Больнее боли

1

Больнее боли – только равнодушие людей к чужим страданиям. Так думала Рита, глядя на соседку по этажу, Анну Ивановну. В ее глазах не было блеска, не было отражения действительности, в них не было даже жизни. Их словно припорошило пеплом от сгоревшей души. Ее тело, словно носило непосильную тяжесть страданий и с каждым днем ее голова всё ниже склонялось к земле, словно поклоняясь ей, чтобы она заботилась об ее погибшем сыне, похороненном пять месяцев назад. Ее ноги плелись сами собой, выполняя машинальные движения и направляемые обычными бытовыми обязанностями.

Никто не может измерить боль матери, потерявшей сына. Это, как вырвать с корнем ту незримую уже пуповину, которая питала его материнской любовью. Это как закопать источник ее жизненных сил и накрыть могильной плитой. Это как почувствовать в себе ненависть к Богу, который сначала даровал ей великое счастье стать матерью, а потом забрал его. Это как священные слова: «Сынок вставай и иди завтракать», стоят комом в горле, сдавливая связки. Это как молния, которая сожгла ее душу, а гром навсегда заглушил слова: «Мама, ты станешь бабушкой». Это когда делаешь вдох, а выдохнуть не можешь и сердце, при этом, со скорбью замирает. Это когда, прежде радужный мир, превратился в черный, передав белый цвет волосам. Это когда она сама умерла, будучи живой.

Бурное, необычно теплое, наступление весны не смягчило ее боли. Она не снимала с себя черной одежды, никого не замечала вокруг себя, но решила, в память о сыне, высадить цветы у подъезда. Готовилась весь день, закупила рассаду, удобрение, маленькие садовые приспособления и вечером высадила на клумбу цветущие красные головки циннии, называемые в народе «майорчиками», а утром, вместе с мужем, вышла полить их. Вид полупустой грядки с разрытыми ямками, как после бомбежки, вызвал у нее стон. Смахнув скатившуюся слезу, она тихо сказала:

- Толя, а ведь наш мальчик отдал свою жизнь и за таких людей.

После этого случая, она неделю пролежала дома с сердечным приступом.

Рита узнала об этом от соседки с первого этажа и досадила недостающие цветы, чтобы хоть как-то смягчить бесчеловечность произошедшего и посоветовала Анатолию Петровичу сказать, что все цветы кто-то вернул на место. Он так и сделал. Анна Ивановна с облегчением вздохнула и продолжила ухаживать «за офицерским составом в красных фуражках».

Каждое утро, около шести часов, Анна Ивановна рыхлила землю, добавляла, иногда, удобрения и поливала эти яркие красные цветы. Разговаривая с ними, она все-время вспоминала слова сына после подписания контракта на воинскую службу: «Мама, вот дослужусь до майора, приеду и сразу женюсь. Будешь внуков воспитывать». Его улыбка, при этих словах, освящала чуть конопатое лицо, а взгляд зеленых глаз лукаво посматривал на нее, словно что-то скрывая. Эти воспоминания уносили ее от действительности и только голос мужа, который стоял рядом с двумя лейками воды, возвращал ее к реальности:

- Аня, этот третий справа майор в первом ряду остался без ласки.

Она начинала суетится, потом понимая смысл, заложенный в этих словах, поворачивалась к мужу и улыбалась ему.

- Не переживай Толя, со мной всё в порядке.

