Биопанковые герои 2

Новый Кижи-7 городом в обычном смысле и не назовешь. Скорее, это улей, многоэтажная машинерия жизни: бетонные несущие конструкции, подвесные рынки, промышленные уровни, опутаные словно венами трубами, в которых циркулировали то ли полезные биосуспензии, то ли уже отработанные отходы. В самом чреве этой конструкции, в темных грузовых туннелях, всегда стоял густой запах масла и горячей резины. Этажом выше – жилые отсеки, тесные, но с яркими кухоньками и обязательной антенной на крыше. А над всем этим возвышались слегка устаревшие купола энергозащиты, включавшиеся и выключавшиеся по расписанию, словно огромные, моргающие маяки.

Саша Вавилов обитал где-то в середине этого слоеного пирога. Выглядел он вполне обычно: короткая стрижка, аккуратная щетина, и руки, испещренные узкими шрамами – следы старых операций и вживленных под кожу имплантов. Он был мастером на все руки, эдакий городской умелец. Чинил буквально все: от древних противоракетных дронов до кухонных автоклавов. У него был особый дар – не возвышенный, не эстетический, а чисто практический: он с первого взгляда понимал, как устроена любая вещь, и знал, что нужно сделать, чтобы она снова заработала. В этом городе, где все постоянно ломалось, его умение ценилось чуть ли не на вес золота. Но, была у Саши и своя темная сторона. Не какая-то там поэтическая тоска, а вполне ощутимая пустота внутри, место, куда он никак не мог поместить уверенность в себе. Он точно знал, что не хочет просто плыть по течению, хотел разобраться в себе, и именно это подталкивало его к разным экспериментам. Об этом он никому не рассказывал, с коллегами не обсуждал. У него был свой набор для таких опытов: старенький Поэтрон-5 на полке – этакая диковинка для сочинения всяких текстов, набор хирургических инструментов в пластиковом кейсе и коробка с дедовскими архивами – нелегальными данными, скачанными из Прометея.

Артем - его напарник по этим экспериментам – был полной противоположностью. На его предплечьях красовались биомеханические вставки: тонкая сеть металлических пластин и проводов под кожей. Это были не просто украшения, а вполне функциональные модификации: усиленные мышцы, интерфейсы для подключения к внешним устройствам и даже система самодиагностики. Движения у Артема были уверенные, без лишней суеты, он не любил пускать пыль в глаза. Он брал найденные Сашей штуковины и доводил их до ума. В быту он был образцом чистоты и порядка: соблюдал все правила гигиены, регистрировал все свои модификации и регулярно ходил на техосмотры. Для местных это было важно: все эти регламенты и сертификаты помогали жить, не создавая лишних проблем с Комитетом. Эксперименты в заброшенном ангаре были для Саши способом заглянуть за грань возможного. Он хотел понять, насколько тело подчиняется коду, как сильно можно изменить его реакции. Артем помогал ему в этом в качестве технической поддержки. У них был простой и понятный протокол: использовать только безопасные устройства, работать в нейтральной среде и вести постоянный мониторинг. И еще - никаких страхов и четкие правила: любой стимул фиксируется, любое отклонение – немедленная остановка.

Ангар на сороковом уровне выглядел заброшенным и забытым. Ржавые остовы машин, старые гидросистемы, скользкий от масла пол. Дневной свет пробивался сквозь дыры в крыше, смешиваясь с оранжевым светом аварийных ламп. Саша и Артем привезли свое оборудование: самодельные интерфейсы, аппаратуру для отслеживания нейросигналов, биочипы для снятия показателей. Они установили датчики повсюду: на грузовике, на стеллаже, и, конечно, на самом Саше. Все было тщательно зафиксировано, промаркировано и готово к работе. Артем говорил мало. Он подготовил интерфейс, подключил внешние сенсоры к генетическому порту Саши – тому самому месту, где дед оставил память. Саша почувствовал во рту металлический привкус. В руках он держал пару магнитных зажимов и деревянный брусок – чтобы хоть немного успокоить дрожь в ладонях. Последняя проверка. Загорелся зеленый индикатор.

- Готов? – спросил Артем ровным голосом.

- Да, - ответил Саша и кивнул.

Они начали. Сначала ничего не предвещало беды: датчики регистрировали обычные колебания, нейросеть выдавала стандартные паттерны. Саша думал о своей внутренней пустоте, о имени деда в базе данных Прометея, о тех загадочных строчках, которые тогда показались ему просто любопытным курьезом. Он сосредоточился на своих ощущениях, пытаясь понять, где предел возможностей его тела. Это было похоже на тонкую настройку сложного механизма: как пройти по самому краю, не сломав его.

