Блюдце для домового

I

Промозглый туман клубился вокруг двух фигур: одной хрупкой женской, другой маленькой, детской. Хотел ли он укрыть их, защитить или наоборот поглотить, поймать в свои призрачные сети и не отпускать?

Молодая женщина была уверена, что утренний теплый октябрь превратился в вечерний туманный ноябрь только из-за нее. Она виновна в том, что приблизила промозглую осень. Она и ее слепые чувства. Глупое сердце, которое не хотело слушать ни предупреждения дорогих ей людей, ни собственные доводы разума.

Он был тем, кого она искала, о ком мечтала, кого вызывала в святочные гадания, кто снился. Игорь — ее идеал, ее истинная вторая половина.

«Наивная дура!» — в очередной раз отругала себя Лена. Только вот никакая самокритика не поможет ей выбраться с того дна колодца, куда завела ее неземная любовь.

И ведь было все, как в сказке. Как она загадывала. Страсть. Огонь. Нежность. Тишина. Признания. Казалось, главная цель в его жизни — сделать ее, Ленку, счастливой. Год пролетел, как один волшебный миг и закончился свадьбой. Такой, какую она всегда себе представляла: белое платье, длинная фата, дрожь сердца. Игорь на руках занес ее в квартиру. Ее квартиру, которую она купила с помощью родителей. Но теперь та была их общим семейным гнездышком. А уже через семь месяцев родился Темка. Нет, он не был недоношенным. Вполне себе здоровый малыш. Просто Лена оказалась беременной до свадьбы. И все, что ее огорчало, — злые языки, которые не верили, что они с Игорем планировали пожениться еще до того, как узнали о ребенке.

Игорь был нежным мужем, но несколько отстраненным отцом. Лена не переживала, знала, что отцовская любовь может прийти позднее. Тем более он заботливо занимался с малышом, пока она ведет уроки. К работе пришлось вернуться сразу же после родов: Игорь никак не мог найти себе новое место, а предыдущая идея его бизнеса разбилась в прах. Работать в найме, под начальником, муж не хотел. Он пытался запустить разные бизнесы. Идей у Игоря было много, энергии и веры в себя тоже, а Лена верила в его уверенность. Но пока что мужа постигала неудача за неудачей. Они не унывали: кто не пробует, тот ничего не делает. Это был девиз их семьи. А Лена — педагог, и пусть в школе платили мало, зато репетиторство хорошо кормило их, тем более, что вести занятия можно удаленно.

Года полтора назад Игорь загорелся новой идеей и стал «фермером». Тогда из каждого утюга звучало слово «майнинг», вот муж и накупил дорогущих видеокарт, систем охлаждения и еще чего-то. Установил все это на балконе и сказал, что теперь-то они заживут. Когда Лена получила квитанцию за коммунальные платежи и увидела сумму за свет, она впервые устроила скандал. Хотя скорее легкую ссору. Лена не умела скандалить по-настоящему да и не хотела обижать мужа. Только твердо заявила, что не будет терпеть такие цифры в счетах, пока эта «ферма» не сможет их оплачивать. И постоянное гудение, доносящееся с балкона, за месяц ее порядком утомило. Особенно ночью. Материнство не прошло бесследно, и Лена резко просыпалась от любого постороннего шороха. Игорь без слов упаковал все свои детали в большие коробки и ушел. Его не было три дня. На звонки он не отвечал. Девушка извелась от беспокойства, осунулась от бесконечных слез. Мама только охала в трубку, пытаясь успокоить дочь, дескать, отойдет, вернется, куда ему деваться, да и дело молодое. Катя, ее лучшая подруга, жестко заявила, что давно нужно было этого тунеядца поставить на место. Она почему-то никогда не любила Игоря.

Игорь вернулся, сказав, что уладил вопрос, и она может не беспокоиться. С того момента что-то сломалось между ними. Он еще больше отстранился от Темки, хотя тот тянулся к отцу, и к Лене охладел. Уходил в себя, часто пропадал, ничего не рассказывал о своих делах, отмахиваясь: «Ты же не веришь в эту идею, зачем тебе знать?» Вот только Лена верила. На душе было горько. Внутри, будто царапались ветви шиповника, через которые она пыталась пробраться, чтобы не надумать себе лишнего. Только не получалось.

— Ну ничего, — решила Лена, — я верну его себе. Настоящая любовь все преодолеет.

Бредущая в тумане девушка в легком светлом пальто под руку с маленьким мальчиком передернула плечами, вспоминая свои рассуждения.

«Идиотка!» — в очередной раз наградила она себя неприглядным словом.

В какой-то момент ей показалось, что все начинает налаживаться. Игорь снова стал предупредительным, нежным. Часто гулял с Темкой. Да что там часто, постоянно. Отводил и забирал его из садика. Брал с собой на выходные, когда говорил, что нужно проверить его «ферму» и пусть пацан посмотрит, как надо работать. Лена облегченно выдохнула. Внутри снова расцвела весна. А в один вечер Игорь пришел и резко начал собирать сумку с вещами. Сказал, что срочно нужно уехать в другой город на пару дней. Якобы какой-то неудачный майнер, решил распродать свое добро. Лена уговаривала его хотя бы утра дождаться, он не стал слушать, ведь такой куш быстро сорвет кто-то другой. Она только вздохнула, поцеловала его на прощание и закрыла дверь.

Вот только ни через пару дней, ни через неделю Игорь так и не объявился. На том конце провода, безразличный автоматический голос говорил, что абонент недоступен. Еще через несколько дней Лена впервые столкнулась с ними.

Она шла с Темкой из садика, вся погруженная в свои горестные мысли о муже, когда дорогу им перегородили два амбала в черном. Один вид их бритой головы заставил Лену сжаться, немного отступить. Девушка попыталась обойти мужчин, но они с завидной синхронностью сделали шаг в сторону, все так же перекрывая дорогу матери с ребенком. Лене стало по-настоящему страшно. И вроде бы на улице светло, люди вокруг ходят, но все инстинкты кричали ей, что никто не поможет. Она крепче перехватила маленькую ручку Темы и задвинула его за свою спину. Один из амбалов, с жутким синим шрамом, пересекающим всю его правую щеку, прорычал:

— Елена Сергеевна Пронина?

Лена автоматически кивнула и громко сглотнула.

— Елена Сергеевна, где ваш муж, Игорь Николаевич? — глаза незнакомца недобро сверкнули. Его друг стоял не шевелясь, словно гора.

— Зачем он вам? — пискнула Лена, понимая, что своим ответом может вызвать только раздражение этих грозных людей. Вот только они спрашивали о ее любимом, и она не собиралась давать им нужной информации.

Мужчины издали одновременный разочарованный выдох. Тот, со шрамом снова обратился к ней, в голосе зазвучали мягкие, убеждающие нотки:

— Елена Сергеевна, в ваших же интересах ответить на наши вопросы, как можно честнее.

Его мягкость тона оказалась еще страшнее, чем первоначальный рык. Тело оцепенело, Лена сдавленно прошептала:

— Он уехал в другой город по делам бизнеса.

Человек-гора нахмурился, мужчина со шрамом огорченно покачал головой:

— Сбежал, подлец, и оставил жену разбираться со своими делами.