Анатолий Петрович тоже сильно сдал. Его бледный цвет лица, морщинки скорби на лице, потухший взгляд, постоянно устремленный вниз и медленная тяжелая походка прибавляли ему не один десяток лет, хотя им с женой было всего по пятьдесят. Они продолжали работать, но их жизнь потеряла всякий смысл после гибели единственного сына. Он старался поддерживать жену во всем: помогал по хозяйству, поливал цветы, возил ее раз в неделю на кладбище, встречал с работы, даже хотел сводить ее в театр, но сам отказался от этой идеи. Ему, самому еле хватало сил пережить все эти страдания, и он взглядом пытался найти поддержку у людей, но сталкивался с равнодушием. Его это особенно удручало. Некоторые знакомые и соседи, избегали общения с ними и опускали при встречах взгляды. Одни мимоходом спрашивали про самочувствие, хотя и так было понятно, что неважное, а другие - советовали «держаться», но руку помощи не протягивали. Да она им не нужна была, им достаточно было обычного человеческого внимания – искреннего сочувствия, крепкого рукопожатия, и соседского гостеприимства. Супруги оказались в каком-то безжизненном вакууме, один на один со своим горем. И никто не пытался даже разделить его с ними. Каждый жил своей жизнью, отстраняясь от чужих проблем и уделяя внимание только собственному благополучию.

2

Рита переехала в этот дом пятнадцать лет назад. Дочке, Леночке, исполнился только годик. Ее семью в подъезде приняли добродушно, особенно, соседи напротив – Анна Ивановна, Анатолий Петрович и их сын Сашка десяти лет. Сашка дружил с Ромкой с пятого этажа. Они учились в одном классе, вместе попадали в неприятные ситуации, вместе хулиганили, даже начинали покуривать, пока Ромкин отец не заставил их съест по пять сигарет сразу.

В пятнадцать лет они влюбились в одну девчонку и даже подрались из-за нее. Утерев разбитые носы, парни решили предоставить выбор ей, и отправились в соседний двор, где увидели ее в обнимку с одноклассником. С тех пор они решили не сталкивать дружбу с любовью.

В шестнадцать лет пришло время попробовать алкоголь. Некоторые сверстники и раньше испробовали его на вкус, а они пока не решались. Их сдерживали обещания Ромкиного отца влить им в глотки по бутылке, если учует от них запах спиртного. Сашкин отец знал про все методы воспитания соседа и полностью был с ним согласен. Сам он был более мягкого характера и кроме, как уговорами, повлиять на поведение сына не мог.

Но настал тот день, когда парни поддались «на слабо» дворовых старшеклассников и выпили по пол стакана водки. Они быстро опьянели. Над ними посмеялись, поиздевались и даже немного попинали. Стемнело. Им пора было домой, а они сидели на детской площадке, прислонившись к пластмассовой горке и каждый из них наблюдал внутренним зрением круговорот земли вокруг их головы. Тошнота подступала к горлу, а встать на ноги не получалось. Именно в этот момент к ним подбежал сенбернар соседки и, почуяв неприятный запах, удалился.

Ленка училась во втором классе и считала себя уже взрослой. С виду девочка была не очень видной, даже можно сказать, невзрачной. Маленького роста, худенькая, с двумя тонкими косичками, на конце которых красовались большие банты. Она была всегда правильной, рассудительной и, соответственно, одиночкой, но без зазнайства. Она никого не боялась, была колкой на язык, всегда отвечала на добро добром, на зло не обращала внимание, но и никому не навязывала своего мнения. Такая маленькая заповединосительница.Парни ее называли кнопкой с жалом скорпиона, но без злорадства.

Она смело подошла к ним, внимательно посмотрела и тихо сказала:

- Моему папе в таких случаях, всегда помогает рассол. Сидите здесь, я сейчас вам принесу, посмотрите за собакой.

- Родителям только не говори, - произнес Ромка, пытаясь сфокусироваться на ее силуэте.

- Они ушли в гости, - ответила она и скрылась в подъезде.

Через полчаса парни почувствовали твердую почву под ногами. Ленка влила в них рассол, растерла уши, заставила пожевать лавровый лист и вручив им по жвачке, ушла домой. Их глупый подвиг остался дома незамеченным, но перенести позор унижения от старшеклассников они не могли и записались в секцию карате. Это изменило многое в их жизни.

