами.

Лин изящно перегнулась через стойку, её рот растянулся в улыбке.

— Серёг, а, Серёг? Не съездишь за пассажирами, а?

Сергей повернулся к ней и тоже улыбнулся, хотя это больше было похоже на гримасу.

— Не-е-ет...

Улыбка Лины стала шире.

— Ну и мразь ты, Серёг...

Сергей перестал улыбаться.

— Я не катаюсь как сыр в масле, чтобы в придачу к вашим ломающимся вещам ещё и енотов возить.

Лин вздохнула и поднялась из-за стойки — миниатюрная, изящная, в модной одежде с соблюдением дресс-кода.

— Ладно, я сгоняю. А вы пока Тамару призовите, нам без юриста не обойтись.

— Рабочий день почти кончился, она сюда свою расчудесную попку не притащит, — махнул рукой Сергей.

— Рабочий день у нас до восьми, сейчас семь двадцать, так что пусть тащит.

Своего электромобиля у Лин не было, так что она пользовалась служебным, тем более что он был прикольный: зеркала в виде круглых ушек, сам полосатый, вокруг фар тёмная "маска енота". Глядя на машину, Лин вспоминала своё детство, когда поддержки енотов ради была мода на ободки с ушками, пушистые хвосты и макияж в виде полумаски, тогда все девчонки ходили с цветными полосами в районе глаз точно индейцы на тропе войны. Некоторые мальчишки тоже. Ирония, что это было в то время, когда большинству разумных енотов по-прежнему приходилось жить на улице, как и до чумного июля, потому что закон не разрешил сожительствовать на равных с человеком, а становиться питомцами еноты категорически не хотели. Сейчас, разумеется, всё стало лучше: с мусорщиками возятся как с писаной торбой. У них, наверное, уже больше привилегий, чем у людей.

Тёплым тихим вечером в городе воздух похож на прозрачный мёд, в котором медленно кружатся пылинки. Шуметь в таком случае преступление: только дети имеют право нарушать тишину, визжа вдали от восторга. Поэтому электромобиль скользит по дороге сквозь улицы бесшумно, уезжая из не густо заселённого благополучного района в менее благополучный. Дорога из прорезиненного асфальта заменяется обычным, пыльным и неровным. Посаженные кусты и деревья становятся всё более облезлыми и неухоженными, вдали сквозь панельки, низенькие домики, гаражи и сараи виднеется уродливая серая проплешина — след от большой свалки. Становится темнее. Появляются неприятные запахи горелого пластика. Лин становится не по себе: она редко здесь бывает.

Вот и остановка, битая и расписанная граффити. На скамейке пусть не знакомая, но легко узнаваемая фигура: сидящий енот. Потомки новосибирцев сильно отличались даже от своих родителей, не говоря о диких сородичах. Они вытянулись, перестали быть милыми и пухленькими, а стали костлявыми и угловатыми. Пушистость ушла, они порядочно облысели, растопырили пальцы, подняли увеличившуюся в размерах голову. Многие носили корсеты, чтобы не сутулиться и держать спину прямо, но у всех были те или иные импланты. Все зарегистрированные еноты стояли на учёте у научников исследовательских институтов, которые отслеживали их онтогенез отдельно и филогенез в целом. По сути, еноты получились тем ещё набором костылей, а потому и жили лет тридцать, не больше.

Клиент Лин был в синем комбинезоне — уборщик, значит. Длинная шерсть на затылке собрана заколкой, на носу очки. Рядом лежал рабочий рюкзак, а сам енот вдыхал пар вейпа. Лин поморщилась, высматривая, где развернуть электромобиль: енотам нравились тухловатые и резкие ароматы, а потому общественность не разрешала енотам курить не то что в общественных местах, а вообще в месте, где живут люди. По идее, на остановке тоже было нельзя, так что Лин собиралась сделать нарушителю замечание, как вдруг разглядела то, что прежде не позволила мутная стенка остановки.

Сердце её пропустило удар, она едва не въехала в ограждение, а потому электромобиль редко дёрнулся. На лавочке было...

Лин нервно вцепилась в руль. Может, не выходить? В конце концов рабочий день у них закончился, в офис к восьми они если и успеют, то дело не закончат.

