Боги и демоны Антары 1

Вряд ли кто-то из вас сталкивался с ситуацией, когда требуется как можно скорее умереть. Да, да, именно такой идиотской ситуацией, в которой вовсе не ваша жизнь, а ваша собственная смерть приобретает необыкновенную ценность. Ее необходимость становится равной глотку свежего воздуха для несчастного, задыхающегося в дыму жуткого пожара. Нет, пожалуй, в моем случае еще важнее! Вот именно так: мне позарез требовалась быстрая смерть, а я, к своему величайшему сожалению, не мог расстаться с этой проклятой жизнью так быстро, как бы того хотелось! Жизнь вцепилась в меня своими острыми коготками и не отпускала! Сердце продолжало биться, толкать кровь по телу, представлявшему теперь жуткое зрелище. И представьте, в таком неприятном положении я оказался второй раз! Сейчас от того, насколько быстро я смогу умереть, зависело очень многое. Но давайте обо всем по порядку…

Что со мной что-то не так, я понял минут через двадцать после сытного ужина под бокал розового филарийского. Пока я наслаждался едой и вином, глянцевое колесо клепсидры сместилось к часу Луны. Увы, близилась ночь, и мои надежды, что Вилета сегодня навестит меня, окончательно растворились. Может, это к лучшему. Ведь завтра меня – молодого человека, известного многим, как господин Эргил Румус – ждал непростой день. Было бы неплохо выспаться хотя бы в эту ночь. Она уже разлилась чернильной синевой за окном; вспыхнула серебряными звездами над черной ветвью платана, что рос перед моим домом.

Все еще сидя за столом и глядя на почти пустой бокал, я убеждал себя: очень хорошо, что Вилета не пришла. Не каждую же ночь ей мять мою постель! Ведь я давно уяснил, что с Виле невозможно выспаться. Даже в моей прошлой, весьма сумасшедшей жизни не было у меня такой ненасытной любовницы, как эта милая и хищная иллейка с повадками дикой кошки. Еще полгода назад она была танцовщицей при храме Лариты, но камни судьбы легли так, что Вилета начала прислуживать в ордене Слово Альхиора*, где мы и познакомились, и нас с первого дня с немалой взаимностью увлекло сильное притяжение. Я не стану говорить, что чуть раньше меня на эту грациозную и соблазнительную сучку положил глаз сам великий магистр Хармс Аргус. Да, если по правде, то Вилета поначалу принадлежала ему. Кажется, он переспал с ней пару раз, однако бывшая танцовщица очень быстро предпочла меня старику.

* Орден «Слово Альхиора» - самый влиятельный орден иллейских магов, имеющий высокие связи при императоре. Влияние этого ордена распространяется далеко за пределы Иллейской империи. Его дома есть даже в городах Алашима и в Халрате (см. карту)

Это и не только это превратило меня в одного из врагов магистра Аргуса. Если к сегодняшнему дню его ненависть ко мне еще не стала смертельной, то чтобы дойти ей до такого состояния, не хватало лишь одной последней капли. Тогда точно неприязнь Аргуса ко мне превратится в самую лютую ненависть, на которую способен этот желчный человек.

С самого начала знакомства с Аргусом Хармсом я не желал вражды с ним, и даже по возможности старался не злить магистра лишний раз. Но при его заносчивости и самодурстве сделать это было крайне сложно. Разве что всегда и везде уступать ему, подыгрывать и мириться с ложью, которой от него исходило слишком много.

За последние дни противостояние с великим магистром обострилось до крайности, и возможно, особо горькую каплю в наши отношения с ним мне предстояло добавить завтра. Ведь именно завтра в главном доме ордена я должен был доказать перед всеми, что магические техники глубинных волн, выдуманные Аргусом, несостоятельны, и магистр вводит в заблуждение не только своих учеников, но членов комиссии и имперский надзор по расходу казенных средств. При всем моем неуважении к мерзавцу Аргусу, надо отдать должное: он был очень сильным магом и мог бы поспорить со мной как в области некоторых защитных техник, так и в хитростях применения температурной магии.

Завтра в главном доме ордена мне предстояло сойтись с ним решительной схватке, где я обязан доказать, что Аргус распространяет ложное учение и цели его вовсе не научны, а корыстны. Полагаю, в предстоящем споре мы не ограничимся только словами – уж слишком много было поставлено на кон: моя честь и его, а также его высочайшее положение в ордене. Ведь Аргус Харсм входил в совет Трех Отмеченных. Все это нас ждало завтра, а сейчас…

Сейчас я чувствовал, что со мной происходит что-то не то. Меня начал потихоньку пробирать холод. Увы, его природу я не распознал сразу. Лишь позже заподозрил, что этот холод имел не совсем телесную природу. Первой мыслью закралось, что меня кто отравил. Уж слишком часто такое случалось. Вино с ядом мне доводилось испить едва ли не так часто, как просто по-настоящему хорошее вино – так было во многих прежних жизнях. Однако в этом мире, да в моем собственном доме столь неприятное происшествие стало бы первым. Неужели приложил руку мой слуга Келоб? Больше как бы некому. В моем доме сегодня мы были вдвоем, и ужин подавал он. Мой слуга был человеком скрытым и с большими странностями, но какой смысл ему причинять мне вред?

