Блуждающие огоньки

Она снова во власти вдохновения. Я знаю, что в такие моменты её лучше не тревожить. Хотя, если она ныряет, погружаясь в творчество с головой, то ничего не замечает вокруг. Можно скакать вокруг голым, врубив на всю катушку музыку, можно есть в кровати, безбожно рассыпая крошки чипсов, смачно прихлёбывать пиво прямо из банки. Делать всё, что обычно её раздражает, и не услышать ни слова упрёка. Но я не делаю этого. Наш дом или, как она любит его называть — уютное гнёздышко объято безмолвием. Средоточие его — она, сидящая, скрестив ноги перед светящимся экраном ноутбука. Пальцы легко порхают по подсвеченной голубым клавиатуре, бросающей мистические отсветы на смуглую с южным золотистым загаром кожу. Бретелька сползла с плеча, и лиф соблазнительной прозрачной сорочки едва держится, готовый вот-вот оголить грудь.

Я точно гигантский змей устремляю гипнотический взгляд, мысленно приказывая тонкому шёлку показать мне маленький розовый сосок. Ткань упрямится, но я не сдаюсь. В ложбинке уютно устроился отливающий перламутром кулон. Она обожает лунный камень. Этот я ей привёз из последней поездки на остров. Тогда она любила утверждать, что мы просто друзья. Даже когда после моего дня рождения, мы вдвоём завалились ко мне.

Она смеялась и вела себя, как пьяная. Заявляла, что новому пафосному клубу вовсе не подходит название «Шторм».

— Какой же это шторм?! — вопрошала она возмущённо. — Тот, кто придумал это дурацкое название, не знает, что такое шторм!

— А ты знаешь? — спрашивал я, тоже почему-то смеясь и обнимая её за тонкую талию.

Она не отстранялась, продолжая делать вид, что такие вольности позволены мне исключительно потому, что она не совсем трезвая. И я сжимал её смелее.

— Знаю! Я сама могу устроить тут настоящий шторм!

И она первая целовала меня. Долго, вкусно, пошло, пьяно. Она и сейчас иногда так целует. Не часто. Когда чрезвычайно довольна чем-то или, наоборот, расстроена. Стоит взгляду встретиться с её глазами, и я пропадаю.

Тогда же серо-синяя тёмная бездна затянула меня в мощный водоворот так, что невозможно было сопротивляться. Мне хотелось видеть, что происходит вокруг, но я мог лишь беспомощно цепляться за неё руками. Смуглое гибкое спортивное тело выскользнуло из короткого белого платья. Я не заметил, как и куда исчезла моя одежда. Всё вокруг, кроме нас двоих тонуло в непроглядным сумраке.

Она дошла, пятясь, до стены и притянула к себе крепче. Сжав мои напряжённые ягодицы, чуть оцарапала их ногтями. Я понял, что она довольно улыбается, хотя мы не прерывали поцелуев. Разгорячённая вздыбившаяся плоть моя тёрлась, упираясь в мягкий живот, сводя с ума. Она неожиданно запрыгнула на меня, обвив ногами, и оказалась выше. Кажется, я что-то безуспешно пытался сказать. Но настойчивость её языка и губ заставили прекратить попытки. В редкие моменты, когда я открывал глаза, видел, что она неотрывно смотрит из-под длинных ресниц. Поддерживая её снизу, я касался влажного тайника жадными пальцами, пытаясь нащупать желанный вход. Проникновение вызвало такую эйфорию, что я едва удержался на ногах. Прижав её к стене, я вторгался так, будто пытался пробиться к центру Вселенной, средоточию счастья, источнику жизни и всех земных благ. Подбадривая меня пошлыми вскриками и громкими стонами, она вела себя точно виртуозная морячка, юнга, с проворством обезьянки скачущая по реям, которой не страшны ни бешеная качка, ни порывистый шквальный ветер.

И каждый раз после очередной бурной встречи, до того, как мы стали жить вместе, я переживал долгую агонию, пока новый шторм не разносил моё тело в щепки.

Воспоминания заставляют меня сползти с кресла и на четвереньках подобраться к ней. На губах таится похотливая ухмылка. Высокий ворс ковра заглушает звуки. Протянув руку я хватаю её за щиколотку. Она вздрагивает. Вторая бретелька скатывается вниз, обнажая желанную грудь.

Всё, она отвлеклась, возможно, именно в этот момент я помешал дописать ей важное письмо, и теперь гнев неминуемо настигнет меня. Но я отважно ложусь на готовую рвануть взрывчатку, накрывая её телом. Она смеётся и хватает меня за расстёгнутый ворот рубашки. Мы боремся за право быть сверху. Я позволяю ей победить. Не потому что снизу мне нравится любоваться, как подпрыгивают её тяжёлые упругие груди, а как настоящий верный друг. Потому что, показав мне, что такое шторм, дав почувствовать его силу, опьяняющую мощь, она навеки сделала меня зависимым безбашенным капитаном.