"Соберись, дурочка, никто не собирается тебя ограбить и изнасиловать!", — произнесла она про себя, сделала несколько глубоких вдохов, проверила в кармане шокер и вышла из машины.

Енот выключил и убрал вейп, слез с лавки, держа в одной руке-лапе рюкзак, и что-то бормотал тому, кто так напугал Лин. Поскольку это был явно не енот, а скорее человек, но нельзя было установить его национальность, возраст и пол, как и сам факт, что это точно человек, а не рептилоид: на незнакомце был чёрный закрытый костюм на средневековый манер, сверху плащ, на голову нахлобучена шапка, а лицо скрывает маска чумного доктора. Такой костюмчик был призван в явь из послесмертия в эпоху пандемии, но с тех пор война, череда экологических катастроф и, наконец, явление енота народу стёрли воспоминания о годах чумы, а потом образ было не то чтобы страшным — чужеродным. Тем более нормальные люди под вечер без повода так не одеваются.

Лин ещё раз проверила шокер в кармане и подошла к остановке.

— Здравствуйте! Я сотрудница организации RaccoonFriendly! Это случайно не вы просили о помощи с квартирным вопросом? — обратилась она к еноту со своей дежурной улыбкой и милым голоском.

Хмурая морда енота повернулась на неё, тёмные глаза прояснились. Лин поняла, что перед ней дама, енотка: ей, наверное, лет двенадцать — по меркам енотов конец молодости.

— Здравствуйте! — произнесла она, хотя получилось что-то больше похожее на "дайсуте". — Да, это я, меня зовут Шишка.

Еноты сами придумывали себе имена, Лин уже приходилось иметь дело с Большой Крышкой, Царапкой, Веткой и даже с Переломом. К счастью, довольно закрытым, потому что характер у него действительно был такой себе.

— Помощь с квартирой нужна не мне, помощь с квартирой нужна ей, — Шишка показала на чумного доктора. Тот сидел и ни на что не реагировал. Тут Лин и разглядела, что доктор-то не первой свежести: плащ был местами порван, весь в пыли и соре, частично заляпан грязью. Костюм тоже был не в лучшем состоянии, а запах, который, как показалось Лин, шёл из мусорки, на самом деле оказался тоже от доктора. Он что, прибыл прямиком из позднего средневековья?

— А почему он... она выглядит так... по-чумовому? — спросила Лин, поморщась.

— В чём на улицу выставили, в том и ходит, — несколько грубо ответила Шишка.

— А молчит почему? — рискнула Лин, ожидая от незнакомца ответа в духе "Вообще-то я вас слышу!". Всё же лучше, если он будет продолжать так сидеть и смотреть в неизвестном направлении — жуткое зрелище.

Но доктор не ответил.

— Неделю назад ещё разговаривала, — произнесла Шишка. — Продромальный период, запущенная стадия.

Лин непонимающе моргнула.

— Она безопасна. — Енотка вытянула вперёд ладони в знак честности. — Я знаю Ярославу половину моей жизни. Она очень хороший человек и не причинит вам больших беспокойств.

Лин вздохнула, выпрямилась (до этого она слегка присела, чтобы беседовать с еноткой на равных) и посмотрела на Шишку свысока:

— Слушайте, уважаемая Шишка: у нас кончается рабочий день и никто не хочет возиться с нудной проблемой. Особенно если она, — Лин кивнула в сторону Ярославы, — у людей. Наши основатели специально основали RF, чтобы помогать енотам. Для людей есть все основные конторы. Я не понимаю, что вам непонятно.

Шишка обнажила мелкие зубы, шерсть её приподнялась, и Лин поняла, что её аргументы бессмысленны.

— Ей отказали везде! Нет документов — нет квартиры! А что её обманули — так это плевать. Она не смогла сосредоточиться и её развели. Когда ей так нужна была безопасность и препараты! — Енотка зашипела.

— Препараты? — быстро переспросила Лин.

Шишка быстро сдулась.

— Да, — пробормотала она: врать людям себе дороже. — Шизофрения. Не классический тип, мутационный. Сейчас обострилась.

Лин выдала на своём лице самую недоброжелательную улыбку: чумному доктору нужен добрый доктор из жёлтого дома, а её просят отвезти его в RF.

