Брешь в системе. Кузнец

— Вот мы наглядно вам и показали, что слух о всепробиваемости длинного английского лука — ничто иное, как полный бред и миф!

Красный индикатор на камере погас, и я наконец выдохнул, понимая, что запись видео наконец окончилась. Последний час прошёл в бесконечных попытках выставить свет, добиться чёткой картинки и хотя бы неплохого звука на и без того дешёвой петличке, подцепленной к верхнему краю плотного кожаного фартука.

Один мудрец давно сказал: «Найди себе работу по душе, и ты ни дня не будешь работать». Для кого-то это была нерушимая истина древнего китайца, аксиома, не требующая никаких доказательств, но я бы добавил к этому, что тогда у тебя не будет никакого заработка.

Уже четыре года я держал собственную кузницу. Она была не такой большой, всего на четыре работника, не считая меня, причём лишь двое из них занимались непосредственно кузнечным ремеслом. Этот бизнес был не таким большим, совсем не походил на те прибыльные занятия, которые настолько сильно любили рекламировать в различных социальных сетях инфлюенсеры и их более наглые собратья в виде инфоцыган. Кузница приносила доход более чем скромный, лишь иногда принося хоть какие-то цифры, способные вызвать улыбку на лице. Всё чаще удавалось выходить в ноль, и только последние несколько месяцев числа хоть немного начинали расти. Для этого понадобилось не только бесконечно ковать, мастерить и проводить сутки напролёт в кузнице, но и осваивать абсолютно новое для себя направление — видеоблогинг. Съёмка, монтирование и продвижение видео занимали ужасно много времени, и приходилось спать всё меньше и меньше.

Я устало взгромоздился на стол и окинул взглядом кузницу, находящуюся в тотальном творческом беспорядке. С одной стороны лежали инструменты, с другой — множество мечей, тесаков, топоров и кинжалов, которые были выкованы за месяц работы. Посреди небольшой кузницы стояла самодельная мишень с дурно сделанным стальным панцирем, держащим на себе многочисленные царапины и сколы от обстрела из лука. Зрители любили развенчание всяческих мифов, ковку оружия и эксперименты. За то время, которое тратилось на производство всего одного ролика, можно было выполнить несколько заказов, но раз уж ступил на путь блогера, то приходилось идти по нему пусть и шатающейся, но постепенно крепнущей походкой.

Меня не раз посещали мысли, что стоит перестать воспринимать кузницу как собственное творчество, пытаться делать эксклюзивный товар и сконцентрироваться исключительно на доходных статьях. Да, доспехи, мечи, украшенные арбалеты и сабли были прекрасны, даровали бесчисленное удовольствие при своём производстве, но его небольшая мастерская не могла выставить такой же хороший товар, как объединения умелых кузнецов, а разномастные кинжалы, часто из дрянной стали, криво скованные и не имевшие права называться настоящим оружием, но потребителям было всё равно. Покупатели просто хотели иметь при себе дешёвый и монструозный кинжал или «легендарную финку НКВД», столь же близко относящуюся к комиссариату, сколь близка была саранча к балету. Это могло принести прибыль, но я бы не простил себя, коль пошёл бы на подобный шаг.

Взгляд упал на наручные часы. Время было уже далеко за полночь, через несколько часов нужно было возвращаться на рабочее место, а необходимо было ещё убраться, но на этот раз усталость взяла своё, и я махнул рукой на беспорядок. Всё равно, как только завтра окажусь в мастерской, то придётся убраться, прежде чем приступать к работе. Металл ждал веками в виде руды в глубоких подземных жилах и подождёт ещё несколько часов.

Едва я закрыл дверь, хрустнул толстым навесным замком, как сразу же забыл. В памяти не отложился путь домой, чему не стоило удивляться. Многие разы тело исключительно автоматически двигалось в сторону дома от усталости, тогда как сознание отправлялось в режим сна быстрее, чем тело достигало кровати.

Но на этот раз сон удивлял. Вместо очередного бреда, который снился вымотанному мозгу, представляющему из себя бессвязные картинки и сюжеты, не имеющие никакого смысла, теперь перед мной прямо посреди бесконечной чёрной пустоты торчала надпись из мягкого зелёного света. Подобного сюрприза от собственного сознания я никак не мог ожидать, а потому отреагировал не сразу, ожидая развития сюжета. Вот только сон был осознанным, и двигать его дальше нужно было самостоятельно.