— Ка… кими делами? — спросила Лена, срывающимся голосом.

Ее собеседник, чуть наклонился, достал до Темки, потрепал его по вихрастой макушке и спокойно произнес:

— Елена Сергеевна, ваш муж взял кредит и не платил по нему. Накапали проценты, все сроки оплат вышли. Нужно вернуть деньги.

— Какие деньги? — продолжала недоумевать Лена.

Человек со шрамом посмотрел ей прямо в глаза и четко произнес:

— Большие, Елена Сергеевна. И муж ваш был предупрежден. Последний раз его только присутствие мальца, — он мотнул головой на притихшего Темку, — и спасло. Мы ж все же не звери, а он уверял, что все достанет и выплатит. Сыном клялся, — усмехнулся незнакомец.

Лене показалось, что она падает: ног будто не стало, пальцы мелко задрожали. Темка вопросительно потянул ее за руку и обеспокоенно сказал: «Мама?» Мужчина в черном продолжил свою речь, с сожалением глядя на мальчика:

— Поймите, Елена Сергеевна, мы можем идти навстречу, но у всего есть пределы, и своих пределов ваш муж достиг, — его голос стал жестким, словно он ножом вырезал на коже Лены следующие слова: — У вас есть неделя, чтобы погасить долг, иначе нам придется прибегнуть к другим методам, — его рука вновь метнулась к Темке и потрепала того по волосам. — А мальчишка-то хороший.

Неожиданная теплая улыбка смягчила черты лица амбала, и Лене показалось, что она видит угловатого подростка, которого часто задирали в школе. Но уже через мгновение на лицо вернулось жесткое выражение, глаза сузились, он протянул Лене конверт и повторил:

— Неделя. И она начинается сегодня.

После чего двое мужчин синхронно развернулись и, словно по армейскому плацу, удалились от нее, чеканя каждый шаг.

Лена не помнила, как дошла до дома, не знала, как смогла дожить до ночи. Окружающий мир был подернут сюрреалистичной дымкой. Она не плакала, не причитала и больше не дрожала. Она не могла: рядом с ней был ребенок, который в силу возраста не мог понять всего кошмарного разговора. Темка весело щебетал про то, какие дяди большие и сильные, и что, когда он вырастет, он будет таким же, чтобы защищать свою маму от всех злодеев.

Только после того, как была прочитана сказка и сын уснул, она взяла в руки конверт. Внутри оказались реквизиты, куда нужно перечислить деньги и сумма. Огромная. Неподъемная. Лена хотела заплакать и не могла. Глаза будто выжгло. Себя она ощущала бронзовым изваянием, овеваемым горячим песком, чьи частички бьются о ее несгибаемое тело, царапают, но боль никак не дойдет до сознания.

Утром, она отвела Темку в садик, отменила свои уроки на день и позвонила родителям Игоря. Вот только они ничего не знали. Ужасно переживали о сыне, который уже неделю не выходил ни с кем на связь, плакали. Единственное, что удалось Лене выяснить: перед поездкой Игорь у родителей взял крупную сумму денег взаймы, якобы на то самое оборудование.

Перед глазами встал вчерашний синий шрам на щеке, крупная мужская рука на маленькой голове сына и злые слова: «только присутствие мальца и спасло». Горькая правда обрушилась на девушку сразу, будто ее толкнули под мощные струи водопада: нежность и покладистость Игоря в последнее время, постоянные прогулки с сыном. Он боялся. Боялся и брал ребенка с собой, как щит!

Слезы наконец-то размыли весь окружающий мир, вот только утешения не принесли. Лена зло растерла их по своим щекам. Что ей делать?

Родителям не сказать, у кого-нибудь может не выдержать сердце. Полиция? Но что она может предъявить? Словесные угрозы? Этого недостаточно, а ждать реального ущерба здоровью своего ребенка, она не станет. Катя! Пронеслось в мозгу. Подруга была адвокатом. Очень въедливым, хватким, успешным. Вот только сейчас в свадебном путешествии. Лена знала, что Катька сразу сорвется к ней, наплевав на все вокруг. Стыд затопил ее. Она не прислушалась к ней раньше, не захотела понять, почему та так упорно не любила Игоря. Нет.

Лена тяжело выдохнула, раздраженно взяла лист с суммой долга, схватила со стола ручку и принялась вычитать из написанной цифры стоимость ее квартиры, машины, того, что еще она может продать.

И вот теперь, они с Темкой подходят к единственному, что у нее осталось, — к дому бабушки и дедушки, который был завещан ей. В деревне Мыски. Он и есть лишь потому, что в свое время покупателей не нашлось.

Родителям пришлось наплести что-то про чистый воздух, болезни Темки в городе и все такое прочее, чтобы они хоть немного поверили. Из школы она уволилась одним днем, в начале учебного года. Директриса чуть не прокляла ее, но у Лены не было выбора. Она никому не сказала, что продала все, чтобы выплатить долг. Пришлось еще взять кредит на остаток суммы. У нее не было денег на съемное жилье. Не было сил признаться в том, что ее сказка превратилась в кошмар. Не было желания пускать еще кого-то в свое горе, в свою боль. Остался только старый деревянный дом, затерянный в одной из тысяч российских деревушек.

Лена сняла петлю с забора и зашла во двор. Дом едва проглядывал из тумана. Темка потянул ее за руку и восторженно прошептал:

— Мама, мы теперь будем жить тут? Как в сказке?

Она не сдержала улыбки:

— Да, Тема, как в сказке.

II

Они лежали на сетчатой кровати, укрытые всеми одеялами, которые Лена нашла в шкафу. Даже не раздевались. В доме было печное отопление. Как топить печь, и где ночью взять дрова, женщина не знала, решила разобраться с этим вопросом завтра. Как и со всеми остальными.

Вспомнилась вдруг фраза из ее любимой книги: «Я подумаю об этом завтра». Когда-то «Унесенные ветром» стали первым произведением, которое она целиком прочитала в оригинале. Может, из-за этого романа и увлеклась языками. Только теперь Лена по-настоящему могла прочувствовать, что значит эта фраза, и сколько в ней отложенной обреченности. А ведь Скарлетт была ее кумиром: сильная, несгибаемая девушка, которая получает все, что захочет.

На самом деле она и была Скарлетт — наивной девчонкой, которая не хотела смотреть на мир вокруг себя и считала, что достойна сказки в своей жизни. Только жизнь мудрее и всегда донесет до тебя свои уроки, даже если ты не хочешь их слушать.

Темка рядом больно лягнул ее, перевернулся на другой бок и с удвоенной силой засопел. Устал за сегодня. Как только голова коснулась подушки, сразу выключился. Для него все происходящее было приключением, большой игрой. И древний ПАЗик, в котором они ехали, и этот старый заброшенный дом.

От автобуса Тема пришел в восторг, он никогда на таких не катался. Людей было много, сесть у них не получилось, пришлось жаться в толпе, которая держала без всяких поручней. Пока водитель не заметил Тему через зеркало заднего вида и не сжалился над ним. Усадил на водительскую полку. Мальчишка восхищенно ощупывал покрывало, заботливо положенное шофером, крутил головой, выспрашивал назначение кнопок на приборной панели и восхищенно вглядывался в дорогу через большое лобовое окно. Лена понимала сына. Когда она была маленькой, и родители везли ее в деревню, то Ленка тоже любила это «коронное» место: ты возвышаешься над всеми пассажирами, удобно сидишь и видишь столько же, сколько водитель, намного больше остальных. С тех пор, она, видимо, разучилась видеть больше остальных. Девушка горько усмехнулась, подоткнула одеяло под бок сына и сама укрылась почти с головой.