— Слушай, мусорщица, — Лин пошла вплотную к Шишке, чтобы казаться ей ещё выше, — вези свою шизофрению в психиатричку и не звони нам из-за всякой ерунды.

Но еноты научились жизни не только от людей, но и от других синантропных животных, в том числе и от котов. Большие умилительные глазки — и Лин пришлось радоваться, что машина не её: не придётся чистить после "чумы". И всё же тронуло зрелище, как Шишка ласково взяла Ярославу за пальцы, провела к дверце и посадила в электромобиль, а потом ещё и пристегнула.

— А можно маску снять? — спросила Лин. — Если она не кашляет какой-нибудь гадостью, конечно.

Кашля не было, но, когда Лин увидела в зеркале заднего вида осунувшееся лицо с тёмными кругами и жутко-остекленевшим взглядом, который смотрел куда-то за грань этого мира, что попросила надеть обратно. Маска хотя бы не выглядит как что-то травмированное.

— А можно маску снять? — спросил Сергей, когда они наконец приехали в здание RaccoonFriendly.

— Не стоит, — быстро срезала Лин. — Тамара пришла?

— Бежит не торопясь, — прыснул завхоз. — Оторвали её от VR-игрушки, где она была эльфийской принцессой.

Наталья предложила Шишке кресло, но та осталась на лавке рядом с Ярославой.

История вышла в целом печальная: "чума" была одна из тех невезучих, ради блага которых предков Шишки хотели принести на алтарь науки. С препаратами Ярослава прекрасно жила эту жизнь, работала, между прочим, на экологической станции и увлекалась ролёвками. С Шишкиной семьёй познакомилась во время очередного мониторинга, а потом добилась, чтобы их переселили из зоны умеренного загрязнения в умеренно чистую. Собственно, поэтому местные еноты её знали. И всё было хорошо до тех пор, пока вокруг Ярославы не стали ошиваться мутные люди, которым тоже не хотелось жить в умеренно загрязнённой. Эти товарищи про неё всё узнали, а потому их фокус, при котором незадачливый чумной доктор передал бы им всю свою собственность, будучи на грани реального и выдуманного, пусть и неровностями, но удался. Препараты и рецепты остались в квартире, взлом провалился, а без них Ярослава быстро стала перескакивать с темы на тему, описывать нереальное и убеждать всех, что орден иезуитов просил её очистить город от сторонников реформации. Шишка знала, что если Ярославу закроют, то уже навсегда. Еноты свидетельствовать не могли, поэтому пришлось просить знакомых, но знакомые и конторы скоро кончились. Прошёл уже месяц, прятать у себя чумного доктора Шишка не может, а зарабатываемых ею денег на двоих уже не хватает. У других знакомых енотов финансовые возможности и то меньше, слишком многие живут долгами.

— Так что, — закончила свой рассказ Шишка, посмотрев на Лин, — мы с ней две мусорщицы.

Сотрудники смотрели на них с приоткрытыми ртами. Даже Тамара в дверях застыла.

— Дела-а-а... — присвистнул Сергей. — Тут уж действительно либо на улице жить, либо в психушку как в тюрьму.

— Каждый второй в психушке лежал — и все живы, — немного злобно заметила Лин.

— Во-первых, не все, — мягко возразила Наталья. — А во-вторых, насколько я поняла, случай Ярославы поддавался контролю до его потрясения, связанного с потерей жилья, а Шишка хочет замкнуть круг, вернув Ярославу в привычную обстановку и тем самым избавить её от стресса, тогда ей радикальное лечение не понадобится...

В этот момент Ярослава начала делать странные движения головой.

— Мы сейчас, — Шишка спрыгнула с лавочки и взяла её за руку. — Где у вас тут уборная?

— Дела-а-а... — снова сказал Сергей. А что ж они по поводу долгов или загрязнения не явились?

— Тот район числится за халтурным "Енотфронтом", — пояснила Тамара. — Лезть на их территорию нужно грамотно. Поэтому Шишка и позвонила с аппарата уже в нашем районе. Умный зверь.

— Умный-умный, а делать-то нам что? У нас как бы шизофрения в помещении, — поморщилась Лин.

