Благие Намерения

"Благие Намерения"

Автор: Михаил Гинзбург

Правило номер один: ад – это не огонь и серная кислота. Правило номер два: ад – это бесконечный самоанализ. Правило номер три: благими намерениями вымощена дорога. Угадайте куда.

Гитлер и Сталин. Вместе. В одном помещении. Представьте себе вечеринку, где все напились и начали рассказывать анекдоты про евреев и кулаков. Только это не вечеринка. И анекдоты никто не рассказывает. Пока.

Люцифер появился. Не то чтобы с рогами и копытами. Скорее, как уставший менеджер среднего звена в черном костюме. Подошел, посмотрел на них. Вздохнул.

"Ну что, голубки," – говорит. Голос у него такой, будто он тысячу лет слушал одни и те же оправдания. "Приехали. Конечная станция. Круг Седьмой. Тираны. Не самое приятное место, знаете ли."

Гитлер дернулся. "Я не тиран! Я… я хотел величия для Германии!"

Сталин молчал. Он вообще любил молчать. Наверное, чтобы никто не услышал, как он думает про всякую хрень.

Люцифер усмехнулся. "Величие. Все вы так говорите. Но здесь ваши речи ничего не значат. Здесь смотрят на результаты. А результаты у вас… ну, скажем так, не очень."

Показал им картинку. Миллионы трупов. Голодные дети. Разрушенные города. Обычный такой пейзаж ада.

"Но," – говорит Люцифер, будто ему самому это уже надоело, – "есть одна фишка. Старый трюк. Иногда прокатывает. Судья у нас тут… он любит, когда люди врут сами себе."

Гитлер сразу оживился. "Что за фишка?"

"Скажите ему," – Люцифер наклонился, будто делится секретом, – "скажите ему, что вы хотели как лучше. Что все эти смерти, все эти страдания… это все ради благой цели. Ради вашего народа. Ради прогресса. Судья это любит. Люди так часто в это верят, даже когда у них руки по локоть в крови."

Сталин наконец подал голос. "Благие намерения? Это же смешно."

Люцифер пожал плечами. "А что тебе еще остается? Сказать, что ты был чудовищем? Здесь это не приветствуется. А вот история про то, как ты строил светлое будущее, но немного перестарался… это может сработать."

Показал на дверь. "Там Судья. Идите. У вас есть время придумать убедительную ложь. В аду время течет медленно. Как патока."

Гитлер пошел первым. За ним, нехотя, Сталин.

Комната Суда выглядела как старый вокзал. Тусклый свет, скрипящие половицы, ощущение безысходности. За длинным столом сидела фигура в тени. Судья.

Гитлер начал первым. Говорил быстро, эмоционально. Про унижение Германии, про мировое зло, про свою великую миссию. Про рабочие места, про сильную армию, про порядок. Про газовые камеры и концлагеря – ни слова. Так, мелкие недоразумения.

Судья слушал молча. Иногда задавал короткие, колючие вопросы. Гитлер потел и нервно дергал усами.

Потом говорил Сталин. Медленно, с расстановкой. Про пролетариат, про буржуев, про светлое будущее. Про индустриализацию, про коллективизацию, про победу над фашизмом. Про голодомор и чистки – ни слова. Так, необходимые меры.

Судья слушал, не меняя выражения лица. Казалось, он видит их насквозь. Всю их ложь, все их самооправдания.

Наконец, Судья заговорил. Голос у него был тихий, но от него веяло вечностью.

"Вы оба говорите, что хотели как лучше," – сказал он. "Для своего народа. Для человечества."

Гитлер и Сталин кивнули. Впервые за долгое время они были согласны друг с другом.

"Но," – продолжил Судья, и в его голосе появилась сталь, – "дорога в ад вымощена благими намерениями. И ваша дорога – это скоростная автомагистраль, залитая кровью."

Пауза. Тишина такая, что слышно, как мухи жужжат. Даже в аду есть мухи.

"Ваши места," – сказал Судья, показывая куда-то в темноту. "Круг Восьмой. Лжецы, которые поверили в свою ложь."

Гитлер попытался что-то сказать, но Судья его не слушал. Сталин просто вздохнул. Люцифер был прав. Иногда самообман – это единственное, что у тебя остается. Но даже в аду это не работает.

Их повели дальше. В темноту. В вонь. В вечные муки. Благие намерения. Хорошая шутка. Только вот смеяться почему-то не хотелось. Правило номер четыре: ад – это когда ты наконец-то понимаешь, что ты на самом деле думал. И тебе это не нравится. Правило номер пять: никто не верит в твою ложь так сильно, как ты сам.