Дом жил своей ночной жизнью. Сколько Лена себя помнила, ночью всегда что-то где-то скрипело, постукивало иногда даже, казалось, стонало. Бабушка в детстве рассказывала разные жуткие и не очень истории, связанные с этим домом.

«Нужно будет Темке пересказать, он любит такое», — подумала она. Проваливаясь в беспокойный сон, ей почудилось, что в углу комнаты сверкнули чьи-то желтые глаза.

Утро началось со скромного завтрака, продукты для которого Лена выудила из чемодана. Черный большой и синий с машинкой маленький, в основном забитые вещами, — вот все, что у них с Темкой осталось. В буфете она обнаружила электрический чайник в коробке. Видно было, что его ни разу не использовали. Видимо, подарили старикам, а те не нашли ему применения. И на том спасибо, потому как на печку Лена косилась с опаской. Вот и после завтрака решила, что разберется с ней позже, а сначала наведается в местную школу, вдруг у них вакансия для учителя есть свободная. Рассчитывать на свое онлайн-репетиторство пока было бессмысленно: мобильный интернет слабый, есть ли тут другой, неизвестно, да и денег для того, чтобы его провести не было.

Небольшое двухэтажное здание выглядело опрятно. Немного грязный цвет белых стен компенсировался выкрашенными в ярко-синий цвет деревянными рамами окон и такой же входной двери. Войдя внутрь Лена ощутила прилив уверенности и спокойствия. Запах школы был родным: одинаковым, что в большом городе, что в маленькой деревушке. Разве что здесь было тише, все же сказывалось количество учеников. Она покрутила головой в поисках охраны или вахтера, но никого не увидела, тогда обратилась к пареньку с красной повязкой на предплечье:

— Подскажи, а как пройти к директору?

— К Павлу Геннадьевичу? Так это на второй этаж, направо и до конца коридора, — ответил мальчишка. Глаза его загорелись любопытством: — А вы новенькие? Будете учить нас чему-то?

Лена мягко улыбнулась:

— Это уж как Павел Геннадьевич решит.

Паренек окинул ее взглядом с головы до ног и уверенно произнес:

— Можете не переживать, вас он точно возьмет.

По спине пробежался холодок от этих слов, но Лена только плечами пожала и направилась к кабинету директора. Темка семенил следом, спрашивая:

— Мама, а я тоже сюда буду ходить?

— Нет, Тема, ты еще должен ходить в садик. Мы немного позже узнаем, можно ли туда устроиться.

Мальчик надул губы:

— Я уже взрослый для садика! Я в школу хочу!

— Будет тебе школа, не волнуйся. Но нужно сначала закончить с садиком. Ты же не любишь бросать дело на половине пути, — напомнила ему мать. Тема задумался, потом неуверенно кивнул, тут же забыл их разговор и принялся комментировать все, что видит вокруг себя.

Павел Геннадьевич оказался моложавым низеньким мужчиной с залысинами спереди и пышными седыми усами. Его глаза ярко загорелись стоило только Лене войти в кабинет, а когда он услышал вопрос про ставку, поспешно улыбнулся и заверил:

— Елена Сергеевна — вы наш необыкновенный подарок! Татьяна, которая вела английский, родила, а замену нам здесь и взять негде. Мы уж думали, дети совсем останутся без знаний по иностранному языку.

Он обошел свой стол, присел на него рядом с Леной, потрепал по голове Тему и продолжил:

— И мальца вашего в садик пристроим. Для учителей у нас льготы! — наклонился ближе, проникновенно шепнув, как большую тайну: — Вы уж будьте уверены, не обидим, коли с нами останетесь.

Близость мужчины была неприятна. Но он обещал ей работу. А нарушение личных границ она как-нибудь вытерпит. В конце концов, ничего предосудительного директор не сделал. Она слегка отстранилась, вежливо улыбнулась и ответила:

— Это очень приятно слышать. Спасибо большое, Павел Геннадьевич. Когда мне нужно приступать?

Показалось, директор понюхал ее, прежде чем выпрямиться. Махнул рукой и по-свойски заметил:

— Леночка, здесь все свои, так что можно просто Павел или Паша.

Фамильярность обращения заставила ее вздрогнуть, мышцы сразу напряглись. Резче, чем хотела бы, Лена сказала:

— Елена, пожалуйста, — увидев, недоумение на лице собеседника, уже мягче добавила: — Не люблю, когда меня Леной называют.

Мужчина расслабился и снова расплылся в улыбке:

— Конечно, конечно, Елена, — протянул он ее имя. — А меня можете все же Пашей называть. Выходить на уроки можно уже завтра. Зайди только в отдел кадров, документы сдать.

Лена благодарно кивнула, тепло попрощалась и вышла.

Еще пару часов она решала вопросы оформления и ее учебного расписания. Потом они с Темкой забежали в садик, тут же быстро договорились о его приеме. Детей было не так много, потому группа получилась смешанная, но пышнотелая женщина-воспитательница Антонина Лене очень понравилась. И ловко она ее Темку уговорила, когда тот стал артачиться, что не хочет с малышней в одной группе быть. Сделала его своим помощником, который будет помогать воспитывать подрастающее поколение. Мальчик уже сегодня был готов остаться там, чтобы помогать. На обратном пути только и твердил, как бы быстрее завтра наступило, уж он-то научит этих неразумных жизни. Под его веселую трескотню Лена смогла позволить себе немного расслабиться: работа теперь какая-никакая есть, ребенок пристроен, может и остальное наладится.

По пути они забежали в магазин, купили немного продуктов да вязанку дров и уголь для растопки печи. Лена стойко выдержала лавину вопросов от продавщицы Гали и, кажется, оставила у той приятное впечатление. По крайней мере, она шепнула, что коли так случится, и нужно будет в долг какой товар взять, так Галя ей не откажет. Полезное знакомство и предложение, как ни крути. Да и остальным в деревне теперь она, Лена, должна предстать в более приятном свете. Иллюзий по поводу того, что ее приезд окажется незамеченным, женщина не питала.

Дома, кое-как загрузив видео, обучающее растопке печки, Лена взялась за дело. Но уже скоро поняла, что явно что-то пошло не так. Комнату заволокло густым дымом, дышать становилось тяжелее. Она метнулась к окнам, распахнув их, потом к двери, вытаскивая на воздух Тему и молясь, чтобы не спалила их единственный дом. На пороге они столкнулись с высоким крепким мужчиной. Тот без слов подхватил Темку, выставил наружу, а ей кинул:

— Ребенка одень!

И бросился внутрь.

Лена на секунду опешила. И только крики сына «Мам, мы что, горим?» вывели ее из оцепенения. Она забежала в коридор, схватила курточку и шапку, впопыхах натянула на Тему и попросила погулять во дворе, а сама бросилась на помощь незнакомцу, который явно мог угореть, потому как из дверей дома валил серый дым.