Тамара, изящно покачивая бёдрами, прошла мимо Сергея в кладовку и спустя время вышла с толстой папкой, на которой сверху лежал прибор, похожий на чёрную коробку.

— Если у Шишки с собой свои документы, то мы можем сделать один финт ушами. А шизофрению твою пробьём по базе через отпечатки — у нас же приходят рукоприкладные и грабанутые.

— Что-то они там застряли... — Сергей прислушался к звуку текущей воды. — Нам уже десять минут как пора закрыться.

— Дай им ещё немного времени, — попросила Наталья.

Шишка вышла, ведя за руку Ярославу. Маски и шляпы на ней не было, короткие пепельные волосы были мокрыми, зато лицо заметно посвежело. Перчатки ей Шишка сняла.

— Слушай меня, — наклонилась к ней Тамара. Енотка слегка отпрянула, сипя носом: на неё налетел шквал с ароматом лаванды. — У тебя есть с собой паспорт и прописка? Отлично... Мы поможем тебе самой решить проблему твоей подруги, если ты станешь её представителем и она даст разрешение свидетельствовать от её имени в связи с... — Тамара задумалась. — ...тем, что она хочет дать еноту выиграть дело, это поднимет её в глазах общественности. И ты будешь обладать всеми правами гражданина первого сорта, то есть человека, потому что будешь действовать от имени Ярославы. Идёт?

Шишка проморгалась.

— Но ведь это же обман...

— Ну начало-о-ось, — протянула Лин. — Слушай, мусорщица, либо соглашайся, либо проваливай. Мы не помогаем людям, мы торчим здесь, чтобы помогать енотам.

— Трудовой кодекс, всякое такое, — добавил Сергей.

— Хорошо, — быстро выдохнула Шишка. — Если это поможет Ярославе, я пойду на что угодно.

Ярослава уже числилась бездомной, но не безумной. Право на действие от имени оформили от лица "Енотфронта".

— Узнав это, они будут жаловаться, но если выиграешь, им придётся замолкнуть, плюс-то им капнет, — пояснила Тамара. — Хотя этим отечественным новоделам, подбирающим крохи, не стоит катить бочку на RF.

Довезти Шишку и Ярославу вызвалась Наталья. За свой счёт и на своей машине.

— Сейчас полдевятого? — уточнила Шишка. — Вы нас выкиньте у склада, пожалуйста. Там рядом мой знакомый останавливается, он нас дальше подбросит.

— Вы так далеко отсюда живёте? — удивилась зоопсихолог.

— Скорее глубоко, — уточнила Шишка. — Без Ярославы жили бы ещё дальше. И подвергались бы мутационному процессу от излучения.

— Понятно, — Наталья немного помолчала. За окнами электромобиля становилось всё темнее и прохладнее. Магия раннего вечера исчезла, ей на смену приходили предвестники позднего. Мелькали панельки, гаражи, полуразрушенные одно- и двухэтажные дома, заброшенные предприятия, неуютные заводики. Впечатление было мрачноватое.

— У вас хорошее познания и вы так заботитесь о своей подруге... Должно быть, у вас куда больший потенциал, чем просто отмывать полы и сантехнику. Хотя верю, что и это у вас хорошо получается.

— Я пыталась поступить в медицинский колледж, но мне сразу отказали. Хотя я сдала вступительные дистанционно с компьютера. Сказали: "Слишком много хочешь, мусорщица". Оно и понятно, не всё сразу. Без людей у нас бы ничего не было.

Пальцы Натальи крепче сжали руль. Шишка, сидевшая рядом на пассажирском сиденье, заметила это.

— Что-то случилось?

— Ничего... — пробормотала зоопсихолог. — Ничего... Просто я не понимаю, для чего мы существуем, если ничего не меняется! — последнее слово она почти выкрикнула. — Простите, накипело.

— Всё хорошо! Теперь я точно со всем справлюсь! Вы нам очень помогли! — поспешила успокоить её Шишка.

Это было вовремя, так как Наталья едва не пропустила поворот.

— Я не об этом, — грустно проговорила она. — Мы только делаем вид, какие мы добрые, а на деле... А на деле мы просто кошмар, и каждое наше действие плодит очередное несчастье.