Надпись с вопросом «Вы готовы?» продолжала висеть над головой, выдавая простейший из возможных вариантов ответа: «Да/Нет». В конце концов, проведённое во сне время нужно было скрашивать, и лицезреть на протяжении нескольких часов одну скучную надпись мне нисколько не улыбалось. Потому я просто сосредоточил взгляд на первом варианте ответа, мигнувшим и исчезнувшим вместе с самим вопросом.

Изображение перед глазами появилось неожиданно быстро. Сверху была не выбеленная крыша из больших бетонных панелей, а деревянное перекрытие, грубость досок в которых была достойна легенд. Свет пробивался через небольшое оконце, прикрытое чем-то мутным и тянущимся.

Я поднялся, осматриваясь по сторонам и ощущая необычайную свежесть в удивительно бодрых мышцах. Казалось, будто я отдыхал несколько последних часов, а не работал на износ последние несколько месяцев, вдыхая ржавчину, буру и угольную пыль, въевшуюся в лёгкие плотным слоем. Да и воздух казался настолько свежим, что вот-вот подступит опьянение, способное вскружить голову.

Помещение было небольшим — простой дом четырёхстенок с всего двумя дверьми, ведущими неизвестно куда. В углу был сложен удивительно неплохой каменный очаг, явно видевший при своём рождении крепкую профессиональную руку умелого печника. Рядом с окном был не менее крепкий стол, на котором расположилась нехитрая снедь, а все свободные стены уставлены многочисленными стеллажами из дубовых досок. Взгляд, к собственному удивлению, отметил, что доски для стеллажа не обычные, пиленные и оструганные рубанком, а пусть и грубоватые, но поразительно крепкие колотые.

Размявшись и даже несколько раз присев, я подошёл к стеллажам, ведомый праздным интересом. Не сказать, что содержимое плотных холщовых мешочков и небольших ящиков меня удивило, но даже так я заметил, что всё оно предназначено для кузнечного ремесла.

Рука сама потянулась к ближайшему из мешков. Раскрыв горловину, перевязанную грубой бечёвкой, я заглянул внутрь и увидел знакомую чёрную зернистую массу. Древесный уголь, и довольно хорошего качества — крупные, плотные куски, почти без пыли. Рядом, в плетёной корзине, лежали аккуратные поленья — берёза, лучший друг кузнеца для поддержания ровного и жаркого пламени.

На полке ниже стояли небольшие, но увесистые деревянные ящики, собранные из досок. Сдвинув крышку, просто поставленную сверху, я обнаружил куски руды. Большая их часть была тяжёлыми, по несколько сотен грамм и даже килограмм, тёмно-бурыми, пористыми и с ржавым налётом — распространённая и дешёвая болотная руда. Вещь распространённая, на которой долгое время держалась позднеантичная и средневековая металлургия. Другие же куски были лучше, куда твёрже и более блестящие, с небольшими вкраплениями камня. Рядом же, в отдельном мешочке из грубой кожи, лежал бурый железняк, уже обожжённый и готовый к дальнейшей переплавке.

В углу, прислонённые к стене, стояли несколько криц — пористых железных губок, полученных после сыродутного процесса. Они ждали своей очереди под молот, чтобы быть спрессованными в цельный, готовый к ковке металл. Качество было разным: одна крица выглядела плотной и однородной, другая — рыхлой, с заметными шлаковыми включениями. Предстояло ещё немало работы, но даже во сне руки начали чесаться в ожидании тяжёлой работы.

Рядом с очагом я заметил глиняный кувшин. Из мешка ударил знакомый резкий запах, от которого на лице растянулась довольная улыбка. Это был то самый белый порошок, при перевозке которого меня не раз задерживали доблестные сотрудники полиции, вынося мозг допросами. Бура — флюс, жизненно необходимый для сварки металлов и пайки, чтобы шлак лучше отделялся и металл оставался чистым. Бесценная вещь, без которой современный кузнец себя не представлял абсолютно никак.

Над столом, на кованых крюках, висели инструменты. Не те красивые, хромированные современные поделки, а грубые, но невероятно функциональные. Молот-ручник с обтёсанной деревянной рукоятью, прошивни для проделывания отверстий, зубила разного калибра для рубки металла, клещи нескольких форм — одни с узкими, длинными губками для мелкой работы, другие — массивные, для удержания раскалённой крицы. Всё было потрёпано, рукояти залоснились от множества рук, но сталь на рабочих частях выглядела добротной, ухоженной. Было видно, что за инструментами следили, хотя по возможности его стоило бы обновить.

