Бог океана

Меня назвали богом океана, зря вообще-то, но дал я им немало. Научил строить суда, которые могли бороздить океан, научил выращивать кокосы, бананы, разводить огонь. Сам я не чувствую особой заслуги, ведь я это знал из других источников. Просто жил, любил море, рыбалку и часто выходил половить рыбу в заливе.

И вот однажды, когда я стал на якорь и забросил в море снасти, наполз такой туман, что я немного испугался. Стало холодно, жутко, а странные звуки дополняли картину, пугая меня. Успокаивало то, что волны нет, значит, надо подождать и туман рассеется. Так и произошло, но я не обрадовался тому, что увидел.

Никакого Финского залива, вместо него прозрачная вода, яркое солнце и пальмы на берегу. У берега люди в узких долблёных лодках пытаются бить рыбу острыми палками. Это совсем непросто, да и рыба могла соскочить. Но вот, один из них загарпунил большую рыбу, но она дёрнулась и лодка перевернулась. Сразу стало ясно, что плавать эти люди не умеют. Пришлось налечь на вёсла и помочь им взобраться в лодку.

За одним пришлось нырять, он уже погружался на дно. Я вытащил его и передал тем, кто сидел в моей лодке. Они пребывали в горе по поводу гибели своего сородича, даже пытались скинуть его обратно в воду, но я запретил. Перевернув тело, чтобы вытекла вода, а занялся искусственным дыханием и непрямым массажем сердца.

Минут через пять молодой парень судорожно вздохнул и ожил. Вот тут меня и назвали богом океана, который вдохнул жизнь в утопленника. Это я потом понял, когда выучил их язык, а тогда помог перевернуть лодку на ровный киль и отбуксировать её к берегу. Туда же прибыли и остальные, где начали славить меня. Это немного напрягало, но больше всего напрягло, когда мне на ночь привели троих молоденьких девочек.

Я почувствовал себя педофилом, но оказалось, что аборигены просто маленькие ростом, а девушкам давно пора замуж. Это мне объяснили на пальцах, что выглядело весьма забавно. Несмотря на юность, теоретическая подготовка у девчат оказалась на высоте, а отказать было никак нельзя, их ждало серьёзное наказание, если «живой бог» откажется от них. Пришлось вспомнить, что я мужчина, удовлетворив каждую.

Спал я потом, как убитый, провалявшись часов до десяти. А там оказалось, что вождь заболел и мне нужно его вылечить, чтобы не потерять авторитет. Сильный жар свидетельствовал о лихорадке, пришлось бороться с жаром, обкладывая больного мокрыми циновками. Ткани они ещё не знали, прикрываясь юбочками из волокон. Вождь выздоровел, а племя устроило мне большой праздник по этому поводу. Опять пришлось оказывать должное молодым девушкам, не скажу, что очень уж неприятная обязанность, но и слабину дать никак нельзя.

Следующие недели прошли без больших проблем, и я задумался, как сделать жизнь аборигенов лучше. Надо бы придумать что-то для рыбалки, и я занялся изготовлением костяного гарпуна. Хорошо, что кремень они уже знали и широко использовали. Изготовить костяное остриё несложно, а потом пришлось делать зазубрины с помощью куска кремния.

Прикрепить жилами к палке уже проще, и аборигены оценили новшество. Они стали внимательно присматриваться ко мне и некоторые даже попробовали сами делать такое. Я подсказывал и поправлял, если надо, а в итоге они получили новое орудие промысла. Рассматривая осколки кости, я вспомнил книгу из детства, как сделать подобие крючка из кости, но пришлось делать и подобие лески. Для этого пришлось плести человеческий волос, получая при этом достаточно прочный шнур.

Первая же рыба, пойманная на примитивную снасть, вызвала бурный восторг. Едва не оборвали все волосы у женщин, пришлось останавливать их, объяснив, что не нужно делать сразу слишком много. Всё равно, такая рыбалка для женщин и детей. Их не берут в море по причине неустойчивости лодок.