Ведь, с тех пор как у Эргила Румуса – то есть у меня самого – обнаружились сильнейшие магические способности, Келоб стал меня побаиваться и сторониться. Он понимал, что с некоторых пор я стал как бы другим человеком. Эта догадка возникла у него, конечно, не без оснований. Но какими бы ни были догадки Келоба, желать мне смерти у него не могло быть причин, потому как я относился к нему очень хорошо, и жалование я платил ему много больше того, что он получал, скажем, год назад.

Потянувшись к бокалу с остатком розового филарийского, я вспомнил, что подал мне ужин слуга как-то странно. Келоб явно был чем-то встревожен, спешил уйти, и когда я шутил с ним, отводил в сторону взгляд своих бледных глаз. Вспоминая это, я почувствовал, как холод все полнее овладевает моим телом, и на миг задался глупым вопросом: где был яд? В говяжьем жарком, салате или все же вине? В прочем какая разница! Я не боялся отравлений, потому как за многие прежние жизни научился справляться с любыми ядами. Ведь мага можно считать настоящим лишь тогда, когда он становится истинным хозяином своих тел: и физического, и тонкого. Не сочтите за хвастовство, но я был именно таковым. Я мог бы вернуть к жизни собственное тело даже тогда, когда любой из самых опытных целителей сочтет его состояние безнадежным. Все, что мне нужно для исцеления, так это оставаться в сознании и иметь достаточно магического ресурса.

Но сейчас, после того как я прислушался к происходящему со мной, во мне появилось серьезное беспокойство. Неожиданно, я почувствовал отток магических сил и понял, что отрава, которую подсунули мне, на редкость необычная. Она действовала не столько на физическое тело, сколько на тонкое, сжимая энергетические каналы какой-то особой хваткой. С подобным я до сих пор не сталкивался. В этом новом для меня мире, называемом Антара или, как говорят южане, Антарес, алхимия была развита до высокого уровня, и похоже, что это древнее искусство сейчас бросило мне грозный вызов.

Изменения во мне, которые поначалу не вызывали особого беспокойства, вдруг начали нарастать скачкообразно. Теперь холод меньше всего заботил меня – он был лишь предвестником опасных превращений, происходивших в физическом теле и накладывающих очень опасный отпечаток на тело тонкое. «Магистр Аргус!», - пронеслось в голове, мысли в которой текли все медленнее и тяжелее. – «Наверное, к этому причастен проклятый Аргус Хармс! Он решил разделаться со мной именно так! Трусливо и подло, подкупив моего слугу или запугав его!».

Полной уверенности в этом у меня не имелось, как не имелось и никаких улик, но заподозрить магистра было более чем логичным. Только строить сейчас предположения было крайне неуместно. Я закрыл глаза, погружаясь в себя, быстро переводя большую часть внимания на тонкий план. Сейчас требовалось как можно скорее остановить воздействие неведомого вещества на мое тонкое тело. Каким образом алхимический яд оказывал влияние за пределами физического тела, для меня было загадкой, но я знал, что существует некая особая алхимия, которая способна влиять на энергетику мага.

Яд этот оказался на удивлении коварным и его влияние нарастало лавинообразно. Прежде, чем я взял под контроль свои энергоканалы, они сузились до столь незначительной величины, что я, по сути, перестал быть магом. Пожалуй, в моей любовнице Вилете имелось больше магической силы сейчас, чем таковой осталось во мне. Теперь сомнений не оставалось: это подстроил магистр Аргус! Зачем? Он рассчитывает, что я не выйду из этого состояния к завтрашнему дню и приду в магистрат полностью несостоятельным как маг?

Ответ на этот вопрос я получил через несколько минут борьбы с неведомым ядом: скрипнула входная дверь внизу и на лестнице зазвучали шаги. Послышался тихий голос моего слуги, ворчание Аргуса Хармса, чей-то грубоватый голос еще следом на скрипнувшей половицей. Теперь мне все стало ясно: Хармс играл по-крупному. Он вовсе не рассчитывал на мою несостоятельность завтра – он пожелал решить вопрос со мной сегодня и пришел за моей жизнью. Иначе нельзя было объяснить его ночной визит и предательство моего слуги. Какой же дурак Келоб? Неужели повелся на деньги? Если Аргус пришел за моей жизнью, то он вряд ли оставит свидетеля.