Парни повзрослели. Позади остались школа и институт. Наступила взрослая жизнь с ответственностью и обязанностями. Они продолжали дружить и с уважением относились к той самой Ленке - кнопке, которая иногда давала им дельные советы. С возрастом она стала ещё умнее и рассудительнее, но оставалась такой же худенькой, низкого роста и не очень привлекательной, хотя пыталась себя скрасить модной стрижкой, хорошим стилем одежды и благородными манерами. Парни уважали ее, а она их называла только как «День» и «Ночь». Сашка, и правда, был, как солнце. Он всегда улыбался, в его зеленых глазах прыгали солнечные зайчики, выскакивая на веснушки на лице и на рыжеватые волосы, а Ромка был более хмурым. Его черные глаза блестели, как звезды в ночи, а темные волосы и черная постоянная щетина, как ночная тень, придавали загадочности.

Когда друзья решили заключить контракт на службу и отдать долг Родине, то Ромка уже был женат на Вике и у них росла маленькая дочка, а Сашка еще только собирался жениться на своей Катюше. Родные отговаривали их, но тщетно.

- Мы вернемся героями. Вы будете нами гордится. К тому же, за службу хорошо платят. Купим квартиры для своих семей.

Через год, Сашка, после легкого ранения, приезжал в отпуск, а потом опять уехал на службу. А ещё через четыре месяца, они вернулись вместе. Сашка в цинковом гробу, а Ромка – инвалидом. Он полулежал в инвалидной коляске и когда его вывозили на прогулку, то отворачивался от всех. Потом его можно было увидеть только в вечернее время, когда солнце уже не могло улыбнуться ему. Он стал раздражительным, грубым и молчаливым. Родные, как не старались, не могли восстановить его эмоциональный настрой.

3

Стемнело как-то быстро. Тучи словно договорились добавить мрачности и грудились одна на другую. На горизонте были видны вспышки молний, но грома пока не было слышно. Ветерок начинал набирать силу, пробегая по верхушкам деревьев, заставляя дрожать листочки.

- Похоже будет гроза, - сказала Анна Ивановна, выходя на балкон.

- МЧС прислали предупреждение. Обещают усиление ветра и сильный ливень, - ответил муж.

- Цветы не побьет? – услышал он ее опасения.

- Я думаю, ничего с ними не случится.

- Дай Бог, - ответила она, входя в комнату, - Вика вывезла Ромку на прогулку. Гуляют вокруг дома. Пойду выйду.

- Мне с тобой пойти?

- Нет, отдыхай.

Анна Ивановна вышла на улицу и направилась к соседям. Двор был маленький и вся дорога была заставлена машинами. Рядом стояла такая же одно подъездная девятиэтажка, но свободного места для прогулок там тоже не было. По узенькому тротуару Вика возила своего мужа вокруг дома и рассказывала о приключениях дочери в детском саду, а Ромка молчал или без интереса отвечал:

- Понятно.

Анна Ивановна поздоровалась и встала напротив парня, преградив дорогу. Над ними ярко светилась реклама и освещала их лица. Он опустил глаза и чуть отвернул голову в сторону.

- На меня посмотри, - ласково, но тихо сказала она.

Он медленно поднял взгляд и встретился с зелеными всполохами в ее печальных глазах. Ему показалось, что сейчас Сашка смотрит на него и, как всегда, в его глазах запрыгают солнечные зайчики, а его улыбка снимет тяжесть с души. Телу захотелось подпрыгнуть, стукнуть его по плечу и крикнуть: «Привет дружище!», но вспомнив реальное положение, из его глаз потекли слезы.

- Не плач, сынок, - она наклонилась к нему и ладошкой провела по его щеке. – Ты всегда был для меня, как второй сын и сейчас ты мне очень дорог. Не забывай об этом. Да, Сашки больше нет, и тебе теперь придется жить за двоих и не просто жить, а в радости. Взгляни на небо, – он послушно посмотрел вверх, а она продолжила. – Ты ведь можешь видеть эти тучи, ты можешь чувствовать этот ветер, тебя сейчас может намочить этот прекрасный дождь, ты даже можешь улыбаться и смеяться, ты можешь тискать свою прекрасную дочку, ты можешь гладить свою любимую жену, ты можешь баловать себя всякой едой. – Она говорила так проникновенно и с таким душевным порывом, что у него побежали мурашки по телу, словно каждая клеточка его тела пыталась услышать ее голос. - У тебя работают руки, так лепи с дочкой всяких зверушек, рисуйте с ней картинки. У тебя работает голова, так учи с ней стишки или читай ей книжки. Ты живешь! Так делай это за двоих, за себя и за Сашку! Очень тебя прошу! И не заставляй страдать своих близких, они тебя любят!