Невольная улыбка стала гулять по моему лицу. Казалось бы, фантазия должна была выкинуть что-то более удивительное, чем несколько видоизменённое, но привычное ремесло. Вокруг был дом из, пожалуй… века пятнадцатого, хотя точную дату сказать было сложно, ибо Средневековье было скупо на критические изменения в жизни простого человечества.

Я хотел было уже выйти из здания, как заметил свисающую со стула сумку через плечо и книгу на столе, спрятавшейся за деревянной литровой кружкой. Книга была удивительно ухоженной и аккуратной, будто только недавно покинула умелые руки писца, сшившего страницы и закрепившего их в крепком кожаном переплёте. Такой утончённый и безусловно дорогой предмет выглядел уж слишком чужеродным в подобном по-житейски грубом месте.

Из-за отсутствия названия на книге и врождённого интереса ко всему на свете, я попытался взять в руки книгу, но в следующую же секунду перед лицом открылась таблица, оформленная так, будто она была вписана в страницы оформленной под Ренессанс книги со всеми этими необычными изображениями, граничащими между искусством и творчеством умалишённого.

С испуга я чуть не рухнул на деревянные половицы, но всё же, пережив «микроинфаркт», определил в странице перед собой классическую таблицу характеристик, которые десятки и даже сотни раз видел любой геймер. В разных играх они отличаются друг от друга, но сейчас пред моими глазами предстал стандартный набор характеристик, который встречался в классических системах: сила, ловкость, телосложение, интеллект, мудрость и харизма. К своему удивлению, значения в характеристиках были отнюдь не нулевыми. Если мудрость, ловкость и харизма плавали в значениях от двух до трёх, то вот силой, телосложением и в особенности интеллектом я мог в полной мере похвастаться. Сила и телосложение было от семи до восьми, а интеллект доходил до немыслимых двадцати пяти пунктов. Значения громадные, и такая разница заставила меня присвистнуть.

Переведя взгляд в сторону, я заметил ещё несколько строк, дающих общее понимание о персонаже. Обычно там можно было увидеть имя своего аватара и краткую сводку о нём, но в моём случае рядом с именем имелась маленькая, но мозолящая глаза приписка из трёх букв блеклым курсивом: NPC. Я не придал этому большого значения, ведь сны могли увести в неизвестные дали, а потому и такое не стоило брать в расчёт. Пропустив мимо глаз приставку, я углубился в сводку.

Имя: Рорк_NPC_
Раса: Человек
Класс: Ремесленник-кузнец
Фракция: -
Титул: Простолюдин
ОЗ: 100/100
ОМ: 0/25
Уровень: 1

Поморщившись от странной приписки, я ткнул пальцем по таблице, переходя во вкладку навыков. Провалившись внутрь, пред мной открылся едва ли не бесчисленный список навыков с шкалами с двумя значениями, ведущие от нуля до сотни. Все боевые навыки держались подле позорного нуля. Согласно этой статистике, мне были неведомы как тяжёлые, так и лёгкие доспехи, луки, арбалеты, метательное оружие шло стороной, и лишь во владении молотом виднелся просвет в этой густой тьме. Он держался в районе десятка, выглядящий как Эверест посреди казахской степи.

Среди магических навыков я вовсе едва не впал в депрессию, ведь ничего здесь не поднималось выше нуля. Ни одна из магических школ не была мне доступна, и что-то подсказывало мне, что появись я среди магов, то получил бы смертельную дозу насмешек.

Дух поднялся точно в тот момент, когда навыки дошли до ремесленных навыков. Их здесь были десятки, если не сотни, но среди них меня интересовали всего несколько. Кузнечное мастерство, плотничество и инженерия торчали пиками среди нулей, колеблющиеся в районе трёх десятков пунктов из сотни.

Палец нажал на панель кузнечного мастерства и вывалилось небольшое объяснение самого навыка, но ничего обычного заметить там не удавалось, кроме очередной приписки «UnknownElementError». Точно такие же ошибки были у каждого навыка, выходящего выше нуля.

Ситуация была интересной, и, повинуясь каким-то одному мне известным желаниям, я повесил на плечо сумку, закинул внутрь журнал, панель которого свернулась точно в тот момент, когда я закрыл книгу, а затем покинул дом.

Дверь скрипнула, пропуская меня наружу, и я замер на пороге, поражённый открывшейся картиной. Вместо ожидаемых пустырей или леса передо мной раскинулась немаленькая деревня, живая и шумная. Воздух, уже утренний и прохладный, гудел от людских голосов, мычания скотины и скрипа немазаных колёс.