Я попытался встать. Это было непросто – тело не слушалось. Даже мой магический шаблон «Усы Тигра» особо не помог. Он брал совсем немного ресурсов, и это, пожалуй, единственное, что я мог сейчас сделать. Ну разве, что еще один удар кинетикой средней силы. Боги, нет ничего хуже, чем собственная беспомощность! Прежде чем распахнулась дверь, я успел несколько оживить свои мышцы и взять со стола нож, обычный, столовый, увы, не отличающийся остротой. Впрочем, если бы этим ножом мне пришлось бы резать глотку магистру Аргусу, то я, наверное, испытал бы удовольствие именно от тупизны данного орудия.

Створка двери распахнулась от сильного удара – по ней пошла трещина. На пороге, нагло ухмыляясь, стоял неизвестный мне верзила, широкоплечий, рослый, этак на полголовы выше меня. Левее него появился Гароп, вмиг наведя на меня арбалет. И лишь за ним великий магистр Хармс Аргус, пытаясь спрятать напряжение за нервной улыбкой. Я знал, что он меня боится. Боится, потому что Аргус на самом деле хороший маг и понимает, чего я стою. В этом мире меня могут не бояться только мои друзья или дураки.

- Ох, Хармс, если вы к ужину, то несколько опоздали. Как раз с ним покончил, - усмехнулся я, пытаясь держать правую руку так, чтобы нож в ней был незаметен.

- Я надеюсь, ты, Эргил, вполне насытился без нас и готов к важному разговору, – входя следом за верзилой, магистр бросил взгляд на стол, наверное, убеждаясь, выпито ли мной отравленное вино.

- Эй, Эргил, без резких движений! – предупредил меня Гароп. - Может ты неплохой маг, но я очень хороший стрелок!

Гароп… Он с самого начала был прихвостнем Аргуса, но я никак не мог ожидать, что он придет убивать меня. Видя, что я до сих пор не распахнул магический щит, Аргус Хармс осмелел, выступил вперед, обходя верзилу и держа наготове правую руку, вероятно оснащенную защитным заклятием. Если бы мои пальцы сжимали рукоять не столового ножа с закругленными кончиком, а хотя бы кухонного, я бы без малейшей доли сомнений метнул его в магистра. Ведь суть разговора, для которого он пожаловал, была ясна насквозь: он пришел не просто убить меня, а сделать это так, чтобы перед смертью я успел испытать унижение и максимум боли.

- Успокойся, Гароп. Мы же как бы приятели? - усилием воли я вложил в левую руку кинетическую магию. Сил оставалось мало, но уж сколько было. - Помнишь веселый вечер в «Жирном Тункане»? Тебя так проняло, что ты даже заверял меня в дружбе и…

- Заткнись, Эргил! Мы не приятели! – попытался он прервать меня, опасно качнув арбалетом.

- Ах, да, при магистре это как бы запретная тема, - продолжил я. – Хорошо, я не буду говорить, что в тот вечер ты поносил господина Аргуса Хармса, называя его трухлявым ублюдком и выжившим из ума стариком. И вот теперь ты…

Желтоватые глаза магистра метнулись к Гаропу.

- Не было этого! Заткнись, с-сука!.. – он дернулся, на миг отведя арбалет в сторону от моей груди.

Боги! Если бы не отрава, которая слишком сковывала мои движения и вытягивала остатки сил, то для меня это стало бы великолепным шансом! Даже без магии я мог бы поспорить с ними троими! Но сейчас я имел то, что имел. Увы. Только я был полон решимости использовать любой шанс, который мне подарит Судьба.

Резко, насколько это возможно в моем состоянии, я выбросил левую руку вперед, растопырив ладонь. Кинетический удар, должный бы снести Гаропу голову, лишь оттолкнул его шага на три. Прихвостень магистра устоял на ногах лишь потому, что спина его с грохотом встретилась с книжным шкафом. Арбалет как бы произвольно пустил болт, разбивая окно.

Одновременно я, толкнул ногой стул в сторону Аргуса Хармса, сделал длинный шаг вперед и вскинул правую руку. Тупой столовый нож в ней мелькнул перед глазами верзилы, чиркнул по его горлу. А затем вонзился в его выпуклое брюхо. Да, да, я смог проткнуть его столовым ножом с закругленным кончиком! Этот прием, который я провел к изумлению моих гостей, называется «Олофт флет лано». Как бы вы хорошо не знали языки Антары, не пытайтесь эти слова перевести, потому как они на лемурийском и не принадлежат этому миру.

