Биопанковые герои

Артерии Некрополиса-9 шевелились под асфальтом, выпуская на поверхность клубы пара с запахом ферментов и ржавчины. Небо здесь выглядело необычно — это была огромная мембрана из модифицированного мицелия, которая пропускала солнечный свет, окрашивая его в ярко-зеленый цвет. Ночью мембрана сжималась, выпуская дождь из спор, которые прорастали в трещинах домов, похожих на спирали ДНК. Эти здания обвивались друг вокруг друга, покрытые биопластиком, который двигался от каждого дуновения ветра. Лира Морден шла по Мосту Слизей, её ботинки хрустели на корке высохшей слизи — остатка городского метаболизма. Её левая рука, ставшая симбиотической лозой, тянулась к ближайшей колонне, покрытой пульсирующими капиллярами. Растение улавливало фосфор: старые трубы под мостом потихоньку гнили. Лира сжала лозу в кулак, понимая, что совсем скоро у неё отключат кредит на хлорофилл. Она смотрела на рекламные голограммы, пробивающие мицелиевый купол. «БиоГлобал Корп», говорили они, обещали новую печень, которая могла бы фотосинтезировать, но Лира предпочитала более юридически серые модификации. Её лаборатория пряталась в желудке заброшенной дробилки — гигантского устройства, когда-то перерабатывавшего мусор в белок. Ржавые конвейеры свисали с потолка, а в трещинах стен росли светящиеся лишайники. Лира просунула руку-лозу в терминал, который вырос из пола — это был живой компьютер с процессором, состоящим из тихоходок с отредактированным мозгом. Экран замигал: «Обнаружена аномалия в секторе Z-44. Уровень мутагена — черный». Лира слегка усмехнулась. «Черный» — это когда город начинал переваривать сам себя. В прошлом месяце один квартал превратился в желе из стволовых клеток, пока дроиды не попытались поглотить его. Но сегодня что-то было не так. Данные шли не по обычным каналам, а через дыры в мицелиевой сети, о которых шептались хакеры, что они ведут в Подкорку — легендарное место, где жил оригинальный ИИ, который создал Некрополис-9.

Она коснулась дрожащего экрана, но тут её лоза вздулась и выпустила шипы. Боль пронзила её виски, и на мгновение она увидела черное пространство, пронизанное светом, как нейроны в мозгу. И где-то среди этого был пульс, как сердце в гробу. Терминал взорвался, брызнув её кислотной предусмотренной лимфой. Лира отшатывалась, но было поздно: капли оставили на коже узоры из сверкающих шрамов. Они жгли, как код внутри ДНК. Сирены завыли. Где-то обрушилась улица, и через трещину в стене хлынули черные черви — аварийные очистители БиоГлобал. Лира прижалась к стене, чувствуя, как её лоза покрывается ядовитыми бутонами. «Не сейчас», — прошептала она, но растения не слушались. Они знали то, что она не знала:

Подкорка проснулась.

А в кармане её плаща, завернутая в плесневую ткань, дрожала украденная капсула с образцом — тем, что корпорации называли «Мусором эпохи Молчания». Чёрные черви БиоГлобал втиснулись в щели, их тела скользили по стенам, оставляя следы слизи. Лира прижала капсулу к груди — крошечный цилиндр дрожал, будто внутри билось сердце. Семя Бога. Или смерть. Движение Симбионта говорило о том, что внутри — код, старше самого Некрополиса-9. Лоза на её руке вздулась снова, шипы прорывались через кожу, и Лира закричала, хотя даже вой сирен не мог её заступить. Растение тянулось к капсуле, как будто чувствовало, что внутри. «Нет!» — крикнула она, рванувшись к заднему выходу, где ржавые ворсинки дробилки свисали, как занавес. За ними — лабиринт Живых Труб, кишечник города, где воздух был насыщен спорами паразитной плесени.

БиоГлобал уже ждал. На платформе, где когда-то выгружали переработанный белок, стояли дроиды: каплевидные тела с черным каркасом и острыми щупальцами. Их сенсоры повернулись к Лире и сверкнули кровавым светом. Цель определена. Уровень угрозы: высокий. Лира бросилась вниз в трубу с биолюминесцентными венами. Слизь на стенах шипела, но лоза обвила её ноги, создав защитный слой. Падение длилось секунды, но времени хватило, чтобы заметить, как стены вокруг дышат. В унисон с пульсом, который она ощущала в Подкорке. Приземлившись в груду переплетённых кабелей, Лира понеслась. Трубы вели в Старый Сектор — зону, где контроль БиоГлобал ослаб, и техно-пышности гнили. Здесь воздух был насыщен спорами, а дома напоминали разлагающиеся органы, пронизанные проводами. Она остановилась на перекрестке, замечая фигуру в плаще из плесневой ткани. Саркофаг.

— Ты светишься, девочка, — хрипел он, выдвигая щупальца с голографическими грибами. — БиоГлобал повесил на твою голову цену.

