Блюз зеленого камня

«Что этот тип здесь забыл, хотел бы я знать.» — рассеянно подумал Мерсер. Его пальцы заученными, почти механическими движениями скользили по клавишам (пожелтевшие и надтреснутые, «ми» в малой октаве западает), а глаза уже в который раз за вечер равнодушно окидывали забегаловку — под низким потолком лампочки, забранные решеткой, чтобы не разбили, задев в драке, неоновая реклама пива на одной из стен (одна половина мигает и гудит, будто внурти поселился целый осиный рой, другая — темная и мертвая — все-таки задели). Пол, немытый лет так много, аж скользкий от грязи и Бог знает скольких сотен — или тысяч — литров пролитого спиртного. За барной стойкой маячил Куколка Донни, хозяин заведения, подливал забредшим снаружи уличным девицам какого-то пойла, а в перерывах оборачивался к мутному зеркалу у кассового аппарата — то пригладит волосы, то брови, причем как-то по пижонски, указательным пальцем и мизинцем. Из-за этих замашек его и называли Куколкой, правда исключительно за глаза, потому что Донни из экономии исполнял еще и обязанности вышибалы и держал под стойкой бейсбольную биту.

Колченогие столики, дюжины полторы стульев, среди которых хорошо если половина из одного комплекта. Плотная завеса из сигаретного дыма в спертом воздухе, кислые запахи, громкие голоса. Мерсеру даже приглядываться особо не приходилось чтобы узнать кто где сидит, за восемь лет успел выучить географию и животный мир бара «Черная чайка». Брок-с-Причала, здоровый и громкий, с лицом как из выдубленной кожи, вечно одетый в промасленную спецовку грузчика. Пил все, до чего дотянется, ржал оглушительно, так что дребезжали лампочки в своих клетках. Мэй Коракан, волосы выкрашены в цвет, не встречающийся в природе вообще, помада чуть смазана из-за того, что постоянно курит. Жила не пойми с чего, торчала в баре с пяти вечера и до самого закрытия, разводила посетителей на выпивку. Худой как жердь мужик, имени которого Мерсер так и узнал. Про себя называл его «Игрок», а остальные, по большей части случайные клиенты, обращались к нему «эй, приятель», а потом, посидев с ним за столом какое-то время — «козел» и «ну ты и мудила». Игрок в ответ только ухмылялся и перетасовывал одной рукой колоду карт. Дед Лютер, один из немногих, кто вообще обращал на Мерсера внимание — кожа черная, один глаз белый от катаракты. Каждый вечер рассказывал всем, кто был готов слушать, три одни и те же истории про войну («как я из винтовки сбил вражеский аэроплан», «как я один взял в плен пятерых», «вышибаю я, значит, дверь с ноги, а дамочка вся такая в кружевном пеньюаре, и говорит, мол не стреляйте, мистер солдат, я что угодно сделаю»). Иногда, хромая и крякая, добирался до угла, где расположился Мерсер за пианино, и просил сыграть что-нибудь такое, ну это, как в двенадцатом году играли, ну вот в этом роде что-то, понял?

В общем, в «Черной чайке» с ее гомоном, руганью и звоном стаканов этому человечку было не место, поэтому Мерсер и зацепился за него взглядом. Он даже выглядел меньше здешних обитателей — роста небольшого, а из-за того, что сутулился, казался еще ниже; вместо комбинезона или спецовки — да хотя бы как у него самого, рубашки с расстегнутым воротом, закатанными рукавами, распущенным узлом галстука — был одет в строгий костюм — и сразу видно, что не из дешевых. Волосы зачесаны на пробор, очки в тонкой оправе — золотой, что ли?

Мерсер нахмурился. Нет, зря этот тип сюда зашел. Местные уже начинали поглядывать на него. Если ему повезет, им заинтересуется Игрок, и тогда человечек в дорогом костюме уйдет отсюда с сильно похудевшим бумажником. Если нет… черт, может и вообще не уйти, и бумажник здесь останется, только перекочуют в карман к кому-нибудь из местных.

А потом в глаза ему бросился детина, что появился вместе с мистером Дорогим Костюмом. Одет попроще, но здоровый как шкаф, чуть ли не больше Брок-с-Причала. Вошел сразу же за ним, а теперь сидел рядом… и вот только что перебросился с Костюмом парой слов. Они были похожи на библиотекаря и его телохранителя… если бы у библиотекарей были телохранители, конечно.

— Э, да ты мухлюешь! Он мухлюет, козлина! — возмущенный голос из затянутого табачным дымом угла, где сидел Игрок. — Деньги верни, ты, мудак!

— Так, без драк мне здесь! — прикрикнул Донни. — Выметайтесь с этим на улицу и хоть поубивайте друг друга, если приспичило, а тут чтобы вели себя!..