Мужчина махал полотенцем, выгоняя остатки дыма в окна и дверь. Лена краем глаза отметила, что двери в другие комнаты дома были предусмотрительно закрыты, а в печи начал весело потрескивать огонь. Ей только и осталось, что растерянно стоять и наблюдать за незнакомцем. Серая дымка рассеялась, он вытер лоб полотенцем и усмехнулся, взглянув на нее:

— Вьюшку-то, кто открывать будет?

— Какую вьюшку? — растерялась Лена, а сама понять не могла, то ли от слова незнакомого, то ли от лица красивого.

Мужчина качнул головой, его русая челка качнулась вместе с ним. Вся его фигура говорила об уверенности, твердости характера. Лена поймала себя на мысли о том, что рядом с ним чувствует себя в безопасности. Заметила вдруг, что незнакомец топтаться с ноги на ногу стал и полотенце в руках нервно мнет. Поняла, что открыто и нагло рассматривает его и смутилась.

— Я Егор. Егор Былинович. Голова здешний, как меня старики зовут, — он улыбнулся и протянул Лене руку. Она несмело протянула свою и пожала крепкую мозолистую ладонь, которая полностью поглотила ее маленькую ладошку.

— Решил зайти, познакомиться с новым учителем. А у вас тут вот, — он развел руки в стороны.

— Да, — робко улыбнулась Лена, пытаясь сбросить с себя наваждение, и перестать пририсовывать к Егору кольчугу и коня, как в былинных иллюстрациях. — Видимо, я неправильное обучение по растопке включила.

— Это да, — ухмыльнулся он. — Ничего, в первый раз всегда сложно, потом проще будет. Если хотите, научу, как правильно делать.

— Хочу! — выпалила Лена и покраснела, поспешно пытаясь оправдаться: — Никогда этим не занималась, а показать некому.

— Вы не бойтесь, чего не знаете, спрашивайте у соседей, они не откажут ни в совете, ни в помощи. Народ у нас хороший, — уверенно ответил Егор. — Мальчонку, кстати, можно уже в дом пустить. Не угорит теперь.

Лена еще сильнее краской залилась, кивнула безмолвно да вылетела во двор. Вот ведь о чем только думает? Это она-то, у которой муж пару недель как пропал, оставив кучу долгов на ее голову? Холодный осенний воздух погасил жар щек. Лена втянула терпкий запах опадающих листьев и земли, пригладила волосы. Блажь нужно из головы выкидывать сразу. Посмотрела на Темку, который рисовал палочкой по земле. Мальчик поднял на нее свои глаза, так похожие на глаза Игоря, и сказал:

— Мама, а у нас тут будка есть, а собаки нет. Давай, собаку заведем?

— Подумаем над этим, мой хороший. Пойдем я тебя с головой познакомлю.

— С чьей? — с интересом уставился он на нее и добавил: — А с телом не будешь знакомить?

Лена не выдержала, прыснула. И весь накопившийся ужас последних недель словно вышел вместе с этим смехом. Тема смотрел, смотрел на нее да тоже подхватил ее смех. Так и вернулись они в дом улыбающиеся во весь рот.

Напоили Егора чаем с вареньем в благодарность за спасение. Председатель рассказал им о деревне, о том, где, что находится. Научил пользоваться печью, сказал, что предоставит запас дров — Лене, как учителю, положено. Заставил Тему внимательно следить за тем, что делает, ведь мужчине нужно уметь печь топить, а тот и слушал, открыв рот. Потом обещал его как-нибудь на тракторе покатать. Лена поняла, что теперь, пока сын не уснет, только и будет слушать про трактор и Егора. Но на душе было легко и тепло, рядом с этим человеком. Только она больше не забывалась и не позволяла себе уносится в мечтания. Потом Егор попрощался, а она вышла его проводить. Перед уходом, председатель серьезно на нее посмотрел и тихо сказал:

— Елена, если у вас какие-то проблемы в школе будут. Не сойдетесь чем-то с Павлом Геннадьевичем, прошу вас, не молчите, — он несколько замялся. — Приходите ко мне, мы со всем разберемся.

Лена только кивнула, но предложение ее насторожило. Зачем же с проблемами школы сразу к председателю идти? Что может сделать Егор? Пожурить? Отчитать? Смесить? На кого он его поменяет? Да и что после этого будет с самой Леной? Нет уж. Сама справится. Тем более, казалось, с Павлом они нашли общий язык.

III

Вечером Тема выудил откуда-то блюдце. С щербинкой по краю и золотой каймой. Лена в удивлении уставилась на него. Она помнила это блюдце. Бабушка всегда наливала в него молока и оставляла на ночь в углу перед дверью. Для домового. Силилась вспомнить, было ли утром молоко в блюдце или нет, и никак не могла. Деревенское суеверие, не более, но отчего-то, взяв в руки эту маленькую тарелочку, она ощутила непреодолимое желание повторить бабушкин ритуал. Сама себе не верила, когда неспешно наливала молоко и оставляла его около дверей. Сын внимательно наблюдал за ней, но так и не спросил, что она делает. Смогла бы она ему ответить? Вряд ли.

Темка сегодня никак не мог уснуть. И сказка не помогла, и уговоры, что выспаться нужно хорошо, перед тем, как на должность помощника воспитателя заступать. Он жался к Лене и дрожал, пугаясь каждого скрипа.

— Сынок, дом так дышит, тебе нечего бояться.

— Откуда знаешь? — недоверчиво спросил мальчик.

— Мне моя бабушка много про дом историй рассказывала. Он же очень старый. Тут не одно поколение наших предков жило.

— Расскажи! — потребовал сын.

— Ты же испугаешься и совсем спать не будешь, — улыбнулась Лена.

— А ты потом не спала, когда бабушка тебе это рассказывала?

— Спала, — несколько удивленно произнесла она, вспоминая, что ведь правда, жуткие истории не мешали, а будто наоборот помогали заснуть.

— И я буду! — уверенно сказал Тема. — Мама, ну расскажи, почему дом дышит?

Лена шепотом, подражая древним сказителям, стала вспоминать бабушкину легенду:

— Когда-то в этом доме жили очень зажиточные крестьяне. У них было большое хозяйство, много всякого добра и ценностей: золота и украшений. Только вот перед смертью хозяйка все спрятала, потому как считала, что дети ее не достойны такого богатства. Ленивы они были, работать сами не хотели. Решила проучить их таким образом, чтобы сами себе могли на жизнь и пропитание зарабатывать, а не только наследство тратить. И говорили, что спрятала она все свои ценности где-то в доме. После смерти долго ее дети и внуки искали эти богатства, чуть ли не весь дом по каждой досточке перебрали. Ничего не нашли, — Тема огорченно вздохнул. — А потом по ночам дом скрипеть начал. И каждый из детей и внуков в ту или другую ночь призрак своей матери или бабушки видел. Ох и недовольна она была, что волю ее не выполняли и сокровище найти пытались. Дом так выть начал, что жить в нем невозможно стало. И все семейство переехало. Решили избавиться от проклятого дома, только продать его так и не смогли. Никто не хотел покупать дом с призраком. А потом один из внуков вернулся. Когда из дома уезжали, он маленький был, сокровищ не искал, да и жил, хоть скромно, но своим трудом, не ленился. И дом принял его. Выть и прогонять не стал, только дышал ночами, подтверждая, что живой, и что готов разделить с хозяином все его горести и радости.

