Битва чужих богов

Душный офис. Ярослав уставился в экран. Тринадцатая сводка за день. Или четырнадцатая? Уже и не важно. Внимание было зациклено на том, что происходило чуть левее и ниже...

Аня, коллега из соседнего отдела, опять в короткой юбке. Облегающая, цвета спелой вишни. Она наклонилась к принтеру, и ткань натянулась, подчеркивая линию бедра. Ярослав почувствовал, как в горле застревает комок, а пальцы сами собой перестали стучать по клавиатуре. Мысль, навязчивая и упругая, как резинка, дернулась: Он представил легчайшее движение руки, скольжение по атласной поверхности... ветерок из открытого окна чуть поднял край юбки. Ярослав резко отвел взгляд, уткнувшись в монитор, чувствуя, как жар разливается по щекам.

— Ярослав!!! — Голос, как удар тупым ножом по затылку, заставил его вздрогнуть. Начальник, стоял рядом, его тучная тень падала на клавиатуру. Лицо начальника было красно, как его галстук, который вечно давил ему кадык. Он громко цокал языком, привлекая внимание всего отдела. — Опять завис, Ярослав? В облаках витаешь?— Его голос, намеренно громкий, резал тишину открытого пространства. Ряды мониторов казались слепыми глазами свидетелей. — Взгляните-ка все! —поднял листок с цифрами, будто показывал трофей. — План продаж Ярослава! Видите эту цифру? Она ниже плинтуса!— Это не просто провал, Ярослав Игоревич, это – позор! Позор для отдела! Ты тратишь кислород, место и зарплату! — Он швырнул листок на стол перед Ярославом, бумага скользнула на пол. — Ты не специалист, ты – балласт! Винтик, который не крутится! Если завтра я не увижу ЧУДА, — начальник наклонился, его дыхание, пахнущее луком и кофе, обдало Ярослава, — мы будем обсуждать не план, а твое немедленное увольнение. За ненадобностью. Понял, винтик?

— П-понятно, — выдавил из себя Ярослав, глядя в пол, куда упал его "позор". Горячая волна стыда и бессильной ярости захлестнула его. Уши горели. Он чувствовал десятки глаз на своей спине, смешки за соседними столами. Винтик... Балласт... Слова впивались, как гвозди.

Рабочий день тянулся, как резина. Мысли о вишневой юбке и цифрах в таблице путались, создавая какой-то сюрреалистический ад, но теперь их оттенял гулкий стыд и страх завтрашнего дня. Когда наконец пробило шесть, Ярослав выскочил из офиса, как из газовой камеры, не глядя по сторонам. Глоток вечернего, чуть менее спертого воздуха не принес облегчения. В горле стоял тот самый комок.

На выходе из здания, где работал Ярослав его ждал знакомый удар под дых. Аня стояла у дорогого черного внедорожника. Рядом — ее муж. Высокий, подтянутый, в идеально сидящем костюме, который стоил, наверное, полугодовой зарплаты Ярослава. Муж что-то шептал Ане на ухо, его рука лежала у нее на пояснице, чуть ниже той самой юбки. Аня закинула голову и рассмеялась, звонко и свободно, совсем не так, как в офисе. Ее пальцы игриво пробежали по его галстуку. Потом он открыл ей дверь, шлепнул по округлости бедра — легко, игриво, властно — и Аня скользнула в салон, как в норку. Муж ловко обошел машину, бросив беглый, ничего не значащий взгляд на Ярослава, замершего у входа, — взгляд скользнул по нему, как по предмету мебели. Мотор рыкнул, и внедорожник плавно растворился в вечернем потоке.

Ярослав стоял, сжимая кулаки в карманах дешевых брюк. Горечь, острая и соленая, подкатила к горлу. Она ему смеется. Он может... прикоснуться. Так просто. А я... я только смотреть могу. И мечтать. И быть "винтиком". Унижаемым балластом. Мысль оборвалась. Слов не было. Только пустота и жгучее чувство собственной ничтожности на фоне этой сытой, уверенной жизни, проехавшей мимо.