Пришлось показывать им, как сделать катамаран, соединив две лодки толстыми ветками. Пришлось сверлить в бортах у долблёнок отверстия, для чего придумал примитивную дрель с кремневым наконечником. В эти отверстия и привязывали жерди, связывавшие два корпуса. Катамаран спустили на воду, и аборигены лихо пустились в плавание, визжа от восторга. Они заплыли так далеко, что я стал уже волноваться, но едва начали подниматься волны, как рыбаки повернули домой.

Оказалось, что волны начали захлёстывать в лодки, а это грозило бедой. Я задумался, что можно сделать, и решил, что нужно накрыть нос и корму досками. Ага, а доски-то где получить? Пришлось обследовать деревья, растущие в этой местности. Наконец, я нашёл такое, что кололось хорошо вдоль, из него и наколол первые доски, грубые, но вполне похожие на настоящие доски.

Вот теперь можно накрывать носовые части долблёнок, что далось очень непросто. Подгонять доски и края лодок, сверлить кучу отверстий, увязывать верёвкой, потом вбивать тонкие колышки, чтобы герметизировать стык и мазать смолой какого-то дерева, название которого я не знал. Верёвки аборигены делать умели, а вот до нитей не додумались. Пришлось и тут выяснять, что лучше подходит для этого.

Выручили заросли конопли, которую люди никак не использовали. Между тем, стебли, это настоящий кладезь волокон, если правильно вымочить и выбрать волокна, которые ещё надо отбить и спрясть из этого нити. Зато теперь я показал им, что такое ткань, хотя соткать полотно очень непросто, станка-то не было. Нить за нитью, с помощью длинного челнока, мы продевали между нитями основы, нити утка.

Теперь я почти не нужен, женщины сами прекрасно справлялись. У кого выходило лучше, тех освобождали от других работ, пусть делают ценную ткань. Когда появились запасы ткани, а это через полгода, я показал им, что такое парус. Первый был таким примитивным, но ветер боковой, и я сам вышел под ним в море. Парус тянул вполне, а когда я вернулся, меня снова встречали, как божество.

Дни тянулись за днями, у меня даже появились дети, хотя и не все женщины беременели во время наших свиданий, но отказать я никому не мог, чтобы не навлечь на них гнев соплеменников. Всё-таки, это так почётно, быть женщиной бога. Дети ловили рыбу, мужчины били её гарпунами и долбили новые лодки. Я же занялся досками, взяв в помощь несколько молодых парней. Просто меня не устраивали их долблёнки, слишком они примитивны и трудоёмки.

На своей лодке я выходил порой, надеясь, что снова наползёт туман, и я вернусь в своё время. Я же не дурак, понимал, раз временной портал сработал однажды, он может сработать и второй раз. Бесполезно, вселенная не собиралась возвращать меня. А досок уже набралось немало, и я решил построить катамаран. Сложное это дело, особенно, когда нет никаких инструментов.

«Сверло» для примитивной дрели сменило уже с десяток кремневых наконечников. Одно отверстие сверлится несколько часов, но выбора нет. И всё равно, потратив почти месяц, я насверлил достаточно отверстий, чтобы увязать гибкой лианой доски между собой. Клиновидный корпус сам не мог держаться на волне, но с поплавками из брёвен по бокам, уже получилось остойчивое судно.

Беда всегда подкрадывается неожиданно. Однажды на племя напали соседи с севера. Оружие у них лучше, но я построил мужчин в плотный строй, заставив женщин уйти в море на всём, что могло плавать. Потеряли мы в этой битве половину мужчин, но нападение отбили. Удивили меня бронзовые мечи у нападавших, примитивные, но всё равно, очень опасные. Их оказалось несколько штук, иначе мы все погибли бы.

Отбив атаку, мы получили парочку мечей, которые я захотел переплавить в более полезные вещи, а именно, топоры. Знания мои исключительно теоретические, но сложность процесса я представлял вполне. Занялся гончарным делом, наделав несколько примитивных тиглей. Половина лопнула при сушке, ещё парочка при обжиге, но пару тиглей я получил. Теперь оставалось построить печь и нажечь угля.