Прямо перед моим домом, больше похожим на такую же грубую четырёхстенку, как и остальные, вилась утоптанная грунтовая улица. По ней неспешно брели люди в простой, добротной домотканой одежде — мужчины в холщовых рубахах и коротких подпоясанных кафтанах, женщины в длинных платьях и передниках. Мимо, подпрыгивая на колеях, проскрипела телега, гружённая свежесрубленными берёзовыми стволами, а за ней, обдав дорожной пылью, промчался всадник на коренастом коне. Я одновременно знал и не знал всех этих многочисленных людей. Казалось бы, я видел их впервые и ничего не должен был знать о них, но нет — стоило только прищуриться, как над головами появлялись имена, десятки имён, парящие в воздухе зелёным текстом.

Дома вокруг были такими же, как мой — срублены из толстых брёвен, под тёмными от времени соломенными крышами, с крохотными оконцами, затянутыми бычьим пузырём или слюдой. Некоторые из домов были покрыты белой глиной, придававшие хоть немного неплохого эстетического внешнего вида. Из труб вился серый, пахнущий печным дымком воздух. Кое-где между избами виднелись частоколы, огораживающие небольшие огороды с уже подросшей зеленью.

Мой взгляд сразу же отыскал то, что искал подсознательно — пристройку справа от дома. Она была небольшой, сделанной из дерева с односкатной крышей, крытой соломой. Стен и дверей не было — кузница была открыта всем ветрам. У стены дома был прислонён знакомый каждому кузнецу инвентарь — несколько мехов с деревянными рукоятями, груда угля, прикрытая куском промасленной кожи от дождя, и наковальня, стоящая на могучем обрубке дерева. Это была кузница. Скромная, даже бедная, но самая настоящая.

— О, ты новый кузнец? Не видел, как ты приехал.

Я обернулся на хриплый голос. Передо мной стоял приземистый, коренастый мужчина с бородой лопатой и умными, уставшими глазами, смотревшими из-под густых бровей. Прищурившись, увидел над его головой зелёную табличку: «Элрик, Староста деревни Ветрополье. Ур.5». Вид у него был деловой и озабоченный одновременно.

— Новый, — подтвердил я, на всякий случай утвердительно кивнув.

— Ну, значит, смотри у меня, Рорк, — он качнул головой в сторону моей кузницы. — Работа у нас найдётся и много её, да только с головой дружить нужно. Предыдущий кузнец наш, старик Збых, упокой его боги, голову потерял в прямом смысле. На прошлой неделе нагрянули авантюристы. Целая команда, молодых и бодрых, да не по делу глупых. Люди и эльфы, все поголовно стрелками были. Они у него наконечников почти под сотню заказали железных, а потом о цене спорить начали. Он-то не сдавался, упёртый мужик был… Ну, они и рассудили спор кинжалами. Быстро, говорят, помер, даже не мучился. Мы его только-только похоронили — никто из этих авантюристов такое задание принимать не стал.

Староста тяжко вздохнул, вытирая ладонью лицо, будто стирая с него неприятные воспоминания.

— Так что слушай меня, сынок. Сегодня уже наверняка новые прибудут — они здесь в последнее время расплодились. Монстроты у нас слабой в округе достаточно, как собак нерезанных, да и самих диких собак столько, что страшно за деревню выйти. Вот они здесь и ошиваются. Ну, ты их сразу признаешь — шумные, глаза у них горят, что костры твои, всё им надо будет и сразу. Всякое нести тебе будут, но больше металлом это будет. Будут просить переплавить что-то, клинки подумают купить, заточить или как Збыха наконечники для стрел и болтов. Простые у них всё больше заказы, но и платят не так уж, чтобы жировать на них, так что молотом помахать тебе придётся. Покамест говори, что кузница закрыта, ну, и я буду так же говорить. Они всё равно найдут, где продать хлам свой или закупиться. Пока для пришлых закрыто будет, а у тебя работы на дней пять будет уж точно.

Он ткнул толстым пальцем мне в грудь, но без злобы, скорее по-отечески.