А потом что-то произошло. Маленький пик. Незначительный, но резкий. Сигнал, словно укол иглой. А дальше – паника приборов: резкий всплеск, который никак не вписывался в ожидаемые рамки. Артем удивленно моргнул. Саша почувствовал жгучую волну в животе. Система регистрации отметила внеплановый нейронный импульс. В этот момент активировалась встроенная защита. Давняя и тщательно скрытая – пассивная система защиты, как было написано в дедовских архивах. Не удалять, – гласила его пометка. Это был механизм, созданный для самых крайних случаев: когда биологическую уязвимость можно было использовать против носителя, система превращала его в живую бомбу. В старых корпоративных базах данных это звучало как дурацкая шутка. А на деле это оказалась запрограммированная реакция на определенный физический стимул, который не прошел через процедуру подготовки.

Сначала появился звук. Глухой, словно сжимающийся металл. Затем – слабый запах: перегретая органика и ионизированный воздух. На мониторах вспыхнуло яркое пятно – плазма и свечение. Вокруг Саши образовалась воронка. Материя вокруг него начала превращаться в стекловидную массу. Поднялся едкий дым. А затем появилась сила, которую уже невозможно было остановить: энергетический разряд, ударивший в купол над сектором. Купол сработал, как гигантский предохранитель. Он выдержал удар, но его заклинило. Ударная волна от столкновения плазмы и силового поля породила свет, похожий на северное сияние. Но это не было красиво, это было ужасающе и враждебно: рваные полосы света свистели по ангару, словно кнуты. Вокруг летали куски металла, расплавленные и искрящиеся. Все, что находилось рядом, начало плавиться.

Дрон безопасности прибыл через три минуты. Он двигался медленно, на пределе возможностей, едва различая что-либо. Его камеры фиксировали расплывчатые фигуры: воронка в центре, оплавленные края, где металл превратился в стекло, и пустота… Пустота там, где только что был Саша, Артем и грузовик. Слабое, но ощутимое радиоактивное тепло, которое было трудно выдержать. Комитет безопасности пометил координаты как квадрат нулевой точки. Эта новость распространилась мгновенно. На рынках торговцы начали спешно закрывать свои палатки, в жилых уровнях люди столпились возле экранов, пытаясь разглядеть хоть что-то. На верхних уровнях корпоративные каналы спешили занести информацию в свои базы данных. Но до публичного заявления было еще далеко. Сначала нужно было провести оценку. Комитет отправил инспектора.

Лидия Шилова работала быстро и без лишних эмоций. Ее мобильный скутер был укомплектован так, словно был частью ее бронированного костюма: панели, которые раскрывались по команде, датчики, и камера, вживлённая в шею, поддерживающая связь с центральной базой. Она не любила задавать лишних вопросов. Её вопросы были короткими и точными: Что произошло? Кто находился в ангаре? Где данные? Профиль Саши не вызывал подозрений: место рождения указано, образование техническое, работа – ремонтник, медосмотры пройдены, модификации зарегистрированы. Стандартный набор: биочипы, наноботы-уборщики, подкожные импланты. Но один пункт в списке Медицинские импланты и модификации показался странным: пометка УСТАРЕЛО. НЕ УДАЛЯТЬ.

Она запросила доступ к архивам Прометея. И там, в технических записях, нашла строку, ужасную в своей простоте: Протокол Ящик Пандоры. Установка: 2045 год. Назначение: тактическое сдерживание. Активация: непроизвольный нейронный импульс, связанный с неподготовленным анальным проникновением. Последствия: устранение объекта и среды – энергетический взрыв ~0,5 килотонны. Это не было бредом сумасшедшего. Это были рабочие инструкции. Дед Саши, инженер Прометея, был параноиком в хорошем смысле этого слова: он предвидел, что уязвимости могут быть использованы против человека. Его ответом стала вмонтированная защита, спрятанная в биочипе. Конструкция была примитивной и опасной, она не была рассчитана на тонкости человеческой психологии. И никто не мог предположить, что она сработает. Лидия собрала показания свидетелей: уборщик видел двух мужчин, пробиравшихся в ангар ночью, торговец слышал гул и видел, как по рынку прошла волна света. Она запросила информацию у Прометея, погрузилась в дедовские архивы. Так обнаружилась связь: старый проект Тактическое сдерживание рассматривал концепцию биологического стоппера – защиту объекта от несанкционированного доступа. Это была практика, где человек и оружие становились единым целым. Тем временем сотрудники безопасности начали свою работу. Санитарные машины с надписью полная дезактивация прибыли на место и начали зачистку: швабры, химикаты для очистки пола, контейнеры для стеклообразного мусора. Сотрудники Прометея выпустили новость, в которой говорилось о техническом сбое. Ветераны индустриальных войн знали, что важно быстро среагировать.