Шишка недоумённо встопорщила уши.

— Я вас не понимаю.

На заднем сиденье завозилась Ярослава. Шишка протянула назад левую лапу и успокаивающе похлопала её по колену.

— Чего ж тут понимать... Сильно сомневаюсь, что вы не осознаёте, насколько ваша жизнь хуже жизни даже неработающих людей, — мрачно заметила Наталья.

— Это не тот повод, из-за которого стоит расстраиваться, — быстро возразила Шишка. — Мы со всем справимся. А за нами едут.

Наталья глянула в боковое зеркало. За ними действительно ехала какая-то машина, довольно потрёпанная и с мутным лобовым стеклом. Номера не было.

— Ваши?

Шишка внезапно оскалила зубы.

— Нет!

Зоопсихолог несколько раз сворачивала, но машина следовала точно за ними, явно преследуя. Наталья прибавила скорость, однако их незваные попутчики тоже ускорились.

— Тормозить надо, — сказала Шишка, низко зарычав. — Такие всё равно догоняют.

Сердце Натальи ухнуло куда-то вниз.

— Что делать? — зашептала она.

— Говорю: тормозить надо, — повторила Шишка.

Электромобиль съехал на обочину с дороги. Незнакомая машина остановилась точно рядом, оттуда вышли мужчины в тёмном, которые быстрым размашистым шагом подошли к передней дверце, где сидела Наталья.

— Плата за проезд через район! — Один из молодчиков постучал по стеклу, после чего вынул смартфон, на экране которого горел qr-код. — Давай переводи!

— Да-да, конечно, — в ужасе забормотала зоопсихолог, уже готовясь разложить свой и не заметив, что Шишка прыгнула на заднее сиденье.

— Брат Корнелиус, эти проклятые гугеноты опять здесь! — завопила она, открывая дверь Ярославе.

А что произошло дальше, Наталья толком не поняла. Заметила, что чумной доктор скользнул из электромобиля, а молодчик с qr-кодом отлетел от окна. Кого-то ударили об электромобиль, а зеркало показало, что рэкетиры в спешке сдают назад.

Звук удара кого-то об машину повторился, затем ещё и ещё.

Наталья сидела, тяжело дыша.

— Ну всё, зациклилась, — неожиданно сказала Шишка.

— Ч-что? — переспросила Наталья.

— Ярослава зациклилась. Она ему так голову проломит, надо остановить. — Шишка открыла дверь и вышла из машины. Звук вскоре прекратился, а енотка втащила в салон Ярославу, которая замахивалась на кого-то невидимого и неразборчиво бормотала. Шишка захлопнула дверь.

— Назад не сдавайте. Там валяется.

— Кто? — снова не поняла Наталья.

— Человек, — пояснила Шишка. — Которого Ярослава сейчас об машину била. Вы извините, если там вмятина.

— А зачем она его била? — глупо спросила зоопсихолог, не в силах осознать ситуацию.

— Решила, что он гугенот. У неё такое бывает. Поэтому у меня денег мало, я работаю неполный день. Иначе Ярослава может кого-нибудь начать бить. — Шишка вздохнула. — Такой она не была.

Они несколько минут сидели в машине в полной тишине.

— Если Ярослава и прибить может, почему же вы так и не вернули квартиру? — неожиданно спросила Наталья.

Шишка некоторое время обдумывала ответ.

— Если бы всё можно было решить насилием, люди исчезли бы давным-давно. Много зверей сильнее человека. Но человек умней и поэтому он здесь. Мы тоже стали умнее и поэтому я здесь. А это означает, что разум — определяющий фактор. — Шишка с заботой посмотрела на Ярославу, которая продолжала легонько бить воздух, сипя при этом. — Я верну ей разум. Как вы подарили разум нам. Это стоит того, чтобы жить даже так.

Наталья глядела на них через зеркало заднего вида.

— Пятнадцать лет назад твои прародители сказали, что хотели спасти Землю от катастрофы. Не знаешь, что они имели ввиду?

Шишка пожала плечами.

— Не знаю. Наверное, это время ещё не наступило. — Она откинулась на спинку кресла и проговорила тихим голосом: — Кто знает, как далеко зайдут проблемы с психикой у каждого из вас...