Боцман Торвальдссон

– Чего расселись, ленивые тюлени? – одноглазый моряк спустился вниз, где остальная команда осталась обустраивать лагерь.

– Куда спешить? – Фергюссон развалился на песке и руки подложил под голову. – Всё равно, на этом острове нам жить до самой смерти.

– Пропали мы, – послышались голоса других матросов.

– Эх вы, пугливые салаги, мы живы и наш боцман с нами. Старый кашалот выбирался не из таких передряг.

Его звали Иеремия, но имя редко произносили, так и звали Одноглазым. Их предводителя тоже почти никто не называл по имени, обращаясь даже напрямую. «Боцман» крепко закрепилось за ним и многие даже не знали его имени. Сигурд Торвальдссон плавал с юных лет, когда сбежал в море от беспросветного труда на верфи в их городке. Мозолистые руки и широкие плечи, вот и весь капитал, скопленный им за несколько лет каторжного труда. С рассветом на верфь, с закатом домой, где упал, едва поужинав и забылся тяжки сном до рассвета.

Однажды, когда спустили на воду новый фрегат, он решил обрести свободу и ушёл на голландском флейте, посмотреть мир. Труд моряка тогда приравнивался к каторге, но юнга находил его даже легче, чем работа на верфи. Зато насмотрелся на море, китов и акул, а заодно, на далёкие страны с чёрными, как ночь неграми и соблазнительными сиамками.

Морская романтика закончилась, когда на них напали пираты. Он трудился в трюме, когда ядра вспороли обшивку и пираты хлынули на борт, убивая команду направо и налево. Вовремя сообразив, что он мало чем может помочь, а заодно увидев, что за борт упало достаточно много, он выбрался в орудийный порт и ухватился за бочку, обвязанную фалом и стоявшую когда-то на палубе. Тут и рвануло их судно, капитан решил не сдаваться врагу.

Соорудив из обломков и бочек плот, он взобрался на него и стал собирать выживших товарищей. Нашлись и пираты, оставшиеся в живых, их хотели убить, но Торвальдссон подобрал всех, здраво рассудив, что лишние руки пойдут только на пользу всем. Бочки, доски и трюмные решётки, всё, что осталось на поверхности, они привязывали к своему плоту и втаскивали на борт всех, кто выжил.

– И что дальше? – уныние овладело спасёнными, когда стало ясно, что положение у всех совсем не радостное.

– Я думаю, надо построить судно, которое доставит нас на берег, – заявил он однажды, рассмотрев всё, что досталось им после катастрофы.

– С ума сошёл от горя малец, – заметили остальные.

– Что строить будешь, бриг, тендер или сразу фрегат? – ехидно подначивали его бывшие пираты.

Но парень не зря говорил, он уже всё продумал. Бочки есть, две мачты со всей оснасткой, куча досок, целых и не очень, можно построить калошу, которая пойдёт по ветру вполне, да и в пол ветра сможет. Оптимизм его строился на том, что топор он прихватил с собой, когда вылезал в отверстие пушечного порта.

Обводы получились такими, что ни одно судно не спустили бы на воду в таком виде. По сути, получился помост с бочками на нём, едва обшитый по бортам и нещадно травивший воду. Но бочки держали этот плот наплаву, а обводы позволяли идти с мало-мальски приемлемой скоростью. Мачты из реев и люггерные паруса придали ход, и теперь все поняли, что парень оказался совсем не дурак. Примитивный руль в виде весла служил для помощи при манёврах, а управлялось это «судно» больше парусами.

Вдобавок ко всему, пока шло строительство, он начистил пару физиономий, пытавшихся что-то острить в его адрес. Сила и молодость оказались на его стороне, и теперь все уважали парня, называя боцманом. В предводители он и не лез, понимая, что в деле мореплавания опыт важнее всего. Благо, на плоту нашёлся старый моряк, понимавший в навигации, он и привёл их «судно» на Мадагаскар. Прожив на воде и сухарях три недели, многие кинулись обжираться фруктами. Но непривычные желудки подкачали моряков и те надолго засели «под кустами».