Она наклонилась к нему, поцеловала и, медленно повернувшись, пошла домой. Стал накрапывать дождь, блеснула молния и сильный грохот грома словно открыл все его душевные раны. Ромка проводил ее взглядом и, как только Анна Ивановна зашла в подъезд, он зарыдал, сильно стуча кулаками по подлокотникам инвалидной коляски. Ливень поддержал его и тоже обрушился со всей силой. Вика не шелохнулась. У нее в голове громко отстукивали слова из песни: «Разрешите плакать солдату - он ад прошёл». Она понимала, что ему необходимо освободиться или хотя бы уменьшить всю ту боль, что мучает его, весь тот страх, что постоянно живет в памяти и преследует его, все то напряжение, которое сковало всё его тело, всю обиду за себя и за Сашку, всю вину, что он жив, а друга нет. Он не просто плакал, он рыдал вместе с дождем.

Выпустив все свои страдания наружу, он протянул руку к жене, взял ее ладошку, поднес к губам и поцеловал. Она присела перед ним на корточки и их взгляды встретились. В его черных глазах блеснули искры, он нежно погладил ее по мокрым волосам и сказал:

- Прости меня. Я тебя очень люблю,- и улыбнувшись, добавил, - а дочку обожаю.

- И мы тебя очень любим, - ответила она уже не вытирая свои слезы страданий и дождя.

Из подъезда выскочила его встревоженная мама с зонтом:

- Господи, куда вы пропали, - она суетилась вокруг них пристраивая зонтик, который не мог прикрыть двоих, - вы же промокли насквозь.

А они улыбались, не сводя глаз друг с друга.

4

Анна Ивановна готовилась к дню рождения сына: составила список его любимых блюд, закупила часть продуктов, достала из запасов новый столовый и чайный сервизы и, освободив место на подоконнике, выставила их туда, чтобы перемыть и выбрать те тарелки, которые понадобятся. Анатолий Петрович, как всегда, суетился вместе с ней и отмечал, по ее команде, выполненные действия галочками в подготовленном списке.

- Аня, ты так много собираешься приготовить еды, а кто это все есть будет?

Она с осуждением посмотрела на него и, первый раз, за последние месяцы, обратила внимание на его постаревшее лицо и печальный взгляд. Только сейчас ей удалось почувствовать и его боль, которую он прикрывал, чтобы помочь ей справиться с горем. Ее сердце сжалось от сочувствия. Она, присев напротив него, с благодарностью посмотрела в его глаза и ответила:

- Прости меня, Толя. Эта боль – наша общая, но ты, оберегая меня, взвалил на свои плечи большую ее часть.

Он обнял ее, и они просидели молча несколько минут, мысленно прощая друг другу недостаток сочувствия и сострадания.

- Может Катюша придет, - тихо предположила Анна Ивановна. – Мы не видели ее с похорон.

- Мне бы тоже этого хотелось, но она же предупредила нас, что уезжает на полгода в другой город. Зато почти каждый день звонит.

- Да, спасибо ей, что не забывает нас. Ты знаешь, Толя, как бы ее жизнь не сложилась, мы все-равно будем ее любить, ведь ее любил наш сын и был счастлив с ней.

- Согласен, - он погладил жену по ладошке, которая, сжимая кухонное полотенце, лежала на столе, и улыбнулся ей. – Какие у нас дальнейшие планы?

- Сейчас пойду на рынок, а ты присмотри за холодцом.

- Хорошо.