Дома было тихо и пусто. Холодильник гудел навязчиво. Ярослав разогрел какой-то полуфабрикат, автоматически перекладывая бумаги с одного края стола на другой. Смотрел в окно на огни чужого города. Обыденность давила грудью, тяжелее, чем утром. Слова начальника звенели в ушах: "Винтик... Балласт... Ненадобность..." Он закрыл глаза. Вот бы другой мир... — мелькнуло в голове с новой, почти отчаянной силой. Где нет начальника. Где не нужно ползать перед кем-то. Где сила... настоящая сила... решает все. Где можно быть не винтиком, а... Он не решался даже мысленно закончить фразу. Воином? Героем? Человеком, которого слушают? Где женщины смотрят с восхищением, а не с жалостью или презрением? Жар от мысли о вишневой юбке вспыхнул снова, но теперь он смешался с яростным желанием сбежать, исчезнуть, переродиться где-то, где его не знают как офисного менеджера. Да, в другой мир. Где я не Ярослав-винтик из бухгалтерии, а... кто-то другой. Кто-то значимый. Но этому не бывать к сожалению.

Он повалился на кровать, не раздеваясь. Усталость, как свинцовая накипь, покрыла его. Сознание поплыло. Цифры, багровое лицо начальника, вишневый шелк, смех Ани, рев мотора, слово "винтик"... Все смешалось в серую, тягучую массу, глаза Ярослава медленно закрывались, он проваливался в сон.

Темнота расступилась. Он стоял (или парил?) в безвоздушном пространстве, заполненном мерцающими звездами и туманными спиралями далеких галактик. Ярослав знал, что спит. Но ощущения были поразительно четкими – холод вакуума на коже, тишина, звенящая в ушах. А перед ним...

Высокая, невероятных, почти пугающих пропорций девушка. Кожа цвета темного янтаря, гладкая и сияющая, будто изнутри. Черные, как космос, волосы струились по плечам и спине, усеянные крошечными мерцающими звездами. Черты лица — тонкие, изысканные, нечеловечески прекрасные, с легким, но явным азиатским оттенком в разрезе миндалевидных глаз. Глаза... Они горели, как две миниатюрные звезды, золотисто-огненным светом, в котором пульсировала невероятная мощь. Она была облачена во что-то струящееся, похожее на туман Млечного Пути, обвивавшее ее божественные формы, лишь намекая на изгибы бедер, талии, груди. От нее исходило нестерпимое тепло, и Ярослав во сне почувствовал, как его собственная кожа загорается под этим взглядом. Не похоть, нет. Это было нечто большее, первобытное и всепоглощающее — благоговейный ужас и непреодолимое влечение к источнику неземной силы и красоты.

Она пристально смотрела на него. Ее губы, полные и совершенные, приоткрылись. Голос, который прозвучал прямо в его сознании, был подобен перезвону хрустальных колокольчиков и грохоту далекой грозы одновременно. Звучали странные, вибрирующие слова, смысл которых Ярослав не понимал, но чувствовал их вес и древность. И лишь две последние фразы прозвучали с ледяной, абсолютной ясностью, врезаясь в самое сердце:

"Проснись, малый винтик. Ты нужен Войне."

Золотые глаза вспыхнули ослепительно ярко. Даже во сне Ярослав почувствовал, как его сердце бешено колотится, а разум вскрикивает от ужаса и нелепости. "Винтик"? Откуда она знает?! Он вскрикнул (или это было лишь в его сне?) — и провалился обратно в темноту. Глава закончилась на ощущении жгучего прикосновения звездного взгляда, вибрации роковых слов в каждой клетке его тела и абсолютной, парализующей уверенности: это был не просто сон. Слово "винтик", брошенное ею, звенело в пустоте громче, чем крик начальника.