Торвальдссон послушал старого Пита и сберёг своё здоровье, а потом вместе и нанялись на корабль, идущий в Индию. У них скрутило плотника, и парень с топором пришёлся весьма кстати. Судовой плотник, это уже почти элита, его даже зовут на совещание, когда решаются серьёзные вопросы. Вот так он и освоился на судне, приобретя немало знаний, позволивших выжить в дальнейшем.

Из Индии пошли в Австралию, а по пути он насмотрелся на аборигенов на лодках разных форм и размеров, вплоть до проа. Всё шло гладко, пока уже у самой Австралии они не налетели на риф. Оказалось, что капитан плохо знал местные особенности, не получив подробной карты. Судно затонуло, но в этот раз он снова спасся, быстро соорудив плот из трюмной решётки и четырёх бочек. Подобрав пятерых, среди которых оказался и старина Пит, они подняли на обломках паруса из своих же рубашек и поползли куда-то.

Остров попался не маленький и приютил всех спасённых. Работали, как черти, обустраивая лагерь, а потом он пропал на два дня.

– Не сожрали его хищники? – гадали остальные, и только Пит знал, что парень ищет пути к спасению.

Но он появился на второй день к вечеру и заявил, что надо строить судно, чтобы уйти с этого острова. Остальные подняли его на смех, даже пришлось пускать в ход кулаки, но с помощью Пита команду угомонили, а утром отправились вглубь острова. Там оказались высокие акации, с ровными стволами, и Торвальдссон заявил, что вот это дерево надо срубить. Снова пришлось наводить порядок, пуская в ход кулаки. Наконец, всех успокоили, и он сам приступил к работе.

Топор один, поэтому трудились по очереди, не останавливаясь даже в лунные ночи. Когда дерево рухнуло, устроили выходной, благо, еда рядом имелась, как и вода. Но это оказалось не всё, теперь пришлось вырубать из длинного ствола огромное бревно, при виде которого ропот поднялся снова. Замечания вроде резонные, унести такое не получится, но он и не собирался тащить это бревно.

Вырубив несколько больших кольев, он принялся раскалывать его пополам, что вполне удалось. Получившиеся половинки он снова расколол, получив пару больших досок. Вытесав их разной толщины, Торвальдссон заставил своих спутников нести это на берег. Вот тут и стал ясен его замысел. Уложив доски на невысокие козлы, он решил прошить их прочной лианой, а после стал вгонять между досками клинья. Они выгибались, но каждая по-своему, так и получился корпус проа.

Вот теперь внутрь загоняли подобие шпангоутов, или переборок, вытесанных из остатков. Всё промазали смолой какого-то дерева, а Торвальдссон пока вырубал балки будущего судна. Четыре поперечных балки с навязанной на них решёткой и поплавок аутригер из бревна, вот и готов корпус проа. Оставалось поставить мачту и сделать парус.

Его сделал из циновки, сплетённой из копры. Получилось не очень, но ход судно получило и довольно хороший. Оставалось загрузить воду и еду, и они вышли в море, осваиваясь с управлением судёнышком. Шло оно так резво, что уже на третий день команда оказалась на Восточном Самоа.

Они уже собирались наниматься на корабли, как пришёл загорелый дикарь и предложил купить у них проа. Денег у него с собой не оказалось, но, если они согласны дойти до его острова, он щедро расплатится жемчугом. Парни заартачились, но Пит остался с ним и оба согласились на предложение туземца.

Они не прогадали, четыре дня в свежий ветер, и они на острове, а там их ждал изящный сундучок, полный жемчуга.

– У нас на острове не растут такие большие деревья, да и умеющих строить проа не осталось. В прошлый раз пираты убили многих, остальных захватили и много женщин увезли с собой, – пожаловался абориген. – Я знаю место, где женщин больше, чем нужно. Мы привезём их сюда и возродим наш народ.

– Нам бы попасть туда, где ходят европейские парусники, – заметил Пит.

– Хорошо, но только, когда вы оставите здесь своё семя.

Вот такая перспектива, но условие аборигена вполне резонное. Пришлось сходить с ним за женщинами, да ещё и пожить на острове, трудясь на поприще продолжения рода. Вот тогда их отвезли в Манилу, где Пит подсказал Торвальдссону купить своё судно.