Анна Ивановна шла с рынка, перебирая в мыслях список купленных продуктов. Услышав свое имя, она обернулась и увидела соседей, которые тоже возвращались с покупками. Ромка полулежал на коляске и руками придерживал два пакета, лежавших на его ногах. Он настойчиво и заботливо требовал, чтобы Вика отдала ему и третий пакет, который был у нее в руках. Она, улыбаясь, сопротивлялась, а он, с блеском в своих черных глазах, обращался к маме и твердил:

- Мам скажи ей. Я же мужчина и всё тяжелое должно быть в моих руках.

- Ладно, Вика, уважь мужа. Пусть с честью несет ношу быта.

Они весело пререкались и поравнявшись с соседкой, которая ожидала их, улыбнулись.

- Здравствуйте тёть Ань, - поприветствовал Ромка. Это был уже другой человек. Его глаза светились, улыбка не сходила с его лица, и он с нежностью смотрел на своих близких. – Мне врач сказал, что я скоро сидеть смогу.

- Здравствуйте, мои хорошие, - ответила Анна Ивановна, радуясь таким переменам. – Это же здорово. Очень рада за тебя. Лиза, как сын твой изменился. Молодец.

- Тьфу, тьфу, тьфу. Слава Богу. С дочкой балуются постоянно. Вика каждый день его возит на процедуры. Он даже нам сказал, что решил стать писателем. Напишет про службу и про своего лучшего друга.

Ромка гордо чуть опустил глаза и в его щетине спряталась незаметная улыбка.

- Спасибо, мальчик мой, - сглотнув подступивший ком к горлу, ответила соседка. – Завтра у Сашки день рождение. Приходите, я стол накрою.

- Спасибо Аня, - ответила Лиза, - обязательно придем. Тебе мой низкий поклон и огромное спасибо. Мне дети рассказали, как ты с ним поговорила. Ты вернула его к жизни. Я не против, чтобы ты была его второй мамой.

Женщины обнялись и под общие шутки и мирные разговоры пошли домой.

5

Рита с дочерью тоже решили подготовить мероприятие, посвященное памяти Сашки. Ленка взяла у Ромки красивую фотографию друга, обежала всех соседей и обговорила со всеми время и место встречи. Никто не отказался, даже, наоборот, все приняли активное участие. Рита была приятно удивлена и подумала, что нет равнодушных людей, просто скрывать свои эмоции, чтобы не причинить людям ещё больше переживаний, наверно заложено в каждой русской душе, но, когда они начинают чувствовать, что люди нуждаются в их помощи, вот тогда и раскрывается русская душа. Хмурые и неулыбчивые лица, проясняются, и поток всеобщего внимания направляется на нуждающихся со всей добротой и безграничной щедростью. И тогда понимаешь, что благодаря всеобщей поддержке, раны затягиваются. И пусть остаются шрамы, которые будут временами напоминать о себе ноющей болью, но именно тогда приходит осознание, что жизнь продолжается со своей проникающей вездесущностью, со своей всеобъемлющей радостью, вновь направляя внимание на красоту природы, на пение птиц, на шум горной реки или бескрайние просторы полей, на необъятную голубизну неба, на которым облака изображают разные фигуры приветствия с тех непостижимых далей неизвестности и загадочности, особенно ночного звездного небосвода, где каждая звезда напоминает о вечности души, о единении всего сущего и на сердце становится легче от мысли, что где-то там, твои близкие и родные смотрят на тебя с улыбкой и посылают свою любовь при каждом удобном случае, используя все каналы красок и звуков природы.

На следующий день, в 14 часов, Ромка позвонил родителям друга и попросил спуститься на улицу. Они, ничего не подозревая, вышли из подъезда и застыли от неожиданности. Во дворе стояли почти все жители подъезда с цветами в руках. Они преклонили перед ними головы и Рита громко произнесла:

- Дорогие наши Анна Ивановна и Анатолий Петрович, мы преклоняем перед вами наши головы и благодарим вас за воспитание такого сына, который не пожален отдать свою жизнь за наше мирное существование. Мы всегда будем помнить его солнечную улыбку и доброе сердце. Позвольте выразить вам нашу признательность в виде памятной доски на фасаде нашего дома с фотографией вашего сына.