— А пока — вот тебе список от общины. Уже солнце встало, а у тебя даже кузница не распалена. Нужно многое. — Элрик достал из-за пояса свёрнутый в трубочку потрёпанный лист, — Косы, молотки, обивка для лопат, колуны, топоры плотницкие, подковы, гвозди. В общем, работы невпроворот и всё необходимое у тебя в списке. Руда у тебя от прошлого хозяина какая-никакая имеется и еды на пару дней у тебя в достатке будет, но потом сам уж думай, как пропитание добывать. Если всё выполнишь, то получишь достойную оплату. А уж потом, как заказ деревенский выполнишь, — он многозначительно хмыкнул, — тогда и открывай свою лавочку для чужаков. Если уж охота приключений на свою голову. Решай сам. — Мужчина хлопнул себя по сумке на поясе и вытянул оттуда небольшой предмет, напоминающий закрученную раковину, на которой были нанесены неизвестные рисунки, — Держи, подарок.

Не дожидаясь ответа, староста развернулся и зашагал прочь, к группе крестьян, разгружавших ту самую телегу с берёзой. Я немного сжал полученную раковину, которая начинала нагреваться, а затем провёл пальцем по её поверхности, высекая яркие огненные искры. Они не приносили боли, но тут же соломинка, на которую упали искры, начала загораться, и пришлось тушить её хлопками. Убрав странный артефакт в сторону, я развернул лист, понимая немаленький объём работы.

Пора было приниматься за дело. Нужно было распалить кузницу, и я вновь взял артефакт, принявшись чиркать по нему пальцем. Огонь быстро занялся, и угли в печи быстро покраснели. Гораздо быстрее, чем это можно было предположить. За ней последовала плавильня, где нужно было воспользоваться рудой, превращая их в слитки и пруты, но дело будто спорилось в руках. Казалось, что всё пыталось помогать мне, и я раскалил один из готовых коротких прутьев, которые были у меня в запасах. Металл быстро покраснел, оповещая о своей готовности к преображению.

Прежде чем положить прут в щипцы на наковальню, я заметил небольшое число, возникшее на самом краю видимости, в левом углу, где зрение теряло чёткость и ощущение цвета, превращаясь в чёрно-белую картину. Плюс пять очков — именно это показывало число. Заинтересовавшись, вытащил из сумки журнал, таблица которого показывала небольшой прибыток в общем уровне, степенно двигающимся в сторону второй ступени и практически невидимое увеличение позиций в умении кузнечного ремесла.

Вернув журнал в сумку, наконец принялся ковать, пока прут металла не остыл. Удары давались легко, молот казался невесомым, и даже не столь много шлака отделялось. Хотелось выполнить задачу по лезвиям для кос, и удары сами шли по себе. Прут быстро вытягивался в нужную форму, превращаясь из прямого округлого прутка в загнутое лезвие. Я не чувствовал усталости, металл охлаждался медленно, и казалось, что захватившее меня вдохновение находило выход в работе.

Не знаю, сколько прошло времени, но лишь раз мне пришлось подогреть заготовку, прежде чем она достигла своей прекрасно выверенной формы. Только лишь она была закончена, как я сунул раскалённый металл в высокое ведро, наполненное простой колодезной водой. Из ведра плотными облаками поднимались клубы пара. Тут же в углу появилось новое число, в десяток раз больше, чем первый прибыток.

Меня охватил азарт. Пока солнце медленно двигалось по небосводу, я работал не покладая рук. Топорища, подковы, гвозди — всё шло из моей кузни, как из станка. Казалось, что я представлял из себя полноценный станок, а не всего лишь простой кузнец. Пришлось несколько раз бегать до колодца, вновь и вновь наполняя кузнечную ёмкость. Рядом, из плавильни появлялся тигель за тиглем. В переработку шла руда, неудачные изделия прошлого кузнеца и весь тот хлам, что он скупал у пришлых авантюристов.

Больше всего меня удивляли гвозди. Сначала приходилось с ними повозиться, придавая форму, опыт от них падал понемногу, но сделать их нужно было множество. Гвозди были грубыми, не из самого хорошего металла, четырёхгранные и с квадратной шляпкой, но когда счёт перешёл за сотню, то металл едва ли не пел под руками моего молота. Нужно было всего четыре удара, одним из которых отсекалась небольшая заготовка от длинного прутка, а следующими четырьмя придавалась нужная форма. Они выходили как из пулемёта, но вместо хотя бы единицы опыта, приходили жалкие сотые.

Когда солнце зашло за горизонт, а жители принялись расходиться по домам, то у меня в журнале, напротив позиции «Уровень» блестела гордая цифра пять и четыре свободных очка. Странно, что уровень рос так быстро, но, похоже, игра сильно благоволила новичкам, щедро рассыпая опыт. Усталости как не бывало, но сон нужно было заканчивать, и я вернулся в дом, ложась в кровать и прикрывая глаза, погружаясь в темноту.