– Надо идти в Бомбей, там жемчуг втрое дороже, – решили они, разузнав местные цены.

Купили пока ялик, настелив палубу и превратив его в спанджолетту. Вот на этом и дошли до Бомбея, питаясь сушёной рыбой и запивая её водой. Там и приобрели тендер, который переоборудовали в бригантину и стали ходить за жемчугом к островам. Они не грабили местных, честно продавая им ножи, посуду и украшения из стекла. Наняли команду и жизнь стала налаживаться.

Только пиратам не понравилось, что кто-то тут плавает, и возит то, что они могут пропить в кабаках Манилы и Сиама. Абордаж они проигрывали, пришлось сдаваться на милость победителя. Но нападение случилось в районе отмели, и Торвальдссон опустил сундучок с жемчугом на дно. Привязав к нему запечатанную бутылку из-под рома так проще будет обнаружить его на дне.

Пираты забрали всё, судовую кассу, еду, воду, даже сундучки с личными вещами. Сняли паруса, понравились им новенькие шёлковые паруса, и ушли, едва не повесив всех.

– И как мы дойдём хоть куда-нибудь? – команда недовольна, хотя, жизнь, это уже немало.

– Развесим на реях наши гамаки, а остальное можно и дополнить подштанниками. Мы живы, какого чёрта вам надо? Если окажемся в порту, вы получите жалование. – Торвальдссон прав, живой должен думать о живом.

Оставался небольшой пустяк, проделать всё это, да ещё и выловить сундучок, что оказалось совсем непросто. Отмель глубже, чем они думали вначале, и донырнуть не удалось никому. Бутылку видно, но что толку, на такую глубину европейцы не ныряют. Положение спасла семья баджо, плывшая куда-то на своей лодке. Узнав, что нужно привязать верёвку, чтобы вытащить сундучок, отец потребовал два ножа за услугу, которые и получил авансом.

Вынырнул он через десять минут, когда все уже посчитали его утонувшим. Сказав, что всё готово, он забрался в свою лодку и предложил купить жемчуг за кастрюлю и сковороду. Матросы было возмутились, но Торвальдссон прошёлся кулаками по паре физиономий и согласился. Получили они довольно приличный мешочек с жемчугом, а потом подняли на мачты всё, что нашлось из ткани и ушли в Бомбей. Питались в основном тем, что удавалось добыть за бортом. Даже небольшие акулы шли в дело, хотя вкус у них, чистая гадость.

В порту капитан ушёл на берег и почти сразу принёс деньги, заплатив команде. Только потом они занялись делами продав весь жемчуг, пошив паруса, а затем снова ушли к островам и отмелям, полным жемчуга.

– Ты где взял деньги, я уже думал, придётся драться, чтобы сдержать этих олухов. – Пит удивился, он хороший малый и в море понимает больше других, но в вопросах экономики пока не очень разбирается.

– Евреи, – улыбнулся Торвальдссон. – я оставил местному еврею деньги, а он пустил их в дело. Вот мой процент пошёл на этих бездельников. Ноют, а сами ничего руками делать не могут, да и головой соображают плохо. Вот они пропьют свои деньги, а можно отложить часть на чёрный день.

– А евреи не обманут? – засомневался Пит.

– Ещё как, но у них есть деловая честь. Раз ты вложил деньги, они не считают их своими, а вот процент уже целиком принадлежит им. В общем, я рискнул и не прогадал, а теперь мы можем снова продолжить своё дело.

Но дело в этот раз продолжить не удалось, разразился такой шторм, что выжить не светило вовсе. Ветер крепчал, и судно неслось по ветру на одном рангоуте, пока не разбилось о подводные камни. Из обломков снова соорудили плот, на котором дошли до ближайшего острова, благо, он недалеко. Его так и звали боцманом, считая Пита капитаном судна, а какая разница, Торвальдссон никогда не гнался за властью и известностью.

– А вы ещё ничего не сделали? – он подошёл, когда Пит ругался с высоким шведом. – Кто не хочет, может оставаться тут, пока не сдохнет, а мы завтра приступаем к постройке судна.