Едва не забыл сделать формы, что тоже далось непросто. Зато узкие топоры получились на славу. Из каждого меча вышло по три небольших топора. Уж тут мне устроили такое поклонение, что я испугался, что придётся переспать со всеми женщинами в племени. Но любой праздник кончается, и я снова приступил к изготовлению катамарана из досок. Этот получился настоящим произведением искусства, для тех условий.

А через год на нас снова напали соседи с севера. Теперь воевали все, даже женщины постарше, сменяя павших и раненых. И снова мы отбились, хотя и потеряли слишком многих. Топорики выручили нас, здорово проламывая черепа и нанося страшные раны. Они оказались полезнее мечей, поскольку фехтование ещё оставалось примитивным, а топориком надо только рубить. Примитивные щиты из обрезков досок, обтянутые акульей кожей, здорово защищали наших воинов, но больше мы не в состоянии выдержать подобного нападения.

Племя хоронило погибших, женщины лечили раненых, а я пребывал в размышлении. Надо уводить племя из этих мест, но куда? А если уплыть на юг? Наверняка там найдутся острова, ещё не заселённые людьми. Решено, племя должно разместиться на тех плав средствах, что у нас есть. В крайнем случае, построим ещё парочку катамаранов, или просто плоты сделаем. Я теперь почти не нужен, они освоили все этапы изготовления досок и корпусов. Проблему составляли вода и еда в дорогу, которая может долго продлиться.

Хуже всего, вода, бочек и вёдер просто не существует, а моего ума не хватит на то, чтобы их сделать. В чём ещё хранят воду? Кувшины и вёдра отпадают, я такое делать не умею, есть ещё бурдюки, но баранов у нас нет.Зато есть рыбы, а они порой весьма большие, если снять кожу целиком, то получится совсем неплохо. Ещё есть бамбук, из которого могут получиться подобия вёдер, если правильно отпилить.

Чёрт, придётся отливать пилу, а я в этом не очень соображаю. В итоге взял два плоских камня приличной длины и притёр один к другому. Вот тут и выковырял кремнем форму, в которую можно отлить нечто плоское с зубчиками. Снова занявшись металлургией, я отлил эту заготовку, заодно и топорики из остатков. Узкие, в несколько сантиметров, они здорово ускорили рубку деревьев. Теперь топоры есть почти у каждого мужчины, и мы успели приготовиться к отплытию прежде, чем на нас напали.

Уже отойдя достаточно далеко, мы заметили на берегу нападавших, которые носились между хижин и орали, как безумные. Добыча уплыла в буквальном смысле, а погони мы не опасались, мореплавание ещё не достигло того уровня, когда люди свободно пускались в морские плавания. Повезло нам, что наше отплытие совпало с началом сезона дождей, хотя в море дожди нас баловали нечасто, но с водой мы были всегда.

Берег скрылся из виду и многие испытали чувство страха, но я обратился с ободряющей речью, стараясь внушить уверенность в благополучном исходе нашего похода. Моя лодка тащилась на буксире за катамараном, слишком уж резво шли мы по волнам. Через неделю нас настиг шторм и суда раскидало в разные стороны. Трое суток мы не знали о судьбе тех, кого не могли видеть, но шторм утих и постепенно стали видны другие катамараны. Мы собрались снова в устойчивую флотилию и далее шли плотной группой, потеряв один долблёный катамаран.

Печально, но я предполагал, что не все дойдут. Оставаться же означало гибель для всего племени, что намного хуже. Придя в себя, пришлось обращаться к небу с просьбой позаботиться о пропавших. Это немного успокоило людей, хотя тревога сохранилась. На пропавшем катамаране были мои дочери, так что и я грустил, несмотря на красоту океана.

А он красив, потрясающе красив, особенно на восходе и закате, когда от солнца остаётся меньше половины и краски заставляют чаще биться сердце. По ходу плавания ловим рыбу, хотя, далеко не вся нас радует. Белые акулы так страшно выпрыгивают из воды наполовину своей длины, что напугать могут любого. Огромные киты выныривают неподалёку, и мы ощущаем себя пылинками в огромном океане. Порой манты выпрыгивают из воды и шлёпают плоским телом так громко, что недолго испугаться. Вспархивают стайки летучих рыб, спасаясь от хищников, иногда проносятся гребни парусников или плавники акул кружат вокруг.