Груди стало горячо от мерного дыхания Темы. Не дождался конца истории, заснул. А Лена лежала в темноте, прислушиваясь к скрипам, и думала: «Может ли статься так, что не смогла я продать дом из-за того, что тот не желал этого?» Потом вспомнила, что продажей Игорь занимался, ей за грудничковыми и малышковыми делами некогда было. Наверное, дом Игоря не признал.

Под мерное посапывание сына, монотонные звуки дома и будто нежные поглаживания по своим волосам незримой руки, Лена заснула.

Утро выдалось суматошным: они чуть проспали и теперь летели по осенней деревенской дороге к садику. Темка весело бежал по зеленой октябрьской траве, подгоняя мать.

На свой первый урок Елена Сергеевна буквально ворвалась в класс возбужденная и румяная. Около учительского стола стоял Павел Геннадьевич. При виде новенькой учительницы в глазах директора словно яркий огонь вспыхнул. Он повернулся к классу и представил:

— А вот и ваша новая учительница английского языка. Елена Сергеевна. И давайте сразу договоримся, что ведете вы себя хорошо, — он шуточно погрозил классу пальцем, но голос был серьезным: — Иначе никаких вам внеклассных мероприятий, междеревенских соревнований и сданных экзаменов!

После этого уступил место Лене, при этом будто невзначай поддержав ее за талию, когда протискивался между ней и стеной. Лена вздрогнула, учтиво улыбнулась и поблагодарила мужчину за представление.

Как только дверь за директором закрылась, смуглый широкоплечий парень, обратился к Лене:

— Елена Сергеевна, если этот сморчок будет вас домогаться, вы мне скажите, мы отвадим его от вас.

Лена от неожиданности заявления дар речи потеряла. Парочка парней заржали в поддержку, а рыжеволосая худющая девчонка с первой парты, одернула защитника:

— Вовка, ты дурак? Так и школу не закончишь! Сморчок тебе и не даст. Забыл, что ли, что он родственник председателя?

— И что, что родственник? Я не собираюсь из-за него свои шансы упускать?

— Какие шансы? Охмурить новую училку? — гоготнул сосед Вовки, потом взглянул на замершую учительницу и виновато промычал: — Извините, Елена Сергеевна, я не про вас. Лена только глазами хлопнула.

— Сам ты охмурильщик, — махнул на него рукой парень. — А мне английский выучить надо.

— Ты ж в баскетбол играешь, зачем тебе язык? С мячом на английском говорить будешь? — съязвил его сосед.

— Я не собираюсь в местечковых командах зябнуть, — уверенно заявил Вова. — В высшую лигу без английского не сунуться — это преимущество.

— А я хочу поступить на факультет иностранных языков, — внезапно сказала рыжеволосая школьница и обратилась к Елене Сергеевне: — Вы же правда хорошо язык знаете? А то наша предыдущая учительница ничему нас и научить не могла. Только детей рожать.

Класс взорвался хохотом, а Вова насупленно пробурчал:

— Она и рожала их, чтобы в школу обратно не возвращаться. Сморчок ей прохода не давал. Один так и вовсе на него похож.

Лена наконец-то пришла в себя. Обвела весь класс строгим взглядом. Классом это было сложно назвать. Восемь человек девятиклассников, удивительно что мальчиков и девочек оказалось поровну. Судя по всему, работы у нее будет много. В том числе с дисциплиной.

— Давайте относиться друг к другу уважительно, — сурово сказала она. — Что за прозвище такое «сморчок»? Я, конечно, понимаю, что вам нужно как-то между собой называть учителей, но это совсем неподобающее слово. Подумайте над этим, — потом смягчила и взгляд и голос, с теплотой обращаясь к Вове и рыжеволосой девушке: — Это хорошо, что у вас уже есть цель и понимание, как ее достичь. И цели очень правильные. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы ваши мечты исполнились, но для этого нужно будет много работать. Так что, давайте не откладывать, а приступим прямо сейчас.

Дальнейший урок прошел спокойно, и Лена совершенно забыла о неприятном утреннем инциденте.

День пролетел незаметно. Классы были небольшие. Со знанием языка дела у детей плохи, почти везде нужно начинать с азов. Ничего, можно делать дополнительные занятия, вот такие, как Вова или рыжеволосая Соня, точно придут. И не только они. Многие школьники стремились к знаниям, показывали свое рвение. Это радовало. По крайней мере, сегодня Лена не встретила открытого сопротивления или отъявленных хулиганов. Но, конечно, все может измениться. Это дети.

Темка взахлеб рассказывал про свой первый день и подвиги: как он расставлял посуду, помог накормить девочку, которая отказывалась есть кашу, рассказывал сказки, показывал, как правильно собирать конструктор. Ее мальчик всегда быстро вливался в новый коллектив и умел покорять сердца. Наверное, это у него от отца. Воспоминание об Игоре все еще горячо кололо душу.

Дома Лена обнаружила, что у них нет хлеба и молока. Вспомнила про блюдце для домового, утром так и не успела посмотреть, что получилось из ее странного порыва. Подошла к двери и нашла абсолютно пустую тарелку. Она даже пальцем по ней провела. Та сияла, будто ее вылизали. Лена недоверчиво хмыкнула и поспешила в магазин, чтобы успеть до закрытия. Тема наотрез отказался с ней идти, заявив, что устал и что у него и так был целый рабочий день. Пришлось бежать, дабы маленький работник не успел испугаться своего самостоятельного пребывания в большом скрипучем доме.

Яркую оранжевую шапку сына она заприметила еще задолго до калитки. Тема стоял посреди их двора и гладил кошку, которая ластилась к его ногам. Кошка была трехцветная, упитанная, одно ухо у нее оказалось рваное.

— Мама, давай пустим Мусю к нам в дом жить! — воскликнул мальчик, стоило ему увидеть Лену.

— Маленький мой, посмотри, какая она толстенькая. У нее, наверное, уже есть дом. И с чего ты взял, что ее зовут Муся?

— Она мне сама сказала, точнее, промурчала. И дома у нее нет, — уверенно заявил Тема. — А если и есть, то она может жить сразу в двух! Мама, ну давай!

Лена вспомнила теплые морщинистые руки бабушки, которые гладили черного кота Уголька. Бабушка всегда при этом приговаривала: «Коли трехцветка к тебе забредет, то выгонять нельзя — беду накличешь! Да и к добру она всегда приходит-то, счастье несет». Чуть больше добра и везения им бы не помешало, поэтому Лена второй раз за два дня сделала странное: она согласилась пустить незнакомую взрослую кошку в дом.

Муся обосновалась около печки, будто там всегда и жила. Лена подняла блюдце домового с пола, налила в него молоко и поставила перед кошкой. Та молоко выпила и улеглась обратно, благодарно мурча. Женщина посмотрела на блюдце, добавила еще молока и вернула его на место около двери. Нужно же понять, куда оно девается. Она смотрела на золотую кайму и думала, что нехорошо одну и ту же миску использовать, нужно для Муси свою завести. Тряхнула головой пытаясь согнать с себя эти непонятные мысли. Откуда вдруг такая суеверность в ней проснулась? Лена перевела взгляд на сына, он сосредоточенно изучал ладошками стену около печи. Бровки были сведены, губа закушена.