– Что будем строить, тендер, или сразу бриг? – ехидно спросил швед.

– Как обычно, построим проа, тут есть хорошие деревья, но завтра переделаем плот и отправимся к месту крушения, надо поднять всё, что получится. А теперь строим хижину, а кто не работает, остаётся под открытым небом.

Хижина, это шалаш, больше им и не нужно, они на этом острове не навсегда. Инструмента нет никакого, только ножи, но и с этим построили до ночи неплохое укрытые, а ночью пошёл дождь.

– А ты сними камзол и укройся, – Боцман сказал, как отрезал.

Пришлось Шведу ночевать под открытым небом, промок изрядно, но мозги немного стали на место. На другой день плот переделали, он стал похож на подобие судна и на нём уже дошли до места крушения. Бизань ещё торчала из воды, видимо, корма почти целая. Ныряли все, даже швед, который проникся за ночь серьёзностью их положения.

Достали много полезного, даже часть груза, который представлял собой кастрюли, котелки, ножи и пилы. Всё это пользовалось большим спросом у аборигенов. Достали и личные вещи и даже парус с бизани, который был укатан на гик. Заодно и сундучки матросские с гамаками и бухтами канатов. Вот со всем этим богатством и вернулись на остров.

– Сегодня день отдыха, а завтра все за работу, – объявил Боцман Торвальдссон. – Кто не работает, тот остаётся на острове, а так через месяц мы уйдём отсюда.

Этот месяц спутался в голове у матросов, они рубили и рубили, отдыхали и снова рубили. Пот заливал глаза, хотелось жрать и спать, но отдыха не дали никому. Потом уже привычное дело, таскать доски, балки, крепить всё это лианами, но уже корпус проа просматривался вполне. Парус сшили из бизани, и он тянул так, что все поражались скорости необычного судёнышка. Через несколько дней они оказались у островов, на которых выменивали жемчуг. Торговля шла бойко и тут на горизонте показались паруса. Британцы решили наказать грабителей, собиравших их законный жемчуг, который на самом деле принадлежал туземцам, но, когда это останавливало «старую добрую Англию».

Они едва успели выменять все предметы для торговли и поднять парус, выскочив под самым носом у британского трёхпалубника Ост-индской торговой компании, ядро пронеслось мимо, а они ушли в море, скрывшись из виду в течение часа.

– Мы что, занимались незаконным промыслом? – спросил молодой испанец, ещё не освоившийся как следует на морях.

– Мы занимались законной торговлей, обоюдовыгодной. Если это не нравится британкой короне, это их проблемы. Сейчас у нас другая проблема, найти судно, на котором можно дойти до Бомбея.

В Маниле они опять купили вельбот, переоборудовав его в спанджолетту, расплатившись с командой, Пит с другом снова ушли в Бомбей.

– Знаешь, нам не нужно большое судно, – завёл разговор Торвальдссон, – возить туземцам товары на обмен можно и на проа, а в Бомбей ходить на чём угодно.

– Можем и на попутных, но как-то спокойнее, когда есть своя посудина, – кивнул Пит. – сколько мы проживём, неизвестно, а можно и мне пустить мои денежки в дело?

– Конечно, мы же, как братья, столько перенёсшие вместе, – улыбнулся Торвальдссон, – вот дойдём и познакомлю с евреем, а ещё с братьями Фернандес, если они будут в порту.

Поговаривали, что Пит стал солидным купцом и осел в Америке, а Торвальдссон так и остался контрабандистом. Лёгкие проа в его флотилии бороздят просторы Океании и доставляют товар в Манилу или на Сулавеси, откуда лёгкий люггер увозит их в Бомбей и даже Европу. А где он сам, этого почти никто не знает.

Всегда в деле, он меняет суда и компании, и только евреи во всех портах прекрасно знают Сигурда Торвальдссона, торговца жемчугом и богатого плантатора где-то в Латинской Америке. А может, он как раз приглядывает за плантациями кофе и сахарного тростника, а его дела ведут доверенные люди? Попробуй разберись в этом мире, где деньги правят бал. Тут важно вовремя запрыгнуть на борт судьбы и крепко держать её за хвост.