– Пора бы уже и острову появиться, – размышляю я вслух, но из племени никто не умеет говорить по-русски.

Остров появился через неделю, когда глазастые дети разглядели что-то на горизонте. Мы пристали к острову, но тот оказался обитаемым. Местное племя не питало восторгов при нашем появлении, но мы обещали уйти на другой день. Зато здесь мы увидели первые кокосы. Никто в племени не знал, что с ними делать, а я показал, что это вполне съедобный орех. Увидев топор, местные жители захотели такой себе, и я решил, что один можно и оставить на этом острове.

В качестве обмена, они основательно загрузили наши катамараны кокосами, ловко срубая их с пальм. Ну что же, неплохое начало, если острова будут попадаться хотя бы раз в неделю, то мы найдём себе подходящий. Следующий оказался слишком мал, дальше не оказалось воды, и мы скитались по волнам три месяца, пока не нашли подходящий остров с пляжем, скалами, водопадом и кокосовыми пальмами.

Обследовав его хорошенько, мы нашли всё, что можно желать для жизни, даже большие деревья для постройки катамаранов. Все высказали желание остаться тут, и я не стал противиться. Мы строили хижины, а я пилил бамбук, пока зубья пилы не стёрлись настолько, что точить их не потеряло смысл. Через год у нас уже вырос целый посёлок из хижин, и я радовался, что смог спасти этих людей.

Единственное, что огорчало меня, это потеря катамарана с девочками, хотя и не все мои дети, но как они там, спаслись или погибли в шторм? Чтобы развеяться, я стал больше времени проводить в море, заплывая так далеко, что от острова оставалась лишь макушка горы. Я разговаривал с океаном, прося его защитить девочек, если они ещё живы. Честно говоря, долблёнку непросто утопить, она сохраняет какую-то плавучесть, даже полностью залитая водой.

Постепенно, это стало какой-то манией, уходить в море. Племя больше не нуждалось во мне, они высаживали созревшие кокосы, которые падали сами с пальм и постепенно засадили ими весь берег. Теперь у них никогда не закончатся кокосы, сколько бы поколений не выросло на этих берегах. С металлами на островах непросто, но на одном из соседних, где есть вулкан, я нашёл много интересного, даже вырубил целую пластину железа в застывшей лаве. Не особо чистое, оно ничем не хуже бронзы, а уж топорик я из него сделаю примитивный, но вполне рабочий.

Вот и всё, мне остаётся состариться и умереть на этом острове, детям я передал всё, что мог, они сами строят катамараны, лазят за кокосами и бьют гарпунами рыбу. Если катаклизмы не погубят это племя, оно переживёт тысячелетия. Но где же тот катамаран, чёрт меня побери, так и не обзаведясь семьёй в своём времени, я теперь сильно переживал о своих девочках. Пусть меня принудили к этой связи, но девочки же моя кровь от крови и плоть от плоти.

Вот так в печали я и уплыл однажды в море, заплыв дальше обычного. Лодка стала такой ветхой, что когда-нибудь я пойду ко дну на ней. Ну что же, бог и должен однажды вернуться на небо, всё справедливо. И тут наполз такой густой туман, что не видно вытянутой руки. Всё повторилось в точности, как тогда, а когда туман рассеялся, я оказался в финском заливе. Серое море и близкий берег не оставляли сомнения. Где-то прогудел теплоход, самолёт пролетел в небе, не оставляя никаких сомнений.

Я вернулся в своё время, а от такого поворота рассмеялся и взялся за вёсла. Жизнь вернулась в прежнее русло, даже на работу я почти не опоздал, объяснив, что попал в сильный туман. Потянулась прежняя жизнь: работа, дом, работа. Лодка всё-таки сгнила, и я больше не выхожу на воду. В рекламных буклетах я узнал тот остров, на котором обосновалось племя. А однажды натолкнулся на статью о странном племени на одном из островов.

Правят там женщины, впрочем, правят, не совсем верно, они все вопросы решают сами, а так живут в полном согласии с мужчинами. Женщины считают себя потомками бога океана, спасшего их от большой беды. Вот я и задумался, а вдруг, это мои потомки?