Верзила дико заорал, хватаясь за живот, а я застыл, покрываясь ледяной коркой и готовый упасть на пол. Вокруг меня еще искрилась ледяная пыль – след температурной магии, выпущенной великим магистром.

Старик Аргус Хармс очень быстр для своих лет. Если бы путь к нему мне не преграждал угол стола и здоровяк, сейчас истошно оравший и брызгавший кровью, то мне следовало атаковать первым магистра. Ледяная атака Аргуса вышла от души злой: было такое ощущение, что лютый холод пробрал меня до костей. Стоя в облаке ледяной пыли, я не мог пошевелиться. Когда Гароп перезарядил арбалет и выстрелил в меня, я был для него простейшей мишенью – этаким неподвижным манекеном, какие ставят на стрельбище. Этот ублюдок целил мне в пах, и, конечно, попал. Теперь арбалетный болт с коротким оперением торчал в том самом месте, из которого иногда из выпирала совсем другая штука – ее любила Вилета. Если бы миг назад Аргус не приморозил меня, то сейчас бы по моим ногам текли бы обильные струйки крови. Кровь очень скоро появится, как только начнет отпускать ледяная магия. А пока тело кейрта* Эргила Румуса испытывало сумасшедшую боль, наверное, такую же, как тело верзилы, пронзенного тупым ножом.

*Кейрт – дворянин без титула в Иллейской империи и некоторых королевствах.

Я не заорал подобно осевшему на пол здоровяку. При необходимости я умел отстранятся от боли, какой бы сильной она не была. Не то чтобы я ее совсем не чувствовал – вполне чувствовал, но при этом как бы наблюдал это телесное мучение со стороны. Вместо меня заорал Аргус Хармс, выпучив глаза и тряся подбородком, одетым седой бородкой:

- Какого шета делаешь?! Ты должен был отстрелить ему хрен при Вилете! При Вилете, идиот! Я должен был наказать его при этой шлюхе!

- Но… ваша милость… Он мог добраться и до вас! Я за вас испугался! – попытался оправдаться Гароп, но натолкнувшись на гневный взгляд старика осекся. - Виноват! Очень виноват! Прошу прощения!

- Быстро за Вилетой! – прикрикнул на него магистр.

Видно Аргус решил, что я для него уже не представляю опасности, и он может остаться со мной наедине – корчившегося на полу здоровяка за боевую единицу можно было не считать.

- Хотя, стой! – придержал маг Гаропа. – Свяжи его сначала. Этот сукин сын очень хитер. Такого стоит опасаться даже мертвым!

В последнем магистр был совершенно прав. Скажу даже более: мертвый я еще более опасен, чем живой.

Приказ старика Гароп выполнил с особым удовольствием: ударом ноги он повалил мое малоподвижное тело на пол, заломил мне правую руку и туго приторочил ее кожаным жгутом к левой. При этом он несколько раз намеренно задел торчавший из меня арбалетный болт. Гароп все еще надеялся, что я буду орать. Я молчал, с немым презрением глядя на него. Когда его глаза столкнулись с моими, он вздрогнул и тут же отвел взгляд.

- Мы еще увидимся, приятель, - вкрадчиво произнес я, когда прислужник магистра затянул последний узел. – Помяни мои слова: после смерти я навещу тебя! Навещу, и мы вместе вспомним этот чудесный вечер!

- Скоро сдохнешь, дурак! Таких как ты, Наон* не отпускает! – пробормотал он, дрогнувшим голосом.

*Наон – бог смерти, болезней и наказания.

Едва он закончил с узлами, как поспешил вниз.

То, что здесь сейчас появится Вилета, для меня стало самой неприятной неожиданностью. Пожалуй, еще более неприятной, чем болт, пробивший мне член и разорвавший яйца. Боги, какие же ублюдки мои ночные гости! За что?! За правду?! За то, что Вилета предпочла меня морщинистому старику?!

Аргус что-то пытался сказать мне: оправдать свое мерзкое деяние. Пытался очередной раз сообщить мне, о том, что я – негодяй, много насоливший ему. Но насолил я лишь тем, что не захотел плясать под его дудку и в стенах ордена стоял за правду. Я почти не слушал его, стиснув зубы и сжав кулаки не от боли, а от мыслей о Вилете. Не могу сказать, что я без памяти любил ее. Нет – это была просто страсть. Однако я очень не хотел, чтобы Вилета присутствовала при расправе надо мной. Тем более, если она станет свидетельницей, то ее жизнь повиснет на тонком волоске, который оборвется, как только будет на то воля магистра.

Хлопнула входная дверь и я услышал голос своей любовницы:

- Убери руки, мерзавец! Руки!

Потом ее вскрик и быстрые шаги на лестнице.