Супруги взялись за руки и медленно перевели взгляд на стену над клумбой. На них смотрел их любимый сын, улыбаясь и казалось, подмигивая всем присутствующим, а на его груди четко вырисовывалась награда за боевые подвиги. Под мраморной доской стояла мраморная большая ваза, в которой гордо и прямо, как в строю, стояли «майорчики в красных фуражках», подражая своим сослуживцам на клумбе. Слезы хлынули из глаз родителей, и они с огромной благодарностью посмотрели на соседей. Рита дала им возможность немного прийти в себя и продолжила.

- Пусть ваш сын будет примером для наших детей, и его подвиг, также, как и подвиг нашего любимого Ромки, который тоже пострадал ради нашего благополучия, всегда напоминают нам о нашей преданности друг другу и сплоченности.

После этих слов, все жители дома положили цветы под мемориальную доску и стали аплодировать родителям, обнимая их по очереди, а у них слезы уже текли нескончаемым потокам. Они, продолжая держаться за руки, одновременно поклонились всем в знак благодарности, и Анна Ивановна сказала:

- Спасибо! Эти слезы радости за ваше внимание и поддержку возвращают нас к жизни. Мы гордимся своим сыном, и понимаем, что его смысл жизни был в служении нашей Родине и всем нам, а наш смысл жизни теперь заключается в том, чтобы дарить свою любовь и поддержку таких же замечательным ребятам, которые продолжают выполнять свой долг и тем родителям, которые переживают сейчас такие же страдания. Низкий вам поклон. Приглашаем всех к нам на обед.

Анатолий Петрович обнял жену и добавил:

- Она столько наготовила, что нам на три дня хватит.

Все засмеялись, но не торопились следовать их приглашению. Они дали возможность подойти им к памятной доске о постоять у нее, глядя на сына.

- С днем рождения сынок, - нежно сказала мама. – Мы гордимся тобой.

К дому подъехала машина, но на нее никто не обратил внимание и только когда из нее вышла Катя с ребенком на руках, жители расступились, освобождая ей дорогу к месту памяти. Катя подошла к родителям мужа и, посмотрев на них с большим почтением, перевела взгляд на доску.

- Сынок, - обратилась она к сыну, - это твой папа и он теперь всегда будет рядом с тобой.

Она посмотрела на онемевших от неожиданности родителей Сашки, и показывая им сонное личико мальчика, который тихонько сопел, укутанный в голубое покрывало, сказала:

- Анна Ивановна, Анатолий Петрович - это Сашка, ваш внук. Я не хотела говорить вам раньше о своей беременности, потому- что боялась не доносить ребенка, и вам было бы ещё тяжелее. Врачи помогли мне справиться с сильным потрясением и сохранить беременность. Я почти три месяца, в общей сложности, пролежала на сохранении и теперь у меня есть сын, который родился несколько дней назад, а у вас есть внук.

У Анны Ивановны стали подкашиваться ноги и мужчины, вовремя подхватив ее, усадили на скамейку. Муж присел рядом и его потряхивало от волнения. Катя положила сына на колени свекрови. Она, глядя на маленькое личико, прикрыла одной ладошкой рот, чтобы не разревется, а второй - поглаживала маленькую копию своего сына. Она подняла к небу глаза и тихо прошептала:

- Прости Господи за мои сомнения в твоей щедрости!

Никто не остался равнодушным к таким событиям, женщины смахивали слезы, а мужчины старались сдерживать свои эмоции. Только Сашка, гладя со своего изображения, искренне улыбался, озаряя своей улыбкой всех присутствующих. Он точно знал, что теперь его сын будет радовать близких и придавать им смысл жизни.

Лучи солнца прыгали по его лицу на мраморной плите, пытаясь осветить веснушки, а ветерок старался взъерошить его рыжеватые волосы, но только раскачивал в разные стороны красные фуражки майорчиков.