— Что там, Тема?

— Тут аломалия, — заявил сын.

— Аномалия, — улыбнувшись, поправила его мать. — С чего ты взял?

— Печка вот рядом, а тут холодно. А вот тут, — сын задрал руку вверх и пощупал стену над своей головой, — опять тепло.

Лена подошла и тоже потрогала стену. И правда, в одном месте она была холодной. Ореол холода имел форму круга. Стена межкомнатная и должна прогреваться лучше всех, но это пятно было практически ледяным. Странно. С другой стороны, дом такой старый, может какой утеплитель истрепался или что-нибудь такое? Она абсолютно ничего не понимала в строительстве, особенно деревянных домов. Все, что ей осталось, принять эту особенность и поддержать игру сына:

— Ты прав, Темка, у нас тут аномалия. Как думаешь, что она значит?

— Тут живет призрак, — со знанием дела заявил мальчик.

— Наверное, так и есть. Тогда нам не стоит трогать его дом, вряд ли ему это понравится.

— Ей, — укоризненно посмотрел на нее сын. — Ты же сама сказала, что призраком стала женщина.

— Да, точно, — легко согласилась она.

IV

Ночью Лена проснулась от жажды. Аккуратно вылезла из теплой кровати и засеменила в их импровизированную кухню. Стоило туда войти, как Лена истошно закричала. Посреди комнаты висела белая полупрозрачная фигура, отдаленно напоминающая женскую. Большее девушка не рассмотрела: страх приковал к месту, крик вырвался из недр тела, а руки сами начали творить крестное знамение. Существо метнулось к стене и исчезло ровно в том месте, которое они с сыном прозвали аномальной зоной.

— Ты б еще солью круг посыпала, — сказал чей-то скрипучий голос.

— Помогло бы? — стуча зубами ответила Лена.

— От крови родной-то? Конечно, нет, — скептически заметил голос. — Да и зачем? Она добрая, пошто ее мучить.

— Кто она? — Лена незаметно щипала себя за руку и за ноги, чтобы проснуться. Ну не может быть такого!

— Серафима. Она тебе пра-пра-прабабкой приходится. Вроде как, — с сомнением закончил незнакомец.

Щипки больно жглись, сон не заканчивался, с места от страха сойти не получалось, чей это голос был, Лена понятия не имела и выяснять не хотела. Она очень медленно повернула голову в сторону, откуда звучали ответы. Около блюдца с молоком сверкнули янтарные глаза.

— Кошмар какой-то, — бессильно просипела Лена, уверенная, что сходит с ума.

— Ничего и не кошмар, — обиделся голос. — Никифор я.

Истеричный смешок вырвался сам:

— И кто ты, Никифор?

— Так известно кто, домовой! Тебе, милая, благодарствую за молочко! Ох, как долго я его не пробовал, а люблю жуть!

Лена не выдержала, нервный смех сотрясал ее тело, заставляя согнуться от боли в животе.

Никифор только глазами своими янтарными мерцал и молчал. Когда истерика пошла на спад, домовой проворчал:

— Смех дело, конечно, хорошее, но не такой уж я и смешной, чтобы так хохотать до упаду.

— А как же иначе, — все еще несколько истерично ответила Лена. — Домовых-то не существует. Как и призраков.

— И эта туда же! Не существует! — существо около двери будто выросло раза в два в размерах, тень его начала расползаться по стене, но потом снова сдулось и ворчливо закончило: — Коли не существует, зачем молоко мне оставляла?

— Не знаю, — тихо призналась Лена. — Просто бабушка так делала, вот и я решила, что хуже не будет.

— Худо-то точно не будет, — подтвердил ее собеседник. — Мне все же причитается плата за то, что дом в порядке держал, да Серафиму развлекал.

Лена все еще дрожала и боялась сойти с места. Руки горели от попыток сбросить с себя кошмарный сон. Девушка всерьез опасалась за свой разум. Вот только, почему-то продолжала разговаривать с этой сущностью. Объяснить, зачем она это делает, не могла, также как не могла понять, зачем молоко оставляла или кошку в дом пустила.

— А она правда что ли та самая, которая сокровища спрятала?

— Та самая, верно.

— И где ж она его спрятала? Если весь дом перебирали?

— А ты пошто интересуешься? — глаза враждебно сверкнули. — Учти, Серафима добро свое не отдаст не в те руки.

— Мне просто любопытно, — сказала Лена и принялась рассуждать вслух. — Ведь если принять во внимание, что весь наш разговор происходит со мной на самом деле. Значит и домовые существуют, и призраки. Тогда и сокровища должны быть. Но как им быть в доме, если его тщательно обыскивали, да за столько лет обновляли и перестраивали? Вот и получается, что у меня разум помутился. Боже, что же будет с Темой?! — страдальчески протянула она.

— И ничего у тебя не помутилось, — ворчливо ответил Никифор. — А то, что не нашли ничего раньше, так то не секретное знание. Найти сокровище, что призрак охраняет, может лишь тот, кому этот призрак решит его отдать. Эти обалдуи тогда, чуть весь дом не попереломали. Пришлось вмешаться да выгнать их отсюда.

— То есть, это ты выгнал детей Серафимы и завывал по ночам?

— А то как же. Завывал, правда, я вместе с ней, у одного не так страшно получается. Долго пришлось уговаривать, не желала детей прогонять. Да, какие уж то дети, если за цацки удавить друг друга хотели? — вздохнуло существо.

— Сколько ж лет тебе? — ахнула Лена.

— Много, девочка. По человечьим меркам, конечно. А по меркам домовых, я ничего еще такой. В самом соку!

Лена хихикнула.

— Ты вот что. Не ори так, не пугай Серафиму. Зла она вам не желает. И молодец, что Мусю приютила. Того и гляди, узнаешь секрет прабабки-то.

Девушка только рукой махнула:

— То сокровище никому добра не принесло.

— И то верно, — подтвердил Никифор. — Хорошая ты, девка. Буду я за тобой приглядывать. Только ты про молочко мне, уж не забывай.

Лена кивнула и широко зевнула.

— Ты иди, иди, девонька. Завтра вставать рано тебе, отдохнуть надобно.

Она снова кивнула и побрела обратно в кровать.

V

Дни полетели, словно осенние листья с деревьев. Лену и Тему закружила рутина дел: школьные уроки, обустройство дома, прогулки, долгие беседы по вечерам.

Оказалось, что у продавщицы Гали зять занимается установкой спутникового интернета, и ей обещали сделать хорошую скидку. Лена прикинула, что уже с первой зарплаты может себе позволить такую роскошь, а там и учеников своих удаленных вернет. Пару раз с председателем встречалась. Один раз, когда ей дрова на зиму привезли, Егор руководил выгрузкой. Во второй, когда он пришел Тему забрать на тракторе покатать, ведь обещал же. Женщина украдкой любовалась им: красивый, рукастый, видно, что за деревню свою радеет, никому спуска не дает, но каждый раз одергивала себя, не позволяла мыслям и мечтам разгуляться.