Но в городе были и другие игроки. На черном рынке люди торговали обломками технологий и начали задавать вопросы: Что это за протокол? Где его купить? Можно ли его воспроизвести? Ответ был однозначным: опасно. Каждый, кто имел хотя бы немного знаний, понимал цену таких вещей. Это была валюта и риск одновременно. Тем временем, Лидия изучала дедов след. Она нашла старые письма, приглашения и пометки в блокнотах: дед говорил о внешнем вмешательстве и о том, что люди с биомодификациями могут быть использованы. Но он добавил: Если меня убьют, память останется в человеке. Не удаляйте. Он хотел защитить внука. Но язык инженера был жеcток: защита должна быть крайней. Когда Лидия занялась изучением физического остатка, она убедилась, что это куда опаснее. Расплавленный металл будто смешался с биологической массой. Провода обуглились, биологические ткани превратились в смолу. Стерильная, но отвратительная картина. Расследование разозлило Комитет. Изначально Комитет ждал отчета, корпорация – полного подчинения, а слухи – прибыли. Лидия составила отчет: Техногенная катастрофа вызвана несовместимостью оборонных технологий и социальных мер. Это решение, но не моральный пример: кто несет, если человеческое тело превращается в боевую систему? На улицах росло недовольство. Люди требовали контроля над имплантами. Некоторые хотели запретить пассивные системы, другие – ограничений. Напряжение росло.

Прометей начал мобилизацию. Частные охранники оцепили местность.

Но Лидия не сдавалась. Опросы показали, что система сработала из-за контакта. Она нашла отчет об испытаниях в лесу - где пассивная защита испытывалась на животных. Там были кадры взрывающихся моделей, и примечание: Не использовать на людях без согласования. Лидия тяжело вздохнула. С одной стороны – отчет, корпорация с другой – трагедия. Отчёт закроет дело, но не вернет Сашу. Опубликовали сухую версию: Несовместимость технологий, технический сбой. По городу прошлись другие слухи. Люди боялись, что у них есть спрятанные пассивки. Город был уязвим к внутренним угрозам. Через недели были новые эпизоды. Продавались фрагменты чипов, которые кто-то пытался расшифровать. Техник прошептал: Если это можно включить, это можно перепрограммировать, – а у слушателя загорелись глаза. Лидия знала, что игра началась.

Она осталась единственной, кто искал здесь не выгоду. Она предложила пересмотреть старые протоколы и учредить независимую комиссию. Её предложили в прессу как эксперта техногенных инцидентов. Шло обсуждение: отдать дело сообществу, или подчиниться корпорации. Саша ускользнул из уравнения - в репортах его назвали “объектом”. Но для его знакомых он был ремесленником с пустотой в груди. Его дед остался в архиве корпорации.

В конце концов город вернулся в норму. Люди стали внимательнее к своим имплантам. На открытом рынке появились услуги сканирования скрытых протоколов, а подпольные клиники предлагали полное удаление старых чипов. Рабочие в Прометее изучали старые протоколы и спорили об их моральности и законности. Лидия написал заключение и поделилась личными мыслями: Технологии, встроенные в тело для защиты, становятся частью биографии. Ответственность лежит на лабораториях и сообществах, которые позволяют подобным решениям оставаться в тени. Кто-то сказал, что старые войны пришли в тела нового поколения, и это стало машиной убийства. Город жил шумно, но в сердце многих хранилась ноющая боль - они знали, что их тело хранит не только спасение, но и мины, которые оставили их предки. Лидия прочла в архивах Прометея папку с надписью "Осторожно: Экспериментальные протоколы". Там были названия других протоколов, которые пока не были активированы. Технологии не исчезли, они перешли к тем, кто видел в них инструмент, а не угрозу. Саша исчез. Oн остался в докладах, слухах и докладе Лидии. Но по ночам, когда загорались аварийные лампы, кто-то шептал, что тело человека может быть архивом, оружием и спасением.

Город продолжал жить, но вопрос о том, кто контролирует эти архивы остался открытым.