Bóndadóttir

Как же холодно! За стенами дома с неба падают снежинки, чтобы укрыть стылую землю толстым одеялом, наподобие белой медвежьей шкуры в доме дяди Бьёрна. Солнце уже начало появляться на небе после зимнего сна. Но его лучи сегодня навряд ли пробьются сквозь плотную облачную пелену.

Скоро весна, но Турид не думала об этом. Вчера поутру матушка ушла в посмертие вслед за бабушкой и маленьким Тордом. И теперь Турид осталась совсем одна в доме…

*

Турид уже привыкла к постоянному чувству голода. После того, как отец не вернулся из похода, еды в доме становилось всё меньше и меньше. Пока несколько дней назад её не стало вовсе.

Худенькие ножки нашли под лавкой матушкины ботинки. Они хоть и велики, но всё же покрепче, чем те, что девочка донашивала за старшей сестрой Торунн, которая по осени вышла замуж за Гюльви сына Кетиля и уехала на дальний хутор.

Сначала девочка как раз и подумала о старшей сестре. Хутор, где она живет, не так близко, но если снег прекратится, и хоть чуть-чуть выглянет солнце, возможно, Турид будет по силам туда добраться. Но мысль эта сразу угасла. Гюльви небогат и жаден. Не обрадуется он ещё одному рту.

Но и оставаться в пустом холодном доме Турид не могла. Она толкнула дверь и выглянула наружу. Снег больше не сыпал. Изжёлта-белое пятно светила отчётливо виднелось за тучами. И девочка решила отправиться к доброму дяде Бьёрну. Она точно знала, что идти надо в ту сторону, где солнце.

*

Холодным утром на исходе зимы маленькая девочка с непокрытой головой и босая брела по заснеженной пустоши. Правда, из дому она вышла в старых матушкиных башмаках. Но от них оказалось мало проку. Один башмак развалился, едва Турид вышла из дома, а второй соскочил с ноги, когда она поскользнулась на каменистой тропинке. Найти его не получилось. Наверное, он зачем-то понадобился троллю, живущему в ближайших скалах.

И девочка, кутаясь в старую шерстяную накидку, теперь шагала босиком. Её посиневшие ножки уже почти не чувствовали холода. Опять пошел снег. Белые хлопья падали на длинные локоны цвета спелой ржи, на густые тяжелые ресницы, обрамляющие глаза чистого голубого цвета, на некогда мягкие губы, побелевшие и растрескавшиеся от поцелуев студёного ветра. Турид обещала вырасти в необыкновенную красавицу. Но она об этом не знала и совсем не думала.

А думала она о том, какие шершавые и тёплые ладони были у отца. Как они подхватывали её, отрывали от земли и поднимали туда, где можно было прижаться лицом к светлой курчавой бороде. Каким густым рокочущим басом разговаривал отец. Какой он был большой и сильный. Отец всегда приходил из походов с подарками для матушки, старшей сестры, братишки и бабушки. И для неё, Турид, всегда был припасён особый гостинец.

Воспоминание об отце немного согрело девочку и придало ей сил двигаться дальше. Но через некоторое время Турид устала и села отдохнуть на мёрзлый камень. Однако жесткое сиденье оказалось совсем негостеприимным и одарило девочку лишь новой волной холода. Негнущимися пальцами она потёрла закоченевшие ножки и обернула их подолом ветхого шерстяного фартука. На мгновенье Турид показалось, что стало не так зябко.

Девочке почудилось, что её щек коснулось ласковое тепло длинного очага, возле которого с самого утра хлопотала бабушка. Перед глазами заплясали сполохи пламени. Послышалось потрескивание разгоревшегося плавника. Аромат из котла, в котором варилась похлёбка из полбы с овечьим жиром, защекотал ноздри, и Турид чихнула.

Наваждение пропало, девочка слезла с камня и продолжила свой путь. Уже не очень понимая, куда идёт, она знала, что останавливаться нельзя, иначе вместо хутора дяди Бьёрна окажется во владениях Хель. Ножки Турид теперь настолько замёрзли, что совсем не чувствовали холода. Солнце одним краешком выглянуло из-за туч, и это вселило в девочку чуточку бодрости. Но ненадолго. Поднявшись на невысокий холм, она бессильно опустилась на землю. Снежная постель так и манила прилечь. Турид откинулась на спину, распрямила руки, её затылок мягко погрузился в податливую подушку сугроба.

И грезилось девочке, что это матушка ласково гладит её по голове и как в Йольские сумерки рассказывает о тех временах, когда воды из Кипящего Котла Хвергельмира столкнулись с Вечным Огнём Муспельхейма, и из получившегося инея родился великан Имир. Матушкин голос был таким родным, таким зовущим, что Турид крепко зажмурила глаза и доверилась этому зову. А он звучал все отчётливей и громче. И вот уже матушка берёт её за руку и ведёт туда, где нет ни голода, ни холода, ни страха…

*

Тем временем погода совсем разгулялась, солнце освободилось из плена снежных туч, и его лучи осветили умиротворённое личико мертвой девочки, на котором застыла счастливая улыбка.