Единственное, что омрачало ее дни, — встречи с Павлом Геннадьевичем. Вначале он словно случайно задевал то ее руку, то волосы, то об ногу ударится. Лена не обращала внимания. Бывает. Ведь в остальном директор проявлял вежливость и заботу. Только с каждым разом эти невольные жесты становились все чаще и настойчивее. И вот, встреча с ним уже не проходит без полуобъятия или поглаживания. Она пыталась отстраняться, намекать, что ей неприятно, только все было тщетно. Невольно вспоминала предложение Егора и даже слова Вовы. Под ложечкой противно засосало. Только она никак не могла принять, что Павел Геннадьевич делает что-то плохое, осуждаемое. Ведь такое только в фильмах и бывает. Ей просто кажется. Потом директор уехал на какой-то симпозиум, молодая учительница вздохнула свободнее и думать перестала о всех неприятных моментах.

Встречу с домовым и призраком Серафимы Лена, проснувшись утром, посчитала сном. Правда, блюдце молоком исправно наполняла, а когда забыла, так Тема сам напомнил. Про себя Лена решила, что это просто вторая аномальная зона, где исчезает молоко. Ну или мыши у них есть. Очень большие, прожорливые и аккуратные.

Так и подобрались осенние каникулы. В один день Лена по дому хлопотала, пирожки решила попробовать испечь. Егор должен был зайти, Темке инструкцию от трактора принести. Сын так впечатлился поездкой, что захотел в будущем трактористом стать и потребовал у председателя всю возможную литературу об этом. Мысли про то, что она пытается своей готовкой произвести хорошее впечатление на мужчину, Лена отогнала прочь.

Только тесто раскатала, мукой противень посыпала, как в дверь постучали. Кое-как отряхнув руки, она бросилась открывать. Только вот на пороге не Егор стоял, а Павел Геннадьевич. Улыбается ей, розу протягивает. Лена цветок приняла, вглубь дома отступила, позволила войти.

— А я вернулся, да наслушался о твоих успехах, Елена. Решил, вот, что нужно поблагодарить за такую работу лично. Поддержать рвение. Мнение твое узнать, как тебе у нас работается? — говорил он обычно и привычно, вот только глаза так и шастали по фигуре Лены.

Девушка сжалась, вцепилась сильнее пальцами в розу, даже не заметила, как шип один ей кожу подрал.

— Спасибо за заботу, Павел Геннадьевич. Не стоило так беспокоиться, — скромно ответила она.

— Елена, я же просил, просто Павел. А еще лучше из твоих уст будет звучать Паша, — выдохнул мужчина, подаваясь ближе к Лене. Она кивнула, отступила назад, повернулась, будто бы розу хочет на стол положить. В этот момент Павел крепко обнял ее и прижал к себе. Она резко развернулась в его объятиях, чтобы оттолкнуть. Вот только оказавшись с ним лицом к лицу, замерла, увидев животную страсть в его глазах. А мужчина наступал, оттесняя ее дальше к стене, пока она не уперлась спиной к горячей поверхности, что жарко отапливалась печью.

Попыталась было сказать ему что-то, и не смогла. Горло сжало спазмом ужаса. Попыталась оттолкнуть его, но он только сильнее прижал ее тело к стене, а руки его уже пошли гулять вниз по бедрам девушки, нащупывая край платья. При этом он ни звука не проронил.

Лена вытянула шею и подняла лицо как можно выше, убегая от влажных губ, которые стали покрывать ее тело мерзкими поцелуями. Со всей силы впилась ногтями в его грудь, но никакого эффекта не последовало. Осознание своей беспомощности, разрывало девушку на мелкие кусочки. Тело нещадно жгло в местах, где он ее касался, словно, кожа там пыталась сойти, обнажить нутро Лены.

В следующий миг случилось сразу несколько событий.

В глазах женщины мелькнуло цветное пятно, Павел Геннадьевич нервно отступил от нее на несколько шагов, прикрывая руками лицо и истошно матерясь. Дверь резко открылась и в проеме появился Егор. Он окинул взглядом представшую картину: испуганную Лену, нервно поправляющую платье около стены, и Павла с расцарапанным лицом и испачканной в муке рубашке. Под ногами вошедшего мелькнула трехцветная кошачья шуба и скрылась на улице. Егор без слов взял за шкирку директора, вытащил из дома и закрыл дверь. Лена бросилась за ними, но, схватившись за ручку двери, замерла. Прислонилась лбом к холодному дереву, пытаясь унять дрожь, которая продолжала бить ее тело. До нее донеслись глухие отзвуки ссоры:

— Ты какого хрена себе позволяешь? — ярость Егора, казалось, способна затопить всю округу. — Ты же мне обещал!

— Да, я ничего и не сделал. Не собирался даже, — тонким голоском просипел директор.

Лена отстраненно подумала, как странно это звучит, когда взрослый мужчина оправдывается перед молодым.

— Ты меня за идиота что ли держишь? А то я не видел, как не позволял. Руки бы тебе поотрывать!

Раздался глухой удар. Лена вздрогнула, хотела было выскочить, но вовремя поняла, что Егор кулаком по двери саданул.

— Ну и что? Что ты мне сделаешь? — запальчиво выкрикнул Павел Геннадьевич.

— Я не посмотрю, что ты дядька мне, — прорычал Егор, — кости все переломаю да отхожу так, что не сможешь больше свою палку-выручалку никуда совать.

Ему в ответ раздалось ядовитое шипение:

— Думаешь, не понимаю, зачем ты сюда сам притащился? Да за этим самым и пришел: девку в койку уложить. Не оттого ли, твоя жена и сбежала, что с другой в кровати нашла?

На этот раз удар точно пришелся по мягкому, только Лене больше не хотелось вмешиваться, не хотелось останавливать гнев председателя. Внутри разлилось странное тепло от осознания чужой физической боли.

— Ах, ты сученыш поганый! — прошепелявил Павел Геннадьевич, но Егор его перебил:

— Ты думаешь, я не знаю, кто Машке сказал, где меня тогда искать? Или не помню, кто у Светы меня спаивал да сводил нас? — послышался болезненный хрип. Лена с ужасом отшатнулась от двери. Убьет же. Не иначе, как задушит! И снова прильнула к ней, не находя в себе силы, ни уйти, ни выйти наружу.

— Значит так, — продолжил Егор. — Ты сегодня же пишешь заявление по собственному, за себя поставишь Ларису Петровну. А потом делаешь так, чтобы я тебя не видел. Езжай в Несветаевку. Знаю, что у тебя там баба. Наверняка, где-то еще есть. Любую выбирай. Но если увижу тебя в деревне, не сдобровать тебе. Понял?
— Дурак ты, — хрипло простонал Павел. — Из-за какой-то юбки. Я ж вернусь, тебе хуже будет.

— Вернешься: либо убью, либо сядешь. Уж поверь, свидетелей твоих грязных домоганий я найду, и говорить они начнут.

В ответ снова послышался хрип.

Через некоторое время дверь в дом открылась, внутрь зашел хмурый Егор, а за ним влетела Муся. Кошка тут же бросилась к ногам Лены и стала тереться о них.

— Ваша кошка? Не припомню таких, — в задумчивости спросил председатель.