Мерсер усмехнулся и постарался сосредоточиться на игре. В том, что тебя толком никто не слушает и ты здесь больше как часть обстановки, есть свои плюсы — можно исполнять свое любимое, для души, и никто тебе слова не скажет. Выходило хорошо, даже несмотря на то, что пианино уже который год дышало на ладан. Мерсер знал этот инструмент до последнего шума и скрипа. Раз в пару месяцев он из своих собственных, и без того худых, денег нанимал парня из мастерской, чтобы хоть как-то его настроить. Бесполезно. Когда в баре завязывалась драка, кто-нибудь обязательно налетал на пианино, проливал в него пиво или пинал по ножкам. Пару раз его так покалечили, что Мерсер оставался без работы и шёл по отелям и ресторанам, стучась в двери, спрашивая, нет ли у них свободного места для пианиста.

Он сыграл «Серенаду белого песка», перебрался на «Зимнюю Улицу» и «Дым и шелк» — мелодии, которые лишь слегка касались старых шрамов, не давя слишком сильно. Пальцы Мерсера летали над клавишами как будто гладили, шум и крики вокруг отступали куда-то далеко. В какой-то момент он поднял голову и заметил, что Дорогой Костюм смотрит на него через весь бар и вроде бы даже слушает.

Ну хоть какая-то публика. Мерсер слегка усмехнулся и снова погрузился в игру.

«Рэг пустого стола» «Когда-то у меня была луна». «Тень ее в дверях» — вот это, наверное, не стоило играть, слишком плохие воспоминания навевает, но он ненавидел бросать мелодию неоконченной. Ладно, черт с ним. Что было, то было.

«Под последним фонарем». «Блестящий асфальт».

— Илай! Илай! Простите, сэр, он когда вот так увлечется — за уши не оттянешь… Илай, да чтоб тебя!

Мерсер поднял голову, недоуменно моргнул. Оглянулся. Донни, подавал ему знаки подойти, чуть ли не перевешиваясь через барную стойку, а рядом стоял тот похожий на библиотекаря (или скорее на бухгалтера) тип в дорогом костюме. И его шкафоподобный спутник тут же.

Мерсер приблизился, а Куколка Донни уже выставил на стойку два стакана. Для него, Мерсер уже догадался, как обычно — джин с лимонным соком (за смену он мог «подкрепиться» тремя-четырьмя такими коктейлями), а для маленького человечка… судя по запаху, Донни плеснул ему не обычной дряни, а чего-то из запасов для специальных случаев, которые он хранил на нижних полках, подальше от глаз завсегдатаев. У них на такое денег все равно не было.

— Вот он, мистер Кеттеринг, в вашем распоряжении. — весело сказал Донни, и, бросив на Мерсера уж совсем счастливый взгляд, отвернулся и стал сосредоточенно протирать стаканы.

— Вечер добрый, сэр, — проговорил Кеттеринг, глядя на пианиста снизу вверх. На вид ему было около пятидесяти, может чуть меньше, кожа гладкая, только в уголках глаз появлялись морщинки от улыбки; голос мягкий, как и рука, которую тот осторожно пожал. — Очень рад встрече с вами. Если честно, даже не верится, что разговариваю с самим Илаем Мерсером. Я, если можно так выразиться, ваш фанат, сэр.

Мерсер прищурился. Издевается он, что ли? Вроде бы говорит искренне, но…

— Простите, если смутил вес, сэр. — как будто прочтя его мысли сказал Кеттеринг. — Я понимаю, как это звучит со стороны, но смею уверить вас, я действительно поклонник вашей игры. Я помню вас еще со времен «Кларенса Дойла и Королей Ритма», у меня в коллекции есть все ваши пластинки.

Он немного застенчиво усмехнулся.

— На афишах, конечно, первым значилось имя мистера Дойла, но на мой взгляд, если позволите, коллектив держался именно на вашей игре.

Ох ты черт. Да он, кажется, действительно не шутит. Мерсеру вдруг стало неловко — за свои мятые брюки, рубашку не первой свежести, трехдневную щетину.

— Спасибо, конечно, — буркнул он. — За добрые слова, но знаете как говорится — все это было давно и неправда. Теперь, сами видите…

Кеттеринг кивнул и снова улыбнулся — улыбкой мягкой, как его голос и руки. До носа пианиста донесся легкий запах дорогого одеколона.

— О, я все понимаю, сэр. Поверьте, понимаю лучше чем вы думаете. Взлеты и падения случаются со всеми, но ваш талант никуда не делся, в чем я имел честь убедиться только что.

Он потянулся было за своим стаканом, но спохватился и на полпути отдернул руку.

— Я ведь не представился, сэр. Невежливо с моей стороны. Сайлас Кеттеринг, к вашим услугам. Возможно, вы слышали о моем клубе в центре города.