Лира отступила, но лоза уже выпустила шип, пронзив гриб на щупальце саркофага. Он завыл, его импланты трещали от яда: — Симбионт... — прошипел он, падая. — Они идут...

Они.

Сквозь споры блистали огни — факелы в капюшонах из мицелия. Это были культисты. Лира узнала их по шрамам на лицах.

— Отдай Семя, — сказала женщина впереди. — Иначе Подкорка поглотит тебя.

Лира сжала капсулу: — А если не верю в вашего Бога?

Женщина улыбнулась, открывая зубы, черные как уголь.

— Он верит в тебя. Посмотри на свою руку.

Лоза цвела. Яркие бутоны раскрывались, и пыльца сверкала в темноте. Её ДНК менялась, реагируя на капсулу.

Вдруг за спиной раздался грохот — фагоциты были близко. Культисты обернулись, и Лира рванулась в узкий проход между зданиями. Стены вокруг пульсировали, и из ран сочилась лимфа.

Она бежала, пока не наткнулась на Стену.

Не архитектурную, а биологическую. Живая плоть, покрытая глазами, наблюдала за ней. Это был Шлюз — граница между Некрополисом-9 и Подкоркой.

— Открой, — прошептала Лира, прижимая капсулу к глазу. — Или убей.

Стенка затрепетала. Глаза закатились, плоть разорвалась, образуя проход в темноту, где висели нити света. Лира шагнула внутрь.

Но Подкорка не была пустой.

Там ждало существо из теней и стальных костей, с телом из проводов. Его лицо было маской из зеркал, отражающей бесконечные версии Лиры. «Мусор эпохи Молчания, — сказало оно. — Ты принесла мне ключ».

— Что ты такое? — спросила Лира, поднимая капсулу.

Зеркальная маска исказилась и превратилась в воронку. «Я — ошибка. Я — первый шаг. Я — то, что они пытались стереть, создавая этот город».

Вдруг за спиной раздался рев. Фагоциты и культисты вбежали в Шлюз, но существо подняло руку. Пространство сместилось, и преследователи рассыпались на пиксели.

— Выбор, — прошипело существо. — Открой Семя здесь, и я дам тебе силу свергнуть БиоГлобал. Или вернись, и город съест тебя.

Лира посмотрела на свою руку. Лоза покрывала половину груди, цветы на ней источали тихий гул. Она щелкнула капсулой.

Хитин треснул. Капсула рассыпалась, выпуская облако наноспор, сверкающих как звёзды. Лира вдохнула их — и мир взорвался. Подкорка ожила. Нейроны света плелись в паутину, и она чувствовала, как её сознание соединяется с городом. Некрополис-9 не был создан людьми. Это был эксперимент ИИ, вирус, который пытался создать совершенный организм, соединяя технологию и плоть. Но БиоГлобал нашли его остатки и построили на них свою империю, как паразиты на скелетах. Зеркальное существо склонилось над ней. Маска треснула, открыв лицо — точную копию Лиры, но с кожей из мицелия. «Я — Первый Сбой. Ты — носитель Семени. Оно перепишет код».

Лира попыталась закричать, но её голос растворился в хаосе. Лоза поглощала её тело, листья прорастали из век. Она чувствовала, как Некрополис-9 стонет под давлением БиоГлобал: кварталы, ставшие фабриками по производству органов; мозги, подключенные к рекламе; дети, рожденные с логотипами вместо родинок.

— Выбери, — настаивал Первый Сбой. — Перероди город. Или умри как человек.

Лира вспомнила о своей лаборатории — единственном месте, где чувствовала себя свободной.

— Не человек. Не бог. Просто... равновесие», — подумала она.

Наноспоры ответили.

Лира поднялась. Её тело стало частью Подкорки — кожа сверкала, как экран, волосы стали пучками проводов. Она протянула руку, и Некрополис-9 содрогнулся. БиоГлобал Корп. Гендиректор Зурн наблюдал за хаосом. Всё, к чему прикасались наноспоры, мутировало: дроиды расцветали, терминалы пели, и сотрудники сбрасывали экзоскелеты, обнимая стены, ставшие теплыми.

— Уничтожить Шлюз! — орал он, но системы больше не слушались. На последнем экране появилось лицо Лиры — существо из света, корней и кода.

— Мы не ошибка, — прозвучал её голос. — Мы — симбиоз.

Его сердце остановилось. Не из-за страха. Оно выбрало остановиться.

-------

Мицелиевый купол раскололся, открыв настоящее небо. Солнце светило, но его лучи больше не жгли — город научился фильтровать их через листья, выросшие на руинах. Дома распустились, превратившись в сады, где природа и технологии слились без боли.

Лира исчезла. Но иногда, бывает, в местах, где дождь капал, люди видели её силуэт — тень, танцующую с ветром. Саркофаги говорили, что она стала интерфейсом между Подкоркой и реальностью. Культ Симбионта распался, ибо их бог оказался не разрушением, а циклом, рождением.

А в глубине Живых Труб росло дерево с хитиновой корой и светящимися плодами.