«Как сейчас о кошках говорить можно?» — содрогнулась Лена, опустив глаза на животное. Тепло от трения Муси начало разливаться по телу, снимая напряжение и будто бы заземляя девушку. С легкой дрожью в голосе она все же ответила:

— А вы всех кошек в округе знаете?

— Наверное, нет, — Егор несмело улыбнулся. — Но эту бы запомнил. У нее на боку пятнышко в виде сердечка.

— Правда? А я и не замечала, — Лена подхватила Мусю на руки, повернула ее боком и пристально всмотрелась в рыжее сердце на белом фоне, будто обведенное серой шерсткой. Потом шепнула ей в ухо: — Спасибо тебе, моя хорошая, — и отпустила на пол.

Вернула свой взгляд на второго своего спасителя и сразу покраснела, тот на нее с такой нежностью смотрел.

Егор откашлялся, нервно рукой по волосам провел и смущенно произнес:

— Вы простите уж, Елена Сергеевна. Обещал ведь мне дядька, что не позволит себе лишнего. Да и не позволял раньше, чтобы вот так вот… — он зло выдохнул.

Лена вздрогнула, вспоминая на своем теле чужие руки, Муся снова потерлась о ноги и громко замурчала. Колебание от ее мерного тарахтения наложилось на мерзкие картинки, и они начали трескаться, все больше и больше, пока не осыпались на дно сознания, точно штукатурка со старого дома. Она тихо проговорила:

— Спасибо вам, Егор, что вступились, — потупила глаза и несмело предложила. — Может быть, нам можно уже перейти на «ты» после такого?

Мужчина громко хмыкнул:

— После такого точно можно, Елена, — мягко добавил он.

— Просто Лена, — смущенно поправила она его.

VI

Этой ночью Лену разбудили странные звуки. Она тихо поднялась с кровати. Прислушалась. На кухне кто-то бормотал и постукивал, словно блюдцем о пол.

— Ой, я же совсем забыла сегодня молока на ночь налить! — всплеснула Лена руками и выскочила из спальни.

Около блюдца мерцали янтарем большие глаза. Девушка остановилась, потрясла головой, медленно осознавая, что все это не сон. Как и тогда, когда она познакомилась со скрытым во мраке существом по имени Никифор. Домовой же заворчал:

— Явилась, поди ж ты. И это так ты меня за помощь благодаришь?

— Какую помощь?

— Ну посмотри на нее, — возмутился Никифор. — А кто по-твоему Муську растолкал на печи, чтобы она этому огульнику в морду-то вцепилась? Кто ее подначивал?

— Так это вы были, — ахнула Лена.

— Во дает! Кто ж еще за порядком в доме следит? Да и обещал я за тобой присматривать, я-то свои обещания крепко держу, — Никифор многозначительно снова постучал блюдцем по полу и скосил на него глаза.

— Вы уж меня простите, пожалуйста, — учтиво произнесла Лена. — За этими треволнениями из головы вылетело.

— Видел я твои треволнения. Как глазки председателю строила, — пробурчал домовой, но беззлобно, пододвигая в сторону Лены свою тарелочку.

— И ничего не строила! — женщина подхватила посудину, наполнила ее молоком.

— Ты уж мне-то хоть не заливай, я ж все вижу, все понимаю. Да, не стыдись ты так. Егор-то мужик добрый, не обидит.

— Да, что вы в самом деле заладили. Не нужен мне никто!

— Ежели тебе до этого гнилой мужичок попался, это не значит, что от счастья своего отказываться надо. Не серчай, дай себе время, и все у вас будет, — уверенно произнес Никифор.

Лена только вздохнула тяжело. Зачем спрашивается такие беседы с домовым вести?

В следующий миг она зябко ежилась от невесть откуда взявшегося сквозняка. Стоило распрямиться после того, как блюдце с молоком на место вернула, как ее охватил все тот же обездвиживающий ужас. В середине комнаты висела призрачная фигура Серафимы. В этот раз Лена не закричала. Но не потому что не испугалась. Просто горло таким спазмом свело, что рот открыть сложно было, не то, что крикнуть.

Призрак поманил ее пальцем, подлетел к аномальной зоне в стене и будто постучал по ней. Никифор присвистнул в своем углу:

— Серафимушка, неужто ты решила на покой уйти?

— Что значит на покой? — прохрипела Лена, едва протолкнув слова из горла, так и не отводя взгляда от белесой субстанции, висящей в воздухе.

— Она тебе свои сокровища завещает, — ответил ей домовой. — Ты как их найдешь, так она свободной станет и вознесется. Давно уж пора! Да все достойных ее дара не могла найти.

Лена шумно сглотнула.

Серафима подлетела к ней ближе, по телу расползлись стаи мурашек, поднимающие дыбом все волоски, казалось, даже кровь в венах заледенела. Призрак перекрестил ее, наклонился и голосом, похожим на трескучий мороз, проскрипел:

— Благослови тебя бог, дитя мое.

После чего Серафима растворилась, пройдя через стену со своим холодным пятном.

— Ты вот что, — разрушил абсолютную тишину ночи голос Никифора. — Завтра в этом месте доски-то сними и сокровища забери, а сейчас отдыхать иди, пора уж. И за молочко благодарствую.

Лена сладко зевнула и отправилась в кровать под бок к сыну.

Утром отвела Тему в садик и чуть ли не вприпрыжку домой вернулась. В сарайке даже ломик нашелся. Лена уверена была, что без Никифора тут не обошлось, точно домовой нужный инструмент подложил. Сердце бешено колотилось, когда она аккуратно поддела доску в зоне аномалии. Та на удивление легко поддалась и сломалась ровно по границе холодного круга. Проделав ту же операцию еще с несколькими досками, Лена с трепетом засунула руку в получившееся отверстие. Не с первого раза, кстати, смогла. Страх так и норовил отдернуть руку обратно. В конце концов, победила она его, когда Муся к ней подошла и тереться об ноги начала. Поняла Лена, что не одна сейчас, и есть кому за ней присмотреть. Уже смелее руку и запустила, а там шкатулка. Вынула она ее на свет, открыла, внутри переливаясь разными цветами украшения из камней лежат, а под ними золотые и серебряные монеты блестят. Стоило к богатству прикоснуться, как легкий ветерок пронесся по помещению и тут же растаял. Из глаз Лены скатились слезинки, подняла она голову к потолку и прошептала искренне:

— Спасибо, Серафима! И будь теперь покойна.

Содержимое шкатулки разом могло поправить все бедственное положение Лены. И квартиру вернуть, и машину, кредит закрыть, еще бы и осталось. Только вот смотрела она на эти сокровища, вспоминала неупокоенный дух Серафимы, детей ее праздных да жадных. Мужа своего непутевого. А потом последние недели жизни в этом старом доме. Школьников, что каждый день с улыбкой ее встречали и защищать обещали. Егора. И счастливого, повзрослевшего и почувствовавшего ответственность сына. Закрыла она шкатулку. Положила ее на место между стеной. Да как смогла обратно доски приделала. Решила, что знает теперь, где-то сокровище. И, если уж очень худо им с Темой станет, то тогда и достанет его.

С этой ночи спокойно стало в доме. Больше он не скрипел и не завывал. Иногда ворчал только, если вдруг хозяйка забывала молока в блюдце подлить.